А помнишь, шурави, Афганистан - 2

Моя «дорога жизни»

«Я всеми силами старался забыть об афганской войне, - признался Юрий Шихалев, машинист технологического компрессора Бобровского ЛПУМГ Общества «Газпром трансгаз Югорск». – Она была очень страшной».
Мотострелковый взвод шестой роты, в котором служил рядовой Юрий Шихалев снайпером, в середине 1985 года сменил взвод восьмой роты их же батальона на участке дороги Хайратон-Кабул.
«Только руку из тех ребят некому было пожать на прощание и расспросить об особо опасных участках, - вспоминает Юрий. – Они все погибли. Дорогу от амударьинского порта Хайратон (СССР) до Кабула (столица Афганистана) у нас без кавычек называли Дорогой жизни. По ней из Советского Союза ежедневно шли автоколонны с различными грузами: топлива, продовольствия, строительных материалов, медицинских товаров, боеприпасов и так далее. И душманы всеми методами стремились уничтожить эту артерию. А наша задача, не дать им этого сделать».
Секретный огневой пост Юрия Шихалева находился выше дорожного полотна, утопающего в зеленой зоне.
«Участки, по которым могли выдвигаться душманы к  этой дороге и к нашему посту, мы определили самостоятельно, - рассказывает Шихалев. – Этот опыт мною уже был приобретен на охране моста в ущелье Панджшера, в котором находились крупнейшие бандформирования. Ими руководил Ахмад Шах Масуд.
Его отряды много раз пытались уничтожить мост, чтобы не дать правительственным войскам, включая 40-ю Армию входить в Панджшер. Масуд нелегальным путем в горах добывал изумруд, серебро, лазурит и другие полезные ископаемые. Также, по этому ущелью шли мощным потоком из Пакистана поставки оружия в бандформирования Афганистана, в том числе и наемники».
Первый бой у Юрия Шихалева в Панджшере произошел ранним утром, когда душманы обстреляли охрану моста из стрелкового и минометного оружия. Задача Юрия, была вычислить ближайшие огневые точки противника, поддерживающие наступление душман, и поразить их. И он с этой задачей справился, не дав возможности душманам вести точный огонь из крупнокалиберных пулеметов по советским солдатам. За четкое выполнение этой задачи он получил от командира роты благодарность.
За пять месяцев, которые нес службу на Панджшере Шихалев, мост не был уничтожен и захвачен бандформированиями. Но им приходилось не только обороняться, но и не раз спасать своих товарищей из-под огня противника.
Один из таких случаев произошел в феврале. Бронетранспортер, шедший по ущелью, во время обстрела потерял управления и свалился в пропасть.
«К счастью никто из его экипажа не погиб, - вспоминает Юрий, - машина упала на колеса, все бойцы получили травмы различной тяжести. Мы спустились к ним, и, взяв их, стали карабкаться наверх, отстреливаясь. Вести огонь по нам душманы не прекращали ни секунды…»
Первый день службы на Дороге жизни у Юрия Шихалева прошел спокойно. Это позволило их отделению из четырех человек установить миномет, укрепить зоны, их которых можно наблюдать и вести огонь из пулемета.
На следующий день душманы попытались навязать их секретному посту бой, чтобы выявить его месторасположение. Не удалось, ребята, ожидая этого, рассредоточились на большом участке высотки и вели непрерывный огонь по противнику, постоянно сменяя свои позиции.
«Я не хочу вспоминать о той войне, - вздохнул Юрий. – Без потерь своих товарищей не обошлось…»
Много раз обращалось к советским солдатам население близлежащих кишлаков.
«У одной из женщин тяжело проходили роды. Мы, по просьбе родственников, на БТРе доставили ее в Баграмскую больницу. Под огнем, без этого не обошлось. Потом к нам приходил ее отец, и сказал, что она родила двух мальчишек, - улыбается Юрий. – Афганцев, в трудную минуту для них, снабжали топливом, продуктами питания. К нам население относилось очень хорошо. Некоторые скрытно рассказывали, где душманы  устанавливали минные поля и где находятся в них проходы, где делали засады. Народ устал от войны, он видел, что не мы с ним воюем, а душманы. Доходило до того, что душманы полностью уничтожали вместе с детьми и стариками семьи, в которых кто-то поддерживал новую власть или высказывал добрые слова в ее адрес. Видя это сердце от боли сжималось», - признался Юрий.
В 1988 году Юрий, после службы в армии, устроился работать в СМУ-32 «Казымгазпромстроя». Возводил компрессорные станции «Газпром трансгаз Югорска», жилые комплексы в его трассовых поселках. А в 1993 году перевелся машинистом технологических компрессоров в Бобровское ЛПУМГ, где работает до сих пор.   
Много добрых слов услышал о нем и от руководства Бобровского ЛПУМГ и газокомпрессорной службы, и от администрации поселка, и от посельчан.
Это творческий человек. Обладает прекрасным мастерством художника и резчика по дереву. Более двадцати лет участвует в строительстве ледовых скульптур и снежных городков. Активное участие принимает в патриотическом воспитании юношей и девушек.
Иван Цуприков



