Сны Камикадзе

        Заходишь в автобус, а все в наушниках, отвернулись к окну. И никому не до кого нет дела. Чужие все, чужие.


Содержание.


1. Водитель: Дочь Сталаски.
2. Переход.
3. Пассажир №1: Спасатели.
4. Пассажир №2: Лучик мести.
5. Око.
6. Пассажир №3. Боязнь света.
7. Станция «Аулвиг».
8. Пассажир №4. Поезд счастья.
9. Пассажир №5. Город ангелов.
10. Остановка по требованию.
11. Станция «Аулвиг-2». Кукольный театр
12. У каждого своя сказка.
13. Царь горы.
14. Мотылек.
15. Скорый поезд.
16. Воронка.
17. Оставленные надеждой.
18. После сна.
18.1. Багор.
18.2. Город просыпается.
18.3. Зона безопасности
18.4. Мы есть друг у друга.
18.5. От заката до рассвета.
18.6. Табличка.


        1. Водитель: Дочь Сталаски.

        В небольшом городке под названием Мирлапатам, где каждое утро начиналось с дежурного гудка для служебных автобусов, в семье Сталаски случилось горе.
        Водитель грузовика марки Чейндер, Джон Сталаски, потерял управление и перелетел через ограждение, что отделяло трассу от глубокой пропасти. Взрыв, который донесся из дна Дьяволовой глотки, потряс весь городок, выбив при этом стекла в местной пиццерии, что располагалась возле пропасти.
        Все жители Мирлапатама вышли на улицы, чтобы похоронить хорошего парня, отца маленькой Джины. Эпитет «хороший парень» к имени Джону звучал вовсе не из-за соображения «о мертвом либо хорошо, либо ничего». Джон действительно был славным парнем и примерным семьянином среди небольшого населения городка.
        Очень часто его Чейндер безвозмездно перевозил овец для соседа-фермера, который за это благодарил Джона лишь канистрой дизеля и бутылкой хорошего виски, и которые Марта, его жена, незамедлительно возвращала обратно благодарному хозяину овец.
        Многие жители, в особенности молодежь, Мирлапатама считали Джона слабохарактерным по отношению к своей супруге Марте, с которой он никогда не спорил, но, в действительности, его семья была примером для маленького городка. И хотя семейное счастье здесь не было редкостью, дом Сталаски для многих ставился эталоном настоящего домашнего очага.
        Но как приманка слово «счастье» звучит для злой судьбы. В то утро Джон возвращался домой с дальней поездки. И кто знает, по какой причине произошла трагедия, может монотонная езда укачала водителя, или на дорогу выскочил невнимательный пешеход, — выяснить уже было нельзя.
        Никто не видел, как грузовик на скорости свернул в сторону пиццерии и резко пропал из виду, будто провалился сквозь землю. Лишь когда раздался грохот упавшего грузовика, почти все мирлапатамцы выскочили из своих домов в панике, думая, что наступило землетрясение.
        Похоронная процессия растянулась от одного конца Мирлапатама единственной главной улицы Илуэй до другого. Кладбище городка находилось в двух километрах от города, но единственным транспортом, который присутствовал в процессии, была небольшая тележка, сделанная руками местного автомеханика Самэюля.
        Тележка, с закрытым гробом, при движении издавала тихий скрип. Это был единственный звук, который нарушал тишину. Автовладельцы в знак уважения к усопшему, оставили свои автомобили в гараже, и вышли пешком проводить Джона в последний путь.
        За тележкой с покойником, по размякшему от солнца асфальту, шла бледная женщина, держа за руку маленькую девочку.
        Джина, это была та девочка, не понимала происходящего. Она думала, что сегодня какой-то очередной праздник, и все люди идут праздновать. Однако печальные лица смущали Джину.
        — Мама! — девочка дернула за руку. — Почему люди такие серьезные?
        Марта, с красными от слез глазами, посмотрела на дочь, и в который раз заметила поразительное сходство её с Джоном. Те же ямочки на щеках, те же красивые глаза, как у её отца.
        — Просто... так надо! — Марта улыбнулась через силу.
        — А где мой папа?
        — Он еще не приехал с дальнего рейса.
        — А он привезет мне игрушки?
        Марта остановилась, и подняла свою дочь на руки:
        — Ну конечно, Джина! Твой папа любит тебя!
        — Как хорошо! — радовалась Джина. — Посмотри, мама, как светит солнышко!
        День и в самом деле был замечательный, мягкий ветер окутывал молчаливых людей, а солнце выглядывало из-за белых облаков.
        Говорят, время латает невидимой иглой душевные раны. Но для семейства Сталаски ничего не осталось от прежней жизни. Марта Сталаски резко постарела после той трагедии, а Джина до сих пор была в неведении, — что же произошло с её отцом.
        Однажды девочка, будучи подростком, записалась на курсы вождения. В тот же день её впервые ударила мама, когда узнала, что Джина собирается ходить в автошколу.
        — Ты не посмеешь! — кричала бедная женщина. — Ты никогда не сядешь за руль!
        — Но мама... — пыталась сказать Джина.
        — Я сказала НЕТ! — перешла на крик Марта.
        Новые пощечины! Дикий мамин крик, от которого звенела хрустальная люстра, подаренная Джоном на годовщину их свадьбы! Конечно, Марта в тот же день извинилась перед дочерью, но для Джины она стала чужой.
        -Твой отец погиб за рулем! — скажет потом Марта, не в силах скрывать правду. — Я не хочу, чтобы ты повторила его судьбу!
        Джина вспомнила, как однажды упала с крыши своего дома, и получила сильные ушибы. Тогда она думала, что никакая боль не будет сильней этой. Слова мамы ударили её куда больней, чем тогда земля, о которую Джина стукнулась, когда падала. Странное, плохое чувство впервые посетило Джину — её обманывали столько лет.
        — Мой папа умер? — девочка была шокирована.
        — Прости меня! — сказала Марта.
        Лицо Марты вдруг скривилось в безумной гримасе, а рука потянулась к полке, где обычно стоял флакон с таблетками.
        — Мама?! Опять сердце? — Джина суетливо достала одну таблетку и сунула прямо в рот маме.
        — Кхаа! — кряхтела от боли Марта, держась за грудь.
        — Мама!!! — эхом слышала последние слова Марта.
        На вторые похороны из семьи Сталаски собралось меньше людей. Все торопились, поэтому Марту хоронили быстро, проявляя свое почтение к усопшей лишь из-за уважения к самому ритуалу.
        Сразу после смерти Марты к несовершеннолетней Джине приехали родственники, которые пытались забрать к себе под опеку девочку. Но старый друг Джона, чернокожий механик Самюэль тут же показал завещание Джона Сталаски на случай, если девочка останется круглой сиротой.
        Родственники, польстившиеся на дом и хозяйство Сталаски, уехали ни с чем. А Джина, оставив родной дом на замок, переехала жить к Самюэлю, который радушно принял её как родную дочь.
        Старый дядя Сэм жил один в своем огромном доме, который одновременно был большой автомастерской. Все водители Мирлапатама ремонтировались у него, и порой Сэм сутки жил в гараже, повторяя один тот же процесс ремонта автомобилей.
        Каждый божий день девочка возвращалась со школы, и сразу бежала в мастерскую, где стоял какой-нибудь автомобиль с раскрытой пастью, откуда, словно дрессировщик, торчал Самюэль, точнее его задняя часть тела.
        Джина с живым интересом наблюдала, как поломанные машины оживали под руками опекуна и выезжали из гаража, издавая благодарное урчание старому механику. Не проходило и одного дня, как Сэм попутно объяснял девочке премудрости своей работы. Вскоре Джина разбиралась в машинах не хуже отчима и даже в чем-то превосходила его.
        Но стоило Джине сесть за руль, как дядя Сэм менялся в лице, требуя, чтобы девочка немедленно покинула салон автомобиля. Неприятный и странный запрет раздражал девочку, однако спорить со своим опекуном Джина не хотела.
        Спустя некоторое время, когда Джине исполнился двадцать один год, случилась трагедия. Тело Самюэля нашли в его гараже под машиной, которая раздавила его из-за неисправного подъемника. Ремесло Сэма, которое кормило старого механика всю жизнь, погубило его. А Джина, став наследницей гаража, приняла в свои руки его дело.
        Конечно, смерть Самэюля была всего лишь несчастным случаем, но за бедной Джиной закрепилась дурная слава. Люди отворачивались от неё, а бывшие друзья, с которыми Сталаски училась, вовсе стали относиться к ней как к проклятой.
        Единственные люди, которые с ней общались, это были клиенты, чьи машины стояли в гараже Самюэля в ожидании ремонта. Однако душу не насытить деловыми разговорами и просьбами проверить уровень масла.
        Каждый вечер, после трудового дня, Джина садилась перед большим зеркалом за пустым столом. Глядя на свое отражение, ей казалось, что если сейчас она закроет глаза и откроет, то за её спиной будут стоять улыбающиеся родители, как на старой и единственной фотографии, которая сохранилось у неё.
        И все будет хорошо. Но в пустой комнате, кроме неё никого не было.
        Изо дня в день все повторялось снова и снова, и мысли о суициде стали навязчивыми в её голове. Порой Джина пыталась покончить с собой, но каждый раз обстоятельства и нетвердое решение всегда откладывали смерть на потом.
        В одно утро ворота и двери автомастерской оказалась запертыми, хотя рабочий день уже начался. Клиенты, в ожидании хозяйки автомастерской уже не первый час, забеспокоились и вызвали полицейских.


        2. Переход.

        Стоит только заиметь друзей,
        Как тебя убьют враги.
        Если знаешь ты свою дорогу,
        Только так ты сможешь себя спасти.
        Старый радиоприемник пел хриплым прерывающимся голосом, потому что был плохо настроен. Но слова песни были ясны слушателю.
        Жесткий обод руля впился в её лоб, а нос ощущал неприятный запах бензина. Снаружи доносился монотонный гул, похожий на шум работающего двигателя. Она открыла глаза и, подняв голову, увидела перед собой табличку с предупреждением:
         «Просьба не заводить двигатель в закрытых помещениях!»
        Эта доморощенная табличка с предупреждением настолько въелась в память водителей и пассажиров, что её попросту перестали замечать.
        Джина заметила, что сидит внутри автобуса, а за окном автобуса стояла непроглядная ночь. Вместо обычного вида из салоны, Джина видела собственное отражение в стекле и остальной салон автобуса.
        Приемник продолжать петь:
        Каждый раз, когда будешь ты счастливой,
        Вновь несчастье напомнит о себе.
        И судьба твоя изменится неприхотливо,
        Силой невидимой в тебе.
        Джина не в силах терпеть ноющую боль в висках, оперлась ладонями на руль, и попыталась встать с водительского сидения.
        — Тебе лучше отдохнуть, доченька! — услышала Сталаски голос.
        Джина вздрогнула от неожиданности и обернулась назад. Во втором ряду автобуса на лавке-сиденье сидела пожилая женщина с серой повязкой на одном глазу. Она выглядела убого, и у Джины подсознательно замерла в ожидании, что эта женщина попросит мелочи на хлеб.
        Джина не любила старых людей, из-за их немощи и тем, что они постоянно требуют к себе уважения, не веря тому что, когда-то эти старики были молодыми и красивыми.
        — Я вам не доченька! — грубо отреагировала девушка.
        — Твоя нелюбовь к старости погубит тебя. — Женщина дернула губами вверх, будто усмехнулась. — Хотя тебе старость уже не грозит.
        — Потому что я мертва?
        — Может быть! Может быть! — Женщина язвительно протянула слова. — Мертвец должен лежать в могиле и кормит трупоедов своим гниющим мясом.
        И захохотала нехорошим смехом, от которого Джине стало неприятно. Мимо водительского окна что-то метнулось, издавая пронзительный крик.
        — Это птица?! — перепугано дернулась Джина.
        — А что для тебя птица? — спросила собеседница.
        — У неё есть крылья, чтобы она могла летать, и клюв, чтобы клевать!
        — Тогда тебя ждет много открытий. — Ответила она.
        Женщина приподняла свою глазную повязку и уставилась на девушку хищным взглядом. Джина из любопытства попыталась разглядеть второй глаз, но оттуда ударила яркая вспышка и ослепила её.
        — Где вы? — ослепшая Сталаски протирала глаза.
        Женщина с повязкой пропала, оставляя гостью наедине в пустом автобусе. Джина кинулась к двери, надеясь догнать женщину, как снаружи на неё уставилась жуткое лицо с одним глазом.
        — Аааа! — завизжал монстр, обдавая Джину неприятным запахом изо рта.
        Джина влетела спиной назад, как сработавшая пружина, оттолкнувшись от дверей. За это время девушка успела заметить знакомый взгляд в лице этой твари. Это была та женщина, с повязкой на глазу. Двери сразу закрылись, когда Сталаски оказалась внутри салона.
        Придя в себя, девушка увидела в окнах морды существ, похожих на ту одноглазую тварь, раскрывавшие свои пасти в хищном оскале, размазывая слизь по стеклу мерзкими черными языками.
        Не дожидаясь, пока неадекватные гостьи ворвутся внутрь, Джина бросилась к водительскому месту. Двигатель автобуса исправно работал, монотонно бурча под капотом автобуса. Передвинув ручку на первую скорость, Джина врубила ближний свет и надавила на педаль газа. Автобус послушно дернулся с места, освещая тусклым светом фар дорогу. Тайные от дяди Сэма уроки вождения не прошли даром, Джина чувствовала себя за рулем более-менее уверенно.
        Вокруг была кромешная тьма, и толка от фарного света было совсем мало. Тонкая полоса дороги была освещена перед Сталаски, которая судорожно вцепилась в руль побелевшими от страха руками. Девушка не видела своих недоброжелателей, но она ощущала их присутствие рядом, отчего её сердце бешено колотилось.
        Твари не отставали, проявляя сильную настырность попасть в салон транспорта.Боковое стекло рядом с водителем треснуло от сильного напора, стрельнуло осколками. Инстинктивно прикрывшись рукой от стекла, она все же ощутила, что её зацепило и кровь стала стекать по переносице. Автобус дернулся от резкого поворота руля, но вывернулся обратно, благодаря выдержке водителя.
        Джина не была профессиональным водителем, но смогла избежать страшной участи, несмотря на царапину. Однако источник отчаяния девушки все еще угрожал её жизни, пытаясь достать рукой до горла.
        — Открой бардачок! — приказал мужской голос.
        Джина от неожиданности надавила на педаль тормоза, и чуть не стукнулась головой об руль. Она услышала это голос, он показался её очень знакомым, будто она слышала его каждый день. В такой ситуации не было смысла ослушаться совета, и Сталаски протянула руку к ящичку. Её рука коснулась ребристого холодного металла.
        — Скорей! — велел голос. — Не тяни...
        — Точно слышала! — подумала Джина.
        — Джина, быстрей!
        Она вдохнула и наудачу схватила вещь и вытащила его. Это был шестизарядный револьвер средних размеров. Такое оружие весьма мощное, и его мог позволить себе только МакДаги, старый шериф Мирлапатам.
        Стекло правого окна треснуло от удара, и рассыпалось на осколки. Раздался яростный клекот, и в автобус через проем стала влезать одна из преследовавших её тварей.
        — Стреляй! — кричали так, что стекло дрожали в ответ.
        Джина не стреляла, её ладонь сильно обхватила рукоятку револьвера, но курок оставался свободным.
        — Джина!
        — Страшно! Страшно! — шептала Сталаски, не понимая откуда идет голос. — Я боюсь!
        Тварь уже почти пролезла наполовину и успешно двигалась дальше.
        — Просто нажми на курок! — умолял кто-то.
        — Сдохни! — девушка навела ствол в лицо, ломившейся внутрь, твари.
        Прогремел выстрел, сильная отдача ударила Джину в руку, отчего она выронила оружие. Когда дым от выстрела рассеялся, вместо отвратительного монстра, Джина увидела лишь останки тела, заливающие салон и Сталаски черной кровью.
        — Молодец! — подбодрял неизвестный. — Аккуратней с оружием! Отдача может убить!
        — Да кто ты такой? — кричала Джина в исступлении, вытирая кровь с лица.
        — Посмотри в зеркало.
        Джина машинально глянула в зеркало заднего вида, и отпрянула назад. На неё смотрели глаза Самюэля.
        — Дядя?! — голос Сталаски задрожал. — Но ты же...
        Механик молча закрыл глаза и кивнул в ответ.
        — Где мы, дядя Сэм?
        — Поверь, этот мир не самый лучший! — Последовал ответ из зеркала.
        Джина постепенно привыкла к темноте, и стала видеть этот мир. Дядя был прав насчет мира. У Джины не было причин сомневаться в его словах. Дядя всегда был прав: и в жизни, и после неё.
        Перед автобусом лежала одна дорога, прямая как линейка. А по сторонам была бездонная пустота, откуда доносились отдаленные крики тварей, похожих на ту, что хотела убить Джину.

       
        3. Пассажир № 1: Спасатели.

        Старые дачи, расположенные за городом, были заброшены несколько лет назад. Еще тогда дачный кооператив перестал представлять интерес даже для воров. Здешняя трава поглотила в себе домики, демонстрируя победу природы над цивилизацией, точнее над её останками. Дорожной трассы тут никогда не было, и любой, чей рост едва превышал два метра, имел больше шансов выбраться отсюда, нежели низкорослый.
        Это место называлось «Стручки». Почему такое название — никто не знал — стручки и стручки, будничное название для кооператива. Короче, суть заключалась в том, что «Стручки» было одним из унылых здешних забытых мест.
        Но сегодня трава удивилась бы, сегодня несколько человек в черных камуфляжах решили потревожить растительный покров, передвигаясь крадучись вдоль высоких сорняков, словно играли в пейнтбол. Заброшенные дачи с густыми порослями, где они оказались, как нельзя лучше подходил для этой замечательной игры.
        День Уильяма Карповича, командира отряда, с утра не задался, когда позвонил хозяин и велел отправиться сюда, в это заброшенное место. Место для него действительно был не самым приятным на земле. Особенно для Уильяма, которого дома ждали чемодан и билет на самолет.
        Вместо этого он ведет своих бойцов на розыскные операции: — сын хозяина,местного олигарха, пропал. По последним данным было известно, что его видели в этом районе.
        Задача для ребят из частной службы безопасности была простой: прочесать территорию дачного кооператива, спасти мальчика и вернуться назад. Заблудиться в этом растительном лабиринте было для спасательного отряда проблемным делом, потому как рука каждого бойца была опоясана спутниковым навигатором GPS, а сигнальные ракеты в рюкзаке Карповича даже днем могли обозначить себя вспышкой в радиусе несколько километров.
        Двигался отряд в четком порядке. Уильям впереди, за ним в шаг передвигались бойцы со странными позывными: Кора и Рамзес. Прикрывали с тыла еще двое: смуглый Крепыш и новичок Гладиолус.
        Молодой парень, споткнувшись, чуть не свалился в скрытую яму, и резво поправился, продолжая двигаться дальше.
        — Здесь труп собаки! — ответил Гладиолус, отвечая на молчаливый жест командира.
        — Рта не разевай, Гладиолус! — Раздражался Уильям. — Иначе брошу здесь!
        — Есть! — ответил боец.
        Джимми Гладиолус, так звали растяпу, которого приняли совсем недавно на службу к местному воротиле, боссу Уильяма. Карпович, как начальник охраны, был против его вербовки в охрану, но сам хозяин (видимо, здесь замешаны родственные связи) настоял на его кандидатуре, и ветерану пришлось пойти на уступки, чтобы не потерять свое место. Ребята не стали ломать голову над его позывным, и называли его по фамилии — Гладиолус.
        — Скажи, Кора, — тихо спросил один из бойцов. — А цветок может обделаться?
        — Сейчас узнаем! — последовал остроумный ответ.
        Все, кроме командира и Гладиолуса, засмеялись, оценив остроумие Коры.
        — Стоять! — резко остановился Карпович.
        Бойцы послушно встали, замерев на месте. Где-то рядом с двухэтажным домиком в траве раздался шорох, и снова все стихло.
        — Крепыш, проверь! — велел Уильям.
        Высокий мулат, держа автомат наготове, неспешно двинул к домику. Удерживая одной рукой автомат, Крепыш свободной рукой раздвигал кустарники. Спустя секунды он обернулся к отряду и развел руками: — мол, ничего не нашел.
        Но ребята смотрели сквозь его тело, словно тот был прозрачным.
        — Назад, Крепыш! — тихо приказал Карпович.
        Мулат понял приказ, но его любопытство взяло над ним вверх, заставляя поступить по-другому. В глазах своих ребят он прочитал тревогу и настороженность, и стал медленно разворачиваться на месте, чтобы тоже удовлетворить любопытство.
        — Назад, мать твою! — уже орал Карпович.
        Ветеран достал пистолет и, наведя его на мулата, выстрелил из него. Крепыш упал на землю, скрываясь в высоких кустарниках.
        Бойцы удивленно обернулись на Карповича, — командир с ума сошел! Зачем стрелять в своих?!
        В тут же секунду из травы, словно зверек, вынырнул мулат, живой и невредимый. Ребята облегченно вздохнули, принимая назад мулата: — Крепыш уцелел, а командир еще в своем уме.
        — Рамзес, Кора — за мной! — приказал Карпович, приближаясь к стене, где стоял Крепыш. — Крепыш, Гладиолус — оставаться на месте, прикроете тыл! В случае чего — открывать огонь на поражение!
        Серьезный приказ в данных условиях, хоть дачи и пустуют, но здесь могут гулять невинные люди, которые могут пострадать. Рамзес и Кора молча двинулись вслед за Уильямом. До стены было всего пару метров, но Карпович почему-то целился из своего пистолета в землю, словно искал змею или иную тварь, неспособную оторваться от земли.
        — Стоп! — Карпович аккуратно задрал руку, будто собирался клясться клятву.
        Рамзес с Корой притихли, внимательно наблюдая за действиями своего командира.
        Еле слышный стон раздался за их спинами и Рамзес обернулся назад, увидев, как Джимми Гладиолус принял странную позу, какую принимает тряпичная кукла, которую повесили на гвоздик. Стоявший рядом Крепыш попытался схватить Гладиолуса за плечи, и сразу отпрянул назад.
        Глаза Джимми стали наполняться кровью, которая потом принялась стекать вниз по щекам. Его тело странным образом висело в воздухе, как будто невидимка держит его за шкирку и не отпускает.
        Карпович обернулся на Джимми, как в ту же секунду за его спиной появился человек, с ржавой лопатой в руке. Еще момент и человек бьет бойца Рамзеса по плечу. Тот приглушенно вскрикивает от удара.
        — Тра-та-та! — сухо раздалась очередь автомата в руках Коры.
        Тело незнакомца подернулось от пуль, и лопата упала наземь, теряясь в сухой траве. Вслед за лопатой мягко, будто мягкая игрушка, упал человек.
        — Ах ты, сволочь! — выдохнул Крепыш, роняя свой автомат.
        Из его нагрудного бронежилета, словно паразит, вырвалось красное и блестящее жало. В то же время Мулат развел руки в сторону и воспарил над высокой травой, запрокидывая голову назад. Оставшиеся в живых бойцы были перепуганы, но не выдавали своего страха. Кто-то методично и жестоко убивал их, а командир ничего не предпринимал.
        Неожиданно отовсюду стали выходить странные люди, похожие на того человека, которого убил Кора. В их руках были грабли, лопаты и прочий инвентарь для дачных работ.
        — Огонь! — прокомандовал Карпович.
        Автоматы сухо застрочили, выплевывая пули из нагревающихся стволов. Люди медленно оседали, получая порцию свинца, но не издавали звуков. Что было странного в этих людях, которые медленно брели к стрелявшим — бойцы не сразу поняли.
        — Где кровь? — пулял Рамзес из оружия. — Они что — зомби?
        — Подствольник! — прозвучал приказ командира.
        Рамзес перенес указательный палец с основного курка на дополнительный, и автомат легонько толкнул бойца назад отдачей, швыряя гранату в противников.
        Бахнуло слабо, но граната раскидала врагов. Однако по их телами шли другие «дачники», в угрожающей позе держа в руках лопаты и грабли. Рядом с Корой появился Джимми.
        — Уильям, — радостно кричал боец, меняя магазин с патронами. — Гладиолус жив!
        — Не подходи к нему! — орал Карпович, отстреливая «дачников».
        От взрыва гранаты сухая трава резко вспыхнула, обдавая горячим потоком воздуха. Джимми с кровавыми глазами накинулся на Кору.
        — Джимми, ты чего? — сказал Кора потрясенно.
        Парень потянулся к Коре, и обхватил своими пальцами его шею, чтобы задушить.
        — Джим... — прохрипел полузадушенный боец.
        — Получи! — рядом появился Рамзес и ударил прикладом Джимми по голове.
        Удар был несильным, но голова Джимми Гладиолуса дернулась неестественным образом, а на шеё появились рваные раны, взлохмачиваясь лоскутами кожи. Из бескровных ран на шее Гладиолуса вылезли серые черви, похожие на нитки, и стали обвиваться друг о друга, сшивая, таким образом, ткани вокруг раны.
        — Что за...? — ребята обалдели от увиденного.
        Тут же пуля рассекла череп Джимми, окропляя темной кровью Рамзеса и Кору.
        — Назад! — напомнил о себе Уильям. — Прикрывайте с тыла! Передвигаемся спина к спине!
         «Дачники» наступали в большом количестве, невзирая на огонь, окружили бойцов со всех сторон и наступали все ближе и ближе. Огонь, который пожирал сухую траву и тела несчастных охватил всю территорию кооператива «Стручки» и бойцы оказались в двойной ловушке.
        В такой ситуации патроны, как иностранная валюта, становилось очень дорогой, и бойцы стали понимать это лучше с каждым разом, когда магазины в автоматах становились легче и легче, выпуская пули. Становилось жарко во всех смыслах.
        — Они сдохнут когда-нибудь?! — раздражался Кора, ожесточенно давя на курок автомата. — Их, что — ни пули, ни огонь не берут:!
        — Какая ирония! — печально сказал Карпович. — А ведь я сегодня мог лежать на берегу теплого моря!
        Кора и Рамзес удивленно переглянулись: — с чего бы вдруг суровый командир стал таким сентиментальным.
        — Это типа мы ща сдохнем?! — спросил Рамзес, стараясь перекричать шум выстрелов.
        — Бес его знает! — Уильям Карпович пожал плечами. — Все мы когда-нибудь сдохнем!
        — Командир! — Подал голос Кора. — Может сигналку в небо шарахнуть!
        Карпович махнул рукой, и спустя несколько секунд в небо взмыл яркий огонек ракеты.
        Автоматы тем временем отдавали последние патроны, а «дачники» продолжали наступать, неуклюже махая своим инвентарем.
        Пожар уже принял серьезные масштабы, забирая кислород и надежду у выживающих бойцов. Дым от огня закрыл солнце, отчего вокруг стало темно, словно наступил ночь.
        — Одно радует... — задыхался в дыму Кора. — Мы сдохнем раньше, чем нас сожрут!
        — Отставить... — не договорил Карпович и резко пропал из виду.
        — Командир! — Кинулись бойцы к нему.
        Едва они нашли его тело, как их самих сбила мощная струя воды. Раздалась сирена пожарной машины, и из дымовой завесы, будто пришельцы, появились пожарные в блестящих костюмах.
        — Пожарные?! — со слабой надеждой спросил Рамзес, роняя бесполезный автомат.
        В плотной дымовой завесе появилась фигура, с багром в руке.Он поднял багор над собой и резко опустил Рамзесу на голову. Кровь брызнула из расколотого черепа, и молодой наемник, даже не издав звука, молча, упал на тлеющую землю.
        — Вы чего? — Кора был шокирован. — Вы...
        Пожарный обернулся на него и в ту же секунду багор резко, как копье, влетел в голову Коры, пробивая её насквозь. Жертва видела уцелевшим глазом перспективу ствола металлического орудия, которое вошло ему в голову.
        Карпович сбитый струей воды, молча достал свой пистолет, продолжал отстреливаться теперь от «пожарных». Все его действия были бесполезными — «пожарные» будто не чувствовали пуль, приближались к ним. Патроны закончились, а один из пожарных, поднял багор над Уильямом и застыл в такой позе, словно дал ему надышаться воздухом перед смертью.
        Окруженный со всех сторон, Карпович, не теряя времени, вытащил патрон из нагрудного кармана, и, зарядив пистолет, выстрелил себе в голову. Когда глаза командира сомкнулись, сжатая рука сильно сжимала пистолета даже после смерти.
        Так погиб последний участник спасательной операции, который вместо того чтобы лететь самолет за границу на отдых, валялся с пробитой головой в окружении неизвестных врагов.

