Случай в Алтайской тайге

15. Случай в Алтайской тайге.


     Я обещал подробно рассказать,
как жестоко я страдал... до последнего
времени.

                Иоанн IV Грозный.
      Первое послание Курбскому. 1564.



     Левое крыло первого этажа московского студенческого общежития "Дом Коммуны" было занято аспирантами. В одной из комнат обитало четверо, которые, невзирая на то, что числились по разным кафедрам, как-то быстро сдружились между собой, помогая соседу, если возникали какие-то проблемы.
     В июле, во время каникул, двое уезжали к своим семьям соответственно в Ижевск и Донецк, третий, разведенный и плативший из своей стипендии алименты на ребенка, уезжал в командировку, чтобы хотя бы за счет командировочных поправить свое незавидное финансовое положение. А четвертый, Валерий Непогодин, страстный охотник и путешественник, непременно заключал контракт с геологической партией и уезжал с ней в глухие дебри нашей необъятной страны. В это лето геологи работали на Алтае, куда с ними и собирался Валерий.
     Из каждой поездки он непременно привозил сувениры - то друзу горного хрусталя, то лосиные рога, то кусок бивня мамонта.
     К своей последней экспедиции Валерий готовился особо тщательно. Еще в апреле он начал оформлять документы, а май и начало июня в свободное время готовил снаряжение: осматривал солдатское обмундирование, сохраненное со времен воинской службы, набивал патроны, смазывал тульскую двустволку, точил охотничий нож, упаковывал спички и фотопленки в целлофан.
     - Ты как на войну готовишься, - смеялись над ним друзья. - Тебе бы еще автомат и гранатомет!
     - Напрасно смеетесь, - спокойно объяснял он. - В тайгу ни на шаг нельзя заходить без спичек и оружия. Тайга вольностей не прощает.
     - Это точно, - подтвердил Юрий Крутов. - Я однажды ездил к тёще в Красноярский край, имею представление о бескрайности тех лесов. До деревни, где она живет, мы ехали на автобусе около восьми часов и последние километров четыреста не встретили ни одной деревни, ни одного жилья. Я еще тогда подумал: упаси бог неподготовленному человеку попасть в эти дебри!
     Наконец, собрав огромный рюкзак, запаковав ружье в чехол, Валерий с экспедицией вылетел на Алтай.
     В конце августа аспиранты начали съезжаться в общежитие, чтобы продолжить работу над диссертациями. Но Валерий, видимо, задержался - такое бывает, когда геологическая партия по тем или иным естественным причинам не успевает закончить работу в срок. Поэтому приятели Валерия особой тревоги за него не испытывали.
     Через пару недель к ребятам обратился руководитель диссертации Валерия профессор Вадим Пантелеймонович Григорьев: не знают ли они, где пропадает аспирант и что с ним? Но его соседи по общежитию не знали даже наименования конторы, с которой Валерий заключал договор.
     Еще через неделю ребята вместе с Вадимом Пантелеймоновичем узнали в Отделе кадров адрес родителей Валерия и телеграммой выслали запрос о его местонахождении.
     Вместо ответа в Москву приехал отец пропавшего аспиранта, которому на время его пребывания в столице уступили пустующую койку сына. Буквально на следующий день в ректорат позвонили из Геологического Управления и сообщили, что аспирант затерялся в Алтайской тайге и, несмотря на долгие поиски, он так и не был обнаружен.
     Вконец растерявшийся отец обратился в милицию, но там единственное, что могли сделать, так это выслать запрос в Алтайский край. Он порывался было полететь туда сам, но ему объяснили, что это бесполезно - сына ищут профессионалы, а у него дома остались жена и дочь-подросток, за которыми нужен присмотр.
     Расстроенный отец уехал, договорившись с ребятами, что они будут поддерживать с ним связь и при появлении новостей немедленно дадут ему знать.
     Время от времени ребята, да и Вадим Пантелеймонович, обращались в отделение милиции и в Геологическое Управление узнать, нет ли каких новостей? Им объясняли, что в розыске задействованы поисковые отряды, солдаты местного гарнизона и вертолеты, но пока никаких следов Валерия обнаружить не удалось. Даже местной авиации было дано распоряжение при пролете над возможным местом нахождения пропавшего, снижаться  и осматривать местность. Но и это не принесло никакого результата. А с наступлением распутицы поиски прекратились.
     В Геологическом Управлении Вадиму Пантелеймоновичу показали топографическую карту местности, где вела работу геологическая партия. А ее руководитель Игорь Дмитриевич рассказал, как все произошло:
     - В один из дней, чтобы успеть сделать работу к сроку, мы совершили довольно трудный и длительный переход. Естественно, устали и, наскоро поужинав, легли отдыхать в палатках. А утром встали позже обычного. Посмотрели - Валерки нет. Но я не обеспокоился. Я брал его в экспедицию не первый раз и знал его как исполнительного работника. Он не раз обеспечивал нас подножным кормом - то спозаранку встанет и наберет грибов и ягод, а то и подстрелит какую-нибудь дичину. Нам все приварок. А охотник он опытный, серьезный. Мы и подумали, что он снова ушел за грибами - ружье-то осталось в палатке. Несмотря на дефицит времени, я распорядился остановиться здесь на три дня и начать поиск. Осмотрели все окрестности, кричали, стреляли в воздух, но все оказалось бесполезным. По рации я сообщил наши координаты и район возможного нахождения Валерия. Мы ушли на маршрут только когда к нам на вертолете прибыл поисковый отряд. Я не имел права задерживаться на более длительный срок - время поджимало, надо было закончить работу до осенней распутицы.