На Ваханском «коридоре» было все спокойно

В конце 70-х, в начале 80-х годов вышла целая серия прекрасных художественных фильмов, посвященных пограничным войскам. Поэтому многая молодежь Советского Союза мечтала служить именно в них, как и Николай Новиков. После призыва в армию, он с гордостью об этом сообщил своим родителям и друзьям.
- Вначале я был направлен в учебное подразделение, в котором кроме военного дела изучал технические характеристики боевой машины пехоты, ее вождение и ремонт в полевых условиях. Освоив специальность механика-водителя, в мае 1983 года, был направлен на дальнейшее место службы на границу Афганистана, - вспоминает Николай Борисович Новиков, пожарный службы ведомственной пожарной охраны Ивдельского ЛПУМГ, – на заставу Базай-Гумбад, расположенную в Ваханском коридоре.
Ваханский коридор - это территория на северо-востоке Афганистана, расположенная в регионе Вахан провинции Бадахшан, которая формирует узкий переход между Афганистаном и Китаем, с севера границами Таджикистана, а на юге – Пакистана. Коридор представляет собой узкую полосу высокогорной территории длиной примерно в 210 километров и шириной от 20 до 60 километров в долинах рек Вахан и Пяндж.
- По сравнению с тем, что происходило в Афганистане, это был спокойный участок. Мы свободно передвигались по границе, проверяя контрольно-следовые полосы, проволочные заграждения.
- Неужели вам не было страшно? – интересуюсь у Николая.
- Было. Ведь не зря говорят, что и незаряженное ружье раз в год стреляет. В этом регионе было мало населенных пунктов, что с одной стороны облегчало нам службу. Вначале 80-х здесь были столкновения пограничников с бандформированиями, но душманы, пытающиеся из Пакистана доставить в Афганистан караваны с оружием, получили серьезный отпор и прекратили свои попытки преодолеть этот участок.
У нас постоянно проводились тренировки, по тревоге преодолевали сложные участки местности, занимали оборону или производили «захват» нарушителя границы. Вместе с нами служили афганские милиционеры, мы с ними делились опытом.
- Николай, неужели все было спокойно?
- Конечно, нет, ведь мы ждали. А процесс ожидания самый беспокойный, долгая тишина была предвестником бури, к которой наша застава должна быть всегда готовой.
 В 1985 году, после окончания службы в Армии, Николай Новиков вернулся в родной город Ивдель и устроился работать слесарем в газокомпрессорную службу Ивдельского ЛПУМГ. Через некоторое время стал машинистом технологических компрессоров.
- Этой службой руководил мой наставник Владимир Иванович Крестьянников, - говорит Н.Б. Новиков. - А потом, когда его перевели начальником линейно-эксплуатационной службы на Ново-Ивдельскую промплощадку, он уговорил меня перейти к нему на должность трубопроводчика линейного. Работы было как всегда очень много, сложной и интересной. Пригодился и армейский опыт, когда приходилось преодолевать заболоченные участки, водные преграды, когда нужно было вытаскивать завязшую в торфе или в глине технику. Коллектив в службе сложился дружный, мы друг другу всегда помогали.
В 1994 году Николай Борисович был переведен в службу ведомственной пожарной охраны, и работает в ней до сих пор.
- Работа есть работа. Здесь тоже сформировался за эти годы крепкий коллектив профессионалов своего дела. А это очень важно! – говорит Николай Новиков. – Мы готовы в любую минуту выполнить свои задачи по тушению пожара, как в свое время в армии, охраняя границу дать отпор тем, кто ее пересекает. Как говорится, бывших пограничников не бывает.
Иван Цуприков