        ***

        Джина молча, вела автобус, обращая свое внимание лишь на дорогу. Перед ней пролегал ровный путь, по сторонам которого зияла бездонная пустота.
        — Хоть бы знак какой-нибудь дорожный! — думала девушка, зомбированная ровной дорогой.
        Дорога действительно была однообразной, и здесь можно было разбиться насмерть, если резко вырулить в пропасть. Но это могло произойти лишь по воле самого водителя.
        — Дорога... Бесконечная дорога! — такие мысли словно крутились постоянно в голове Джины. — Ни пешеходов, ни светофоров!
        Все было идеально, но вот маленькая точка на дороге портила всю идиллию Джине Сталаски. На дороге вдалеке появилась маленькое, еле заметное глазу, темное пятно.
        — Точка. Точка на дороге. — Мысли появлялись незаметно и также незаметно исчезали.
        — Проваливай! — бешено вскрикнула Джина, колотя руками по рулевому колесу. — Я не хочу тебя видеть!
        Точка увеличивалась в размерах и здорово раздражала её.
        — Не хочешь уходить? — Джина была в ярости. — Тогда я раздавлю тебя!
        — Джина-а-а-а! — эхом раздалось в голове девушки. — Успокойся, прошу тебя!
        Сталаски моргнула глазами, и перевала взгляд на зеркало заднего вида:
        — Джина! — голос Сэма вещал из зеркального отражения. — Настоящий водитель должен всегда трезво оценивать ситуацию. А еще он должен не спать за рулем!
        Слова дяди Сэма словно избавили от тяжелого сна, и когда она пришла в себя, то увидела на дороге тело человека, лежавшего посередине её дороги.
        Джина резко затормозила, и бесстрашно выскользнула из транспорта, который недавно спас её от ужасных тварей.
        — Кто вы? — спросила Сталаски, наклонившись к человеку.
        — Я еще не... — пытался сказать человек, и потерял сознание. В его руке дымился пистолет, из которого недавно стреляли.

        ***

        Карпович лежал на дороге, в руке его дымился ствол, наполняя воздух остатками сгоревшего пороха.
        — Кто вы? — услышал он женский голос.
        Уильям увидел перед собой девушку, наклонившуюся прямо над ним.
        — Я еще не... — не договорил Уильям и потерял сознание.
        Бросить тело на дороге в забытом богом месте Джина не собиралась. Однако занести бессознательное тело крупного мужчины в автобус было непростым делом и требовало умственных ресурсов для решения этой проблемы.
        Старик Сэм за свою жизнь обучил Джину многим вещам, а последняя проявляла изобретательность во многих ситуациях, которые требовали неординарных решений.
        Подогнав транспорт ближе к человеку, Джина соорудила подобие носилок из одеяла, и ловко уложила незнакомца на них. Дотащив бессознательное тело, она вытащила из салона автобуса домкрат и простую доску.
        Не задаваясь вопросами — откуда взялись одеяло и доска, Сталаски принялась за транспортирование тела в автобус. Установив один конец доски на лестницу двери, под второй конец она подставила домкрат, с большим усилием уложив на доску Карповича.
        Алгоритм действий был простым, но вызывал восхищение у случайного прохожего, который мог бы видеть, как девушка крутила ручку домкрата, выравнивая по горизонтали доску с входной лестницей автобуса, с лежащим на ней человека.
        Наконец тело Уильяма приняло горизонтальное положение, и Джина потихонько стала затягивать человека в салон автобуса. Джина уселась за водительское сиденье, закрыла двери и вытерла пот со лба. Её пальцы стали липкими, и девушка испугалась собственной крови, забыв, что была ранена.
        — Мне нужна вода! — мозг автоматически выдал ответ.
        Её рука нырнула в бардачок, и коснулась пластиковой бутылки. Сердце забилось чаще от волнения, и на свет тусклых салонных ламп появилась минеральная вода в литровой бутылке. Проснувшаяся жажда опередила потребность промыть рану, и Джина едва не захлебнулась, жадно глотая прохладную воду.
        — Следует пить мелкими глотками! — услышала Сталаски.
        Теперь она точно захлебнулась водой, точнее поперхнулась — вода полилась из ноздрей, вызывая жгучие ощущения в носу.
        — Отдышись! — сказал Карпович, уже сидя.
        Тяжело дыша, девушка восстановила дыхание, хотя кашель не отступал.
        — Кто вы? — спросила Сталаски.
        — Уильям Карпович!
        — А я Джина. По крайней мере, все звали меня так.
        — А почему, ты говоришь, звали?
        — Потому что я, наверное, умерла! — грустно заявила девушка.
        — Значит, меня тоже звали. — Усмехнулся в ответ Карпович.
        Резкий удар в боковое окно автобуса прервал милую беседу. Карпович быстро вскочил на ноги, и тут же его одолел приступ дикой головной боли.
        — Что с вами? — встревожилась Джина, наклоняясь к Уильяму.
        — Они... — Карпович указывал куда-то рукой.
        Уильям увидел своими глазами, как окровавленный багор водил своим острием с крюком по салону автобуса, словно пытался за что-то зацепиться.
        — Кто они? — не понимала Джина, озираясь по сторонам. — Куда вы смотрите?
        Багор дотянулся до какой-то ручки и двери автобуса распахнулись. В салон повалил густой дым, и Карпович стал задыхаться. Он прицелился из своего пистолета в пустоту, и нажал на курок. Выстрела не было, и Уильям с досадой швырнул пистолет, забыв, что патроны кончились.
        — Вам плохо? — Сталаски заметила плохое настроение.
        Её тоже стало трудно дышать, будто она оказалась в дыму. Но Джина не заметила ничего странного вокруг себя — воздух в салоне был чистым.
        — Помоги мне! — у Карповича закатились глаза от удушья.
        Джина заметила, что двери автобуса были открыты, хотя она сама их недавно закрыла.
        — Помоги мне! — стонал Уильям, хватаясь за свое горло. — Они убьют меня.
        Джина услышала звук, будто металл чертил по металлу.
        — Кто они? — не понимала девушка.
        Карпович вытянул перед собой руку вверх, словно молил о помощи. И Джина, сама того не понимая, сжала рукой кисть Уильяма. Тут же все вокруг резко преобразилось и все стало на свои места: автобус весь был в густом черном дыму, а перед Уильямом стоял высокий человек в балахоне и с багром в руках.
        — Что за черт? — Сталаски отдернула руку и видение пропало.
        — Он убьет меня! — уже тихо стонал Карпович.
        — Сейчас... Погоди!
        Джина вырвала свою руку из его ладони, вернулась к водительскому месту, и вытащила револьвер из бардачка. Покрутив барабан, она заметила, что в револьвере не хватало одной пули, но остальных хватало, чтобы принять бой, учитывая убойность пушки.
        — Быстрей! — подгонял голос Сэма из зеркала. — Ему нужна помощь!
        Джина схватила оружие, и бросилась к мужчине на помощь. Едва её рука коснулась руки Уильяма, как Сталаски увидела, занесенный над головой, Карповича кровавый багор. Еще мгновенье, и по полу автобуса останется кровавое пятно от Уильяма.
        — Бах! — оглушительно грянул револьвер в руках девушки.
        Палач, одетый в балахон, собирался добить Карповича багром, но уронил его, когда в него выстрелили.
        — За-а-а-ххх... — кашлял Карпович. — Захх-крой две-хри! Кха-а-а!
        Джина, не теряя секунды, пока палач оклемается от выстрела, кинулась назад к водительскому месту, и дернула ручку управления дверьми. Двери закрылись и челночный бег, теперь к Уильяму, вновь возобновился. Дышать стало легче, но чужак по-прежнему грозил расправой, держа в руках вновь поднятый багор.
        Что теперь? — Джина смотрела на Уильяма.
        — Стреляй в него! — последовал ответ.
        Револьвер изрыгнул пламя, и палач дернулся, словно его ударило током. Еще выстрелы и палач выронил свое оружие.
        — Гаси сукина сына! — кричал Уильям, он уже немного оправился. — Не жалей патронов!
        С каждым выстрелом тело палача покрывали новые пулевые отверстия, из которых торчали лоскуты разорванной ткани, но крови не было вообще. Вместо этого Джина наблюдала, как черные черви выползали из ран убийцы, латая дыры прямо на ходу.
        — Чик! — выдал револьвер вместо выстрела.
        Патроны закончились, а палач все еще стоял на ногах и не думал уступать. Через некоторое мгновенье «раны» сшились, будто портной-кудесник починил одежду пожарного-палача.
        — Это плохо. — С тревогой произнесла Сталаски. — Патроны кончились!
        — Отойди! — оттолкнул её Уильям, и, страдая от головной боли, вскочил на ноги.
        Джина потеряла «ручной» контакт с Уильямом, и палач с багором сразу пропал из виду. А дальше девушка видел следующее:
        Карпович поднял невидимый багор, и, размахнувшись, ударил по пустому месту, где стоял уже невидимый «пожарный». А потом Карпович резко ударил ногой в пустое место, отчего заднее стекло автобуса разлетелось на мелкие осколки, и нечто невидимое громоздкое вылетело наружу.
        — Уезжаем отсюда! — обернулся Уильям к Джине. — Скорей!
        Автобус мягко заурчал двигателем, резво трогаясь с места. А рассыпанные на дороге кусочки стекла, взлетели в воздух и осыпались вниз. Возникло такое ощущение, что этот сильный порыв ветра поднял их и сбросил вниз.


        4. Пассажир № 2: Лучик мести.

        — Денни! Я прошу вас...
        — Заткнись! — брызгал слюной безумный человек. — Думали, вам всё сойдет с рук!
        — Успокойтесь...
        Маленькая комната, в которой находился безумец, была оснащена двумя камерами, которые передавали изображение в центральный офис корпорации «Минуша». В огромном помещении офиса находились двести человек, которые напряженно смотрели на большой дисплей, откуда на них смотрело лицо обезумевшего Денни.
        — Денни, если ты запустишь «Око» — говорил Рикет, глава корпорации, через микрофон, — погибнут люди, которые не имеют никакого отношения к нашим проблемам.
        — И чья будет вина?! — Денни орал в камеру, отчего на дисплее появились пятна от слюней. — Кто понесет ответственность за двести человек?
        — Успокойся! — умолял Рикет. — Просто убери свою руку от пульта!
        — Ну скажите, Рикет! — Денни зашептал в приступе ярости. — Кто будет нести ответственность за погибших?! Кто?!
        В этот момент на дисплее за спиной безумца можно было увидеть силуэт оконных рам, которые осветили тусклые вспышки.
        — Ты видишь эти огни, Рикет! — Денни оскалил хищную улыбку перед камерой и обернулся назад, чтобы тоже посмотреть на взрывы. — Наверное, сейчас твои парни пытаются засунуть свои, хорошо прожаренные, кишки обратно.
        Рикет, главный руководитель, со всей дури шарахнул кулаком по панели управления — план по нейтрализации террориста провалился, Денни по-прежнему живой, и все еще держит в руке спичку, которую он собирается поднести к пороховой бочке.
        —  Денни, не глупи! — уже злобно и нервно говорил Рикет. — Тебе не станет легче, если ты...
        — Ты сглупил, и я сглуплю! — перебил Денни Шарпер. — А этим парням привет передайте! Хотя я тоже здесь долго не задержусь.
        — Шарпер, нет! — судорожно закричал глава Минуша.— Не смей...
        Денни нажал на кнопку, и где-то за пределами атмосферы, на околоземной орбите, спутник, словно цветок, распахнул свои гигантские лепестки, и выстрелил тонким лучом света, запрограммированный уничтожить указанную точку.
        Видеосигнал, который бежал от веб-камер Денни к главному дисплею офиса Минуши, шел исправно, но туда, куда шел этот сигнал, уже ничего не было. Центральный офис могущественной корпорации, находящийся за пределами города, резко осветился небесным светом, и разразился голубым взрывающимся грибом.
        Ветер рванулся внутрь гриба, а затем обратно, словно кто-то играл им. Взрыв, который раздался из голубого гриба, вызвал сильнейший резонанс в земле и воздухе. Подземные толчки пробежали во все стороны , и началось землетрясение с небольшой магнитудой.
        — Теперь моя очередь, — Денни достал миниатюрный пульт.
        Спустя несколько секунд его тело поглотил резкий взрыв, а осколки дистанционной бомбы легко разнесли его тело на мелкие фрагменты.
        Секретное оружие под названием «Око» точно ударило в цель, спалив в адском огне двести человек по подсчетам Рикета, а сам исполнитель с легкой руки взорвал себя, исполнив последний пункт своего плана мести.

        ***

        По сторонам по-прежнему стояла непроглядная тьма, лишь узкий участок дороги был освещен светом автобусных фар.
        — Кто это был? — Джина буднично задала вопрос, будто она спросила: сколько времени?
        — Не знаю. — Ответил Уильям. — Но именно этот урод с багром помог мне оказаться здесь.
        Сталаски проверила револьвер вновь, и заметила, что барабан снова полон патронов.
        — Забавно. — Задумчиво сказала Джина. — Эта пушка не имела бы цены в моей жизни.
        — В моей тоже. — Уильям с иронией и горечью вспомнил последние минуты своей жизни.
        — А кем вы были при жизни? — спросила девушка.
        Уильям сидел рядом с ней, где обычно сидит контроллер с проездными билетами.
        — Работал начальником охранной службы на влиятельного бизнесмена, и легко применял оружие против всяких уродов, которые покушались на хозяина.
        — И словили пулю от одного из них? — добила Сталаски
        — Почти. — Задумался Уильям. — Пуля убила — это верная мысль, однако на курок нажал я сам.
        Джина на секунду задумалась, но тут же забыла об этой мысли, продолжая вести автобус.
        — Нас было пятеро, — рассказывал Карпович. — И никто не выжил. Как видишь, даже я.
        Последние слова Уильям произнес с усмешкой.Слышала бы Джина эти слова при жизни, она бы сочла его сумасшедшим.
        — Остальные ребята, которые были с вами, они тоже сами себя убили? — Спросила Сталаски.
        — Нет. Но их судьба сложилась не лучше моей. — Ответил Уильям.
        — А вы сейчас заметили в себе безразличие ко всему происходящему?
        — Да. Мне все равно, где мы сейчас едем и куда.
        — Может мы сейчас в аду?
        — Ад не может быть общим, по крайней мере, для нас с тобой. Ведь мы не знали друг друга до жизни.
        Наступила молчание, говорить пока было нечего и Джина уставилась на дорогу. Мягкий шум двигателя постепенно убаюкивал Сталаски, отчего ей хотелось спать. Её спутник тоже выглядел сонным, пытаясь бороться со своим сном.
        — Не спать! — резко, но в тоже время тихо, раздался голос. — Не спать за рулем!
        Джина встрепенулась от голоса, и машинально посмотрела на Уильяма, подумав, что тот тоже слышал «зеркальный» голос. Тот уже спал, оперевшись свою голову на руку.
        — Он не слышит меня. — Сказал Сэм. — Только с тобой я могу говорить.
        — Я хочу спать. — Борясь с усталостью, сказала Джина. — Надо немного отдохнуть.
        — Нельзя.
        — Я немного посплю. — Зевала Сталаски.
        — Джина... — голос из зеркала стал требовательным. — Если уснешь — будет плохо.
        Девушка остановила автобус посреди дороги, и уже собиралась откинуться назад, чтобы поспать, как краем сознания заметила на дороге тень, что быстро мелькнула в свете фар.
        — Наверное, это был пешеход. — Подумала девушка.
        Она закрыла глаза, как уши уловили тихий звук, будто рядом хлопнули крыльями. Сталаски почувствовала тревогу. Открыв глаза, Джина увидел черную фигуру, которая бесшумно сидел на капоте прямо перед ней. Перепуганная девушка, включил свет в салоне и закричала от ужаса.
        Огромные глаза твари смотрели на Сталаски немигающим взглядом. Тварь облизывала лобовое стекло, оставляя длинным языком жирный черный след на поверхности стекла. А за спиной топорщились огромные крылья, закрывая вид на дорогу.
        — Тебе не суждено быть водителем! — просипела тварь. — Ты проклята! Ты погибнешь, как твой отец!
        Джина тихонько повернула ключ, и только двигатель завелся, как лупоглазая тварь с клекотом ударила рукой в стекло. Стекло треснуло от удара, она инстиктивно закрылась рукой, чтобы защитить лицо от осколков.
        Карпович проснулся в тот момент, когда Джина кричала, прикрываясь рукой, и пытаясь завести двигатель. Вдруг лобовое стекло взорвалось само по себе, осыпая осколками девушку. Джина потянулась к бардачку, где лежал револьвер, но невидимая сила схватила её за шею, и прижала к спинке водительского сиденья.
        — Револьвер... — хрипела девушка, держась за горло. — В бардачке!
        Уильям достал револьвер, и выстрелил в туда, где разбилось стекло. Но Джина по-прежнему хрипела, пытаясь освободиться из чьих-то смертельных объятий. Она посмотрела на него, и протянула свою руку к нему. Уильям растерянно смотрел на неё, точнее на её руку, и его осенила догадка.
        Он схватил Сталаски за руку, и сразу же перед ним из пустоты материализовалось нечто, что душило девушку. Недолго думая, Карпович выстрелил из револьвера в темный силуэт, одновременно раздался выстрел и крик твари, что душила Сталаски. Черная кровь обрызгала девушку, и туша летучей твари повисла на руле.
        — Дави на газ! — велел Уильям, а сам не отпускал её руки и осматривался по сторонам.
        — Хорошо. Только руку отпусти!
        Автобус тронулся с места, и за ним вслед устремились несколько теней.
        — Кто они? — спросил Карпович.
        — Я не знаю! Честно, не знаю! — Джина была сильно испугана. — Но я ненавижу и боюсь их! Они словно высасывают...
        Она не успела договорить — снаружи раздался крик, на крышу автобуса упало нечто тяжелое, отчего крыша прогнулась вниз.
        — Ты слышал? — Джина испуганно обернулась на Карповича.
        — Крыша. — Ответил Уильям, прицеливаясь вверх. — Смотри на дорогу!
        Карпович приоткрыл люк, ведущий на крышу, в ту же секунду, словно тень, в салон свалилось нечто. Уильям вздрогнул от неожиданности, и чуть было не выстрелил, как вдруг его чутье подсказало — не стрелять. Промедление спасло кому-то жизнь, — упавшим предметом оказался молодой мужчина, одетый в классический костюм, ничего примечательного, кроме небольшого предмета в сжатой руке.
        — Что там? — Спросила Джина.
        — Человек. Походу тоже мертв... как и мы. — Добавил Уильям немного позже
        — Откуда он взялся? Кто мог его скинуть?
        — Черт его знает. — буркнул Карпович, с интересом изучая незнакомца.
        Наемник просунул руку во внутренний карман пиджака, достал бумажник:
        — Денни Шарпер, — вслух и медленно читал Уильям имя хозяина бумажника.
        Больше никакой информации не было об этом мужчине что свалился на крышу. Уильям еле вытащил предмет из сжатой руки.
        — Что это? — спросила Сталаски.
        — Дистанционный пульт. Такие используют обычно для детонации заряда. И у меня ощущение, что этот парень из смертников.
        Джина удовлетворилась ответом, но слово «смертник» вызвало смутные мысли.
        — Самоубийца! Самоубийца! Самоубийца! — это слово повторялось в её голове.
        — Уильям! Помоги! — закричала Джина.
        Она отпустила руль, прикрыла руками голову. Руль дернулся, и автобус стал медленно сдвигаться в сторону, ближе к пропасти. Карпович бросился на помощь, и первым делом схватил руку Сталаски.
        В следующее мгновенье Уильям увидел картину: все окна автобуса были облеплены летучими тварями, одна из которых едва не придушила Сталаски.
        — Самоубийца! — верещали твари, и тянули свои черные отвратительные языки к девушки.
        — Держи руль! — велел Уильям.
        — Мне страшно! — закрывалась руками девушка.
        Автобус уже ехал рядом с пропастью, в полуметре от бездны. Уильям выстрелил из револьвера, удерживая Джину за руку. Но его действия оказались тщетными: пуля убила одну из этих тварей, в то время как остальные продолжали кричать. Они не старались попасть внутрь автобуса, но ситуация предвещала ничего хорошего.
        Уильям попытался рулить автобусом, но машина не слушалась его. Руль просто заклинило.
        — Джина, мы разобьемся! — пытался оторвать её руки от лица. — Держи руль!
        Девушка послушала его, но было видно, что еще немного и она сойдет с ума.
        — О, черт! — Послышался крик сзади.
        Это был Денни. Он резко открыл глаза, и сразу прикрыл их ладонями. Яркий свет ослепил его, будто ему насыпали песок в глаза. Он услышал незнакомые голоса, один из которых умолял взять управление. Денни приоткрыл один глаз, и снова свет поразил его. Стало невыносимо ярко, отчего он не мог видеть.
        Шарпер сунул руку во внутренний карман пиджака, и достал оттуда лабораторные очки. Он надел их, решил осмотреться по сторонам, чтобы определить место его пребывания. Его взгляд привлек источник яркого света, который можно было разглядеть через заднее стекло автобуса.
        — О, черт! — обреченно повторил Денни.
        В его видении вслед за автобусом, ровно по центру дороги бесшумно чертил полосу ярко-голубый луч света, выжигая и взрывая все на своем пути.
       