     - Может быть, он забрел в какую-то отдаленную деревню? - все еще в надежде спросил Вадим Пантелеймонович.
     - Да там на сотни верст жилья не встретишь, - ответил Игорь Дмитриевич. - Да и вертолеты в дальние деревни сгоняли - нет его, никто посторонний из тайги не выходил. Я, откровенно говоря, надеюсь, что он жив - парень он бывалый, не должен пропасть. Сейчас осень, в тайге есть чем пропитаться - грибы, орехи. Спички у него есть, разведет костер, соорудит ловчие петли, парень он сообразительный...
     - Но надо же что-то делать, - не успокаивался профессор. - Нельзя же все пускать на самотек!
     - А что мы можем сделать? - развел руками собеседник. - Это не в Лосином острове поиск вести.
     - Зима же на носу, - все еще не мог успокоиться Вадим Пантелеймонович, на что геолог только пожал плечами.
     В Отделе кадров он настоял, чтобы Валерия пока не отчисляли из аспирантуры. По его же настоянию было сохранено место в общежитии...

     Осень и зима не принесли никаких новых известий об исчезнувшем аспиранте. А в начале мая, когда  в своей комнате аспиранты оформляли плакаты для защиты диссертаций и готовили все необходимые документы для Ученого Совета, дверь неожиданно открылась и в притворе возникла физиономия Валерки, которого ребята узнали не сразу. И не мудрено: на грудь ниспадала густая темная борода, волосы головы ложились на спину, лицо какое-то темное...
     - Явление Христа народу, - от неожиданности Роман ляпнул глупость.
     - Йети, - захохотал Юрий. - Настоящий снежный человек.
     Ребята бросились к другу и начали тискать его.
     - Ты где попадал, чертушка? - спросил Борис.
     - Ой, парни, так сразу и не расскажешь, - смеялся вместе с ними Валерий. - Дайте отдышаться...
     - Домой-то сообщил, что нашелся? - поинтересовался Роман. - Там родные с ума сходят.
     - Сообщил, послезавтра отец приедет, - только и успевал отвечать Валерий.
     - Вадим Пантелеймонович знает, что ты нашелся? - не отставал Борис.
     - Позвонил ему из аэропорта. Договорились, что сегодня я приведу себя в порядок, а завтра явлюсь сдаваться на кафедру.
     - А как добрался назад? - спросил Юрий.
     - Спасибо Игорю Дмитриевичу, руководителю экспедиции. Он выбил бесплатный билет на самолет и встретил в аэропорту.
     Ребята еще хотели что-то спросить, но Валерий взмолился:
     - Парни, сил нет, в баню хочу! А уж потом сядем и я все расскажу.
     - Мы с тобой, - вскричали ребята. - Пивка возьмем...
     Быстро собрав чистое белье, аспиранты направились в Донские бани, благо они располагались совсем рядом с общежитием.
     Проходя мимо здания Университета Дружбы народов имени Патриса Лумумбы, ребята обратили внимание, что стоявшие на ступенях иностранные студенты прекратили разговор и с изумлением уставились на Валерку, как на чудовище, чем совершенно смутили парня.
     После бани Валерий направился в находящуюся здесь же парикмахерскую, где, несмотря на активные протесты друзей, укоротил волосы, приведя их в надлежащий вид, и сбрил усы и бороду.
     - Напрасно, надо было сфотографироваться на память, - огорчился Юрий.
     - Да меня Игорь Дмитриевич сфотографировал в аэропорту, - отмахнулся тот. - Обещал дать несколько фотографий на память.
     - Всем нам - в обязательном порядке, - твердо заявил Роман.   
     - Тогда порядок, - хлопнул друга по плечу Борис. - Идем, возьмем пивка, всю работу сегодня в сторону. Будем тебя пытать, как партизана на допросе.
     Ребята зашли в магазин, купили еды и по паре бутылок пива и направились в общежитие. Вахтер Елена Михайловна ничего не сказала, увидев пиво - взрослые люди, не бесшабашные студенты, но, улыбаясь, заметила Валерию:
     - Еще раз явишься в таком непотребном виде, домой не пущу!
    
     Быстро убрав со стола плакаты и бумаги, ребята расставили бутылки и еду и сели за стол. Когда они выпили по стакану пива, Роман твердо заявил:
     - Ну, колись, эмигрант-неудачник! Как ты намеревался в Китай сбежать?
     - Насколько я знаю, Игорь Дмитриевич вам уже рассказывал, как я ушел из лагеря, - начал было Валерий, но Борис перебил его:
     - Мало ли чего он рассказывал - это его мнение, ты растолкуй нам свою версию.