Сильный духом

23 года Юрий Владимирович Зайцев работает в Белоярском УТТиСТ. Начинал мастером по ремонту зданий и сооружений, сегодня - инженером в производственно-техническом отделе управления. До перехода в «Газпром трансгаз Югорск» он 8 лет трудился в СУ-8 треста «Надымнефтегазмонтаж», строившей компрессорные станции, пройдя по карьерной лестнице должности от механика, мастера, до прораба. 10 компрессорных цехов построенные с его участием в Верхнеказымском, в Бобровском, в Октябрьском и в Комсомольском ЛПУМГ, эксплуатируются и сегодня.
- Память часто возвращает меня в те времена, когда приезжали в тайгу и с нуля начинали готовить участки для строительства, - рассказывает Юрий Владимирович. – Мы были одержимы работой, не обращали внимания на условия, в которых находились: ни на морозы, ни на дожди, ни на холодные вагончики, бочки, в которых ночевали после работы. Задача была одна: вовремя и качественно сдать объект.
А когда пускались цеха, душа радовалась, и отправлялись строить новые.
- Говорят, вы из военной семьи?
- Это, правда, - улыбается Юрий Владимирович. - С детства жил в разных гарнизонах, в которые направляли служить отца, от Дальнего Востока, до Центральной России. И поэтому мне были не в новинку те трудности, которые ждали меня здесь среди болот и тайги на строительстве компрессорных станций. Локти никогда не кусал, что не остался в цивилизованном мире, его строил здесь своими руками. Это интереснее.
- И это несмотря на то, что до сих пор у вас в груди под сердцем и в легких остались пули, после ранения в Афганистане?
Юрий Владимирович задумался.  История, произошедшая с ним в феврале 1980 года в Афганистане, осталась у него в памяти на всю жизнь.
В 1979 году мотострелковую дивизию, в которой служил он водителем ЗиЛ-131 в разведывательном взводе артиллерийского дивизиона, направили из Подмосковья в Афганистан. Воинская часть  была расквартирована в палатках недалеко от города Кундуза.
«Все военные объекты мы строили своими руками. Боевых действий, как таковых еще не было, - вспоминает Ю.В. Зайцев. – Население к нам относилось лояльно, никто никого не притеснял. Антипропаганда против нас, контингента Советских войск, только начинала работать: с Пакистана, с Ирана доставлялись в кишлаки антиправительственные и антисоветские листовки. Душманы жестоко разделывались с гражданским населением, поддерживающим новое демократическое Правительство, дававшее им возможность брать необходимые суммы денег для развития своего дела: выращивания сельскохозяйственных культур, скота.
Стычки с душманами были, но их навязывали нам сами бандформирования, пытавшиеся уничтожать наши блокпосты, стоявшие на дорогах, в ущельях, перед городами и кишлаками, которые не давали им грабить народ, поставлять оружие, боеприпасы в районы, где формировались бандитские базы.
Несколько раз и я принимал участие в таких боевых операциях, но из-за того, что  обеспечением нашей дивизии от продуктов питания, топлива, до боеприпасов, мы должны были решать самостоятельно, я начал с автомобильным батальоном ходить в Советский Союз. С каждым разом обстановка в Афганистане стала ухудшаться, количество бандформирований росло. Они начали совершать нападения не только на кишлаки, но и на автоколонны.
В четвертый раз, когда наша колонна возвращалась из Советского Союза в Кундуз, моя машина, сломалась в горном районе Пули-Хумри. В помощь подошел танковый тягач. Машину подцепили к нему жесткой сцепкой, но механик-водитель буксировал меня неаккуратно, ехал очень быстро по горной разбитой дороге и на одном из поворотов, когда мою машину чуть не выкинуло в обрыв, разорвалась крепление для сцепки. Потом мне сказали, что его не раз уже в этом районе обстреливали, и он боялся, если в мою машину с боеприпасами попадет граната, то от мощного взрыва погибнет и он.
Колонна бензовозов, в которой я находился, пошла дальше, цеплять им меня к себе было тоже опасно, все-таки у меня в кузове находились 4,5 тонны боеприпасов. Старший колонны пообещал, что сразу же, как прибудет в Пули-Хумри, отправит за мной тягач. Расстояние до этого города было небольшим, километров десять, поэтому надеялся, что это произойдет быстро и мы с напарником взялись за ремонт устройства для сцепки, чтобы тягач нас отбуксировал в Пули-Хумри.
Краем глаза увидел афганца в полосатом халате, спускавшегося к нам со скалы. Я и не думал, что он может быть моим врагом, поднялся, поздоровался с ним, а он в это же мгновение выстрелил в меня четыре раза в грудь. Пистолет у него был спрятан в рукаве. Стрелял он и в моего товарища, ранив его в шею. Я еще находился в сознании, видел, что он выхватил у меня из рук автомат, и с ним бросился бежать назад, в горы. Оказывается, к нам приближалась следующая автоколонна, благодаря которой я с товарищем и остался жив.
В Пули-Хумри в полевом госпитале мне сделали несколько операций, хирурги извлекли из меня две пули, две остальные не решились, нужны знания узкого специалиста - нейрохирурга.
Вертолетом меня доставили до Термеза, до Ташкента – самолетом.  В окружном госпитале продолжил лечение, но пули оставили: нейрохирург не давал гарантии, что после вытаскивания этих пуль выживу. До сих пор с этими пулями в себе и живу», - вздохнул Юрий.
После этого у нас с Юрием Владимировичем как-то перестал вязаться разговор. На мои вопросы он отвечал коротко, сбивчиво, волновался. Видно не хотел в памяти возвращаться в ту часть жизни, которую он прошел как канатоходец, без страховки, на грани смерти и жизни.
Но, прошел, выдержал. Со временем его раны зарубцевались, молодой организм Юрия выстоял. Зайцев поступил в Брянский институт машиностроения, хорошо учился. Перед дипломной работой съездил с отцом к его знакомому жившему в Западной Сибири. Этот край Юрию понравился, и врачи решение паренька жить в тайге, тоже поддержали: здесь умеренный климат, чистый воздух, и спокойнее жить, чем в большом городе. После окончания учебы в институте, Юрий получил направление в трест «Надымнефтегазмонтаж»…
«Вы знаете, после того, что произошло со мной в Афганистане, стал понимать, что такое жизнь и стал ее больше ценить, чем раньше, - сказал Юрий. – Когда трест в 1993 году стал расформировываться, мне предложили работу инженера-ремонтника в Белоярском УТТиСТ, и я согласился. И до сих пор об этом не жалею».
К наградам, полученным Юрием Зайцевым в Афганистане, к медалям «За отвагу» и «От благородного афганского народа», добавились новые. Трудовые: грамоты, благодарности, звание «Ветеран труда». А это много стоит!
Иван Цуприков


