Плед от волков

Была у моей мамы очень странная тётя.   Дожила она почти до ста лет.   И, сколько помню, всегда выглядела одинаково.   Очень высокая, прямая, сухая, как тростник.    На крупной голове тонкий серый платок вокруг шеи.  На плечах неизменный большой клетчатый шерстяной платок.   Большие карие, кошачьего разреза, почти не мигающие глаза.   Очень необычная.  Пятнадцати лет от роду она оглохла.   Колола зимой дрова во дворе, распотела, застыла, разболелась и пошло осложнением на уши.

Только вот инвалидом ее никто считать бы не посмел - столько в ней было достоинства и какой-то дремучей древней тайны.  Войдет, бывало, в комнату и внесет такую загадочную атмосферу, что мы, подростки, вжимались в свои стулья и так и ждали какого-нибудь чуда.   Дело было в том, что она про людей знала все.  Откуда пришли эти знания - неизвестно.   Народ к ней шел со всей округи.   В войну - спросить про судьбу родных на фронте, в мирной жизни - за советом насчет покупки дома, или чтоб корову потерявшуюся помогла разыскать.   Баба Марина и на картах, и по глазам, и по руке.  А голос странный-странный, высокий, дребезжащей струной.  А спокойная всегда...

Жила эта родственница в тридцати километрах от нас.  Приходила часто.   В распутицу, в жару, в любой мороз - пешком.   Придет  заиндевевшая, огромную свою клетчатую шаль с плеч снимет и первое, что сделает - достанет маленькую бутылочку из-под валерьянки.    А там настойка на сухой смородине.   Сколько помню бабу Марину, всегда это было при ней.   Сколько-то капель в день - как ритуал.

И вот однажды шла она к нам по тайге морозным и снежным декабрьским днем.   К четырем часам стало в лесу темнеть, а впереди еще на пару часов дороги.   Декабрь - неуютное время для таких странствий.    В Сибири в те годы волки вплотную к деревням подходили.   Неудивительно, что вышла немолодая уже тогда Марина прямо на волчью свадьбу.   Нос к носу - с десяток волков.   Что же она придумала?   Сняла свой платок с плеч, легла на снег у дороги и с ног до головы им накрылась.  Волки так и заходили по этому платку.   Но волчице было не до жертвы, покружилась и пометелила в тайгу.   Стая последовали ее примеру.   А высокая сухая спокойная старуха поднялась со снега и пошла своей дорогой.

К нам постучалась, когда все небо было уже в звездах. Зашла, сняла остро пахнущий волчьей мочой плед, достала заветный флакончик со смородиновой настойкой, выпила столовую ложку. О том, что произошло, рассказала позже и так, как будто ничего особенного и не случилось.