     - Ладно. В общем, вертолет забросил нас в предгорья километров за сто двадцать от ближайшего населенного пункта. Мы в этот же день пошли по маршруту. А на следующий день решил сделать марш-бросок на большое расстояние, чтобы сэкономить время на изыскания. Устали страшно, сделали привал - разбили палатки, наскоро поужинали и легли спать.
     Я проснулся, когда уже начало светать. Спать не хотелось. Ну, решил набрать грибов в ближнем сосняке и успеть пожарить их, когда все проснутся. Ружье не взял - не на охоту же иду. Спички я никогда не выкладываю из карманов - тяжесть никакая, а мало ли что. Хотел взять с собой фотоаппарат с телевиком - поснимать красивые виды и восход солнца, но передумал и сунул в карман "мыльницу" - и легкая, и не мешает в кармане. Ну, и конечно нож - грибы срезать, да и так, на всякий случай. Тайга все-таки, не городской проспект.
     То, что не заблужусь, был уверен - не первый год по тайге хожу, ориентироваться по приметам умею.
     Так вот, собираю я грибы - а их пропасть, белые, стоят этакие красавцы-крепыши. И набрал-то уже достаточно. Думаю - еще немного и хватит...
     Валерий налил себе половину стакана пива, выпил и продолжил:
     - И вдруг боковым зрением заметил среди сосен что-то необычное метрах в тридцати от меня. Я медленно повернул голову в ту сторону и глазам своим не поверил. Стоит - вертикально! - какое-то существо и на меня смотрит. А потом оно повернулось и пошло от меня. Явно не медведь - тот может встать на задние лапы, но ходит-то на четырёх! А этот размером не меньше косолапого, такой же обросший шерстью. Тут меня и осенило: снежный человек! Упускать такую возможность его сфотографировать было нельзя - потом проклял бы себя.
     Я тихонько достал "мыльницу" и крадучись пошел за ним. А тот идет неспешно и все время оглядывается, словно зовет меня за собой. Я успел щелкнуть затвором, только снимок получился несколько смазанным - от волнения руки дрожали.
     Черт, в это время я забыл все на свете - шел и шел, надеясь найти лучший ракурс для съёмки. А он словно дразнил - и близко не подпускает, и далеко не отходил. Сколько времени прошло в этом преследовании, я и сейчас не припомню.
     - Это был мужчина? - спросил Юрий.
     - Скорее всего, мужчина, - подумав, ответил Валерий. - Когда я окликнул его, он повернулся в полоборота, грудей я не заметил.
     - А какие-то отличия от обычного человека были? - поинтересовался Борис.
     - Запах, - после небольшой паузы ответил рассказчик. - Очень неприятный, тяжелый. Я бы сравнил его с запахом пропотевших носков, связанных с запахом         гниющего мяса.
     - Так ты же сделал выдающееся открытие! - воскликнул Роман.
     Валерий недоуменно посмотрел на товарища.
     - Посуди сам: если он потел, следовательно, это человек, а не животное, - пояснил тот. - Кожа животных не потеет.
     - Вообще-то, это так, - поддержал того Юрий.
     Усмехнувшись, Валерий продолжил:
     - И вдруг на каком-то пятачке, мягком и чистом от травы, я увидел отпечаток его босой ноги. Замерить его было нечем. Тогда я снял с себя кроссовку, положил рядом и сфотографировал, чтобы потом измерить величину следа.
     Пока я все это проделывал, тот исчез. Я кинулся вперед, обежал все вокруг, но тот как сквозь землю провалился.
     И только тут я сообразил, что потерял ориентиры. Определить стороны света в лесу не представляет труда, но нужна привязка к чему-то, а тут ее нет. Куда идти, не знаю. Даже представления не имею...
     Попытался успокоиться и проследить направление своего плутания, но ничего не получилось - преследуя чудовище, я не следил за направлением.
     Откровенно говоря, я не испугался - не впервые в лесу, но приятного было мало. И, главное, ребята бросятся меня искать и экспедиция потеряет драгоценное время. А Игорь Дмитриевич так дорожил им! Вот и выходит, что я его подвел. Хотел как лучше, а вышло...
     - А что дальше, - подтолкнул его Юрий, видя, что Валерий замолчал, видимо, переживая то время.
     - Дальше... Я решил успокоиться и продумать. Разжег костерок, сварил на нем несколько грибов, поел.
     - А пить?
     - Во-первых, ягоды есть, во-вторых утреннюю росу с листьев собрать или просто слизать ее. Чтобы иметь ёмкость для воды, из березовой коры сделал туесок. Хоть немного, но грамм двести он вмещал. Пока занимался всем этим, темнеть стало - в тайге темнеет раньше, чем на просторе. Нарезал лапника для постели, натаскал сухих лесин для костра - они долго горят, всю ночь костер будут поддерживать.
     - Не боялся тайгу поджечь? - удивился Борис.
     - Так это обычный приём таёжников - с соблюдением всех мер безопасности.