Даже не верилось, что закончилась война
Когда оставалось 100 дней до приказа о демобилизации, Александр Жидков был в горах. У спецназа, как не хотелось бы этого солдатам, а считать последние дни службы в армии, некогда было. Путались. Вроде вчера только высадились на высотке, вступили в короткий бой и заняли оборону, закрепились. Но тут подмога душманам пришла, вжались в камни, и – все. Кругом взрывы, щелчки от пуль, и молишь Бога, чтобы рикошетом не вошла она в тебя.
А как только отдушина, смена места, попытка атаковать, выдавить душман с высотки. Ответа на вопрос, почему они так серьезно за нее держатся, долго искать не пришлось, внизу один за одним идут караваны с оружием. Понятно, душманы их охраняют.
- В основном мы патрулировали территорию на вертолетах, - вспоминает свою службу в Афганистане Александр Жидков. – Нужно было упредить душман от диверсий, которые они производили постоянно на дорогах, в кишлаках, в городах, травили колодцы, арыки. Народ держали в страхе.
Помню, когда пролетали перевал, смотрим, внизу вертолет стоит. Винты у него крутятся, в «зеленке» (зона заросшая деревьями) дым, взрывы. Это наши коллеги, спецназовцы из кандагарского спецназа зажали душманский отряд, который сопровождал караван с боеприпасами. Высадились, взяли душман в клещи. Победили!
- А конкретнее можно рассказать об одном из таких боев? – спрашиваю у Александра.
- Нет. Всякое было, война. Все время на ногах, везде нужно успеть, и главное, передвигаться скрытно, иначе «грузом 200» станешь, - вздыхает.
- Какие самые лучшие дни запомнились в Афганистане? День рождения, Новый год?
- Встреча с товарищем в Кабуле, когда был в командировке. Вместе обучались в Новороссийской учебке на ускоренных трехмесячных курсах. Только Афган нас разделил, он в Кабул попал в спецбатальон связи, а я – в провинцию Забуль. Встретились нечаянно, я его узнал. Чаю попили, целый час болтали(!), а он прошел как минута! И все! И опять назад я отправился в свой родной 7 батальон спецназначения, а там как всегда - горы, зеленка, война. Обычная работа у спецназа.
В 1988 году, когда нас выводили из Афганистана, какое-то время охраняли мост в Хайратоне. Были у душман попытки его взорвать, но не смогли. А когда нас вывели в Чирчик, это под Ташкентом, в тот же вечер всех дембелей отпустили домой. Я чуть с ума не сошел: закончилась моя война, я ЖИВ! В первое время ходил только по асфальту, и то с опаской, ни как не мог привыкнуть, что нахожусь дома, здесь нет мин.
22 года работает Александр Михайлович Жидков машинистом технологических компрессоров в Сосновском ЛПУМГ. Работу любит, прекрасный семьянин.
Когда спросил его о наградах, ответил так: «Там их не давали, будешь трусом - погибнешь, не выполнишь задачу – погибнешь. Чтобы выжить, нужно было всегда побеждать. А здесь, в ЛПУ я стал ветераном труда. Это достойная и самая дорогая для меня награда».