       
        5. Око.

        Автобус, облепленный крылатыми тварями, летел на скорости возле края пропасти, а сзади творился небольшой апокалипсис, вызываемый «небесным огнем». Воздух накалялся до высокой температуры огня, и вокруг все плыло, как в пустыне в самую жару.
        Денни в панике метался в салону автобуса, пытаясь что-нибудь понять из происходящего. За окнами автобуса была тьма, хотя свет от луча «Око» был довольно ярким, чтобы разогнать тьму. Денни ощущал зловещую ауру, окружавшую этот автобус. Единственное, что не давало ему окончательно сойти с ума, это был крепкий мужчина в черном камуфляже, который держал водителя за руку. Военный смотрел на него с интересом, не отпуская руки.
        — Что ты натворил? — спросил его военный человек.
        — Я Денни...
        — Я знаю твое имя, — грубо перебил военный, — Я спрашиваю, что ты натворил такого, что оказался здесь?
        Свет сзади стал еще ярче, воздух вокруг становился горячим и плотным. Даже Карпович это почувствовал:
        - Что происходит? — жестко спросил военный.
        - Это «Око»! Нам уже ускориться, иначе мы погибнем. — Денни мямлил, это ужасно раздражало Карповича.
        - Какое око? Ты о чем, парень?
        - Это оружие массового поражения!
        Уильям грубо выругался, отпустил руку и двинулся к Денни.
        - Возьми мою руку! — Уильям протянул ему руку.
        - Зачем? — слабо сопротивлялся тот.
        Карпович резко схватил Денни за руку, и в ту же секунду он завопил, закрывая свои глаза. Яркий свет ударил в глаза, заставив прикрыть лицо руками. Эффект был как от светошумовой гранаты, которая взорвалась перед ним.
        - Что это? — глаза Уильяма стали видеть, но еще слабо.
        - Экспериментальная световая пушка, концентрирует солнечный свет, и наносит точечный удар. — Ответил Денни. — Свет от луча может временно ослепить!
        - Как отключить? — тер Уильям глаза, пытаясь восстановить зрение.
        - Нужен компьютер с доступом к спутнику.
        — Давай очки! — потребовал Карпович.
        - Но...
        - Очки!!! — заорал Карпович.
        Наощупь надевая очки, Уильям с трудом раскрыл свои глаза и посмотрел на дорогу через заднее стекло автобуса. Перед ним открылась впечатляющая картина:
        Узкий луч света падал сверху, словно ангелы с небес давали надежду на спасение. Но дорога, куда падал луч, пылала адским пламенем на глазах от разрушительного света.
        - Ты изобрел? — покосился Уильям на Денни.
        - Да, но я...
        - Делай что хочешь, но выруби эту штуку! — Карпович ткнул очками в грудь Денни.
        - Мне нужен компьютер...
        Карпович не слушал его, он уже стоял рядом с Джиной.
        - Как ты? — спросил он.
        - Они улетели! — судорожно выдохнула она.
        - Хорошо. Держись! — Уильям постоянно оборачивался назад, и выглядел тревожно. — Джина, послушай меня — нам нужно ускориться. Прибавь газу.
        — А кто он? — водитель кивнула головой в сторону Денни.
        — Еще один пассажир! И наши с тобой кошмары по сравнению с его — просто цветочки!
        Джина кивнула головой, глядя на дорогу. Холодный ветер сквозь разбитое водительское стекло нежно обдувал её волосы.
        - Бах! — чихнул двигатель автобуса.
        Карпович дернулся от неожиданности.
        - Я не знаю, но видимо автобус долго не протянет. — С тревогой сказала Джина. — Нам нужно остановиться на ремонт.
        До Уильяма только сейчас дошли звуки, которые издавал двигатель автобуса. Джина была права — двигатель натужно ревел, в задней части автобуса слышался приглушенный стук спущенного колеса, а в передней части салона были выбиты почти все стекла.
        - А что с топливом? — поинтересовался Карпович.
        - Я не вижу здесь топливного датчика. Но если бензин закончится — автобус заглохнет.
        Уильям не стал оспаривать железную логику, и обернулся на Денни:
        - Что там у тебя?
        Тот уже сидел, положив свою голову на спинку пассажирского сиденья.
        - «Око» отстало. — Выдал Денни.
        - Неужели наступила полоса удачи? — недорчиво пробурчал Карпович. — Все проблемы в один момент решились.
        В ответ автобус резко затормозил, издав пронзительный визг тормозами. Карпович еле удержался, но больно стукнулся головой о поручень, за который не успел схватиться. Денни удержался на месте, а Джина была пристегнута, поэтому экстренное торможение сказалось лишь на Карповиче.
        Уильям с упреком посмотрел на Джину, но она уже покинула водительское место.
        — Джина, стой! — крикнул Уильям. — Там опасно! Эти твари могут напасть!
        Девушка не слушала его, и была снаружи. Уильям, подозревая страшное, пытался выйти из автобуса, но его взгляд задержался на дороге. Там, снаружи, по середине дороги стояла девочка в освещении фар. Ничего хорошего не сулило встреча с такой девочкой..
        Рядом с девочкой спиной стояла Джина, протягивая руки к девочке.
        — Назад! — Карпович пытался открыть автоматические двери, и найдя кнопку управления дверями, нажал на неё. Двери не открылись, и Уильям кинулся к лобовому проему, пытаясь вылезти наружу через разбитое стекло.
        Сталаски уже стояла рядом с девочкой и, глядя на неё, она вспомнила себя в день похорон отца, словно её воспоминание предстало перед ней живым образом.
        - Джина, отойди от неё! — Карпович только вылез из транспорта. — Не мы знаем, что она...
        - Нам все равно! — глухим голосом ответила Сталаски.
        Она подошла, села на корточки перед девочкой и прижала свои ладони к её щекам. Маленькие детские слезы при свете автобусных фонарей текли по рукам Джины, а тело девочки дрожало — она была сильно напугана.

       
6. Пассажир № 3. Все по расписанию.

        Если прогуляться на пятой улице Вестсайда, можно окунуться в приятную уличную атмосферу, которая притягивает жителя больших городов простым образом жизни. Но так думает тот, кто впервые здесь.
        Обитатель этой улицы презрительно усмехнется и добавит — каждое утро на этой улице однообразно, просто до безобразия. И нечего тут ловить!
        Девочка всегда стояла у старого деревянного окна, чтобы смотреть на неё, на пятую улицу Вестсайда, на жизнь людей, которые живут здесь. Из-за грязного оконного стекла, в комнате было очень мало света, несмотря на дневное время суток. Но такая угнетающая атмосфера устраивала девочку, смотрящую в окно.
        Она подолгу могла стоять у этого окна, как призрак, и наблюдать за людьми, живущих своей жизнью. Она самостоятельно укладывалась спать в свою кровать в одно и тоже время, и просыпалась ровно в то время, когда на улице просыпаются люди.
        С правой стороны улицы обязательно появится молодая женщина с ребенком. Сначала она отведет ребенка в детский сад рядом больницей, а потом направится на рынок, где будет продавать овощи, выращенные у себя на ферме.
        Из дома, что стоит напротив её окна, выйдет мужчина в очках и с газетой в руке. Зачем ему газета — девочка не могла объяснить, но была уверена, что без этой газеты этому человеку будет трудно жить.
        Потом через дорогу перебежит рыжая дворняга, похожая на старую лису, и которую покормит пенсионер, живущий на втором этаже дома, из которого уже вышел мужчина с газетой. А потом по дороге промчится почтовый грузовик, который развезет письма по адресам, которые с точностью будут предсказаны сознанием девочки.
        Это происходило изо дня в день. Никто не мешал такому распорядку. А те, кто пробовал сделать это — могли сильно пожалеть. Девочка помнила, что к ней приходили разные люди, и каждый из них раздражал её. Конечно, она наказывала их, но не убивала. Из-за этого её поселили в этой палате, которая больше похоже на комнату, в которой царил полумрак.
        Откуда у неё была уверенность в любви к темноте, и ненависти к свету и людям — она не могла сказать, впрочем, она вообще не разговаривала. Но для девочки это была как аксиома, не требующая доказательств на существование. Проще говоря, не надо быть никому доказывать, нужно просто стоять у окна и смотреть на обитателей пятой улицы Вестсайд, которые живут по расписанию.
        Сзади скрипнула дверь, и прервала течение её мыслей. Девочка не обернулась назад, и продолжала дальше смотреть в окно. Она знала, что это была медсестра.
        - Привет! — ласково поздоровалась молодая женщина. — Ты впустишь меня к себе?
        Девочка не намерена опускаться до разговора с «доброжелателем». Её сразу приводило в ярость, что с ней пытаются найти контакт, чтобы потом снова замучить, требовать от неё делать всякие вещи, чтобы нарушить покой. Она знала причину своей злобы к людям, и потому стремилась к одиночеству и темноте.
        - Давай впустим свет в эту комнату?! — предложила медсестра. — Нельзя же все время сидеть в темноте!
        Приняв молчание девочка за согласие, медсестра идет к окну, чтобы исполнить свое решение. И тут же натыкается на препятствие — девочка дико кричит, бросаясь на неё, при этом пытаясь исцарапать её лицо.
        - Уберите её! — истерично вопила медсестра, отбиваясь от атак ребенка. — Помогите!
        Медсестра видела, как дверь в палату захлопнулась сама, прямо перед носом санитаров, которые стояли в коридоре, на всякий случай. Медсестра вдруг почувствовала присутствие кого-то ещё в этой палате. Она заметила, как за спиной озлобленной девочки появилась лицо с светящимися от бликов глазами и жуткой улыбкой.
        - Помогите! — медсестра закричала от ужаса.
        Её крик оборвался, и через несколько мгновений в комнате снова воцарилась тишина, которую так любила обитательница этой комнаты.
        Страшная боль поразила девочку от увиденной картины, когда гнев покинул её сознание. Она никому не желала смерти, а лишь хотела проучить нарушителя спокойствия.
        Когда санитары выломали дверь — спасать было некого. Мертвая медсестра лежала на полу с истерзанным горлом, а за распахнутым окном, на улице, собирались люди, чтобы поглазеть на труп сбросившейся маленькой девочки.

        ***

        Джина внесла на руках девочку в автобус. Двери автоматически распахнулись перед ней, хотя на кнопку управления дверьми никто не нажимал. Карпович лихо поднялся вслед за ними, однако его голова была забита мыслями от произошедших событий.
        Он пытался включить логику, которая неизменно помогала ему в решениях боевых задач. Однако условия постановки задачи были несколько иными, не беря во внимание той ситуации, в которой все они оказались.
        - Как ты себя чувствуешь? — заботливо спросила Джина.
        Девочка кивнула головой в ответ, вытирая лицо грязными руками.
        - Давай мы тебе умоем лицо и руки! — Сталаски достала бутылку с водой, которая по-прежнему была полной. — Ты же у нас красавица.
        Джина приоткрыла крышку, намочила свои ладони водой и только поднесла их к лицу девочки, как она неожиданно закричала тонким голосом.
        Уильям и Денни, молча наблюдавшие за ней со стороны, невольно сморщились от громкого крика новой пассажирки.
        - Успокойся, прошу тебя! — Джина хотела обнять девочку за плечи, но та отталкивала её.
        - Её пугает вода! — сказалДенни. — Ты коснулась до неё мокрыми руками, как она сразу завопила.
        - Замолчи! — огрызнулась Сталаски.
        А девочка продолжала кричать настолько громко, насколько это позволяли её легкие и глотка. Люди, которые стояли перед ней, стали похожи на ту надоедливую медсестру, и девочка уже придумала им смерть.
        Для каждого из них. Она резко замолчала, и мрачные мысли появились в её голове:
        Сюда войдет темный палач, и разрубит своим топором большого человека. Второй человек с темными очками, ослепнет и сгорит в небесном пламени. А женщина... она... она умрет... умрет от...
        Девочка знала, как умрет Джина, точнее как может умереть, но непонятное чувство в груди вдруг сильно сдавило её изнутри. Она вспомнила гибель молодой медсестры, которая не желала ей зла, ведь она погибла по её сценарию.
        Девочка заплакала, как плачут дети, когда ищут свою маму. Стоны бессилья выходили из неё, медленно, но верно облегчая её существование.
        - Я не хотела... Я не могла! — еле, из-за плача, говорила девочка. — Это все Свидл!
        - Тише, тише! — Сталаски прижала к себе девочку, та не сопротивлялась, лишь громче плакала. — Не бойся, я рядом!
        Джина тоже почувствовала странное влечение к незнакомой девочке, словно она, именно она, должна проявить сострадание, успокоить эту девочку, защитить её от опасностей любой ценой.
        - Как тебя зовут? — спросила Джина, гладя девочку по голове.
        - Сара! — тихо ответила девочка.
        - А меня Джина! — улыбнулась Сталаски, качая Сару на руках.
        Сталаски посмотрела на Сару, малышка уже спала, прижимаясь головой к её груди.
        - Джина, становится холодно! — выдал Карпович. — Надо ехать дальше!
        - Ты! — обратилась Сталаски к Денни. — Возьми Сару на руки, и согревай её!
        Шарпер непонятно промямлил себе под нос, и торопливо схватил спящую девочку.
        - Аккуратней! — процедила сквозь зубы Джина. — Не разбуди её!
        - Хорошо! — бледный Денни трясся от волнения.
        Автобус сразу завелся, хотя по шуму двигателя было понятно, что автобусу требует ремонт.
        - Нам нужна техническая станция! — сказала Сталаски скорей себе, чем остальным.
        - И немного тепла! — добавил Карпович, ощущая, что холод усиливается.
        Денни прижался к Саре, и опер свою голову на спинку сиденья. Он закрыл глаза, но холод донимал его, не давая расслабиться. Шарпер раскрыл глаза и посмотрел наверх.
        Несмотря на полумрак в салоне (Джина выключила свет в салоне), Денни заметил мерцающее темное пятно на потолке. Аккуратно покопавшись в своих карманах, Денни, незаметно для Сары достал карманный фонарик и, включив его, направил свет на темное пятно.
        Несмотря на небольшое расстояние до пятна, свет фонаря поглощался этим самым пятном, отчего нельзя было рассмотреть пятно.
        - Это невозможно! — Шарпер был в шоке от увиденного.
        Он водил лучом света по потолку салона, и видел, как направленный свет ярко освещал нетронутое пятном место, но едва касался самого пятна, как свет тонул в этом пятне, хотя фонарик работал исправно.
        - Оно поглощает свет! — шептал Денни.
        Его руку вдруг схватила маленькая рука Сары, и в этот момент Денни увидел вместо пятна жуткое лицо, которое распахнуло свой зубастый рот в злобном оскале, и резко захлопнуло, прищелкнув зубами. Кошмарное видение пропало, Шарпер почувствовал, как его рука освободилась.
        Его взгляд упал на Сару, которая уже не спала, и смотрела на него немигающими глазами, которые, словно в темноте, светились тусклым блеском.
        - Спи, спи! — Денни притворялся спокойным, мягко хлопая рукой по спине девочки. Хотя его обуял смертельный ужас.
        Сара послушно закрыла глаза, медленно засыпая на его руках. А Шарпер молча, сидел, чувствуя себя смертником, у которого в руках была компактная бомба, который по мощности уступит разве его собственному изобретению и способна взорваться в любой момент.
        Холод тем временем, из-за разбитых стекло, становился невыносимым, и пассажиры вместе с водителями выдавали свое дыхание парами.
        - Джина, смотри! — воскликнул Карпович, дрожа от холода. — Свет! Ты видишь?!
        - Вижу! — Джина надеялась, что там будет тепло.
        Ровно за полкилометра от них, стоял одноэтажное здание, которые обычно располагаются вдоль дорог. Яркие неоновые огни освещали вывеску:
         «Дорожная станция АулВиг»
       

        7. Станция «Аулвиг».

        Дорожная станция «Аулвиг» ничем не отличалась от тех станций, которые существуют , или существовали в мире Джины. Обычное место, где было все, что требовалось для водителя и пассажиров, чтобы привести в порядок транспорт, отдохнуть и утолить голод.
        Двери в мастерскую станции были открыты, и автобус без препятствий въехал внутрь. Карпович шустро вылез через переднюю дверь, стуча зубами от холода, быстрей закрыл ворота изнутри. Стало полутемно, лишь узкая щелочка пропускала свет от неоновых огней вывески.
        Джина оставила включенными фары автобуса, а сама взяла на руки Сару, и потихоньку вышла из транспорта. Холод по-прежнему донимал их.
        - Здесь, наверное, есть электричество! — выдал Денни, осторожно высовывая голову из автобуса.
        Раздался жуткий грохот, а затем ругань Карповича. Сталаски держала наготове свой револьвер, и целилась в сторону шума. Сара проснулась от звуков:
        - Где мы? — испуганно спросил ребенок.
        - Уильям?! — Джина была встревожена за Сару. — Ты как там?
        - Все нормально! — ворчал Уильям за стеной. — Сейчас будет свет!
        В темноте раздался щелчок, а затем монотонный гул дизельного генератора. Сначала тусклый, а потом яркий свет залил мастерскую комнату. Заработали, встроенные в стены, тепловые пушки, и во всех помещениях станции стала постепенно подниматься температура.
        - Тут безопасно вроде, — сказал Уильям, появляясь в дверях с внутренней стороны станции. — Можно идти внутрь.
        Сталаски уложила Сару спать в отдельной комнате, а сама принялась осматривать автобус.
        - Помощь нужна? — поинтересовался Уильям.
        - Справлюсь! — отмахнулась Джина, и приступила к ремонтным работам.
        Под рукой у «механика в юбке» оказались практически все необходимые инструменты и оборудование для ремонта транспорта, что уже не удивляло девушку. Напрасно Карпович пытался вмешаться в процесс восстановления автобуса — Джина даже не давала ему пуску, решая проблемы поломки традиционным методом одинокого слесаря. Благо, дядя Самюэль научил реанимировать тачку в одиночку.
        Замена окон была не основной проблемой. Двигатель тоже находился в хорошем состоянии, и что самое интересное — заметила Джина, у двигателя отсутствовал заводской номер, который обязан быть.
        Наконец, процесс ремонта закончился и, хотя автобус по-прежнему выглядел убитым, но новыми стеклами, Джина с наслаждением сбросила инструменты в кучи и свалилась на диван. Пока Джина ремонтировал автобус, Уильям и Денни изучали станцию изнутри. За время поисков Уильям успел вооружиться самозарядным ружьем и парой динамитных шашек.
        - А что тебе нужно, чтобы управлять твоим «Оком»? — спросил Уильям.
        - Компьютер с доступом на спутник.
        - Ищи! — коротко сообщил Карпович.
        - Но здесь... — парень хотел возразить.
        - Уильям, здесь есть еда? — вмешалась в беседу Сталаски, не дав ответить Денни.
        — Тут есть пиво в холодильнике, пару бутылок воды, а еще консервы.
        — Приготовь пожалуйста! Я страшно проголадалась!
        Такой расклад при жизни взбесил бы любого мужика, такого как Карпович, но учитывая положение вещей и состояние Джины, старый наемник решил безропотно выполнить её просьбу.
        Когда человек переживает стресс от пережитого, аппетит долго не приходит. Собственно, ребята ели через силу, кроме Сталаски. Девушка поглощала еду так, словно испытывала к пище ненависть.
        - Предлагаю познакомиться с друг другом поближе! — начал Денни, когда они закончили с едой. - Начнем с того, что все мы, кто присутствует здесь, являемся самоубийцами. Все согласны с моими доводами?
        — Валяй! — сытая Джина кивнула. Карпович промолчал.
        - Тогда предлагаю провести групповой сеанс, как это делают в обществе анонимных алкоголиков. То есть, у нас это будет звучать, как общество состоявшихся суицидников.
        - Начнем с тебя, Джина! — предложил Денни.
        - Ок! — Сталаски решила подыграть ему, она подалась к столу телом, и оперлась руками на стол. — Меня зовут Джина Сталаски, и я состоявшаяся самоубийца.
        Шарпер похлопал ладонями, Уильям не последовал его примеру, он просто нахмурился глядя на придурка, желая поинтересоваться — нашел ли он средство для управления оком.
        - Метод моего суицида был очень простым, и не требовал особо подхода. — Деловым тоном рассказывала Джина. — Я убила себя из этого револьвера. Одним выстрелом, наповал.
        - А что послужило причиной к этому шагу? — задал вопрос Шарпер.
        - Родители умерли, дядя умер, а все видят причину во мне! —ответила Джина.
        - А как они умерли?
        - Какая теперь разница?
        - Почему ты не хочешь нам рассказать?
        - Это так важно?! — Джина начал раздражать этот разговор.
        - Но ведь тебя что-то выводит из себя, — Денни был спокоен, — я хочу знать причину этого. Если виноват я — я постараюсь исправиться. Ну а если...
        - Так, спокойно! — вмешался Уильям, видя, как Джина тянется к револьверу. — Парень прав, нам сейчас необходимо выяснить проблему каждого из нас. Джина, я тоже хочу услышать причину, по которой ты здесь.
        - А револьвер положи на стол! — добавил Денни. — Так будет безопасней для всех нас!
        — Хорошо! — беззлобно ответила Сталаски, выкладывая оружие. — Есть сигареты у кого-нибудь?
        Карпович машинально покопался в карманах, и, к своему немалому удивлению, нашел полную пачку сигарет. Хотя он никогда не курил в своей жизни.
        — Спасибо! — Джина вытянула одну сигарету, а потом немного подумала и достала вторую:
        - На! — Девушка предложила Денни вторую сигарету. — Составь мне компанию!
        Денни Шарпер тоже не курил, но тут его посетила одна занимательная мысль:
        - Но я же не... Постой! Ведь мы уже мертвы? — спросил Денни.
        - Угу!
        - Значит, мне уже не грозит умереть повторно? Или просто заболеть?
        - Да! — улыбнулась Джина, она тоже поняла ход мыслей. — Ты никогда не курил, ведь так?
        — Да! — по-детски обрадовался Шарпер, и выхватил сигарету из пальцев Джины.
        Все трое искренне засмеялись, а Карпович несмотря на общее веселье, все же отказался от своей дозы никотина.
        - На чем я остановилась? — задымила Джина.
        - На методе самоубийства! — закашлял от непривычки Денни.
        - Аха! Точно! — смеялась Джина. — Ну, так вот! Хотите знать причину, почему я не желала жить! А я скажу!
        - Давай! — веселился в тон Денни, мало-помалу привыкая к сигарете.
        - Начнем с того, что меня тошнило от жизни! Да, все так и было. Меня достала безысходность! Каждый день — это как... знаете... это как новые раны на мне, которые никак не заживают!
        Тон, которым говорила Сталаски, быстро вывел с лиц собеседников улыбки — Джина смеялась болезненно, а её глаза наполнялись слезами.
        - Моя мама врала мне про моего отца, говоря, что они живой! А потом сама бросила меня одну! Она умерла из-за собственной лжи!
        - Джина, успокойся! — Карпович знал, что бывает, когда в руках неадекватного человека огнестрел.
        - Но на этом кошмары не закончились! Нет! — продолжала девушка, судорожно сжимая сигарету пальцами, а сама чуть ли не рыдала. — Меня стали ненавидеть все! Все! Даже клиенты!
        - Ты прости... — вырвалось у Денни, как он тут же получил ощутимый подзатыльник от Карповича.
        - Он говорит, что просит прощения у тебя, Джина! — закончил за него Уильям. — Продолжай!
        - А я рассказывал вам про моего отчима, дядю Сэма? Нет?! А хотите знать, что с ним случилось потом?
        - Он тоже мертв? — спросил Денни, и снова получил от Уильяма.
        - Бинго! — цинично ответила Джина, судорожно смахивая пепел с сигареты. — Его придавило машиной, которую он успел отремонтировать. И всё списали на меня, точнее на мое проклятье!
        Наступила тишина, только Джина вытирала слезы, продолжая дымить сигаретой.
        - Ну а что же ты, Денни? — обратилась Сталаски к парню. — Расскажи свою историю.
        - Я, — начал Денни Шарпер, — тоже состоялся как самоубийца. У меня было все: настоящая семья, собственный дом и работа моей мечты. Все было так, как я планировал, даже лучше, чем я планировал. Но именно одна составляющая моего счастья уничтожила меня.
        Я занимался изучением световых волн, и сумел создать устройство, способное при малых габаритах концентрировать энергию солнца в энергетический луч разрушительной силы. Конечно, в мире существовали аналоги, работающие по такому же принципу, однако подобные устройства были очень затратными, и требовали особого контроля.
        Меня заметили и предложили работу в одной перспективной компании. Под моим руководством мы создали концентратор — оружие массового поражения, под кодовым названием «Око». Когда работы по созданию закончились, руководство моей компании поместило концентратор на собственный спутник, который был замаскирован под обычный ретранслятор сигналов.
        Одного залпа концентратора хватало, чтобы уничтожить все в радиусе несколько километров, а также вызвать сильное землетрясение и изменение ландшафта. Но самое страшное заключалось в том, что концентратор не требовал особых ресурсов и средств. Достаточно было солнечной энергии, и немного времени для накопления заряда.
        Когда я провел удачное испытание собственного изобретения, компания поставило его на массовое производство. За одну неделю восемь концентраторов отправились на орбитальные станции под видом груза снабжения. За две недели восемь спутников были оснащены этими устройствами. Дальше — больше.
        Позже я узнал, что руководство планировало развернуть военную программу по уничтожению стран, которые представляли опасность для нас. Даже я, изобретатель «Око» не мог представить масштабы грядущей войны, если спутники с концентраторами приведут в полную боевую готовность.
        Я решил пойти на саботаж, изменил курс программы по созданию новых прототипов. Мой действия сразу выдали меня, и я был жестоко наказан. Меня лишили многих привилегий, и, в случае раскрытия плана по производству и эксплуатации моего оружия, пригрозили судить по законам трибунала, как военного преступника.
        Я полагал, что этим делом ограничиться и решил не осложнять себе жизнь. Но как оказалось, меня ждало еще одно напоминание о моем проступке.
        Мое руководство предложило моей семье туристическое путешествие в экзотические страны. Самолет, в котором летела моя семья, не долетел до конечного пункта назначения, сгоревший дотла после удара о землю, причину авиакатастрофы списали на погодные условия, а черный ящик, предназначенный пролить свет на эту катастрофу, сразу забрали люди в черных костюмах.
        Я все сразу понял, едва узнал о страшной вести. Компания еще раз наказала меня за мой поступок, легко убив сотню невинных людей, среди которых были дорогие мне люди. Тогда я понял, насколько я был глуп, подставив под удар свою семью. Руководство показало мне, насколько жалок я против системы.
        Я не стал выдавать своих эмоций, и продолжил свою работу, оснащая спутники новыми концентраторами. Что касается трагедии — я планировал отомстить убийцам за счет своего изобретения.
        День мести наступил!
        В день запуска новых концентраторов в офисе управления собрались все руководители, то есть люди, причастные к гибели моей семьи и остальных людей.
        Я покинул здание офиса и отправился в свою лабораторию, откуда мог наблюдать и вести контроль за спутниками. И когда наступил момент, двести человек заживо сгорели за долю секунды.
        Перед тем, как испепелить их логово, я включил прямую связь с ними, и вкратце обрисовал всю ситуацию, в которой они оказались и объявил себя их палачом. Руководство было шокировано, и настоящей причиной этому послужило то, что они потеряли контроль за мной и оказались в ловушке.
        Среди них была личность, которая заправляла всем этими людьми. Его имя Рикет, глава компании, он угрожал мне расправой, обещая заблокировать мой сигнал, но я был готов и к этому. Потом Рикет сбавил тон, умолял решить все мирным путем. Он прикрывался аргументами о невинных людях, которые могут пострадать в результате наших с ним разногласий.
        Вот тут я психанул! Я высказал ему все в лицо. Даже современные камеры и мониторы, которые передавали качественную картинку ему, не смогли описать моего гнева и чувства мести. Я орал как безумец, я позволял себе дикие выходки.
        Мне было плевать абсолютно на все!
        Я без сожаления запустил «Око», которое спалило центр управления, где находились Рикет и его окружение.
        После я убил себя и оказался с вами.
        - Ты сожалеешь о смерти тех остальных двухсот человек? — спросила Джина.
        - Ни тогда, ни сейчас!
        - Вот же ты сукин сын! — Сталаски бросила презрительный взгляд. — Если ты выработал такой гениальный план мести, то ты мог обойтись без лишних жертв.
        - Эти люди знали обо всем происходящем, вернее, догадывались. Но никто из них не даже пытался сопротивляться системе, боясь за свое место работы.
        - Они такие же, как и ты! — Сталаски бросила в лицо Денни. — У них были семьи! Они боялись за себя!
        - Никто из этих овечек с бейджиками на груди не обратился в полицию, после трагедии с самолетом, и даже если это случилось с ними, они продолжали безропотно выполнять свою работу.
        - А кто дал тебе право решать за них судьбу? — вмешался Карпович.
        - А мне не нужны права для свершения мести. Если вы взываете к милосердию, то напрасно.
        - Да, ты урод! — Сталаски направила револьвер в сторону Денни. — Хочешь сдохнуть?
        - Джина не глупи! — Уильям попытался помешать. — Убери оружие!
        - Она глупа до бесконечности! — язвительно хмыкнул Денни Шарпер. — Убивать убитого! Бред!
        - А ты закрой рот! — резко ответил Карпович, обращаясь к Денни. — Мститель!
        - А чем вы лучше меня? — спросил Денни. — Вот ты, Джина! Такая справедливая, такая правильная! Чем ты лучше меня?
        - Я никогда бы не причинила зла другому человеку. Даже если этот человек здорово обидел меня.
        - Ты действуешь из религиозных побуждений, пытаясь жить в ладу со своей совестью?!
        - На что ты намекаешь? — зло спросила Сталаски. — Что я должна была перед смертью перестрелять всех?
        - Нет, нет, что ты! Дело в другом — ты убила себя, а значит, совершила тяжкий грех! А почему ты убила себя?
        - Заткнись! — орала девушка, тряся оружием.
        - Смерть твоих родителей, смерть твоего любимого дядюшки Сэма так сильно повлияли на твою психику или ты пристрелила себя, пытаясь избавиться от смертной скуки.
        - Тебя это не касается! — Сталаски не контролировала себя, вырывая револьвер из рук Карповича. — Тебе нет дела до этого!
        - Тогда какое дело тебе до моей жизни, лицемерная сука?! — в тон орал Денни. — У тебя нет морального права осуждать меня здесь и сейчас! Здесь и сейчас ты ничем не лучше меня!
        Джина с ненавистью смотрела на злобное лицо Денни.
        - Может, ты прав! — тихо ответила Джина, её глаза были красные от слез. — Но я никому не желала зла!
        - Мои проблемы не касаются тебя, пока твои не коснутся меня! — изрек Денни.
        - Тихо! — Уильям поднял руку перед собой.
        Стало тихо, и все услышали, как под землей прокатился гул, который могут издавать подземные толчки. Оконные стекла завибрировали под воздействием гула и стали трескаться.
        - Уходим! — коротко велел Уильям. — Джина, заводи автобус!
        Девушка кивнула, и вскоре автобус мягко заурчал, демонстрируя исправную работу, в ожидании, когда водитель надавит газ, чтобы вырваться из этого тесного гаража.
        - Денни, ты куда? — Карпович увидел, как парень убежал в другую комнату.
        - Сара! — Сталаски тоже вспомнила про девочку.
        Она хотела выскочить из автобуса, как дорогу перегородили.
        - Куда? — Карпович остановил её.
        - Сара осталась одна! — Джина была в ужасе.
        - Черт! — Уильям тоже разделил эмоции с ней, проклиная себя за забывчивость.
        - Жди в автобусе — Велел он. — Я схожу!
        В это время в гараже раздался треск, и по потолку пошли черные трещины. Карпович успел заметить, что трещины источали темный, как сажа, дым, но времени было мало, чтобы изучить странности здешнего интерьера.
        Денни быстро нашел комнату, где спала Сара, он кинулся к двери, однако она не поддавалась. Денни пытался выбить дверь ногой, однако и здесь его постигла неудача.
        - Отойди! — резко толкнули его в сторону.
        Денни испугался от неожиданности, но тут же успокоился: — это был Карпович.
        Уильям отошел назад на пару шагов и с разбегу врезался плечом в дверь. Дверь поддалась, и оба вошли в комнату. Как только они оказались внутри комнаты, как потонули в черном тумане, который поглотил здесь всё.
       