     Утром проснулся от холода. Пытался вспомнить карту, просчитал, что наши должны пойти на северо-запад. Вот только где я нахожусь - нет привязки. И я пошел на северо-запад. По пути снова грибы и ягоды собирал. Только к концу этого дня понял, что я окончательно заплутал. Если бы я был недалеко от своих, то наверняка услышал бы стрельбу - сигнал для меня. А так - тишина, только ветерок в кронах слегка шумит. А горы похожи друг на друга - как тут ориентироваться?
     Откровенно говоря, вот тут я запсиховал, но потом постарался взять себя в руки. А на третий день начал постепенно запоминать ориентиры. Как оказалось, я ходил по широкому кругу - правая нога делает больший шаг, чем левая, вот человек и выписывает спирали. Сообразив это, я начал делать так: пройду прямо какое-то расстояние, делаю поворот на несколько градусов вправо и только потом продолжаю путь.
     - А почему решил идти именно прямо? - спросил Юрий.
     - А чтобы не кружить. Решил, что если буду двигаться так, то обязательно выйду или на дорогу, или на реку, а уж вдоль берега буду спускаться по течению. А люди обычно селятся возле воды.
     - Ну и? - поторопил его Борис.
     - Наткнулся на небольшой ручей, - продолжил Валерий. - В первую очередь напился от души. А потом побрел по течению, стараясь не отдаляться от него. По пути встретил тропу, по которой звери ходили на водопой. На ней - следы кабанов, копытных и даже волчьи... Через двое суток увидел, что он впадает в болото, которому, кажется, не было конца и края. И тут, откровенно говоря, меня впервые охватило отчаяние  Что делать, куда идти? Сидеть возле болота тоже не имело смысла - кто же из людей сюда попрёт?
     Опять ушел в тайгу и уже не выбирал направления - куда судьба выведет...
     Валерий взял "мыльницу" и показал на экранчике участок тайги.
     - Вот здесь в один из дней я увидел змею. Дубиной убил ее, отрезал голову, снял шкуру, зажарил на костре и съел, впервые за это время поев мяса.
     - А как она на вкус? - спросил Ромен.
     - Пресная, да я и не разбирался, голодный был, понимал, что без еды пропаду, поэтому привередничать не приходилось - желудок требовал своего. А из шкуры сделал пояс...
     - Штаны спадали? - съехидничал было Роман, но ребята укоризненно посмотрели
на него и он замолчал.
     - Сколько дней прошло, как ты потерялся? - спросил Борис.
     - Не знаю, не считал, - продолжил Валерий. - Это Робинзону Крузо для чего-то нужно было считать дни. А мне зачем? В голове была одна мысль - выбраться, иначе пропаду. А если пропаду - не все ли равно, когда.
     И знаете, меня несколько дней преследовал запах снежного человека - казалось, что он где-то рядом и за мной наблюдает.
     После змеиного мяса я заболел. Пробил страшный понос, слабость, боли в животе, температура... Я кое-как соорудил шалашик, укрыл его еловыми лапами и все время перед ним поддерживал костерок. Потом решил, что надо как-то лечиться, иначе так и останусь здесь. Вспомнил, что при поносе обычно принимают либо настой дубовой коры, либо угольные таблетки. Из костра набрал угольков, сдул с них золу и начал жевать.
     - Ты молодец, что не растярялся, - похвалил его Роман. - Другой давно бы сдался...
     - Жить хотелось, - ответил Валерий. - А потом верил, что не на Марсе же я, рано или поздно можно выбраться к человеческому жилью. Главное - не сдаваться! Опустишь руки - пропадешь...
     - Это точно, - поддержал его Борис.
     - Когда стало немного полегче, жевал кору сосны, - продолжил рассказчик. - И снова пошел вперед, питаясь, главным образом, ягодами и сваренными на костре грибами.
     Валерий снова замолчал, отпил пива и продолжил:
     - Прошло примерно месяц или полтора, когда я остановился, как пораженный громом - откуда-то пахнуло дымком. Вы представляете, что было со мной в тот момент. Запах дыма, а, значит, жилья! А может быть, таёжного пожара?
     Я стал поворачиваться и принюхиваться, определяя, с какой стороны пахнет сильнее. И пошел, моля всех святых, чтобы это был не пожар. Ведь перед этим за два дня я пережил грозу и молнии могли поджечь сухой лес. Но все равно, шанс выйти к людям тоже был.
     Только ближе к вечеру я увидел просвет в тайге и бросился туда. Это было засеянное картошкой и свеклой поле, явно обработанное вручную. Но домов рядом не было видно. Идти искать жилье я не рискнул, да и не мог. Если есть поле, то сюда должны обязательно придти люди.
     Вот ту-то силы и оставили меня, я впервые заплакал. Ноги отказывались идти. Я надергал травы и устроил себе подобие постели. Лёг и, верите, настолько обессилел, что сразу уснул, как убитый.
     Я проснулся только утром, от холода меня трясло, как в лихорадке, голова раскалывалась, глаза не хотели открываться. Но я почувствовал чьё-то присутствие. С трудом открыв глаза, увидел древнего старика, который стоял метрах в трех от меня и крестился. Но как! Двумя перстами! Это значит, что дед - старовер, вспомнил, что староверы не допускают до себя никонианцев. И здесь находится либо скит, либо обитает семья староверов, уединившихся от мира.