Родители думали, что я не был на той войне

Когда капитан попросил выйти из строя солдат, желающих работать на бензовозах, младший сержант Халиль Садыков без раздумывания сделал шаг вперед. Понимал ли он, чего это может ему стоить? Говорит, что да, если машину подобьют, или она наедет на мину, и он не успеет выпрыгнуть из ее кабины, то сгорит заживо.

- В январе 1980 года в Афганистане было еще спокойно, - вспоминает Садыков. – Она разгоралась постепенно. Перед перевалом Саланг, где мы стояли, душманы активизировались быстро, нападали на колонны машин, и нам не раз приходилось вступать с ними в схватку. Но это было уже позже, когда я попал в мотострелковый батальон. А до этого, был месяц ожидания прихода из Союза бензовозов. Но так получилось, что они пришли уже с готовым их эксплуатировать личным составом водителей, поэтому меня перевели в мотострелковый батальон, водителем бронетранспортера (БТР) в гранатометный взвод СПГ-17.

- Завидовал тем, кто работал на бензовозах?

- Нет, я ни в чем не проиграл. Наш взвод воевал. А потом я понял, что мне просто повезло, что я не попал на эти бензовозы, - вздохнул Халиль. – На первой войсковой операции, проходившей в Бомиане, полроты водителей погибло. Много, очень много! Я видел, что после пожаров оставалось с телами этих ребят, они были обуглены. 

- А где на это насмотрелись?

- На перевале Саланг. Через него идет автомобильная дорога из Термеза (Советского Союза) в Кабул и другие города Афганистана. На Саланге, кроме тоннеля, построено одиннадцать километров железобетонных галерей, защищающих дорожную магистраль от оползней. Вот там душманы и промышляли, нападали на колонны, убивали не только военных, а и мирных людей, забирали себе все награбленное. Охранял с обеих сторон этот перевал наш полк, первый батальон был на той стороне, второй, в котором я служил, на этой, со стороны Термеза. Потом мы поменялись. 