       
        8. Пассажир № 4. Поезд счастья.

        - Ну, не нужно так расстраиваться! — шепотом сказала женщина.
        Коридоры больницы всегда несут в себе атмосферу, где человек получает свою дозу безысходности, как только оказался в этих самых коридорах.
        На скамейке возле кабинета сдачи анализов сидела пара: женщина и девушка-подросток, её дочь. Женщина была одета хорошо и по моде, но видимо, эта одежда и украшения были скорей требованием для её статуса, нежели самовыражения, а девушка, рядом с ней, сидела и смотрела на ободранный деревянный плинтус у пола.
        - Перемелется — мука будет! — успокаивала женщина девушку.
        - Какая мука?! — дрожащим от слез голосом просипела та. — Анализы положительны! Мама, я больна...
        Девушка не договорила и заревела тихо, издавая тоненький писк. Сколько слез выплакали её глаза, сколько крика было, когда она поняла всю серьезность проблемы — знала только мама, которая тоже страдала от страшной вести, что приключилась с ними.
        Скрипнула дверь кабинета, в коридор вышла медсестра с бумагами на руках.
        - Вот здесь результаты анализов! — Вручила она Женщине. — А здесь направление в реабилитационный центр. Она поставлена на учет районным терапевтом, и будет ежемесячно проходить медосмотр в нашей поликлинике.
        - Скажите, доктор! — мягко сказала мама девушки. — А анализы могут быть ошибочными?
        - Могут! Но в вашем случае мы убеждены окончательно, что ваша дочь больна...
        - Не говорите громко, я прошу вас! — умоляла Женщина.
        - Не надо меня жалеть! — вскрикнула девушка. — Мама!
        - Квири, успокойся!
        Но дочь не слушала, она уже бежала прочь отсюда.
        - Вы знаете, она растет без отца! — словно извинялась женщина, принялась догонять дочь.
        - Оно и видно! — хмыкнула медсестра.
        Женщина с ненавистью посмотрела на медсестру, у которой на лице было полное безразличие к беде людей, даже незнакомых ей.
        Квири быстро спустилась вниз по лестнице, как будто хотела убежать от всего этого.
        Первые дни лета сразу ударили жарой, даже тени не спасали от страшного зноя, забирая все силы и влагу у любого, кто рискнет выйти на улицу.
        - Квири, садись в машину! — сказала Женщина, и окликнула водителя.
        Автомобиль, мягко шурша шинами по горячему и липкому асфальту, бесшумно подъехал к воротам городской больницы.
        - Домой! — велела мать водителю.
        В городе жара всегда переносится тяжело, мало, кто захочет выйти на улицу, чтобы погреться на солнышке. А если добавить к этой беде пробки, то любой человек предпочтет езде на машине метро, хотя и там нет спасения от жары.
        Даже кондиционер в машине не спасал от жары, гоняя сухой воздух внутри салона.
        - Хочешь пить? — заботливо спросили Квири.
        Квирилиана молча отказалась, хмуря свои брови. В её глазах читалась безразличие ко всему.
        Машина уже ехала в потоке других машин, а солнце медленно стало краснеть, приближаясь к горизонту.
        - Остановите машину! — потребовала Квири.
        - Квири, успокойся! — попросила женщина. — Здесь нельзя останавливаться!
        - Останови, мне плохо! — кричала Квири.
        Машина затормозила, и девушка выскочила на улицу, и бросилась к мосту.
        - Квирилиана! — звала мама. — Куда ты?
        Квири молча, подошла к краю моста, и оперлась руками на перила. Прямо перед ней пролегали серебристые линии железных дорог, которые плыли маревом от жары. А рядом с мостом красовался новый вокзал, который построили недавно.
        - Пассажирский поезд «Рэд-Сити — Грэндхилл» прибудет через десять минут. — Гнусавил женский голос через громкоговоритель.
        - Квири, пойдем отсюда! — умоляла мама. — Здесь нельзя стоять!
        - Мама, посмотри какое красивое солнце! — Квири смотрела на розовый закат. — Я только сейчас увидела красоту заката.
        - Квири, пойдем отсюда! Я прошу тебя!
        - Нет! Я хочу остаться здесь, хочу, чтобы это солнце было здесь всегда! Такое красивое солнце!
        Под мостом загрохотали рельсы от напряжения — приближался поезд, который ходит по расписанию «Рэд-Сити — Грэндхилл». С каждой секундой гул нарастал, заставляя мост вибрировать от стука железных колес.
        - Ты слышишь, мама? — в прострации сказала Квири. — Я должна попасть на этот поезд!
        - Хорошо, хорошо! Мы сядем на этот поезд. Мы поедем далеко, подальше отсюда.
        - Конечно! — улыбнулась девочка. — Но тебе нельзя со мной!
        Резкий и громкий гудок тепловоза ударил по слуху девушки и её мамы. Вздрогнули обе, а потом мама увидела, как её дочь, Квирилиана, ловко перемахивает через перила и скрывается за ними. Тело девушки падает на рельсы прямо перед пассажирским составом.
        Поезд начал уже свой тормозной путь, и машинист не заметил, как промелькнула в воздухе тень. А потом сверху раздался женский крик, который был слышен везде. Машинист лихорадочно надавил на рычаг тормоза, но был поздно: локомотив пассажирского поезда протащил тело несчастной десятки метров, оставив после неё едва заметный красный след на черных, от жары, шпалах.
        Люди сбегались с вокзала на крики, платформа была переполнена толпой зевак, которые очнулись после сильной жары. Плакали дети от суеты, в воздухе завыла сирена скорой помощи, а на мосту, где в унылом потоке сновали машины, лежала без чувств женщина, которые на всю жизнь запомнила последний прыжок своей дочери.

        ***

        Черный и густой, как сажа, туман окружил его, не давая продохнуть. Где-то здесь в маленькой комнате лежит девочка, однако найти её представлялось невозможным.
        Денни помнил, как он вошел вслед за Уильямом, потом тот резко пропал в черном тумане. Он вытянул руки перед собой, пытаясь достать до Карповича, но его руки щупали лишь пустоту.
        - Уильям! — Денни позвал его.
        Голос потонул в густоте мрака, и ни звука в ответ. Шарпер был словно слепой, и как он передвигался на ощупь. Его ноги споткнулись о нечто мягкое, тяжелое. Медленно приседая, Денни, руками потрогал предмет и одернул назад, испытывая брезгливость.
        Нечто холодное, противное пульсировало перед ним, но Денни не мог разглядеть это. Денни почувствовал, как его ноги стали ватными, а перед глазами всплыл тот самый образ, который он увидел в автобусе, держа в руках девочку.
        Это было человеческое лицо, изуродованное жуткой улыбкой во весь рот, или даже пасть. Все зубы выглядели здоровыми, но они не были нормальными. Любой стоматолог-коллекционер захотел бы иметь в собственной коллекции подобную челюсть.
        Денни видел, как его челюсти беззвучно скрежетали зубами, словно эта тварь готовилась к жевательным движениям. Глаза этого зубастика были незаметны из-за густого воздуха в комнате, но в темноте отливали тусклыми огнями. Эффект такого света можно увидеть, если смотреть в объектив маломощного кинопроектора.
        Свет, идущий из глаз сквозь туман, достаточно явственно показывал черные частицы, которые парили в воздухе.
        Денни перестал чувствовать собственное тело. Страх, который опутал его ноги, медленно поднимался вверх, как удав, который собирается полностью поглотить собственную жертву. Нечто продолжало смотреть на него, гипнотизируя Шарпер своим взглядом. Денни не мог оторваться от него.
        - Денни! — услышал парень свое имя. — Денни!
        - Я не боюсь тебя! — Денни не слышал своего голоса, однако был уверен, что говорил только что.
        - Денни! — голос усилился, и вырвал его из власти этой неведомой твари.
        Шарпер увидел Уильяма, который держал в руках спящую Сару.
        - Вставай! Уходим отсюда! Здесь все рушится!
        Звуковой контакт быстро наладился, и остальные чувства тоже заработали в полную силу. Никакого черного тумана не было в помине, лишь маленькая комната с диваном. И трещины, которые разбегались по стенам, как потревоженные тараканы.
        Карпович в довольно резкой форме отвесил ему пинка, и направился к выходу. Денни потер бок и последовал за ним.
        Джина сидела, словно на иголках, помня указ Уильяма. Станция рушилась на глазах, а их все не было. Впервые за долгое время, она вдруг начала сопереживать людям, которых знает всего несколько часов.
        - Где же они? — сильно тревожилась Джина.
        Еще момент, и одна из стен станции начинает проседать под собственной массой. Раздался громкий хруст, который издала крыша, и здание стало медленно заваливаться набок
        В ту же секунду из места, полного опасностей выскочили люди.
        - Открой двери! — кричал один из них.
        Джина судорожно нащупала кнопку и резко надавила его. Двери заскрипели, не открылись, хотя Сталаски основательно проверила их исправность перед поездкой.
        - Открывай!- кричал Карпович, настойчиво колотя кулаком по двери автобуса. Джина нервно долбила пальцем по кнопке открывания дверей, но никакой реакции не было.
        - Да, твою мать! — в сердцах стукнула девушка кулаком по кнопке.
        Передняя дверь обиженно издала звук, и нехотя распахнулась.
        - Заснула что ли? — с укором спросил Уильям, врываясь в салон.
        Джина не стала спорить, а ожесточенно давила на педаль газа, выворачивая руль до упора. Развернувшись на месте, автобус заревел и рванул с места прямо по дороге. Перед тем как отправиться в путь, Сталаски заметила, как станция полностью исчезла за краем над пропастью.
        - Вовремя! — подумала она, увозя своих пассажиров подальше от землетрясения.
        Денни расслабился, после того тумана, хотя в голове стоял непонятный шум. Он все видел и слышал, но странное чувство гудело в нем, будто тело его вибрировало. Денни будто чувствовал перед собой нечто незримое, бесплотное, хотя перед ним стоял Карпович, с девочкой в руках.
        - Возьми её! — сказал Уильям. — Только аккуратно, не разбуди!
        Шарпер неуклюже протянул руки и обнял ими девочку, касаясь руки Карповича. В ту же секунду его плечо пронзила боль.
        - Что за черт?! — Шарпер зашипел от боли в плече, и роняя девочку на пол, рухнул на сиденье рядом с ней.
        Теперь это вибрировавшее чувство усилилось во стократ, и весь мир перед его глазами стал неестественным, каким-то ненастоящим. Денни видел как, Карпович ругался на него, размахивал кулаками, а затем вдруг резко закрыл голову руками, и упал рядом с Сарой.
        Лобовое стекло, которое Джина заменить, треснуло само по себе, разбрызгивая осколки.
        - Джина, ложись! — в тумане звучал голос Уильяма.
        Денни слышал все прекрасно, однако звуки были отдаленными, как такое бывает только во сне. Кто-то или что-то вцепилось в его ногу и тащит вниз. Денни вспомнил тот самый туман, который обвил его ноги, подобное удаву. Но это оказался Уильям, который ругал его, медленно стаскивая на пол.
        - Не высовывайся! — кричало лицо Уильяма в тумане. — Рана не серьезная, пуля прошла навылет!
        Денни безразлично кивнул в ответ, и закрыл глаза — слабость стала одолевать его, и тело становилось каким-то ватным. Резкий удар по лицу, Денни раскрывает глаза и видит разъяренное лицо Карповича.
        - Не спать! — кричит лицо Уильяма в искаженной гримасе. — Смотри, что я буду делать! Просто смотри! Но только не закрывай глаза!
        - Хорошо! — еле слышно ответил Шарпер.
        Карпович достает ружье, найденное на станции, и начинает палить из него в пустоту. Денни пытается разглядеть, куда целится Карпович, но видит лишь стекла, которые осыпаются от пуль. Денни ощущает, как автобус уже едет куда-то, прыгая на кочках и совершая резкие повороты, под управлением Джины.
        Карпович пропадает из виду, но при этом Денни слышит выстрелы в воздухе. Ему надоедает смотреть в потолок, и он по инерции переводит взгляд на Сару. Девочка уже не спала, хотя какой может быть сон, когда рядом свистят пули и кричат стекла, разбрасываясь осколками.
        Сара смотрела на него немигающим взглядом, чем пугала Шарпер. Но вместе с тем, он увидел, как девочка тянет руку к нему, будто просит о помощи. Денни не остается ничего делать, как протянуться свою руку в ответ. При этом он замечает, как над девочкой зависло облако тумана, которое он уже видел не раз.
        Их руки соприкоснулись в крепком пожатии, как Денни увидел черную фигуру в воздухе. Если раньше он имел смутное представление о таинственном соседе Сары, который пугает своим выражением лица, то сейчас Денни видел ужас во всей его красе.
        Это был мужчина, его тонкое и прекрасно сложенное тело отливала черными мускулами, и нигде не было видно шрамов или болячек. Все было идеально в этом существе, кроме его лица.
        Вместо головы нормального человека можно увидеть только выражение сатанинской ярости. Огромная жуткая улыбка, состоящая из больших, как гвозди, белых зубов, отсутствие губ, которое можно воспринимать как устрашающий фактор, а не уродство, и демонический взгляд его глаз.
        Именно глаза придавали лицу безумную гримасу, смысл которого можно понять извращенному уму.
        Этот демон-атлет нежно гладил голову Сары, а сам с демонической улыбкой смотрел на Денни, словно питался его страхами.
        - Помоги мне! — сказала Сара, сжимая руку Денни сильней.
        Денни ничего не успел сделать, как автобус сильно тряхнуло. Медленно, но верно автобус начинал крениться набок, угрожая перевернуться.
        В этот момент Уильям повернулся в водительскую сторону, и что-то сказал Джине. И тут же он изогнулся дугой, закидывая голову назад в беззвучном крике. Его правая рука уперлась в поясницу, словно он решил размяться и похрустеть суставами.
        Шарпер едва ли мог заметить, что Карпович был серьезно ранен сзади, и кровь темным пятном стала растекаться на его одежде. Автобус тем временем выровнялся, и продолжил свой путь.
        Рука Сара ослабла, как Денни заметил, что демон-атлет исчез. Сразу стало тихо, только монотонный гул двигателя и стон Уильяма были единственными звуками, который слышал Денни.
        - Уильям, как ты? — это была Джина.
        - Нормально! — с потугой ответил вояка, держась за спину. — Хоть кровь хлещет из раны, но, думаю, органы не задеты. Сейчас забинтую!
        В словах Карповича не было наивного оптимизма, Уильям не хуже полевого санитара разбирался в различных видах ранений, и сразу мог определить — выживет пациент или лучше разрядить в него одну пулю, чтобы прекратить мучения.
        Однако камуфляж на нем быстро намок от крови, и Карповичу требовалась медицинская помощь от потери крови.
        - Как Денни?
        - Жив! — ответил Карпович. — Правда, выглядит не лучше меня! Вот же суки! Стреляли в меня, а задели его!
        Уильям аккуратно поднял Сару на руки, и внимательно осмотрел девочку на наличие ран. Удовлетворившись её состоянием, он переключился на Денни.
        - Так, сейчас я тебя подниму. Будет немного больно!
        Денни кивнул в ответ, так как еле мог шевелить губами. Тело его было непослушным, и когда Уильям начал его поднимать, парень подумал, что его нацепил на рыболовный крюк за плечо, и быстро тащат наверх, из воды. Такая тянущая боль быстро выматывала его.
        - Больно! — простонал Денни.
        - Знаю! Терпи, боец! Жить будешь!
        Аккуратно уложив на сиденье, Карпович исчез из поля зрения, и спустя секунды снова появился. В руках он держал аптечку и бутылку воды.
        - Так, не дрыгайся! — велел наемник. — Сейчас я обработаю тебе рану...
        Денни слышал, как разрывается ткань его рубашки, и видит, как Карпович льет воду ему на плечо. А потом он достает флакон из аптечки, открывает её и начинает лить туда же, куда лил воду. Резкая острая боль пронзила его, заставляя биться в судорожных приступах.
        - Аааа! — живо заорал Денни. — Ааа!
        В его голове резко потемнело, будто выключили свет.
        - Так намного лучше! — с удовлетворением произнес Уильям, вырубив Денни одним ударом. — Без анестезии — сама медицина не медицина.
        Закончив процедуру с пациентом, Уильям сам ослаб из-за раны на спине.
        - Джина, мне нужна твоя помощь! — обратился наемник к ней.
        Сталаски остановила автобус, и присела возле раненного Уильяма. Она была встревожена: кровь не переставала идти и вскоре вся куртка Карповича насквозь пропиталась темной жидкостью.
        - Рана смертельная? — Джина не знала что спросить.
        - Все нормаль... но! — с трудом усмехнулся Уильям. — Но мне нужна твоя помощь!
        Он ощутил сильное головокружение, которое сбило его с ног. Он медленно сел на сиденье. — Умеешь накладывать швы? — спросил Карпович.
        - Нет! — судорожно дергалась Сталаски, отодвигаясь назад. — Нет!
        - Просто посмотри на рану, там ничего страшного! — успокаивал наемник.
        Уильям привстал чуть-чуть и стал медленно снимать с себя куртку. Его руки тоже были непослушными, однако скоро куртка была снята, и перед Сталаски предстала его рана.
        Джина едва не вылетела из автобуса, сумев сдержать внезапный позыв к рвоте. Её колотило от одного вида того месива, который творился на спине Уильяма. Развороченные лоскуты живой ткани свисали вниз, обнажая нечто белое из сочащей раны. Хотя размеры раны были небольшими, но представляли угрозу для жизни пациента. Карпович недооценил опасность ранения — крови вытекло достаточно.
        - Если не поможешь — я умру! — сказал Уильям.
        - Я сбегаю за помощь! — лепетала Сталаски.
        - Куда?! Тут никого кроме нас.
        Но девушка уже была до смерти напугана, и никакая сила не смогла её сдвинуть к Карповичу.
        Наступило молчание, девушка застыла словно статуя, что никакая сила не смогла бы сдвинуть его с места.
        - Есть сигареты? — поинтересовался Уильям.
        - Есть! — очнулась она.— Но ты же... Хотя какая теперь разница!
        - Ты извини меня. — Задымил Карпович. — Что я напугал тебя.
        Джина промолчала.
        - Все равно я уже мертв, во всех смыслах.
        Уильям увидел, как Сталаски сжала кулаки и зажмурила глаза.
        - Ты чего? Плачешь?
        В ответ Джина резко выпрямилась и открыла глаза. В её взгляде читалась решимость. Она молча направилась к бардачку.
        - Ты куда? — спросил он.
        - Что нужно для операции? — спросила дрожащим голосом.
        - Какой операции? — переспросил Карпович.
        - Чтобы наложить швы на рану, что нужно? Инструменты, лекарства, что нужно? —спросила Джина.
        - Чистая вода, хирургическая игла, нитки, антисептик, обезболивающее. Но этого нет в обычной аптечке.
        - Сейчас будет! — Джина закрыла глаза, надеясь на чудо.
        Её рука потянулась к бардачку и открыла её. В бардачке перед ней предстала миниатюрная аптечка, в которой лежало все необходимое.
        - Ты уверена? — спросил Карпович, когда Джина потребовала еще раз оголить спину.
        - Да!
        Джина раскрыла аптечку, а дальше её сознание поплыло. Она снова увидела жуткую рану на спину человека, от запаха крови её зашатало.
        Чтобы не потерять сознание, она перевела взгляд в сторону, и увидела чье-то лицо. Это был призрак, который раскрыл рот в беззвучном крике. От увиденного Сталаски стояла истуканом, поражаясь насколько призраки бывает жуткими.
        - Помогите! — закричал призрак за окном.
        Призрак за окном колотил рукой в дверь.
        - Сейчас! — сообразила девушка.
        Она быстро направилась к водительскому месту, чтобы открыть двери.
        - Стой! Не открывай! — слабо сказал Карпович.
        Сталаски не послушала его, и открыла дверь. В салон автобуса ввалилась женщина среднего возраста, с волосами у неё творился бардак, будто она головой окунулась в помои. Незнакомка хотела подняться выше по ступеням, но за что-то зацепилась одеждой.
        - Помогите! — кричала женщина. — Они сзади! Они догоняют!
        Женщина одной рукой держалась за поручень, а второй тянулась к Джине. Сталаски недолго думая, схватила её за руку и стала помогать ей. Сразу в уши полезли изматывающие крики, которые может издавать только ребенок. За спиной Сталаски увидела детей, одетых в больничную одежду, с повязками на глазах. Она видела, как дети кричали и цеплялись за несчастную женщину, которая пыталась оторваться от них.
        - Отпустите! — вопила женщина. — Я не виновата!
        В воздухе повисла тишина, а потом Джина невольно закрыла уши, отпустив женщину: дети исчезли из виду, а потом раздались резкие и оглушительные крики, словно кто-то испытывал страшные мучения.
        - Нет! Не отпускай! — кричала несчастная незнакомка. — Держи меня!
        С трудом пересилив леденящие душу крики, Сталаски схватила за руку женщину. Вновь возникли за спиной женщины детские силуэты.
        - Тяни сильней! — умоляли Джину. — Только не отпускай!
        - Не могу! Они сильней! — Сталаски чувствовала, как рука женщины выскальзывала из её рук.
        Джина сильней обхватила её руку, но силы были неравны: женщину тянуло назад со страшной силы. Внезапно чья-то рука схватила выше за руку незнакомки и помогла тянуть в салон. Это был Уильям.
        - Ты держи её крепче, — еле слышно сказал Карпович, — а я постараюсь схватить её за пояс. Как только я это сделаю, ты сразу закрывай двери. Я подам сигнал. Все поняла?
        - Да!
        Карпович обхватил руками женщину, и, вцепившись за поручень, стал медленно тянуть незнакомку за собой в салон.
        - Давай! — крикнул Уильям.
        Джина кинулась к панели, и нажала на кнопку. Резко прекратились крики, и сразу наступила тишина.
        - Черт! — выдал Уильям. — В жизни не поверил в то, что сейчас видел своими глазами.
        - Ты тоже видел детей? — спросила Сталаски.
        - Да, жуткое зрелище!
        - Спасибо вам! Спасибо! — суетилась новая пассажирка. — Я буду вам обязана.
        - Тихо, не ори! — заткнул Уильям, мучаясь от боли в спине.
        - Хорошо, хорошо! — покорно ответила женщина. — А что с ним? Ему плохо?
        - Он ранен, потерял много крови! — сказала Джина.
        - Есть аптечка? — изменилась женщина в голосе.
        - Вот! — Джина с удивлением протянула коробку.
        Незнакомка резко преобразилась в лице, та бледная истеричка, которая была на грани безумства пропала, её словно подменили. Она достала ампулы из аптечки и ловко сделала уколы, через несколько секунду Карпович перестал стонать и дрыгаться от боли.
        - Что вы сделали? — настороженно спросила Сталаски.
        - Не мешай! — последовал строгий указ. — Лучше подай воды и салфеток.
        Джина не стала пререкаться, молча выполнив просьбу. Женщина принялась делать сложные манипуляции, в её руках при тусклом свете заблестели хирургические инструменты. В воздухе повис едкий запах от смеси крови и еще чего-то. Уильям сначала мычал от боли, но потом затих, впадая в сон. Еще несколько минут, и операция была завершена.
        - Пусть набирается сил. — Вэрил смахнула грязную челку со лба. — Рана очень опасная, его ранили ржавым металлическим предметом, может быть, заражение крови.
        Джина с опаской подошла к бессознательному Уильяму, и увидела результат операции. Швы аккуратно стягивали лоскуты кожи на спине, и, несмотря на безобразный вид его спины, даже Джина могла определить, что операция была проделана очень грамотно.
        - Меня зовут Джина! — протянула ладонь Сталаски.
        - Вэрил! — ответила хирург. — Слушай, есть сигареты?
        Сталаски достала пачку из кармана, в воздухе завоняло серой и табаком.
        - Кайф! — Вэрил выдохнула дым. — Столько удовольствия в этом бумажном рулоне, набитый дерьмом!
        - Он будет жить? — осторожно спросила Сталаски.
        - Я же сказала — рана серьезная, его долго нельзя держать в таком состоянии. Это кто его так?
        - Сама не знаю. Но тот, кто это сделал, сюда вернется.
        Вэрил осмотрела салон, и потушила окурок:
        - А где мы находимся?
        - Я сама не знаю толком. Но догадываюсь, что ты сделала сама с собой, чтобы оказаться здесь.
        Вэрил изменилась в лице, и гневно схватила Джину за плечи:
        - Слушай меня, ты не знаешь, что я пережила при жизни! Я хотела помочь им.
        - Ты убила этих детей? — прямо спросила Сталаски, и заметила как Вэрил изменилась в лице.
        - Заткнись, сучка! — Вэрил ударила по лицу Джину. — Ты ничего не знаешь!
        Та выронила сигарету, не стала сопротивляться, и молча, подняла сигарету, продолжая курить.
        - Ты в моем автобусе, — сказала Джина, когда Вэрил успокоилась, — и когда я спрашиваю — следует отвечать на мой вопрос. Если еще раз меня ударишь — вылетишь отсюда, и плевать я хотела, что ты там пережила и что с тобой сделают эти дети!
        - Сомневаюсь, что я вам не нужна! — Зло усмехнулась Вэрил. — Вас здорово кто-то потрепал, и как я понимаю, все это из-за того, вы тоже натворили дел при жизни!
        Джина внимательно осмотрела новую пассажирку: Вэрил выглядела спокойной, но сигарета в её пальцах дрожала, и догорающий пепел сразу падал вниз.
        - Может, расскажешь, что произошло с тобой такого, что ты оказалась в таком месте? — попросила Джина.