     Старик что-то бормотал, видимо, творил молитву. Я вспомнил, что моя бабушка  была староверкой, никогда не ходила в церковь и молилась исключительно двумя перстами.
     Я кое-как приподнялся, перекрестился также двумя перстами и прохрипел: "Помогите, Христа ради..." И упал - потерял сознание. А когда пришел в себя, оказалось, что я лежу в каком-то сарайчике на сухом сене и укрыт какой-то меховой полостью. Рядом на табурете стояла глиняная плошка с темноватой жидкостью. Приоткрыв глаза, я увидел сурового вида мужчину. Заметив, что я пришел в сознание, он строго спросил:
     - Сказывай, кто таков?
     Едва ворочая языком, я сумел выдавить из себя:
     - Рабочий из геологической партии. Заплутал в тайге и потерялся.
     - Почему крестился двуперстием?
     - Потомственный старовер. И дед, и бабушка были староверами, меня крестили по старинному обряду.
     - Что, это правда? - спросил Юрий.
     - Да, так и есть, - согласно кивнул головой Валерий, а потом продолжил:
     - В церковь сатанинскую ходил? - продолжал допытываться мужик.
     - Один раз из любопытства зашел. Кругом образа в золотых окладах, толстомордые священники в богатых ризах и прихожане бледные, худые, одеты плохо. Я плюнул и ушел, чтобы больше сюда не заходить.
     - Придерживаешься ли наших обрядов?
     - Бабушка умерла рано, когда я был еще отроком, обучить не успела. А дед погиб на войне. Когда я повзрослел, забрали в армию, потом скитался по общежитиям - то учась в институте, а теперь в аспирантуре. Как тут сумеешь соблюдать обряды? Да и позабылось все.
     - А в душе-то веришь ли?
     - Как не верить? Каждый раз, когда трудно, к богу обращаюсь: "Господи, милостливый, помоги, Христа ради рабу божьему". А вот молитвам не обучен, да и старинных книг не могу читать, хоть берегу их после смерти бабушка. 
     - Звать тебя как?
     - Валерий.
     Мужик недоверчиво посмотрел на меня, а потом, подумав, сказал:
     - Ну, Валериан, отлежись пока, а там видно будет, что с тобой делать.
     - И я снова потерял сознание. А когда на мгновение пришел в себя, увидел, что меня несут в какой-то домишко, и снова отключился.
     Сколько времени я пребывал в таком состоянии, не помню. Но однажды, как бы сквозь сон, услышал молитву: "О, Владыко премилостливый Христос, помилуй раб Своимх! Се время приде милости Твоея, се время! Подай крепость рабу Твоему Валериану. Помилуй, Милостливе, помилуй падших раб Твоих, Человеколюбие! Възстави в благо и сирых свободи, пошли, Милосерде, милость Свою древнюю свыше, на Тя уповаем. И Ты, о Пречистая Владычица Богородица, умоли рождьшагося ис Тебе Христа истиннаго Бога нашего, да не помянет грехов наших и беззаконий, елико согрешили есми пред величеством славы Его, то помилуй нас велилиа ради милости Своея! Ты, Владычице, помощница нам буди, на Тя надеюся..."
     - Ты чего, запомнил все это? - удивился Юрий.
     - За то время, что жил у них, выучил, - пояснил Валерий. - Так вот, когда я пришел в сознание, то увидел того самого деда, который нашел меня в поле. Он стоял на коленях перед почти черными иконами и истово молился. Услышав, что я зашевелился, он обернулся и спросил: "Очнулся, болезный?"
     Я сел на печи, на всякий случай перекрестился двоеперстием и прочел одобрение в глазах старика. Я попытался слезть с печи, но он остановил меня: "Погоди, родимец. Упадешь, а я тебя не удержу. Сына позову, Филимон!"
     Вошедший в комнату рыжебородый мужчина снял меня с печи, словно пушинку. Едва он отпустил меня, я зашатался и едва не упал. Филимон тотчас подхватил меня и усадил на лавку, прислонив к стене.
     - Ты не суетись, - укорил меня старик. - Тебе окрепнуть надо. Не ходок ты ныне. Глянь-ка на свои ноги.
     Я посмотрел вниз - ноги были измазаны какой-то черной мазью, сквозь которую просмотривались многочисленные язвы. А я-то, когда блуждал по тайге, был в джинсах и не снимал их за все время своей эпопеи, только чесал, думая, что искусан комарами и мошкой. И почувствовал, как они болят.
     - Давай-ка к столу, трапезничать будем, - проговорил Филимон.
     Опираясь на него, я кое-как добрался до стола, возле которого суетилась старушка.
     - Здравствуйте! - поздоровался я с ней.
     - И тебе не хворать, сиротинка, - ответила она.
     Я почувствовал страшный голод и был удивлен, что она налила полные миски щей с мясом мужу и сыну, а мне плеснула чуть на донце.