Так вот, в тот момент, когда мы дежурили в карауле, во взводе быстрого реагирования, колонна из двух ЗиЛов и БТРа направилась в соседний батальон. В километрах 20 от нас они попали в засаду и душманы их расстреляли.

Мы по тревоге выдвинулись туда и, подходя к месту боя, разделились на две группы и пошли в наступление, поддерживаемые огнем гранатометов и пулеметов из наших БТР. От той колонны, на которую напали душманы, ничего не осталось, все машины сгорели. Из 12 человек, остались живыми только трое. Плюс в бою  два наши солдата были тяжело раненными.

Когда затушили огонь, вытаскивали сгоревших парней из БТРа. Там среди них было тело и офицера, зампотеха, он отстреливался из пулемета. В него попали несколько пуль и струя горящего газа из кумулятивного «выстрела» гранатомета. Страшно было смотреть на погибших. Но к такой картине мы уже были привычны.

До этого на Саланге было замечено большое скопление душман. Наш батальон выдвинулся туда, но нас задержали у высоты. Сначала мы недоумевали почему. А потом, как выяснилось, наше командование договорилось с афганской армией, которая должна была провести там чистку своими силами. Мы пропустили батальон сарбозов (афганских солдат) и остались в оцеплении.   

Атака у афганской армии остановилась, ночью мы слышали стрельбу, крики, стоны афганцев. А утром, когда рассвело, оказалось, что душманы, рассредоточившись по всей горе, уничтожили этот батальон, расстреливая его солдат прямо в упор. Мы пошли на рассвете в наступление, душман не нашли,

они попрятались. На такое там насмотрелся. Потом на БТРах увозили всех убитых с поля боя.

- А первый бой, запомнился?

- Первый? Три БТРа оставили в низине с нами, механиками-водителями, а взвод с гранатометами поднялся в гору. Был бой, я его весь от первой секунды до последней прослушал по рации. Передо мной стояла задача, быть готовым в любую минуту на БТРе выдвинуться в то место, куда укажет командир и ждать спуска к нему бойцов. Еще мог занять место пулеметчика и вести огонь по наступающим душманам.

- Могли и подбить БТР, в котором находился ты?

- Могли, но рацию я не имел права покинуть.

- Стреляли, по твоему БТРу?

- Без этого не обходилось. И рядом взрывались мины, и «выстрелы» из гранатомета не раз чиркали по броне, но, мне повезло, остался живой. 

- А дома знали, что полтора года, Халиль, ты служил в Афганистане?

- Нет. Они думали, что я остался в Новосибирске, в учебке. Я врал им об этом в письмах. В адресате же указан номер полевой почты и все. Там (в Новосибирске для родителей) и прослужил до окончания службы. А о том, что Советский Союз участвует в Афганской войне, скрывалось. 

- А сколько осталось живых во взводе из твоего призыва?

- Немного, - отвернулся Халиль.

Я смотрел на этого парня, чистившего от снега свой длинномер. Он только вернулся из командировки в Пунгу, куда отвозил две трубы для магистрального газопровода. Завтра у него новая ходка, туда же, потом в Сосьву или в Карпинск, не знает. В Югорском УТТиСТ Халиль Садыков уже проработал больше 30 лет. За его «плечами» сотни тысяч километров сибирских дорог, сотни тонн привезенных грузов, необходимых для строительства и эксплуатации магистральных газопроводов и компрессорных станций, трассовых поселков.

Сфотографироваться Халиль не захотел, как и того, чтобы о нем написали в газете. А когда прощались, сказал: «Той войны, на которой я был с 1980 по 1981 годы, еще не было. Нас не награждали, а о погибших говорили, что они попали в аварию на учениях, или не раскрылся парашют, или еще что-то». 


***

Не хочу вспоминать о той войне

В феврале ямбургская ночь раза в три длиннее дня. Вьюга, штормовыми волнами снега, обрушивается на лобовое стекло КАМАЗа. Дорога - белое полотно, фары с трудом, метров на пять пробивают ярким светом плотную снежную пелену и поэтому, создается такое впечатление, что автомобиль стоит.

- Лучше медленно ехать, - уловив мой вопросительный взгляд, сказал водитель. – А вдруг человек на дороге, или нарты оленьи стоят.