        9. Пассажир № 5. Город ангелов.

        Вэрил Киркли с детства мечтала быть врачом. Такая целеустремленность была похвальной со стороны её родителей, и Вэрил после окончанию школы училась в медицинском институте.
        Девушка не огорчила свою семью, и окончила институт с золотой медалью, получив при этом лучшую характеристику. Годы практики сделали из Вэрил лучшего врача, открывая перед ней большие перспективы для карьеры.
        Спустя несколько лет родной город Киркли охватила странная эпидемия, которая атаковала исключительно детей младшего возраста. Тысячи случаев проявлений заразного заболевания вызывало большую панику среди взрослого населения.
        Основными симптомами неизвестной болезни была слепота, и повышенная температура тела, и хотя не один ребенок не умер от этой заразы, родители сходили с ума, пытаясь добиться лечения для своих детей. Лучшие специалисты были приглашены для изучения источника заболевания, многие медицинские препараты были испробованы, но решение проблемы не было найдено.
        Именно тогда случился звездный час Вэрил, девушка смогла найти лекарство от странного недуга и вскоре дети могли видеть, избавившись от слепоты.
        Но самое страшное оказалось впереди. В одну ночь, излеченные от слепоты, пациенты стали впадать в бешенство, проявляя агрессию к живым существам. За одну ночь в городские больницы были доставлены много взрослых людей с характерными травмами.
        Источник бешенства был найден, и им, к ужасу Вэрил, оказался препарат, который она разработала. Вакцина была создана на основе простых веществ, которые не представляли опасности для человеческого организма. Но сложность всей ситуации заключалось в том, что препарат не был протестирован достаточно, потому как времени на тесты не оставалось. И состав веществ лекарства, до конца не выявленный, вступил в реакцию неопределенного типа с инфекцией «детской слепоты», чем вызвал неконтролируемые изменения в организме ребенка.
        Врачи, которые констатировали причину бешенства, быстро определив источник заразы, не смогли бороться за жизнь маленьких пациентов. А дети не ждали, пока доктор вылечит их, продолжили буйствовать, нападая на каждое живое существо, будь то кошка или человек.
        Масштабы новой угрозы возрастали быстро, и администрация города пошла на радикальные меры: применить физическую силу для борьбы с новой напастью. Эта новость была шоком для всего города. Приказ главы города означал — тотальная ликвидация детей в пределах карантина, как источник заражения.
        Дальше все происходило как в фильме ужасов: военные быстро оцепили весь город, и принялись за «дезинфекцию». Детей были хладнокровно расстреляны военными, а родители, пытаясь спасти своих детей, сами погибали.
        Всю ночь творился ад на улицах города. Солдаты в защитных комбинезонах уничтожали биологическую опасность, и попутно убивали тех, кто пытался им мешать. Наутро когда все стихло, повсюду лежали трупы: детские, взрослые, собаки, кошки и остальные, кому не удалось выжить в эту ночь.
        Когда основная часть военных покинула город, оставив для городской администрации несколько отрядов для порядков и защиты от населения от паники, в городе наступила полная анархия. Жителям, которые выжили после этой ночи, было плевать на все. За одну ночь, выжившие превратились в сборище озверевших дикарей. Разум покинул этот печальный город и начался второй акт адского спектакля.
        Несмотря на уговоры и сопротивление, глава города и его подчиненные были повешены на фонарных столбах с табличками на груди — «Детоубийцы», а полицейские и отряды военных были забиты до смерти камнями и сподручными средствами.
        Когда казнь над главой города прошла, толпа палачей двинулась к полицейскому участку, где содержат временно заключенных, где сидела создатель вакцины от детской слепоты. Когда горожане пришли за ней, то было уже поздно. Вэрил сама решила свою участь, повесившись на собственных брюках.
        Что была дальше — неизвестно, но Вэрил поняла, что после смерти ад существует.
        Она очнулась в темном месте, где ничего не было видно. Её внимание привлек шум, похожий на отдаленные стоны и быстро поднял на ноги. К её ужасу, это оказались те самые дети, зараженные бешенством. Вэрил бросилась бежать, но вскоре силы стали покидать её. Преследователи уже были близко, и ничто не могло спасти несчастную.
        - Куда бежать? — Вэрил видела перед собой лишь одну дорогу, по сторонам ничего кроме бездны.
        - Прыгнуть в пропасть, чтобы избавиться от детей? — подумала она, оглядываясь на преследователей.
        Вэрил понимала безысходность, в которой она оказалась. Теперь дети всегда будут её преследовать, потому что она виновата во всем: в смерти этих детей, в своей смерти. Куда бы она ни пошла, эти маленькие пациенты с повязками на глазах будут вечно преследовать, с криками и стонами.
        Вэрил остановилась в края в ожидании, когда дети-призраки догонят её. Еще момент и она сорвется вниз навстречу бесконечности, чтобы проснуться еще где-нибудь, услышать крики этих детей и убегать снова до бесконечности.
        Она обернулась назад, чтобы лучше увидеть их, как заметила вдали тусклый огонек. Свет усиливался, Вэрил могла видеть, как силуэты детей становились четче, а потом сквозь их тела пролетел большой транспорт. Это был автобус.
        Надежда затеплилась у неё, и она бросилась вслед за транспортом, хотя не верила в свое спасение. За рулем этого автобуса мог быть кто угодно, даже сам дьявол, который лично приехал за душой Вэрил Киркли.
        Вэрил кричала изо всех, чтобы водитель услышал её голос, но автобус все удалялся. Надежда таяла, и, но она не собиралась останавливаться. Свет от фар автобус тускнел, и Вэрил уже едва передвигала ноги, утомившись от беспорядочного бега.
        - Не бросай меня! — взмолилась она шепотом, слыша за спиной вопли детей.
        И автобус остановился. Вот так просто, взял и остановился. Как это бывает, когда пассажир бежит за последним автобусом в промозглую ночь, чтобы попасть домой. Вэрил не теряла времени, и ускорилась в беге.
        Вэрил не могла дышать, ноги спотыкались на ровном месте. Чем меньше осталось метров до транспорта, тем сильней билось её сердце.
        - Только бы там были люди! — Вэрил верила в чудо, и чудо свершилось.
        За мутным стеклом внутри автобуса стояла бледная девушка, похожая на призрака.
        - Помогите! — закричала Вэрил и кинулась к двери.
        Она ожесточенно колотила в двери, не жалея рук. Детские крики и плач были уже близко, и до Вэрил кто-то коснулся. Маленькие руки обхватили её за ноги, пояс и стали тянуть от автобуса. Беглянка почувствовала настоящий страх, парализовавший её.
        - Помогите! — завопила она неестественным голосом от ужаса.
        И дверь распахнулись. Какая сила бывает в человеке, когда хочется не просто выжить, а жить! Именно желание жить заставило Вэрил мертвой хваткой вцепиться в руки спасительницы.
        - А дальше ты сама знаешь. — Закончила собеседница Джины, закуривая новую сигарету.
        Дым от сигарет уходил через окна, но в салоне все равно стоял запах. Из темного салона застонал Уильям, испытывая физические мучения.
        Джина уже по привычке бросилась к нему и сжала его руку. С опаской оглядываясь по сторонам, Джина облегченно вздохнула.
        - Никого! — ответила Сталаски на немой вопрос Вэрил.
        - Может быть, объяснишь, что это было за рукопожатие?
        Джина собралась открыть рот, как что-то ударилось в окно, и автобус покачнулась от удара.
        - Извини, — Джина уже села за руль. — Не время для объяснений! Возле Уильяма лежит ружье. Умеешь пользоваться им?
        - С детства стреляла! — ответила Вэрил.
        - Это хорошо! — говорила Джина, разгоняя автобус по трассе с приличным ускорением. Рядом с Джиной треснуло боковое стекло, и Джина вскрикнула от неожиданности.
        - Да что происходит здесь?- не понимала Вэрил.
        - Хочешь увидеть моих «детей»? — прикрывалась Сталаски от очередного удара.
        - Да! — легко согласиласьВэрил.
        - Иди ко мне, и ружье не забудь!
        Вэрил Киркли, которая несколько минут назад хотела спрыгнуть в бездну, направлялась к водительскому месту с оружием в руке. Со стороны это было похоже на захват автобуса террористкой.
        — Возьми мою руку, — Джина протянула ей ладонь. — Сожми её так, как будто здороваешься со мной!
        Вэрил послушно обхватила пальцами ладонь водителя, и от ужаса сразу отпустила руку.
        - Увидела что-нибудь? — спросила Джина.
        - Да, — Вэрил сглотнула слюну от ужаса. — Кто они?
        - Точно не птицы. — Вспомнила Сталаски диалог с той женщиной.
        - Как много их?
        - Не знаю, — ответила Джина, глядя в зеркало заднего вида. — Но они не единственная наша проблема.
        Вэрил вспомнила рану на спине Уильяма, пытаясь приблизительно представить его мучителей.
        - И самое интересное! — заметила Джина, вспоминая раненного Денни. — Мы легко можно погубить друг друга через рукопожатие.


10. Остановка по требованию.

        Монотонный гул и тряска разбудили Квири. Жутко болело тело. Рядом раздавались тревожные голоса, и было полутемно и очень жарко.
        Квири поняла, что находилась не в машине, рядом с мамой, а сидела на заднем сиденье большого автобуса. В автобусе действительно было жарко, отчего Квири вспотела. Она осмотрелась по окнам, и, только заметила, что снаружи было темно.
        Голоса звучали приглушенно, и нельзя было разобрать слова, но одну фразу Квири услышала отчетливо.
        - Иди ко мне, и ружье не забудь! — кричал сквозь гул двигателя незнакомый женский голос.
        Со стороны было очень похоже на похищение, что логично для Квири и её состоятельной мамы. Вопрос стоял в другом: как она оказалась здесь. Они же с мамой выехали из больницы.
        Квири тихо заплакала, когда вспомнила посещение диагностического отделения. Если момент с её похищением уже ввел девушку в состояние стресса, то объявленный диагноз в больнице окончательно убил её, причем во всех смыслах.
        — Хуже не будет! — подумала Квири.
        Она осмотрелась по сторонам, в поисках чего, что могло бы защититься, хотя бы инструмент какой-нибудь. Желаемый предмет быстро был найден, и в её руках оказался тяжелый разводный ключ, которым можно легко проломить голову. Квири скинула туфли, чтобы не выдать себя и медленно стала направлять к передней части автобуса, откуда доносились голоса.
        Шаг за шагом, Квири приближалась к ним, как вдруг услышала отдаленный гул, напоминающий гудок поезда. С каждым раз гудок усиливался, и как чувство тревоги.
        Еще секунды и стекла автобуса уже дребезжат от гудка поезда, который раздается совсем близко. Квири забывая о своей скрытности, смотрит в окно и видит, как с правой стороны из темной дали появляются три фонарных света, характерные для тепловоза.
        — Не успеем! — обомлевшая Квири еле слышит свой голос. — Стой!
        Впереди через дорогу проходил железнодорожный переезд, и прямо туда, на этот переезд, на приличной скорости летел автобус. Так же стремительно дальние огни становились ярче, и теперь можно увидеть сами вагоны.
        — Стой! — закричала Квири, уже не боясь быть обнаруженной, онабросилась вперед к водителю. — Мы все погибнем!
        На её голос обернулись два силуэта, и оба принадлежали девушкам. Одна из них сидела за рулем, а вторая держала в руках ружье. Чуть ближе, Квири успела заметить тела двух людей, лежащих без сознания, один был парень молодой, второй мужчина постарше.
        — Ты кто? — вторая девушка направила ружье на Квири.
        — Остановитесь! — вопила Квири, видя как сокращается расстояние до железнодорожного переезда. Поезд уже был в десятках метрах от того же переезда и жутким гулом оглашал свое приближение. — Вы что не видите? Впереди поезд! Мы все погибнем!
        — Назад! — грозно крикнула девушка. — Ты кто?
        — Дай руку! — велела другая девушка, которая сидела за рулем.
        — Зачем? — удивилась Квири.
        — Давай! — водитель перешла на крик.
        Квири посмотрела на девушку с ружьем — та кивком разрешила, протянула руку вперед, и охнула от боли, когда водитель сжала её кисть.
        — Твою мать! — резко и коротко выдала Джина. Автобус пронзительно завизжал тормозами.
        Перед ней предстало шокирующее зрелище:
        Прямо в воздухе над пропастью с обеих сторон в воздухе над пропастью зависла железная дорога, которая пересекала дорогу автобусу. С каждой секундой земля дрожала сильней от характерных звуков, когда на большой скорости несется по рельсам многотонный состав.
        Откуда появился этот поезд, - Джина не могла сейчас думать об этом, сейчас работал инстинкт самосохранения.
        Все перевернулось с ног на голову: экстренное торможение можно не только спасти, но и запросто убить. Квири и девушку с ружьем, как картонную бумагу, смело вперед, и они в смешанной куче ударились о лобовое стекло. Джина под силой торможения грудью налетела на руль, и она вскрикнула.
        Все потонуло в визге тормозов, даже не было слышно криков или иных звуков, автобус накренился вперед, причем не уходил в занос и продолжал тормозной путь дальше.
        Где-то стучало, где-то запахло горелой резиной и нагретым металлом, что-то оторвалось и все это смешалось в одну жуткую какофонию из звуков и запахов. Джина из последних сил давила на тормоз. И когда автобус окончательно остановился, её голова безвольно упала на руль.
        А рядом, в пару шагах от автобуса, стуча железными колесами, стремительно неслись пассажирские вагоны, увлекаемые в темную пропасть бешеным локомотивом.

        ***

        Уильям очнулся в полной тишине и темноте. Где-то в пояснице ощущалась тянущая боль, отчего Уильяму не хотелось совсем двигаться. Он открыл глаза и постарался без лишних движений осмотреться по сторонам. Но было очень темно и пахло чем-то горелым.
        - Командир! — позвали его из темноты.
        Уильям дрогнул, когда услышал знакомый голос.
        — Кто здесь? — таращился он в темноту, откуда шел голос.
        На свет, салонного лампы, вышел человек, одетый в военную экипировку. Карпович не смог разглядеть его лица, но был уверен, что знает этого человека.
        — Свои, командир! — успокоительным голосом ответил незнакомец. — Свои!
        Человек присел рядом с ним, и Карпович узнал бойца из своего отряда — это был Джимми с его «цветочной» фамилией.
        — Джимми! — словно разочаровался, сказал Уильям. — Это ты?!
        — Я! — устало ответил молодой наемник. — Но я не один. Ребята выходите, не бойтесь!
        Словно нарисованные рукой волшебного художника, в воздухе материализовались остальные участники спасательной операции на дачном кооперативе.
        Вот стоит Крепыш, невысокий и крепко сложенный мулат. На его груди было багровое пятно, из которого лохматилась разорванная ткань спецовки вперемежку с живой тканью наемника.
        Рядом с Гладиолусом, обнявшись по-братски, стояли Кора и Рамзес, худые и вытянутые, как две струнки. Уильям их с трудно смог различить их. Тот, что с пробитой черепной коробкой, из которой стекала кровь, — это был Рамзес. Кора выглядел еще хуже — правая половина его лица было разворочена, и там, где должен быть глаз, зияло сквозное отверстие.
        — Скажи, командир! — спросил Крепыш. — Зачем ты сидишь в этом автобусе?
        — Я не знаю.
        — Ты убил нас! — добавил Рамзес, — Ты вел нас на смерть!
        — Я не знал, ребята, что нас ждало среди этих дач. — Оправдывался Уильям.
        — Мы умерли страшной смертью. И видя это, ты убил себя, как трус, командир!
        — Я убил себя, потому что у меня не было выбора! У меня тогда ничего не оставалось: ни патронов, ни шанса на выживание.
        — А если у тебя будет второй шанс спасти свою жизнь — ты бы стал бороться?
        Карпович промолчал.
        — Зачем ты пытаешься помочь этим несчастным? Зачем тратишь патроны, рискуешь собой, пытаясь убить всех палачей, которых вы сами призвали на свою голову?
        — Ради них я стану бороться! — твердо заявил Уильям.
        — А ради нас?
        — Парни, я не могу бросить их! У них нет шансов выжить без меня.
        — Ты бросаешь нас, ради этой девочки, — указал Кора на спящую Сару, — или ради тех бесполезных туловищ, у которых свои палачи?
        — Они беззащитны! — Закричал Карпович.
        — Они навечно прокляты! — спокойным голосом произнес Джимми.
        — Как и я!
        — Но ведь ты сам сказал, что у тебя не было выбора! — напомнил Крепыш. — Ты ничего мог сделать тогда, и ничего не можешь сделать сейчас. Ты не виноват в своей смерти, и у тебя есть возможность покинуть этот автобус, в отличие от них.
        Джимми достал из кармана пистолет и протянул его своему командиру:
        — Этот пистолет заряжен, и одного выстрела достаточно, чтобы покончить со всем этим кошмаром!
        — Клин вышибают клином, Уильям! — произнес Джимми. — Мы никому не расскажем об этом, когда вернемся к боссу.
        — Ааа-дин выстрел и все! — протянул Уильям, держа пистолет так, словно оружие было лучшим средством от той боли, которая мучает его. — Один выстрел!
        Карпович приложил ствол к виску и положил указательный палец на курок.
        — Парни, не держите зла на меня! — сказал Карпович и закрыл глаза.