     - Нельзя тебе много есть сейчас, заворот кишок будет, - пояснил старик, видя мое недоумение. - Помрешь...
     Мне дали небольшой кусок черного хлеба и хозяйка, которую, как оказалось, звали Матрёной, заставила меня выпить какой-то горький настой. И меня тут же потянуло в сон.
     Усмехнувшись, Филимон отложил ложку и отнес меня, словно ребенка снова на печь.
     Потом он изготовил для меня некое подобие костылей - палки с развилкой. И я потихоньку начал передвигаться самостоятельно, а потом начал выходить и на свежий воздух.
     Хозяева были все время в работе, тем более, что им необходимо было собрать урожай с делянки, укладывать выращенные продукты на зиму. Я очень переживал, что не могу помочь им, но старик Аникей говорил: "Чаще к богу обращайся, чтобы он помог тебе. А уж когда поправишься, тогда и решим, что тебе делать. Набирайся сил покедова".
     Недели через две я смог потихоньку передвигаться без костылей и начал помогать хозяевам, например, молоть зерно в муку на ручной крупорушке перед каждой выпечкой хлеба, подменял старика, когда он с Филимоном пилил дрова, складывал поленья в поленницу... В общем, чем мог, помогал. Дела-то вроде мелкие, но за ними день и проходил.
     - А ты не спрашивал их о "снежном человеке"? - спросил Роман.
     - Спрашивал, конечно, - ответил приятель. - Оказывается, они с ним не то что дружат, но поддерживают контакт. Я не удивился - они такие же изолированные от общества обитатели тайги, как и он. Я довольно много читал о "снежном человеке". И знаете, не встретил ни одного описания неспровоцированного или даже спровоцированного нападения йети на человека. Ни одного! Поэтому не удивился, что такой контакт возможен и даже имеет место.
     - Вообще-то они правильно сделали, что не искали с ним контакта - по крайней мере все они ведут свой замкнутый образ жизни и ломать его никто не захочет, - вступил в разговор Борис. = Поэтому не имело смысла навязываться на более близкие отношения. Если он захочет - сам выйдет к людям.
     - А тебе не приходило в голову, что встреченный тобой "снежный человек" указывал тебе дорогу к староверам? - спросил Юрий.
     - Я как-то не думал об этом, - сказал Валерий и продолжил рассказ:
     - Аникей говорил, что все началось с того, что однажды дикарь выдернул с десяток свёклин с их огорода. И тогда Аникей с Филимоном сделали просто: они срезали ботву с нескольких плодов, помыли их и положили рядом с грядкой. Через пару дней свёкла исчезла, а на мягкой земле остались огромные следы босых ног.
     Староверы периодически стали оставлять ему то помытые свёклу, морковь, то малосольные огурцы, куриные яйца, а то и кусок вареной дичины - зайчатины, лосятины... И, как рассказывал старик, не напрасно. Однажды ночью они услышали рёв со сторону огорода, но разбираться в причинах в темноте не стали. А утром оказалось, что к огороду подошел медведь - хотел полакомиться овощами, а "снежный человек" его так шуганул, что косолапый забыл сюда дорогу. А вот на прямой контакт он не выходил...
     - Слушай, а как они жили в отрыве от цивилизации? - спросил Борис. - Им же нужно покупать одежду, те же серпы, косы, посуду, наконец?
     - Вечерами перед сном мы с Аникеем и Филимоном иногда присаживались на завалинку перед избой и он рассказал мне историю их прихода в эти края.
     Оказывается, их род прослеживается со времен протопопа Аввакума.
     - Противника реформ патриарха Никона, - напомнил Юрий.
     - Вот именно, - согласился с ним Валерий. - Первые из предки ушли из Владимира в Архангельскую губернию, но их и оттуда выперли. Они ушли в Приуралье, но и там им житья не было. В то самое время Ермак разбойничал в Сибири. Узнав о завоевании новых земель, староверы двинулись за Урал. Но до них добрались и там. В общем, эти бедолаги долго искали свободные места. Сначала они бродили довольно большой общиной, но постепенно рассеялись и прапрадед Аникея увел своих людей сюда, на Алтай.
     - Насколько же была крепка старая вера, если за нее держатся до сих пор, - проговорил Борис.
     - Да, понадобилось несколько сотен лет и многие десятки поколений, но изжить ее до сих пор не могут, - поддержал его Юрий.   
     - Но и на Алтае община раскололась, - продолжил рассказ Валерий. - Видимо, изоляция от внешнего мира стала невыносимой. И большая часть ушла ближе к людям, хоть и поселилась в некотором отдалении от современных поселений. И оказалось, что вместе с ними ушла и жена Филимона с двумя детьми.
     - А он-то чего не ушел? - спросил Роман.
     - Не захотел оставлять в одиночестве отца и мать, которые категорически отказались уходить и общаться с внешним миром. Вот мужик и рвётся на части. Оказалось, что он навещал семью и вернулся всего за несколько дней до того, как обнаружили меня.
     - Это далеко? - спросил Юрий.
     - От из избы километров семьдесят. А деревня, которую организовали ушедшие староверы, расположена в шести километрах от ближайшего села. До краевого центра, Барнаула, еще километров шестьдесят. Но в город староверы не ходят - все покупают в ближнем селе.