- А машина ломалась в такие морозы на дороге? – спрашиваю у Владимира Кушкина.

- Всякое бывало. В основном по мелочевке: печка откажет, колесо пробью. У нас здесь один закон, в сильные морозы машины идут в паре. Да и каждый встречный всегда остановится, поможет. Я такой же, мимо не проеду.

И словно для примера останавливаемся у КАМАЗа, стоявшего на дороге. Владимир выпрыгивает во вьюжную стынь и идет к водителю той машины. Помогает ему заменить переднее правое пробитое колесо. Пробовал помочь им, но больше мешал, а когда вспомнил о фотоаппарате, он не включался, замерз.

И вот мы снова в теплой кабине, за окном пурга, минус 47 градусов мороза  едем в вахтовый поселок…

Смотрю на раскрасневшегося, улыбающегося водителя. Счастливый человек. Вырос в Надыме и вернулся из армии сюда же, на родину. 30 лет назад. Из них 20 лет работает в УТТиСТ, в ямбургской автоколонне. И не жалеет.

- А ребята знают, что вы служили в Афганистане? – спрашиваю у него.

В ответ он улыбается:

- Конечно, зачем это скрывать?

- А о том, что были несколько раз ранены, не раз ходили рядом со смертью?

- Этим разве хвастаются? – теперь вопросительно посмотрел он на меня...

…Родители волновались, когда узнали, что их Владимир попал служить в погранвойска на дальневосточную границу. Там было в то время неспокойно. Но, в своих письмах он рассказывал о красивой природе дальневосточного края, спокойной службе. Когда его почтовый адрес изменился, то написал, что перевелся в более спокойное место, в учебную часть. А на самом деле, в Имам-Сахибе провинции Кундуз, где располагался Пянджский пограничный отряд, в котором он служил, было очень неспокойно, там шла афганская война.

«Спокойная» жизнь была в те дни, когда они возвращались из боевых действий. Но отдых был коротким, шли постоянные столкновения душман с афганской армией и милицией, с советскими войсками. Когда пограничникам удавалось перекрывать зоны, через которые шли поставки оружия душманам, завязывались страшные и долгие бои, с  большими потерями. Взвод СПГ-9 (станковый противотанковый гранатомет), в котором служил Владимир Кушкин, всегда находился на острие огня: уничтожали засады душман, огневые точки, прикрывали передвижение групп, участвовали в сопровождении колонн.   

- В районе Мазари-Шариф была крупная операция по освобождению советских гражданских специалистов, - вспоминает Владимир. - Мы должны были стоять в оцеплении, а «внутри зоны» работали десантники. Наша колонна попала в засаду душман. Обстреливали нас очень плотно. Мы, развернувшись на 360 градусов, открыли ответный огонь по противнику, окружившему нас. Рядом стоявшая БМП загорелась, нужно было уйти от нее подальше, так как в любую секунду мог взорваться находившийся в ней боекомплект. Но, душманы этого сделать не давали. И если бы не подоспевшие вовремя вертолеты, нурсами отбившие нас, не знаю, чем бы для меня и моих товарищей этот бой закончился.

Сколько было таких ситуаций? Много. Хорошо запомнилась схватка в Имам-Сахибе. Наша задача была не подпускать банды душманов к советской границе. Мы тогда стояли в оцеплении, у «зеленки» (роща, сад), а афганская армия с царандоевцами выгнала на нас банду душман, достаточно крупную, около 50 человек. Мы открыли по ним огонь. Их преимущество было в том, что они были скрыты в «зеленке», а мы открыты. Я получил ранение в левую руку, но продолжал вести огонь. Мы победили, и после лечения в Душанбинском госпитале был награжден двумя неделями отпуска при части и званием «Отличник погранвойск 2 степени». Знаком первой степени был награжден чуть позже.

 Потом получил контузию и снова попал в госпиталь в Душанбе.

- Как это произошло?