        ***

        Если дороги тебе твои друзья,
        Соберись и вместе их с собой собери.
        Каждый друг поодиночке не стоит и гроша,
        Но за каждого ты из них жизнью заплати!
        Старый радиоприемник разбудил хриплым невнятным голосом. Такой звук, который издает радиоприемник, очень резал слух. Динамик от него прямо-таки орал Джине в ухо, отчего она очнулась.
        Жесткий обод руля впился в её грудь, а нос ощущал неприятный запах горелой резины. Снаружи доносился монотонный гул, похожий на шум удаляющегося поезда. Она открыла глаза и, подняв голову, увидела перед собой табличку с предупреждением:
         «В случае аварии дернуть за шнур и выдавить стекло!»
        Прочитав это, Джина хотела заорать от боли, которая пронизала её от спины через грудь тупыми кинжалам, но вместо крика ничего не вышло. Лишь тяжелое дыхание, от которого волнами наступала сводящая с ума боль. Джина догадалась, что сломала несколько ребер, и каждое дыхание будет напоминать ей об этом.
        Джина, вложив всю оставшуюся силу, оттолкнула руками руль и упала на пол. Боль только усилилась, и где-то в груди взорвалась граната, превращая изнутри грудь в фарш. Сталаски раскрыла рот и попыталась закричать от боли. Она выглядела, как котенок, который беззвучно мяукает.
        — Я не знаю! — вдруг раздался глухой голос из темноты автобусного салона.
        Джина попыталась подняться на ноги, и её почти удалось. Стоя на коленях, и стараясь как можно реже дышать, она потянулась к включателю, и салоне стало светло.
        Сталаски видел все в мутном цвете, из-за слез, текущих из глаз от боли. Воздуха не хватало для легких, но каждые вдох и выдох убивали её сильными приступами боли.
        — Я убил себя, потому что у меня не было выбора! — Голос шел из задних рядов автобуса. — У меня тогда ничего не оставалось: ни патронов, ни шанса на выживание.
        Уильям? — почти неслышно хрипела Джина. — Это вы?
        В ответ молчание. Сталаски осязала нечто злое, но не могла это объяснить.
        — Ради них я стану бороться! — вскрикнул Карпович из темноты, чем напугал Джину.
        Джина не видела Карповича, из-за испорченного слезами зрением, но примерно знала, что голос принадлежит ему. Она медленно поднялась на ноги, и, стараясь не причинить себе боли, стала передвигаться по салону, цепляясь за поручни.
        — Да! — вскрикнул он.
        Резкий крик заставил вздрогнуть Джину от ужаса. Холодок пробежал по спине, а колени затряслись от страха.
        — Как и я! — снова своим криком наемник напугал Джину.
        Джина ощутила опасность куда сильней, чем раньше. Хоть в автобусе было светло, но Сталаски почувствовала, как в воздухе повеяло злом, настоящим злом. От переполняющих её чувств Джина стала дышать часто, что заставляло испытывать боли сильней.
        — Уильям, где вы? — тихо позвала она Карповича. — Ответьте мне!
        — Ааа-дин выстрел и все! — Уильям сказал тихо.
        Джина услышала это совсем близко, и увидела Уильяма. Тот приложил свой пистолет к виску и собирался нажать на курок.
        Не обращая внимания на боль, Джина кинулась на него и дернула руку Карповича с оружием вверх. Джина, когда схватила Карповича за руку, успела заметить несколько людей, которые стояли совсем рядом, и пропали, будто испарились.
        Раздался оглушительный грохот, и в воздухе запахло порохом.
        — Уильям, очнитесь! — вопила Джина прямо ему в лицо.
        — Один выстрел! — кричал тот, пытаясь снова застрелиться. — Я хочу уйти отсюда! Мне нужно вернуться!
        Трудно бороться с мужчиной, который имеет военную подготовку и умеет хорошо воевать. Но куда трудней бороться с обезумевшим Уильямом, притом, когда Джина едва могла просто дышать.
        Сталаски невзирая на боль, вцепилась в руку наемника, пытаясь отвести дуло подальше от его головы.
        — Помогите! — заорала во всю глотку Джина, и чуть не потеряла сознание от нахлынувшей боли.
        В её глазах все потемнело, и Джина знала, что если он отпустит руку Уильяма, то больше не сможет помешать ему убить себя.
        — Один выстрел! — кричал в бреду он, пытаясь застрелиться. — Я просто выстрелю и все!
        Джина практически висела на его руке, ноги её дрожали и не могли удержать.
        Еще один выстрел прогремел, но пуля ушла в сторону, пробив стекло. Безумие теперь нахлынуло на Джину — она вдруг закричала больным голосом в лицо Уильяма.
        Это выглядело дико, словно оба они были пациентами лечебницы для душевнобольных людей и пытались избавиться от боли, вываливая свои переживания друг на друга. Джина уже не чувствовала боли, она ушла в прострацию, но руку наемника не отпускала, чем спасала его от смерти.
        Вдруг Сталаски почувствовала, как Карпович обмяк, и медленно стал оседать на пол. Вместе с ним стала падать Джина, прямо на Уильяма. Ей было все равно, почему он перестал сопротивляться — убил ли он себя или нет, но она тоже хотела бы отключиться.

        ***

        Джина не помнила, как оказалась в гараже дяди Сэма. Родной свет от прожекторов в гараже приятно освещал машины, стоящие на ремонте. Автоматически ворота гаража были заперты, однако через стеклопакет был виден с улицы яркий свет.
        — Бииип! — протяжно загудели с улицы.
        Джина дернулась от сигнала, и решила посмотреть на запоздалого клиента. Она надавила на кнопку пульта управления воротами, и они, ворота, медленно поползли вверх, открывая гараж.
        Свет с улицы медленно поднимался по ногам Джины, приближаясь к её голове. Наконец её глаза зажмурились от ярких лучей фар машины, и она попросила:
        — Выключи дальний свет, тут достаточно света!
        В ответ раздался сигнал гудка.
        — Чувак, давай быстрей, — уже раздраженно попросила Сталаски, — уже поздно, я еще не ужинала.
        Снова сигнал.
        — Сам напросился! — вскипела девушка.
        Она схватила монтировку, лежащую в углу гаража, и принялась колотить фары автомобиля. Едва свет потух после ударов, как Джина увидела, что перед ней стоял автобус. Огромных размеров автобус, за рулем которого обязательно должен сидеть монстр.
        — Нет! — Джина выронила монтировку, когда разглядела пассажиров автобуса
        За рулем никого не было, но рядом с водительским местом стояло несколько человек. Салонный свет автобуса освещал их лица, и этот свет, словно софит в театре, демонстрировал их кошмарные образы.
        На соседнем сиденье от водительского стояла девочка, чье лицо было перекошено уродливой гримасой. Такое лицо может принадлежать только демону.
        Огромные длинные зубы едва умещались за маленькими губами девочки, отчего выражение её лица напоминало хищный оскал пираньи. Сама девочка была окутана черным туманом, который окутывал её контуры, выделяя, таким образом, её силуэт.
        Рядом с девочкой стоял мужчина в черной куртке, перетянутой ремнями. За его спиной можно видеть силуэты людей, которые, видимо, собираются убить его. Кровь стекала с виска мужчины, и капала вниз от подбородка.
        Дальше стояла девушка с петлей на шее. Она застыла с раскрытым ртом, хватаясь руками за шею.
        Следующие два пассажира шокировали Джину еще больше. Один из них полностью обгорел, и был похож на обугленную куклу. Второй пассажир лишь своими размытыми очертаниями напоминал человека, а дальше творилось безобразие. Вместо лица и тела — кровавые куски плоти, которые свешивались складками. Там где должно быть лицо — зияла щель, и болталась нижняя челюсть.
        Снова заревел гудок автобуса, словно разъяренный зверь. Сталаски закрыла уши ладонями, пытаясь пережить этот кошмар.
        Она отошла назад и пыталась закрыть ворота, но пульт не работал. Бесполезные попытки закрыться ни к чему не привели. Автобус, ослепленный монтировкой, пугал гудком, словно пытался что-то сказать.
        — Помоги нам! — враз завыли «пассажиры» автобуса.
        Сказали они вслух или Джина услышала их другим способом — это было неважно. Но одно она поняла точно — место водителя должно быть занято.
        — Не-е-е-ет! — Джина в панике отходила назад, пытаясь скрыться от автобуса, но позади была сплошная кирпичная стена и ничего больше.
        — Нам нужен водитель! — голоса пассажиров звучали в её голове.
        — Оставьте меня! — пятилась Джина назад.
        — Ты нужна нам!
        Автобус самостоятельно, без водителя, завелся и начал движение прямо на Джину. Бежать ей было некуда, транспорт с жуткими пассажирами заградил дорогу.
        — Джина! — голоса звучали вразнобой, но по-прежнему были настойчивыми. — Мы хотим спастись!
        — Уйдите! — Джина вжалась к стене, пытаясь избавиться от голосов.
        Позади голая кирпичная стена, по сторонам тоже ничего. А впереди — автобус без водителя, который медленно, но неумолимо катился прямо на неё, словно пресс, чтобы раздавить её.
        — Не надо! — кричала девушка. — Я не хочу!
        Автобус коснулся передним бампером её груди, и стал вдавливать в стену. В воздухе послышался звук, похожий на хруст костей, и Джина заорала от боли.
        Собственный крик и боль в груди вырвали её из кошмара в реальность, где она увидела Вэрил, которая склонилась над ней.
        — Из огня да в полымя! — услышала Джина.
        Вэрил, которой с трудом удалось привести в сознание Сталаски, заметила неладное. Джина неожиданно схватилась обеими руками за свое горло, и стала хрипеть.
        — Что с тобой? — Киркли снова пыталась помочь Джине.
        Глаза Джины налились кровью, и она хватала ртом воздух перед собой, словно хотела ухватиться губами за соломинку.
        Киркли поймала ладонь Джины, ухватившись за неё, как сразу получила оплеуху. Удар пришелся по носу, отчего от боли выступили слезы на глазах.
        — Что за черт? — Киркли выругалась от неожиданности и обиды.
        Ударила явно не Джина — Киркли понимала это хорошо. Кто-то, очень злобный, присутствует сейчас здесь, рядом с ними.
        Врачебная практика Киркли многому научила её. Экстремальная ситуация была для неё делом привычки, когда жизнь больного могла оборваться в любой момент, а средств под рукой, порой, так не хватало.
        Вэрил морально приготовилась к комшару Джины, и повторила жест приветствия с Джиной, то есть, сжала её руку. Перед Вэрилом над телом Джины зависла нечто, похожее на огромную летучую мышь. Врачи, в особенности хирурги, призваны спасать людям жизни. Но мало кто знает, что помимо обычной медицины, обычный врач может легко может навредить, владея знаниями об анатомии человека.
        Крылатая тварь вряд ли была человеком, но Киркли особо не задумывалась об этом, и резко полоснула по руке твари скальпелем, которым совсем недавно лечила Уильяма. Брызнула черная кровь, и рука твари безвольно повисла вниз. Перерезать сухожилия — лучшее средство в данной ситуации, но Вэрил не учла еще одной вещи — раненный противник был не один.
        Повсюду через окна виднелись черты крылатых чудовищ, которые не торопились проникнуть в автобус, словно смаковали момент ужаса на лицах пассажиров автобуса.
        Киркли могла найти более удобное место для защиты от них, но тогда придется пожертвовать Джиной.
        — Оставь нас с ней! — словно догадываясь,шипела раненная тварь. — Это не твоя жизнь!
        — Если я отпущу её руку — вы убьете её! — Киркли не спускала глаз с остальных тварей, что пялились на неё снаружи. — Если она умрет — автобус останется без водителя, и мы тоже.
        — Тебе нет дела до неё! — вскрикнула тварь, взмахнув крыльями. — Мы — её наказание!
        — Да пошла ты, сука! — тихо сказала Киркли, и бесцеремонно вонзила скальпель прямо в правый глаз твари.
        Воздух задрожал от криков, и все стало трясти. Твари раскачивали автобус, как это делают дикие обезьяны с машинами туристов, колотя своими конечностями по оконным стеклам транспорта.
        Два крылатых силуэта вломились внутрь, и бросились на Вэрил, которая одной рукой вцепилась в Джину, а другой оборонялась скальпелем. Вэрил успела ударить одну гарпию из них, а вторая вцепилась ей за горло, и стала душить.
        — Нас много, — в лицо Киркли ударил смрадный дух из пасти твари, — а вас двое...
        — Бах! — выстрелил револьвер в другой руке Джины.
        Тварь резко опрокинула голову назад, и мертвой рухнула на пол. Тварь, которая была ранена Вэрил, успела вцепиться когтями в плечо Киркли, но встретила мощный удар хирургическими инструментом в горло и сразу успокоилась.
        — Ты как? — Вэрил сжимала руку Сталаски.
        Та, молча, кивнула в ответ, хотя едва могла дышать. Было видно, что Джина мучилась от каждого вдоха, и старалась дышать реже.
        Стекла трескались под натиском кошмарных созданий, которые пришли за Сталаски. Еще раз прогремели выстрелы, но на сей раз патронов не хватило.
        — Помоги мне встать! — еле слышно произнесла Джина. — Мне нужно за руль!
        — А если он не заведется? — тревожно спросила Вэрил.
        — Выбора нет!

        ***

        Карпович снова оказался среди своих заботливых ребят. На сей раз, они наступали решительно, и прижали Уильяма к полу автобуса. Джимми уселся на сиденье рядом с ним:
        — Если тебе трудно убить себя, — Джимми достал перочинный нож и поднес к своему лицу: — я могу помочь тебе.
        Джимми провел лезвием по щеке, разрезая свою плоть. Из раны стали выползать черви, которые сцеплялись между собой, закрывая свежую рану.
        — Мы не боимся ран! Мы — идеальные солдаты! — Гладиолус показал Уильяму место, где недавно была рана. — И нам нужен командир!
        — Мы никто без тебя, командир! — механическим голосом говорил Крепыш.
        — Мы не бросим тебя в беде! — в тон добавлял Рамзес.
        — Дай нам избавить тебя от них! — закончил Джимми. — Мы избавим тебя от них.
        Голоса сводили Уильяма с ума, он словно не мог найти источник раздражений, чтобы заткнуть. Вместе с тем, он хотел, чтобы его убили, но не ради сомнительной неуязвимости, которую продемонстрировал Гладиолус, а ради упокоения.
        Однако, что-то было еще раздражающее, какая-то странная инициатива со стороны. И эта инициатива вызывало в нем сильное сомнение, тем самым пробуждая его от наваждения.
        Последние слова Джимми звучали выразительней, как если ему это повторяли снова и снова.
        — От кого ты хочешь избавить меня? — вдруг ясным голосом спросил Карпович.
        Вопрос был задан неожиданно, но Уильям понял, что попал в точку. Лицо Джимми колыхнулось, и нечто закопошилось под его кожей на лице.
        — Они не способны выжить, в отличие от тебя, командир! Они — мусор, который следует сжечь!
        — Кто они? — рассвирепел Карпович, вдобавок боль в пояснице больше раздражала его.
        — Они уже разлагаются под гнетом обреченности! Взгляни на них!
        С этими словами Джимми указал рукой на Джину и Вэрил, которые отбивались от невидимых тварей.
        Уильям дернулся с места, чтобы помочь им, как руки ребят прижали его к полу.
        — Зачем, командир? — делано удивлялись они его попыткам высвободиться.
        — Они только баласт! Они обречены в любом случае! — Джимми вцепился в него руками.
        Грянул выстрел, и когда дым рассеялся после выстрела, Карпович уже целился в Джимми из пистолета, который успел вытащить из его снаряжения. Первый выстрел пробил глаз Гладиолусу, тем самым заставил последнего отступить.
        — Твои попытки только оттягивают неизбежное! — странным голосом сказал Джимми, хватаясь за рану на лице.
        Его глаза и рта стали кровоточить, и Гладиолус, как тряпичная кукла, воспарил над Уильямом. Рядом с ним, с торчащим жалом из груди, левитировал Крепыш, неуклюже размахивая руками перед собой.
        — Посмотри на нас! — орали они. — Ты повел нас на гибель! Ты обрек на мучительную смерть! Ты предал нас!
        — Минуту назад ты расхваливал такую участь! — прищурился Карпович, и произвел еще выстрел. — Или быть идеальным солдатом стало неинтересным занятием?!
        На этот раз пуля угодила в Кору, и тот дернулся от выстрела, хватаясь руками за лицо.
        А потом произошло нечто такое, отчего видавший при жизни всякий беспредел, старый наемник обомлел в страхе от увиденного. Теперь его бывшие бойцы были куда сплоченней, чем раньше. Они напоминали марионеток, только вместо ниток тень кукловода, за их спинами, управлял ими сзади.
        Уильям уже видел, как к Джимми присоединился Рамзес, чью расколотую голову держала огромная уродливая рука, скрытая в длинном рукаве, и Кора, который болтался на багре, который торчал из его глазницы.
        — Не бойся, командир! — жутко синхронно заговорили все бойцы. — Ты не имеешь право на панику.
        — Еще чуть-чуть, и все пройдет! — тоном заботливого доктора сказал Джимми.
        Нож Джимми сверкнул перед глазами Уильяма, и прежде чем он успел сообразить, его натренированное тело ушло в сторону от смертельного удара лезвия. Карпович перехватил руку Гладиолуса с ножом, и выбив его, походу нанеся несколько порезов по лицу Джимми.
        На ранах крови не было. Только эти проклятые толстые нитки, которые копошились у краев раны, чтобы стянуть их вместе и исцелить.
        — Чем больше ран, тем дольше он будет их латать! — Джимми ответил улыбкой злобного клоуна.
        Ребята не стояли в стороне, пока Карпович кромсал Джимми. Кора прижался лицом к Уильяму, пытаясь насадить последнего на острый конец багра, который торчал из его головы.
        Раздался еще выстрел, и новое отверстие появилось во лбу у Коры.
        — Помоги! — услышал Карпович и обернулся на крик.
        Это была та девушка, которая лечила его. Она размахивала в пустом воздухе скальпелем, тонким, как отвертка, а другой рукой удерживала Джину за руку.
        Момент отвлечения едва не стоил жизни ему. Карпович бросился на помощь к девушкам, как почувствовал, что на него навалились масса, не позволяя ему подняться на ноги.
        Он протянул руку к ножу, как нарвался на Кору. Тот перехватил его руку, выбил нож, и ударил им по лицу. Сразу ослеп Карпович на правый глаз, а где-то него внутри проснулась давняя ярость. Эту ярость он помнил всегда, с той самой поры.
        Еще будучи молодым, Уильям прошел специальные экзамены, по результатам которых отбирают в элитные отряды наемников. Задача стояла простая — преодолеть полосу препятствий, сохранив при этом боеспособность. Лишь единицы смогли дорваться до финиша, а те, кому это удалось, ожидал сюрприз в самом конце.
        Такую проверку называли мясорубка, когда против курсанта выходили свежие бойцы и вступали с ним в поединок. Данное испытание было не просто проверка боевых способностей курсанта, но и испытание на прочность.
        Уильям, один из достигших финиша, проклял себя за то, что не берег силы, и сейчас он представлял живую грушу для противников.
        Много ударов пропустил Уильям, прежде чем пытался достать их. Удары были несильным, но очень неприятными: били по ребрам, почкам.
        Дышать невозможно, руки и ноги не слушаются. И в один момент, когда силы покидали Карповича, кто из них врезал ему коленом в пах.
        Карпович почувствовал, как его тело согнулось в три погибели, а по телу побежали заряды вверх, прямо к мозгу. Такое бывает, когда бьет током, и тело начинает дрожать.
        Но этот запрещенный удар, вопреки ожиданиям Уильяма, оживил его, придавая ему больше сил.
        Вскочив на ноги, Карпович заревел и кинулся на одного из них. Руки его обвили шею противника, и стали душить его. Кто-то пытался помешать ему, обхватив его сзади, но Карпович вывернулся и вцепился зубами в ухо помощника.
        Два точных удара со стороны угомонили Уильяма, но оба его противника были не в состоянии продолжать бой. Один, в состоянии болевого шока, попал в больничку с оторванной мочкой уха, а второго еще долго не мог ворочать шеей, и вынужден был таскать шейный воротник для фиксации.
        Лишение правого глаза заставил старого наемника снова пережить это чувство, чувство второго дыхания, когда тело лишается «рассудка» и эмоций. Уильям видел перед собой безжизненное лицо бойца Коры, который собирался снова ударить его ножом. Уильям перестал бояться ножа еще давно, поэтому он хладнокровно отразил удар, и вонзил свои большие пальцы в глазницы ненавистного бойца.
        — Ну как тебе? — Уильям хрипел в ярости. — Будешь еще лишать меня зрения?!
        Кора безмолвно схватился за лицо, и тут же рухнул на пол, получив еще удар перехваченным ножом от Уильяма. Остальные бойцы не отступали, и продолжали натиск на Карповича.
        Уильям жестко и методично наносил удары бойцам, при этом имел цель добраться до девушек, что помочь им. Он ощущал на себе этих мерзких червей, которые падали на него, копошились на нем и тут же подыхали.
        Карпович не боялся смерти, его сейчас больше волновала другая цель: помочь остальным. Как он это сделает, его не волновало. Главное — помочь, чтобы было назло тому злу, которое управляло отрядом марионеток.
        Измученная демонами Джины Вэрил испугалась Карповича, когда увидела его перед собой. Тот выглядел словно мертвец, учитывая бледность его лица, и не перестающая течь кровь, из правого глаза.
        — Я не причину вам вреда! — успокоил он.
        — Тебе нужна помощь! — Вэрил протянула руку к лицу наемника.
        — Не сейчас! —Карпович оттолкнул Киркли в сторону.
        Он вцепился во вторую руку Сталаски, чтобы своими глазами увидеть её врагов, но вокруг было пусто.
        — Поднимите меня! — еле слышно сказала Джина, — мне надо за руль!
        Не собираясь спорить, измученные до полусмерти, Уильям и Вэрил молча с огромным усилием подняли Сталаски под руки, которая пострадала больше всех, и стали тащить её к водительскому месту автобуса.
        Вэрил и Уильям слышали как где-то трескались стекла от ударов, где-то тянулись уродливые лапы с когтями к ним. Но они тащили на себе из последних сил водителя, не обращая внимания на кошмар, творившийся снаружи.
        Автобус резко дернулся с места, едва не заглохнув на ходу, и рванул вперед в темноту. Уильям, в почти бессознательном состоянии, прижался к поручню, и собирался к новой атаке, намереваясь ценой собственной жизни оберегать Джину.
        Автобус, который тоже выглядел не самым лучшим образом, медленно, но верно двигался дальше вперед, в очередной раз, спасая своих узников от кошмаров.


        11. Станция «Аулвиг-2». Кукольный театр.