     - На какие деньги? - удивился Роман.
     - Торгуют там в основном шкурами зверей, добытых зимой, и на вырученные деньги покупают все остальное для хозяйства. Вот и Филимон приволок на своем горбу соль, сахар, дрожжи и еще много чего.
     - Кошмар, - воскликнул Борис. - Так часто не находишься.
     - Так он и ходит два раза в год - весной и поздней осенью, - ответил Валерий.
     - Что же, старики не понимают, что все это не нормально? - возмутился Юрий. - Эгоисты...
     - Знаешь, людям старой формации, тем более с их многовековыми традициями и верой, трудно решиться сменить образ жизни, - начал рассуждать Валерий. - Наверное, в этом есть свой резон. У них свой многовековой уклад, организм привык к местным условиям и ритму жизни, а среди новых, непонятных им людей, они  могут подхватить какие-то болезни, против которых организм не способен противостоять. Вспомните семью староверов Лыковых на том же Алтае - мужики сразу вымерли после того, как их посетили геологи - грипп свалил всех, осталась только Агафья.
     - Или индейцев Америки, огромное количество которых умерло от завезенных испанцами болезней, - добавил Борис.
     Далее Валерий продолжил описание своих похождений:
     - Когда я более или менее поправился, я попросил проводить меня к ближайшему населенному пункту, но меня отговорили - началась распутица, а там и зима на носу. А оставлять стариков одних в эту пору Филимон отказался напрочь. В его словах был здравый смысл - летом-то идти тяжело, а тут поздняя осень, а там, глядишь, и снег сядет. Так и пришлось мне остаться до весны.
     - И, главное, никакого сообщения с внешним миром, - посочувствовал Роман.
     - Я знал, что меня ищут, беспокоятся, но сделать ничего не мог, - подтвердил Валерий.
     - А поисковые самолеты, вертолеты видели? - спросил Борис.
     - Они летали, когда я блуждал по тайге. Да и то я их не видел, а слышал - поиск, видимо, шел далеко в стороне. Полеты же продолжались пару недель, а потом вовсе прекратились.
     - Я считаю, что тебя правильно не отпустили, - заключил Юрий. - Идти одному, даже если тебе покажут дорогу и направление - это был бы бессмысленный риск, который неизвестно чем бы закончился.
     - Я вот представляю себе ту местность: незнакомые горы и поросшие лесом сопки, тайга, дожди, распутица, - в раздумье проговорил Роман. - Тут с проводником тяжело, а без него - самоубийство.
     - Вот поэтому я и остался, - подтвердил рассказчик.
     - А дальше что было? - продолжал допытываться Борис. - Чем зимой занимались?
     - К первому снегу я уже окончательно поправился. Узнав, что я заядлый охотник, Филимон обрадовался и стал брать меня с собой на охоту. Мы готовили капканы, самострелы и ловчие петли. Я-то ими никогда не пользовался - ходил только с ружьем. Пришлось учиться...
     - А они что, так и живут в тайге без оружия? - удивился Роман.
     - Да у них есть раздолбанная берданка, которой и пользоваться-то страшно - гляди того разорвет при выстреле, - засмеялся Валерий. - Я из нее стрелять не рискнул.
     - А они пользуются? - спросил Борис.
     - До недавнего времени даже Аникей на белок хаживал, - ответил тот. - Он перестал ходить на охоту, когда зрение ослабло. Поэтому ружьем пользовался только Филимон да и то редко - экономил патроны.
     - А были какие происшествия на охоте? - не отставал Юрий.
     - Самое интересное, что у них никогда не было лыж, - начал пояснять Валерий.
 - По сугробам - только на плетеных из прутьев, обшитых кожей снегоступах. Мне очень трудно было привыкнуть к ним - надо идти враскоряку, а это очень неудобно. Так много ли пройдешь с непривычки? Впрочем, к концу зимы я уже не отставал от Филимона.
     А что касается происшествий... Да нет, ничего такого не было, о чем можно было бы рассказать. Правда, меня поразило вот что. Когда летом я брел в одиночку, особо звериных следов не видел. А зимой обнаружил - тайга-то живая! Зверья много. Видимо потому, что сюда люди еще не добрались.
     Больше всего запомнились разговоры со стариком Аникеем. Зимними вечерами он обычно садился за стол и выпытывал у меня о жизни "в ином мире".
     - Конечно, человек прожил всю жизнь в полной изоляции от мира, своеобразный неандерталец, - усмехнулся Роман. - Он же не имел ни малейшего представления о том, что творится за пределами тайги.
     - Что интересно, он считал Москву сатанинским вертепом, но проявлял необычайный интерес к тому, что делается в нашем обществе, - продолжил Валерий. - Для него все было в диковинку и он воспринимал сказанное, как какую-то небывальщину. Когда я рассказал ему о полетах в космос, о том, что сейчас на орбитальной станции летают космонавты, о метро, о судах на воздушной подушке и других привычных для нас вещах, он смотрел на меня с недоверием и иногда спрашивал:
     - Врешь, поди?