- Из-за последствий ранения я был переведен в стрелки БТРа. Наша колонна попала в засаду. Душманы пропустили нашу колонну в узкую зону и подорвали второй и последний бронетранспортеры, перекрыв с обеих сторон нам выход. Потом как выяснилось, эта была большая банда, она состояла из опытных горных стрелков, пришедших из Ирана. В мой БТР попало четыре выстрела из гранатомета. Один снаряд попал в двигатель, второй - в механика-водителя и два «выстрела» попали рикошетом в броню, туда, где находился я - оператор-наводчик. Мы открыли люки в десантном отсеке, вылезли из машины и отстреливались. Если бы не вертолеты и подоспевшая помощь, все бы погибли. Два БТРа сгорели полностью, два товарища погибли на моих глазах, 12 человек были контужены. Звон в ушах, головокружение, тошнота, рвота. 21 день пролежал в госпитале. Первый раз там лежал в мае-июне, второй раз в сентябре 1983 года. И снова две недели отпуска при части и снова война.

Уволился на 5 месяцев позже положенного времени, в 1984 году. Командир говорил, что представил меня к наградам, но ничего я так и не получил, - вздохнул Владимир. – Больше ничего не хочу вспоминать о той войне. Много товарищей в ней потерял.

Пожав мне руку, Володя развернул свой КАМАЗ в сторону дома, и ждал пока я с помощью света от его фар, дойду до подъезда. Посигналив на прощание, уехал. Так и не удалось его расспросить о том, как встретил Владимира после той войны родной город Надым, родители, друзья. Наверное потому, что волна переживаний захлестнула и мое сердце, и мысли уже были заняты представлением картины того последнего боя, о котором рассказывал Владимир: черный дым идущий из горящих БТРов, кругом разрывы снарядов, свист пуль, крики раненных и контуженных ребят, переклички солдат, автоматный и пулеметный огонь, огонь, огонь...

***-

Жизнь, как она прекрасна


На Пагмане, в провинции Кабула, ситуация для мирного населения складывалась непростая. И это, скорее всего потому, что основная часть молодежи поддержала идеи народной демократической партии Афганистана, оставаясь верной исламу. Дехкане (крестьяне) восприняли новые веяния тоже нормально, поддерживая открытие в кишлаках школ, отделений царандоя (милиции), больниц. Да и к шурави, относились с уважением, видя, что советские солдаты привозили в горные кишлаки одежду, питание, врачей, электростанции.   

Это и стало камнем преткновения, ультраправые силы, выступающие против демократического государства, поддерживались капиталистическими государствами. Банды, сформированные на их деньги в Пакистане, Иране, в 1982-1983 годах стали входить в провинции Кабула и разрушать все новосозданное, вплоть до мечетей, больниц, разделываясь с семьями, представители которых служили в армии, в царандое, работали в школах, поддерживали правительство.

- И нам неспокойно от этого жилось, - рассказывает бывший десантник 103 ВДД, а ныне водитель Югорского УТТиСТ Александр Сарана. – Часто нас поднимали по тревоге и в сопровождении отрядов царандоя, афганской армии, мы шли в Пагман, в Дехсабз и в другие близлежащие провинции. Завязывались бои с душманами. Наши победы были непонятными. Захватим высотку, «наведем порядок», уничтожим склады с оружием, а когда покидаем это место, нам в спину стреляют. В одном из таких боев погиб мой товарищ и земляк из города Рубежное, Игорь Лебедев. Потом узнал о ранении второго, третьего, четвертого парней, с которыми призывался. 

Невольно ждал, когда и меня такая участь застанет. А таких моментов было немало. Не раз мы попадали в засаду, проходили по минным полям, под огонь душманов из миномета, ДШК, из гранатометов. Но, смерть и ранение обходили. 

Когда приходил в медсанчасть к кому-то из раненных товарищей, то не всегда чувствовал себя удобно, потом что ему в этот раз снова повезло,  - не ранили... Но они смеялись в ответ крутили у виска, мол, не думай о глупостях. Да, кто знал, где твоя пуля, где твой осколок.

Я вздохнул только тогда, когда наш самолет пересек границу Афганистана. Но чувство о том, что остался жив в той войне, пришло намного позже. Во сне часто продолжал воевать, кого-то спасать. А когда просыпаешься, снова понимаешь, как она прекрасна эта жизнь.