        Пока автобус ехал медленно, Карпович, не спускал из внимания Джину. Выражение её лица вряд ли подсказывало истинное положение вещей, потому как оно постоянно было страдальческим, но Уильяму так было спокойней. Главное заметить, когда у Джины глаза вылезают из орбит или она хватается руками за воздух, тогда Карпович знает, что делать.
        Впрочем Карпович не заметил, как усталость одолела его самого, и ему приснился сон. Сон был бессвязным, обрывающимся. Карпович лишь помнил, как он ходил и стрелял из своей пустой глазницы, только вместо снарядов были его собственный глаз, который точно летел туда, куда смотрел.
        Уильям собирался выстрелить глазом в очередной раз, как легкий толчок разбудил его. Он увидел, что автобус снова стоит, а водительское сиденье пустовало. Он дернулся за оружием, но тут же его успокоили. Это была Вэрил:
        — Все нормально. Мы в безопасности!
        Карпович не сразу понял, как его лицо забинтовано на манер одноглазого пирата.
        — Не хватало еще лишиться руки, ноги и посадить на плечо огромную говорящую птицу — подумал он про себя.
        — Помоги мне дотащить их. — Киркли вытащила Уильяма из собственных мыслей
        — А где остальные? — Карпович оглядел салон.
        — Джина и Сара внутри станции. Эти двое по-прежнему без сознания, их придется тащить.
        Девушка была легкой, а вот Денни, несмотря на худощавое телосложение, заставил Уильяма попотеть, не говоря при этом о страданиях последнего от своих травм. Уложив ребят по койкам и предоставив их Вэрил, Карпович отправился изучать станцию.
        Станция, на которой они оказались, ничем не отличалась от предыдущей. Такая же планировка, интерьер, но были вещи, которые отличали эту станцию.
        Вдоль стен в главном зале станции висели миниатюрные картинки. Каждая картинка была обрамлена в прелестную деревянную рамку, которая наверняка продавалась в магазине сувениров. Уильям сначала не смог разглядеть содержание картинок, но постепенно привыкая к полумраку, он увидел их.
        На первой картинке была изображена пристроенная к дому автомастерская, в котором стояли приподнятые гидравлическим краном машины. Хмурое вечернее небо было испещрено черными галочками. Уильям заметил, как картинка стала двигаться, будто краски на ней потекли.
        Дом стал увеличиваться в размерах, словно поглощал улицу и птиц вокруг себя. Карпович хотел отойти назад, но его тело онемело, картинка стала тоже увеличиваться, наплывая на Карповича, и в неясный момент для него, он внезапно очутился в мире этой картинки.
        Здесь было все как обычном мире: вечернее небо надо головой, разбитая дорога, скрип шатающейся калитки, благодаря приятному ветру. Но все равно что-то было здесь неестественным. Может быть, потому что вокруг не было других домов, кроме одного-единственного, который Карпович наблюдал на картинке.
        Наемник замер в ожидании, но ничего сверхъестественного не происходило. Все происходящее соответствовало законам физики, небо не извергало огненных метеоритов, земля не тряслась. Всю свою жизнь, Уильям обучался этим вещам, но сейчас он чувствовал себя беззащитным перед неизвестностью. Хотя вокруг никого не было, разве что высоко в небе прямо над домом парили птицы.
        Карпович не сразу понял, что именно птицы вызывали в нем чувство странности. Птицы, которые еще секунду назад были далеко от земли, теперь кружились прямо над крышей дома, едва не задевая своими крыльями черепичную крышу. И что эти птицы были очень большими, и летали несколько по-другому.
        Одна из птиц издала крик, очень знакомый ему и направилась к нему. Он уже слышал этот крик, но сейчас не мог вспомнить. Остальные птицы, вслед за первой, изменили траекторию полета и устремились к нему, выпирая когтями вперед, будто самолет, который выпускает шасси, чтобы совершить мягкую посадку. Ворота в гаражное отделение дома были распахнуты, и Уильям кинулся туда. Главное добежать до двери, ведущая из гаража внутрь дома, а дальше — будь что будет.
        — Еще чуть-чуть! — тяжело дышал Уильям. — Последний рывок!
        Крики оповестили Карповича, спрятавшегося за дверью, о неудаче пернатых тварей. Они не пытались ломиться внутрь, и Уильям был вооружен арматурой, которой хватало в гараже, со сломанными машинами.
        Запершись изнутри, Уильям уселся, опершись больной спиной о дверь, и на минуту закрыл глаза. Несмотря на абсурдность ситуации, в которой он оказался, Карпович не лишился здравомыслия, и мог рассуждать логично.
        Где-то над головой раздался звук, как будто наступили на деревянный скрипучий пол. Наверху явно было чье-то присутствие, Уильяму не нужно было времени, чтобы понять свой выбор: если первый вариант означал безысходность, потому сбежать от яростных летающих тварей в голом поле бессмысленно, значит, оставался второй вариант: подняться наверх и определить источник звука.
        Поднимаясь по лестнице, Карпович заметил в окне промелькнувшую тень. Уильям знал, что твари снаружи ждут его, как шакалы, устроившись у одинокого дерева, на которое, спасаясь, залез измученный путник.
        Лестница выводила на второй этаж, где располагался коридор с единственной дверью в самом конце. Снова этот звук, громкий скрип, который на сей раз заставил Уильяма содрогнуться. По привычке, он потянулся к своему пистолету, но его не было. Отсутствие оружия делало его еще уязвимей, и Уильям подозревал, что сейчас следует готовиться к новой встрече со своими ребятами.
        Карпович двигался медленно, прислушиваясь к каждому шороху. Тишина была настолько полной, что Карпович слышал, как стучит сердце. Снова раздался скрип, дверь в конце коридора чуть приоткрылась и захлопнулась. Нужно дойти до двери, и открыть её.
        Уильям не понял, как очутился в комнате за дверью. Комната выглядела пустой — мебели почти не было, кроме стола, стоящего возле стены. За столом спиной к Карповичу сидел человек с капюшоном на голове.
        Медленно ступая к сидящему, Уильям приготовился обезвредить его, но скрип деревянного пола выдал его.Карпович был готов проклинать себя за это — как же он забыл, что именно этот звук привлек его внимание, а он совсем забыл о нем.
        Вместо того, чтобы обернуться, человек вздрогнул, достал револьвер, и принялся его осматривать.
        — Убери оружие! — пригрозил Уильям.
        Он уже был рядом и собирался перехватить револьвер. Но человек приставил оружие себе к голове, и вовсе не собирался стрелять в Карповича.
        — Нет! — наемник вцепился в его оружие, не давая незнакомцу нажать на курок.
        Выстрела не было, хотя Уильям больше всего ожидал его. Наемник сумел отобрать оружие, но все же не терял бдительности.
        — Кто вы? — человек в капюшоне вскочил с места в испуге.
        Карпович обомлел, когда разглядел его. Капюшон, который скрывал незнакомца, упал и открыл его лицо.
        Перед Карповичем сидела Джина с красными от слез глазами. Потерянный взгляд в её глазах говорил, что она не собирается в него стрелять, больше того, Джина смотрела на револьвер в руках Карповича как на спасение. Уильям успел заметить, что на столе стояла выцветшая фотография молодой семьи.
        — Отдай! — Джина закричала дрожащим голосом, пытаясь отобрать револьвер.
        Карпович увернулся от неё, но задел ногой стол, больно ударившись коленкой об него. Джина воспользовался этим, и толкнула Уильяма. Оба они упали на пол, продолжая борьбу за оружие.
        — Отдай мне его! — тянулась Джина к револьверу.
        — Нет! — Уильям намерен не сдаваться.
        Вокруг задрожало, и воздухе повисли крики птиц с улицы. В комнате стало темно, окна перестали пропускать солнечный свет. Твари сгущались за окном, пытаясь пробиться внутрь.
        — Джина, не делай этого! — Карпович был в шоке от натиска Джины в намерении убить себя.
        — Не твое дело! — кричала Сталаски.
        Стол поехал в правый угол, по стене побежала трещина, и дом стал разваливаться. Револьвер выстрелил, в ушах Карповича зазвенело. Он перестал слышать, и видел, как дом исчезал в бешеном водовороте, который исходил откуда-то сверху.
        — Отдай! — еле слышно ревела Джина.
        Она била по лицу очень сильно, у ослабленного Уильяма мутило в глазах. Но он не собирался отпускать револьвер, во чтобы это не стало. А дальше окружающий мир стал терять очертания, Джина пропала, оставляя его одного, без револьвера, за который, наверное, она готова была отдать жизнь. Исчез этот злополучный дом, со скрипучими полами и гаражом.
        Оставался только Уильям, вместе с этими чудовищами, которые парили над ним в густом от мрака в воздухе. Единственный лучик света освещал пространство перед Уильямом, и одновременно сводил с ума.
        — Конец! — сказал Уильям, хотя не слышал себя от звона в ушах.
        Он готовился к чему-то новому. Смерть преподносит сюрпризы, Карпович в этом уже убедился. Он закрыл глаза, лежа на полу, и принялся ждать.
        Звон в ушах медленно стих, и кто-то нежно коснулся его руки, отчего Уильям вздрогнул. Он открыл глаза и увидел Вэрил.
        Он лежал на полу, рядом со стеной, на которой висели картинки в рамках. Уильям, несмотря на свое состояние, резво поднялся на ноги, чтобы рассмотреть картинки. Везде были изображены пейзажи, но не на одной не было того самого дома с пристроенным гаражом.
        — Пойдем, спину осмотрю! — отвлекла Вэрил, уводя его за руку.
        — Где Джина?
        — Она отдыхает.
        — Где? — Уильям схватил Вэрил за плечи.
        — В комнате.
        Карпович быстрым шагом устремился в коридор со спальными комнатами.
        — Она не в состоянии... — говорила Вэрил, но наемник не слушал.
        Он быстро нашел её, войдя в одну из комнат. С огромной повязкой на груди, она лежала без сознания на кровати.
        — Уильям, я вколола ей снотворное. — В комнату следом вошла Вэрил.
        — Зачем?!
        — У неё сломаны ребра, ей нужно набираться сил.
        — А если на неё нападут! — в гневе спросил Уильям. — А если станция начнет рушиться, и на нас рухнет крыша?! Кто нас увезет отсюда?!
        — А что мне оставалось делать?! — Ответила Вэрил, и тут же зло бросила: — Оставить её мучиться от боли?! Пусть задыхается! Да если бы я вправила её ребра без анестезии, она бы умерла от боли.
        — Легкие задеты? — спросил Уильям.
        — Надеюсь, что нет. Иначе бы кровью плевалась!
        Карпович тяжело вздохнул, и сел на кровать.
        — Уильям, мне нужно осмотреть твою спину. — Принялась уговаривать Вэрил. — Если тянуть — начнется заражение крови, и тогда...
        — Смотри! — Карпович не дал закончить ей.
        — Не здесь.
        — Нет, осматривай здесь!
        Вэрил прокляла про себя его за упрямство. Но тут же резко изменилась в лице, едва рассмотрела рану на спине пациента.
        Дело было дрянь. Лиловое пятно вокруг раны на спине красноречиво говорило, что начиналось заражение. Вэрил не раз видела подобное пятно, и знала, что потребуется срочное хирургическое вмешательство.
        - Что там?
        — Плохо дело! — с трудом сказала Вэрил. — Я посмотрю антибиотики в аптечке, а ты пока подожди.
        — Сколько времени я протяну в худшем случае?
        — Несколько дней, потом вообще станет худо.
        — Делай что знаешь.
        - Хорошо.
        Вэрил не знала, что делать. Впервые она сильно так переживал за жизнь человека, будучи студенткой в медицинском институте. После она научилась безразлично воспринимать страдания людей, стараясь при этом облегчить их.
        Сейчас, как и всегда, она знала, что её переживания ничем не помогут Уильяму. Даже если она удачно проведет операцию, и снизит вероятность септического шока, потребуется еще целый курс лечения, при котором Уильям просто обязан соблюдать постельный режим. Последнее действо невозможно реализовать, учитывая, что Уильям попросту не станет её слушать.
        А Карпович не боится смерти, и если его кончина слишком мучительной, если боль станет нестерпимой, он просто попросит Вэрил или кого-нибудь пристрелить его, из соображений милосердия, хотя не рассчитывал на скорое избавление.
        Уильям уселся на пол, рядом с кроватью, упираясь головой в матрас. Можно немного отдохнуть, для этого достаточно закрыть глаза. Он попробовал уснуть, но боль в спине здорово мучила его. Раньше он не обращал на неё внимания, из-за переизбытка адреналина после последних событий. А сейчас в покое и тишине, рана мстила ему за его невнимание.
        С каждой минутой боль все сильней бесила его. Уильям поднялся на ноги, и шатающейся походкой стал бродить по комнате. Его взгляд упал на Джину, которая спала мертвым сном.
        — Может, тоже попросить Вэрил вколоть снотворное? — его посетила мысль.
        Он собирался найти её, но странное чувство посетило его. В воздухе словно появились вибрации, которые с трудом уловишь. Предчувствие дурного заставило Карповича посмотреть на окно, которое скрывалось за жалюзи.
        — Опять ребята вернулись! — Он приготовился к атаке. Пистолет как всегда оказался на своем месте, в нагрудном кармане.
        Жалюзи слегка дрогнули, или Уильяму так показалось. Он медленно приблизился к окну, при этом целясь из пистолета, и резко дернул за ручку. Жалюзи скрылось как по волшебству, но за окном никого не оказалось. Пустое окно показывало привычную густую тьму, которая поглощала комнатный свет. А потом его обволокло тьмой.
        — Ты уже наш, командир! — шептал невидимый Джимми.
        — Пошли вон отсюда, подонки! — заорал Уильям, ослепленной тьмой.
        Вэрил уже была рядом, когда раздался его крик. В комнате творился беспорядок, Карпович прикрываясь одной рукой, словно от яркого света, держал перед собой пистолет.
        — Уильям! — позвала Вэрил.
        Карпович дрогнул, и пистолет выстрелил в сторону Киркли. Вэрил поняла свою ошибку, когда пуля, разбрызгивая щепки, впилась в дверной косяк рядом с ней. Она скрылась за стеной, а в голове творился час пик мыслей. Каждая догадка казалась страшней предыдущей.
        — Уильям, что ты делаешь? — в ужасе прошептала Вэрил.
        — Уходи! — Карпович стрелял вслепую, рискуя ранить Джину.
        — Прекрати, ты убьешь Джину!
        В ответ громкая стрельба, от которой звенело в ушах. Вэрил пыталась выглянуть, чтобы узнать, что происходит в комнате, но шальные пули вылетали в коридор, оставляя неровные отверстия в стене.
        — Уильям, скажи, что ты видишь?
        — Нет...
        Крик Карповича перешел на хрип, но пистолет продолжал стрелять.
        — Да сколько у него патронов?! — раздраженно вскрикнула она.
        В ответ на её вопрос стрельба прекратилась. Вэрил воспользовалась моментом, выглянула и здорово поплатилась за это. Резкий толчок сбил её с ног, заставив пережить неприятные ощущения в области живота и груди. Так бывает, когда человека резко бьют в грудь или живот чем-то массивным. Сама боль не чувствуется, но внутренние органы получает сотрясение при таком ударе извне, вызывая неприятное ощущение в груди и тошноту.
        Вэрил не поняла, когда её взгляд уперся в потолок, который скрывался в полумраке от света. Тяжелые шаги загрохотали где-то близко, и раздался выстрел.
        Киркли поднялась на ноги, но едва она встала в полный рост, как ощущения после удара били по ней с новой силой. Тело взбунтовалось, посылая в мозг беспорядочные импульсы, но теперь Вэрил испытывала боль.
        Вновь Уильям напомнил о себе, но теперь уже ругательствами в чей-то адрес.Состояние Киркли ухудшалось, стала наступать тошнота. Она хотела послать куда подальше всех, но где-то рядом, в смертельной опасности, одноглазый, с опасной раной, оборонялся от врага беспомощный Уильям.
        Новый крик, теперь беспомощный, ударил по ушам. Вэрил слышала то ли гул, то ли вой, который прокатился по стенам. Страх охватил её, и она попыталась найти помощь, как маленькая девочка, которой страшно боится неизвестности.
        Там в большом зале станции, откуда доносились звуки, Вэрил увидела Карповича. Он танцевал безумный танец, размахивая пистолетом, как молотком. Она заметила, что он сорвал повязку с головы, отчего лицо его было окровавлено, а второй глаз он прикрывал рукой, пытаясь таким образом, защитить свой уцелевший глаз.
        Единственный способ выяснить причину проблемы Карповича — это взять его за руку, тогда все станет ясно. Вэрил знала об этом прекрасно, но поймать бесноватого Уильяма за руку было таким же безумием, как и его поведение.
        Решение пришло само собой.
        На крики, около барной стойки, появились Денни и новая пассажирка, та самая девочка. Уильям выстрелил в их сторону, но, к счастью, пули не задели их. Квири в ужасе закричала, стоя на месте. Более расторопный Денни спрятался за барной стойкой, увлекая за собой девушку. Карпович продолжал стрелять по ним, но толку от них уже не было. Денни и Киркли спрятались за безопасной деревянной стойкой, откуда их трудно было достать.
        Несмотря на бездействие Квири, её крик сослужил хорошую службу Вэрил. Она бесстрашно вцепилась в кисть Уильяма и сжала её.
        — Не страшен черт, как его малюют! — мудрая поговорка пришлась не ко двору, Вэрил посетил животный страх, от которого даже не хочется убегать. На Киркли уставились несколько мужчин, которые стали окружать со всех сторон. Это было подобие огромного человеческого паука, на лапах которого болтались люди, которые были глазами этого паука. Все это представляло собой многорукого и многоного монстра.
        Тупой коровий взгляд читался в их глазах, словно, они были отравлены чем-то, и хотели покончить с собой, чтобы избавиться от мук отравления. Их было четверо, и по внешнему виду можно было определить, что они из одного мира с Уильямом.
        Первый из них был смуглый парень с окровавленным лицом. Верхняя часть его головы была скрыта огромной рукой, которая издалека была похожа на жуткую шапку, поглотившую череп своей жертвы. Вэрил могла поклясться, что слышала хруст сдавливаемой черепной коробкой.
        Второй был крупнее первого, и болтался прямо в воздухе. Из его груди торчало нечто острое и длинное, похожее на огромный кол. Пронзенный этим орудием, несчастный, словно муха, впустую размахивал конечностями, пытаясь избавиться от жуткого инородного предмета в груди.
        Третий выглядел еще страшней, у него была разбита голова, и из расколотого черепа торчал багор, что используют пожарные при работе. Конец топора скрывался в длинном рукаве неизвестного кукловода, который управлял первыми.
        А голова последнего, висевшего в воздухе, насквозь была пробита ломом в области левого глаза, и он держался руками за лом, пытаясь стащить себя с него. Стоит ли говорить, что лом удерживался тем же кукловодом, который держал остальных, не давая им убежать.
        Эти марионетки синхронно смотрели на Вэрил, как паук многочисленными глазами на свою жертву, и движения они совершали тоже одинаковые.
        Лишь Карпович не копировал их движения и жесты. Он просто стонал, пытаясь достать себя до раны на спине.
        Киркли только заметила, что в его спину, где гноилась рана, была всажен огромный кусок арматуры. Второй конец пики скрывался в длинном рукаве балахонного карлика-паука. Киркли поняла, что Карпович скоро присоединится к их компании, и станет одним из них.
        — Уильям! — в ужасе закричала Вэрил ему в лицо.
        — Оставь его! — в один голос застонали марионетки, протягивая руки к Уильяму.
        Один из них потянулся к ней, и сразу получил в глаз скальпелем. Излюбленная тактика боя Киркли работала по-прежнему, и весь этот кукольный театр ужасов в один миг затрясся, хватаясь за глаз. Каждый из них хватался за свое лицо, крича от боли, притом, что только одна из марионеток получила реальный удар.
        Это придало Вэрил сил, и она принялась яростно атаковать второго. Удары наносились почти вслепую, но все они попадали в цель. Каждый из них корчился от полученных ран, теперь уже не пытаясь атаковать её, кровь не хлестала из их ран, и они быстро затягивались, как будто искусный хирург невидимой иглой сшивал их. Киркли помимо ненависти и омерзения, появилось любопытство. У всех у них один единый организм для всех, который реагирует на боль и неясным образом исцеляются от повреждений.
        Это обстоятельство действовало на пользу и во вред Вэрил.
        Это было на пользу против такого необычного врага, который в любой момент легко возьмет массой и количеством.
        Воодушевленная этим, Вэрил принялась наносить страшные раны, пока нечто перехватило её руку, и из всего этого хаоса появился Уильям. Он не был подвержен групповой реакции на боль, но в его холодных глазах не было проблеска мысли или жизни вообще. Он выглядел как кукла, как все остальные, которые страдают сейчас от полученных ран.
        В ужасе Вэрил пыталась освободить руку, он не отпускал. Киркли пыталась ударить его своим оружием, но её внимание привлек злополучная пика, которая торчала из его спины. Вэрил догадывалась, что это арматура в его спине влияет на Уильяма, и если её выдернуть, то это сможет помочь.
        Оставалось лишь дотянуться до пики, чтобы потом выдернуть, но как хватка Карповича не выпускала её, а марионетки уже приходили в себя от полученных ран.
        — Уильям! — кричала Вэрил, панически глядя на него. — Отпусти!
        Карпович не слушался, пугая холодным взглядом, сзади марионетки готовились разорвать её на куски. Вэрил закрыла глаза, чтобы не видеть их, как неожиданно пришла помощь.
        Рука Уильяма ослабла, и Вэрил не теряя времени, развернулась назад и полоснула скальпелем по ближайшему противнику. Удар был сделан наудачу, но и здесь ей повезло. Все они, кроме Карповича, схватились за горло, лишь только у одного из них брызнул черный фонтан.
        Карпович прицелился в лоб Вэрил из своего пистолета,как на сцене кукольного театра появилось новое действующее лицо, которое спасло Киркли от выстрела. Денни ударил стулом по руке Карповича, выбив оружие из его рук.
        — Вэрил, — кричал Денни, — я буду сдерживать его! А ты ищи главного!
        Киркли не стала спорить, и кинулась к арматуре. Металлический кусок металл, полностью состояло из стали, и отдавало черным блеском в свете зальных ламп. Вэрил только сейчас смогла понять, что это была не арматура, а гигантская игла,которая предназначена для шитья.
        Другой конец этой иглы скрывался за беспорядком тел марионеток, что хоть были изранены, но преданно защищали свой «мозговой центр». Удары сыпались на неё со всех сторон, но Киркли не обращала внимания на них. Она испытывала сильное желания проучить этого урода, что затеял весь этот кукольный театр.
        Вэрил не раз испытывала предельную нагрузку, и успела за время работы и практики врача закалить свое тело и психику. Но сейчас удача была не на её стороне, когда силы покидали, а враги, словно, заново перерождались, с удвоенной силой продолжая натиск на неё.
        За всю свою жизнь Вэрил не раз сталкивалась с таким явлением, как закон подлости. Она всегда умела и любила планировать свою жизнь, свой порядок, свою работу, но практически постоянно какая-то деталь меняла и рушила планы, тем самым выводя Вэрил из себя. Это как будто жизнь демонстрировала ей, чтобы она ничтожество, что вся ее жизнь — всего лишь череда случайных хаотичных событий, которые в отличие от её планов, всегда будут реализованы.
        И каждый раз, когда это происходило, Вэрил отчаянно хотела, чтобы этот «закон подлости» стал чем-то материальным, чтобы потом его найти и уничтожить, при этом предав его жестоким пыткам, во имя мести за неисполненные мечты и планы.
        Именно поэтому Киркли проявило завидное упорство, пытаясь достать этого кукловода, походу концентрируя в нем причину всех её неудач и неприятностей. Каждый удар, толчок, любое неприятное воздействиена Вэрил только стимулировала её добиться цели, и она, сжав зубы, принялась еще сильней работать своим инструментом.
        Но чем ближе была она к кукловоду, тем больше он отдалялся от неё, увеличивая расстояние до Уильяма. Теперь чтобы дотянуться до главного врага, Киркли должна отпустить его руку, но если она это сделает, то карлик со своими марионетками исчезнет из виду.
        — Денни! — Вэрил обернулась назад, чтобы увидеть его.
        — Что?! — ответил тот, прикрываясь телом Карповича.
        — Нужна помощь, сейчас я отпущу Уильяма, и схвачу тебя за другую руку, свободную.
        — Зачем?
        — Так надо!!! — заорала в ярости Вэрил. — Просто делай!
        Она понимала, что вела себя как психопатка, которой не дали сделать необходимую вещь, и что она пойдет на все, чтобы сделать это.
        — Хорошо!
        Денни оттолкнул от себя марионетку, растянулся, удерживая Уильяма за руку. Вэрил не теряя времени, вцепился в руку Денни, причем тот завопил от железной хватки девушки.
        — Должно помочь! Должно помочь! — повторяла про себя Вэрил, обращая взор на кукловода.
        Задумка удалась, но они стали беззащитными для марионеток, особенно Денни, чьи руки были заняты, словно он участвовал в хороводе: с одной стороны — обезумевший Уильям, с другой — Вэрил. Кукловод не ожидал такой прыти со стороны Вэрил, которая воспользовалась поддержкой Денни, схватила капюшон на его голове, и дернула его назад. Балахон сорвался подобно занавеске, и на сцене кукольного театра появляется источник неприятностей Карповича.
        Вместо адского создания, преследовавшее Уильяма, глазам Вэрил и Денни предстает маска, сшитая из лоскутов того самого материала, что и балахон. Вместо глаз и рта у кукловода на лице ничего, только пустота и тьма, вместо носа — лоскутки ткани. Но очертания носа, скул хорошо выделяются даже при таком тусклом свете. Если приглядеться, то можно заметить, что торчащие из шовных мест нитки копошатся, словно черви.
        Одежда под балахоном тоже была сшита из лоскутов разного размера, но все они были одного цвета. Эта одежда выглядела так, будто её изорвали в гневе, а потом, успокоившись, сшили куски вместе.
        Здесь не было ничего отвратительного или жуткого, даже пустота вместо лица, или хотя бы того места, где должно быть лицо, не пугало Вэрил.
        Однако было нечто завораживающее в пустой фигуре этого кукловода, который, несмотря на отсутствие плоти, смотрел на этих несчастных с выражением неизбежной расправы над ними.
        — Отпусти его! — Киркли ткнула скальпель прямо в «глазницу» кукловоду.
        Инструмент встретил лишь пустоту, но эта выходка повела за собой страшные последствия. Вмиг в воздухе раздался, неслышный для человеческого уха крик гнева, и Вэрил, готовую покляться, что почувствовала этот немой комшарный крик, с Анджеем отбросило назад. Гном-кукловод не исчез, как это обычно происходило после потери физического контакта с кошмарами остальных пассажиров.
        Напротив — на Вэрил уставился холодный и яростный «пустой» взгляд кукловода, державшего на пике, словно на поводке, стонущего от боли Уильяма
        Одежда на нем стала расходиться по швам, открывая зияющую пустоту вместо бренного тела кукловода, как и маска на лице, которая разрывалась пополам, как крылья птицы во время бреющего полета.
        Из это пустоты как паутина выстрелили тонкие нитки с иголками на конце, который впились в тело Карповича, и его стало затягивать в одежду кукловода.
        Вэрил и Денни попытались помочь, но оказались в плену приспешников кукловода. Марионетки окружили их своими телами, удерживая на месте. А потом уронили на пол, и просто и цинично начали избивать.
        - Пустите! — закричала Вэрил, пытаясь ударить одного из них.
        Удар пришелся по её голове, и надолго выбил из сознания. Денни даже не пытался сопротивляться, понимая безнадежность всей ситуации. Он просто сдался, не пытаясь дать отпор.
        А кукловод продолжал притягивать к себе Уильяма, всего больше уменьшая расстояние между ними. Еще мгновенье, и лоскуты одежды демона сомкнули на теле свои куски ткани с копошащими червями-нитками, поглощая полностью в себе Карповича.
        Вокруг раздался гулкий вопль, который слился с демонским хохотом кукловода, одеяние демона и тело Уильяма стало единым целым.
        Марионетки отпустили Денни, не причинив ему вреда, а сами построились в шеренгу перед новоиспеченным командиром своего отряда.
        — Нам нужен лидер! — глухо выдал Джимми, отдавая честь своему командиру.
        - Нам нужен командир! — вторили остальные бойцы, прикладывая руку к голове.
        Уильям промолчал в ответ, накидывая капюшон на голову. Отряд наемников, потерявший своих на спасательной операции, вновь воссоединился, обретая последнего, но главного, члена своей команды. А потерявшие своего товарища, Денни и Вэрил лежали беспомощные перед ними.
        - Уходим! — сказал Карпович.
        Денни не понял, как его ударили. Еще мгновенье, до того, как он наблюдал за ними, а теперь ничего. Ничего, кроме той пустоты, которая смотрела на него из пустых глазниц кукловода.