     - Но я показал ему фотографии, сделанные "мыльницей", где запечатлел и его, и Филимона, и Матрёну, он только качал головой и ворчал:
     - Бесовское дело...
     А потом, спустя некоторое время просил:
     - Ну-ка, покажь наши лики на стекле.
     Рассматривая изображения с видимым удовольствием, недоверчиво ворчал:
     - Эк, до чего додумались, безбожники!
     А когда сел аккумулятор у фотоаппарата, он торжественно объявил:
     - Вишь, богу не угодны ваши штучки.
     Объяснять ему, что изображения сохранились в карте памяти и надо только подзарядить аккумулятор и все снова появится и даже можно распечатать портреты на компьютере, было бесполезно. Растолковать ему, что такое компьютер и для чего он предназначен, мне не удалось. Выслушав  мои пояснения, он только махал рукой:
     - Баловство все это, бесполезное занятие...
     Я попытался объяснить необходимость тех или иных вещей, без которых мы, например, не представляем, как жить, он просто отвечал:
     - Мы-то живем и природу не зас...ем, как вы. От вас только погибель для земли: землю-кормилицу загадили, воздух и воду тоже, едите бог весть что, постов не блюдете... Потому и мрёте, как мухи...
     - В чем-то он прав, - высказался Юрий. - Даже когда я ехал к тёще в Сибирь, по обочинам дороги валяется масса мусора - бумага, пакеты, пустые банки, изношенные шины, какие-то железки, железобетонные куски.
     - А вот у староверов совершенно нет мусора, - продолжил Валерий. - Все идет в дело. В пустых жестяных банках хранят гвозди, рассортированные по размеру, порох, дробь. Стеклянные банки - для продуктов, бумажный мусор - на растопку печи
     - К сожалению, такое невозможно в городе, - сказал Роман. - В магазине все упаковано в пластик, вощеную бумагу и картон. Куда это все девать? Печей и каминов нет - не сожжешь. Это издержки технического прогресса...
     - Да полно все валить на технический прогресс, - возразил Борис. - Любой мусор можно утилизировать. А чем объяснить, что едва ли не всю тундру залили нефтью и мазутом, забросали пустыми бочками из-под горючего? Оленям уже пастись негде. Я прошлым летом побывал в подмосковном лесу, надеясь набрать грибов. Верите нет, - я ушел оттуда пустым - их просто нет да и собирать противно. В глубине леса валяются сломанные фарфоровые унитазы, ржавая ванна, какие-то детали от автомобилей, лысые шины. И не лень было тащить все это в чащобу!
     Выслушав друзей, Валерий продолжил:
     - И вы знаете, вот эта размеренная жизнь, покой и простота отношений стала затягивать, словно в трясину. Порой возникало желание бросить все и остаться здесь навсегда. И только то, что родители ждут, осталась незаконченной диссертация, вы здесь беспокоитесь заставляло брать себя в руки и думать о том, как быстрее выбраться отсюда. Но зима, сугробы и твердое обещание Филимона взять меня с собой, когда он снова пойдет к семье, заставляло смириться и ждать, ждать... Иной раз такая жуткая тоска охватывала, что хоть реви. В такие моменты Аникей, мудрый старик, заметив мое угнетенное состояние, либо рассказывал эпизоды из Библии, либо заставлял учить молитвы. Верите или нет, но я в долгие зимние вечера начал сочинять стихи. Жаль, не было ни карандаша, ни бумаги...
     - Что-нибудь помнишь? - спросил Борис. - Прочитай нам...
     - Многое забылось, к сожалению, - извиняясь, ответил Валерий. - Вот разве:

                Вокруг снега, метут метели,
                В округе тишь да благодать.
                И только лишь макушки ели
                Наружу вышли подышать.

                Дал отдохнуть Господь природе,
                Укрыв пушистым одеялом,
                Луну сокрыв на небосводе,
                Чтоб спать тайге не помешала.

     Дальше, к сожалению, не помню.
     - Чувствуется твое общение со староверами, - усмехнулся Роман.
     - С кем поведешься, - добавил Юрий.
     - А мне очень понравилось, - сказал Борис. - Жаль, что не записал. А дальше-то что было?
     - Дальше все было просто, - продолжил Валерий. -  Весной, едва подсохло, мы пошли к семье Филимона. Дошли за четверо суток. Я еще подумал: как хороша нетронутая цивилизацией тайга и как мне повезло, что я наткнулся на староверов. А мог бы пройти мимо и остаться здесь навсегда.
     Из деревни староверов я ушел с их мужиками, направляющимися в село за покупками. А в селе был телефон. Ну, а дальше все было просто...
     - Да, досталось тебе, - посочувствовал Юрий.
     - Хорошо, что все хорошо закончилось, - заключил Роман.
     - Парни, уже светает. Давайте поспим хоть три-четыре часика, а то всем завтра надо быть на кафедрах, - предложил Борис.
     Не убирая со стола, они улеглись спать. Соседи быстро уснули, а Валерий еще долго ворочался, заново переживая свои похождения в алтайской тайне.