        12. У каждого своя сказка.

        Её снова снится неясный сон с образами, где она пытается найти уединение. Перед ней проносится образы людей, которые были с ней в автобусе, и они тревожат её покой.
        Их образы были нечеткими, словно состояли из песка, который сдувается ветром. Они кричали, но были слышны не крики, а их страдания. Джина видела Квири в горящем вагоне, видела Уильяма — человек, чье лицо было в лоскутах ткани кроваво-телесного цвета, он стоял в окружении людей, которые выглядели не лучше его. Видела Денни, привязанного к стулу, который стоял на трупах людей, она видела, как тело Вэрил болталось на веревке, и вокруг дети которые бегали и били её палками, как куклу! Видела лицо Сары, теряющая свои контуры в черном облаке, который окутывал её.
        Она услышала шум позади себя, и, обернувшись назад, видит, автобус, которые на огромной скорости сокращал расстояние между ними. Джина пытаясь отойти в сторону, но ноги будто прибиты к земле. Она дергается в сторону, и падает на спину. Она видит лишь звездное небо, которое прячется за наступающим днищем автобуса.
        Джина закрывает глаза, и чувствует, как на грудь опускает пресс, который выдавливает воздух вместе с ребрами из неё. Сталаски пытается кричать, но вместо этого она как беззвучно раскрывает рот, как замученный котенок.
        Тусклый... или, может быть, яркий свет. В глазах все мерцает!
        Странная комната...
        Воняет порохом...
        Мысли в голове Джины возникали, как вспышки. Она не поняла, что лежит на кровати, где её оставила Вэрил. Куда подевались остальные — Джина не помнила. Последние воспоминания заканчивались в автобусе, когда она сумела доехать до станции. Тогда рядом с ней были люди, которым она доверяла, и это придавало сил для выживания во всех смыслах. Теперь она одна, и от одиночества в её случае не стоит ждать ничего хорошего.
        Джина вспомнила свой сон, с образами её пассажиров, и она поняла, что от неё требуется. Ведь они условились прикрывать друг друга, и предавать её никому нет смысла, учитывая, что автобус без Джины никуда не уедет, а другого транспорта в этом чертовом мире нет, по крайней мере, его еще не видели.
        Сталаски попыталась встать, но тело требовало большие усилия, чтобы просто подняться. Грудь была туго забинтована, и каждый вдох, отдавая болью, давался трудно. Её голова кружилась, и было желание послать все на этом свете и дальше спать. Но запах пороха и дыма не давал ей покоя.
        — Что здесь произошло? — осмотрела она комнату.
        Поводом для такого вопроса послужили небольшие, характерные для пуль, отверстия, которые были повсюду: на стенах и мебели. Взгляд Джины, следящий за отверстиями остановился на дверном косяке. Видимо, стрелок и его мишень продолжили свою игру за пределами этой комнаты.
        Сталаски еще раз осмотрела комнату, чтобы не ничего упустить, но больше ничего не нашла. Разве что стол, с выдвижной полкой, в которой наверняка лежит то, что ей нужно. Джина мало верила в свою удачу, но в этом хотя бы стоит убедиться.
        Она шумно выдохнула сразу после того, как скрипнул стол, когда из него вытащили полку. Джина была очень благодарна тому, кто позаботился, чтобы её револьвер всегда была при хозяйке.
        Вооружения и уверенная в своих действиях Джина покинула комнату и двинулась по коридору, опасаясь всего, что могло вызвать двигаться и издавать звуки. Страх в таких случаях неизменный спутник, который заставляет быть начеку и позволяет прожить чуть дольше.
        Покинув свою комнату, Сталаски оказалась в пустом темном коридоре, с дверями по сторонам. Все двери были заперты, за исключением одной, которая была приоткрыта оттуда на коридор падала полоска света.
        Ты лжешь, сука! — грубо донеслось оттуда.
        Голос прозвучал самым обычным образом. Такие грубые голоса мы слышим везде: за дверью занятого туалета на вокзале, из подвала, где рабочие КСК проводят опрессовку труб, от ссорящихся соседей за стенами квартир.
        Но Джина не обольщалась на это счет, представляя, что может твориться за этой дверью. Она прижалась к стене, чтобы лучше слышать, но слышала лишь невнятный говор.
        — Будь ты проклят, Рикет! — заорал знакомый голос, заставив её вздрогнуть.
        Джина приготовилась и вошла в комнату. Но здесь никого не было, кроме одной детали, которая заинтересовала её.
        В середине комнаты стоял стул, который для неодушевленного предмета, странно вел себя. Деревянная мебель, предназначенная для удобства, качалась из стороны в сторону, грозясь разломаться в любой момент.
        Джина прицелилась из револьвера в бесноватый стул, но сразу опустила оружие. Стул, хоть и вел себя неадекватно, но тратить на него пули — было глупо.
        Стул дернулся сильней, и на мгновенье перед Джиной промелькнул образ до смерти напуганного Денни, сидящего на стуле. В ожидании худшего Сталаски схватила дрыгающийся стул за спинку, и чуть не закричала от того зрелища, что предстало перед ней.
        На Сталаски смотрело, искаженное в безумном выражении, бледно-мертвенное лицо Денни, привязанного к стулу. Комната исчезла, и Джина поняла, что вместо всего этого, они с Анджеем стоят, вернее он сидит, привязанный к стулу, на огромной копошащейся бесформенной горе, состоящей из людей.
        — Спаси! — истерично заорал Шарпер, отчего Джине стало дурно от его крика.
        Еще немного, и эта гигантская гора из трупов разорвет Денни на части и поглотит его. Сталаски знала, что не бросит его тут одного, даже если она пожертвует всеми пассажирами ради спасения одного.
        — Я не брошу тебя!
        Сталаски пыталась отвязать Денни от стула, но чудовищные узлы не поддавались. Тут нужны нечеловеческие силы, чтобы развязать веревку. Джина решила пойти другим путем.
        - Держись! — Сталаски прицелилась в стул, чтобы освободить парня.
        Выстрелы прогремели, но Джина не слышала их — в звуках этого кошмарного мира здесь ничего невозможно услышать. Зато она видела, как стул, словно бомба, взорвался щепками и телами людей, и они, вдвоем с Анджеем, лишившись опоры, начали падать в бездну.


        13. Царь горы.
       
        — Доброе время суток, мистер Шарпер!
        Шарпер видел все это в туманном сне. Он сидел на стуле, привязанный к его спинке. Над его головой светила лампочка, которая создавала круг света, вокруг него.
        — Проснитесь и пойте! Вы мне сейчас нужны очень здравомыслящим человеком! Поэтому, я прошу — не отключайся раньше времени.
        Тихий, спокойный голос говорящего успокаивающе звучал в голове Денни. Словно звук, попадая внутрь через ухо, неоднократно бился от стенки его черепа, прежде чем добрался до мозга.
        — Кто вы? — спросил Денни.
        — Я твой работодатель! — из темноты вышел человек.
        В голове Шарпера возникла сцена переговоров с Рикетом. Он пытался дернуться, чтобы привстать, но тело не слушалось его.
        — Уже, к сожалению, бывший! — вздохнул Рикет. — Вы знаете, мистер Шарпер, я редко, очень редко, покоряю вершину эмоций, которые выявляют мой внутренний мир, делая меня уязвимым. Моя задача оставаться хладнокровным в любой ситуации, но вы, мистер, заставили меня бояться, тем самым дискредитируя меня перед моими руководителями и, самое главное, перед моими подчиненными.
        Бывший босс Денни сделал паузу, пытаясь привести воспоминания в порядок. И улыбнувшись, продолжил:
        — Я хочу заметить, что, несмотря на ваши поступки, которые были весьма опрометчивы, вы имеете право знать правду.
        — Я же...
        — Несомненно, вас пугает тот факт, что вы в моей власти, но могу вас уверить — вы для меня неинтересны. Я здесь, для того, чтобы просветить вас, чтобы вы поняли — за что вы страдаете.
        Денни видел перед главу «Минуша», который своим видом вызывал иррациональный страх, словно аккумулировал на его уязвимости.
        — Итак, — начал Рикет, — если позволите, я расскажу вам обо всем, что случилось с нами тогда. А вы просто слушайте, и я прошу вас — не перебивайте меня.
        «Когда Денни взяли работать в корпорацию, он сначала обрадовался этому, потому как работа в такой организации, как «Минуша» могла дать ему все, что можно захотеть в пределах земной жизни. Деньги, путешествия, влияние и прочие вещи, ради которых люди жертвуют многим. Его имя вряд ли интересовало четвертую власть, ибо огласка имени молодого ученого и изобретателя было некстати руководству корпорации.
        Но работа требовала свое. Денни ценил её, но с каждым разом его угнетала та обстановка в которой он работал. Мало того, его каждый день проверяли на всякие тесты, и даже проводили допросы. Нет смысла говорить о том, что Денни целиком принадлежит корпорации, и никакая организация не защитит Денни от работодателей. На это даже надеяться нет смысла.
        Самым страшным человеком для него, естественно, был сам мистер Рикет, которому Денни непосредственно подчинялся. Образ хладнокровия и перманентного спокойствия всегда ассоциировался в понимании Денни со смертельной опасностью.
        Денни понимал, что мистер Рикет хранит в себе очень много тайн, ибо человек с его статусом и должностью не может быть чистым и невинным ангелом.
        В определенный момент Денни осознал, что его жизнь похожа на череду повторяющихся событий, которые испытывают его на стрессоустойчивость, и в этом, как казалось Денни, Рикет принимал непосредственное участие.
        Денни понял, что его тянет уволиться отсюда и устроиться на работу, где не платят такие деньги, но зато нет такой ответственности, как в корпорации.
        Господин Рикет спокойно выслушал своего подчиненного, и предложил отправить в отпуск за счет корпорации. Денни обычно не спорил со своим боссом, но сейчас был уверен в своей просьбе и открыто возразил на предложение.
        Тогда Рикет перешел на другой тон, и намекнул, что жизнь Денни и его близких людей можно стать неблагополучной по причине его самодурства.
        А потом случилось то, чего Денни боялся больше всего со стороны его босса. Вся семья Шарпер, за исключением самого Денни, вместе с остальными пассажирами международного рейса погибли в авиакатастрофе. Никто не выжил, авиакомпания понесла убытки и попросту разорилась на выплатах компенсации родственниками погибших.
        Заботливо переведенная сумма компенсации на счет Денни выглядела как издевательство со стороны корпорации, и тогда в его голове созрел план мести. В том, что в смерти его семьи и других невинных людей виноват именно Рикет, Денни нисколько не сомневался.
        Реализация плана места неоднократно оказывалась под угрозой, но Денни смог добиться своей цели. Наступил день расплаты, и вместо того, чтобы нанести удар только самому Рикету, Шарпер решил подставить под удар всех сотрудников головного центра корпорации.
        Двести человек оказались заперты внутри огромного комплекса, превращенный в ловушку для всех. Денни взломал управление спутником, который является собственностью "Минуша, перейдя на управления собственным изобретением, под названием «Око, которое способно ударить концентрированным лучом в любую точку Земли, которая находилась в зоне поражения.
        Огромная световая пушка, размещенная на борту спутника, послушно перешла в боевой режим и ждала сигнала от оператора. А потом луч тонкий, но очень разрушительной силы, ударил с небес по комплексу головного центра, в мгновенье превращая это место в гигантский кратер.
        Но как оказалось потом ясно, что причиной гибели людей в авиакатастрофе оказался не Рикет, а неисправное оборудование на том злополучном самолете.»
        — Вы лжете! — заорал Денни в лицо Рикету, пытаясь встать со стула. — Это вы убили их, подстраивая все под несчастный случай.
        — Вы так думаете из-за того разговора с вами, когда вы пришли увольняться?!
        — Именно! — Денни не мог двигаться, но ярость кипевшая в нем, требовала не сдаваться. — Вы грозились словом «Неблагополучие для меня и моей семьи».
        — Под этим словом я подразумевал финансовое положение вашей семьи. Если бы вы уволились, тогда ваша репутация, в том числе характеристика, оказалась подпорченной мною. Вас бы не взяли на серьезную работу в любой организации.
        — А та катастрофа, которая случилась спустя несколько дней после этого, конечно, не имеет никакого отношения к нашему разговору? — усмехнулся Денни.
        — Несомненно! — подтвердил Рикет.
        — Лжешь, сука! — Денни дернулся, пытаясь ударить ногой бывшего босса, но попытка не удалась.
        — А знаете, что самое страшное в этой ситуации? — Рикет наклонился к правому уху Денни
        Тот промолчал, хотя догадывался об ответе.
        — Самое страшное то, что пострадали невинные люди, которые вас вообще не знают и не имеют к вам никакого отношения.
        — А отряд бойцов, которых вы отправили, чтобы ликвидировать меня?
        — Отряд, который вы подорвали на минах?! — сказал Рикет. — А ведь их задача состояла в том, чтобы нейтрализовать вас, чтобы потом доставить в головной центр.
        — Я не верю вам! — воскликнул Денни. — Вы хотели убить меня!
        — Беспилотник мог бы убить! Одним ударом уничтожить старый сарай, откуда вы убили много людей. Но нет — я практически ослушался вышестоящего руководства, которое приказало уничтожить вас, чтобы спасти людей от смерти. И ведь удар пришелся в самый неожиданный момент, когда центр был переполнен людьми, а один из наших спутников перестал отвечать на сигнал. Я до последнего момента не ожидал, что вы захотите убить меня и всех остальных, чтобы отомстить за свою семью.
        — Заткнись! — Орал Шарпер не в силах слушать Рикета. — Ты выдумал все это!
        — В тот день я действительно переживал за тебя, — Рикет перешел на «ты», обращаясь к Денни, — несмотря на то, что мой образ вызывал у тебя негативные эмоции, будто бы я хладнокровно убивал сотрудников за их некомпетентность и несоответствие планам работы, я радел, чтобы ты устроился в этой жизни и был обеспечен. А ты неверно истолковал все...
        — Убейте меня! — тихо сказал Денни, перебивая Рикета.
        — Что? — переспросил Рикет.
        — Я прошу вас — убейте меня!
        — Ты уже мертв, Денни!
        Мир изменился вокруг них, босса и его подчиненного. Стул, на котором сидел Денни, стал неким подобием трона из костей, который стоял на горе из трупов обгоревших людей.
        — Ты сам себя привязал к этому стулу, который является кульминацией твоих преступлений! — кричал Рикет, сквозь шум ветра, гулявший смерчем вокруг них. — И ничто не спасет тебя, потому что ты — САМОУБИЙЦА, не имеющий права на прощение!
        — Будь ты проклят, Рикет! — орал Денни, чувствуя, как под ним зашевелились тела, издавая стоны и крики.
        Высоко над головой, где-то в небе мира комшаров Денни засверкал луч, который так был знаком своему создателю ярким и ослепляющим светом. Шарпер закрыл глаза, склонив голову к груди, он наделся, что после удара «Око» для него все закончится.

        ***

        — Очнулся?! — услышал он, когда открыл глаза.
        Денни не понял, когда все стихло. Было очень тихо, словно само время застыло. Парень чувствовал как ныло раненное плечо, и в спину что-то упиралось, вызывая дискомфорт.
        — Ага! — слова давались ему трудно.
        — Вставай! — грубо велела Джина. — Ты лежишь на стуле.
        Теперь ясно — он лежит на обломках стула, которые, наверное, вонзились в его поясницу.
        — Как я оказался здесь? — Шарпер едва смог произнести слова. — Мы же чуть не погибли!
        — Потом! Нам нужно найти остальных. — Требовательно выдала Сталаски. — Мне нужна твоя помощь!
        Сталаски, как всегда, не ждала, пока он придет в себя. Хотя, с его стороны попахивает эгоизмом, потому что эта девушка вытащила его из ада, и намерена также поступить с остальными. Нужно ответить так, чтобы она не сочла его эгоистом.
        — А где Квири и Вэрил? — спросил Денни.
        — Я не знаю. — Ответила Джина. — Вэрил была со мной, когда мы спасали Уильяма!
        — Уильяма?! — Сталаски снова вспомнила последний сон, стирающимися как песок, их образами. — Что произошло с ним?
        Он рассказал ей, как они боролись за Уильяма.
        — Куда он ушел?
        — Я не знаю! Я... Они вырубили нас! Но не убили!
        — Уильям — единственный, кто хоть как-то мог бороться со всей этой мразью!
        — Эй, послушай...
        — Где остальные? — перебила Сталаски. — Где Сара?
        — Когда я отключился, Вэрил и Квири были рядом. А Сару отнес Уильям на второй этаж.
        — Пойдем искать Сару! Давай, давай!
        На Денни без слез не посмотришь, если судить по его виду и состоянию, то парню остается лечь в могилу, накрыться, как одеялом, землей и уснуть освежающим сном навеки.
        — Денни!!! — Джина тормошила его. — Мне тоже хреново! Но надо идти!
        — Сейчас!
        Сталаски не могла оставить Денни одного, и броситься на поиски других. Наверняка, сейчас этот бедолага уснет и снова отправится на «свою» гору.
        - Идти можешь? — спросила Джина.
        — Да! Только неважно чувствую себя!
        — Если станет плохо — говори. Если начнутся галлюцинации — тоже не стесняйся!
        Денни еле кивнул в ответ. Джина уже забыла, как рада была видеть его некоторое время назад, и все равно понимала: что она неправа, что она не знает, что пришлось пережить им, Денни и остальным в борьбе за Уильяма.
        — Здесь все — как на предыдущей станции. — Заметила Джина, когда они вышли в коридор, соединяющий зал и гостевые комнаты. — Мы точно не катаемся по кругу?
        — Смотри! — Денни тыкнул пальцем в воздух.
        Еще одна дверь задергалась, но свет оттуда не бил. Наоборот, создавалось ощущение, что за этой дверью сама тьма прячется.
        — Мне страшно! — честно признался Денни.
        — Тебе страшно?! — переспросила Джина, готовясь высказаться, но глядя на него, вдруг ответила: — Знаешь, мне тоже, но нам надо держаться.
        Ты готов?! — спросила Сталаски.
        — Да! — ответил Денни, хотя не был уверен.
        Когда они вошли в комнату, то ничего заметили — комната была вообще пустая, даже стула не было. Только в центре, рядом с лампочкой, на потолке был закреплен крюк, через который была переброшена веревка, с петлей в конце.
        Веревка была натянута, словно на неё повесили тяжелый груз.
        Комната на мгновенье погрузилась, и ребята заметили, их окружали дети, который выкрикивали одно слово «Пиньята».
        — Джина, что происходит? — Денни был на грани. — Почему веревка так натянута?
        — Вэрил! — Джина изменилась в лице, и переходя на крик, воскликнула: — Это она! Денни, хватайся за веревку!
        — Держись! — прошептали оба они про себя.
        Оба, как полоумные, они схватились за натянутую петлю, которая грозилась порваться от напряжения.
       
       
        14. Мотылек.

        Вэрил узнала эту дорогу, вернее, небольшой кусок асфальта на дороге, освещаемым одним уличным фонарем. Это была дорога главного городского проспекта, по которому следовало пройтись, будь бы вы гостем этого замечательного мегаполиса, в котором Вэрил Киркли прожила всю свою жизнь.
        Серо-пепельные здания, стоявшие строем вдоль проспекта, демонстрировали в перспективе туннельную ауру, при которой казалось, что в конце этой улицы ждет нечто, что является неестественным для этого города вообще.
        На мгновенье в её голове пронеслась картина с казнью главы города. Озлобленные и ожесточенные, жители города устроили, несвойственный для их мирного городского быта, процесс наказания виновных. Цивилизованный город, который никогда не видел войн с момента своего основания, в одночасье превратился в место для свершения страшной мести.
        Вэрил вздрогнула из-за наплывших воспоминаний. Она открыла глаза, пытаясь отвлечь себя, разглядыванием едва различимых небоскребов, которые прятались в темноте.
        Фонарный столб, который стоял следующим после рабочего, неожиданно заморгал лампой освещения, и через секунду под ним появился еще один «островок света». Вэрил заметила, как свет первого фонаря, под которым она стояла, стал медленно угасать.
        Когда возле первого фонаря погрузилось во тьму, она уже стояла у основания следующего.
        Привыкая к темноте, Вэрил не сразу заметила, как на одном из фонарных столбов, на петле болталось человеческое тело, вокруг которого водили хоровод дети, напевая песню.
        - Иди к нам! — Слышалось в их словах песни. — Поиграй с нами в пиньяту!
        — Нет! — Вэрил закрыла глаза ладонями, пытаясь сохранить остатки самообладания. — Отстаньте!
        — Ну пойдем, тетя Вэрил! — толкала её в бок, рядом стоящая, маленькая девочка.
        Вэрил дернулась назад, но никакой уже девочки не было, как и не было детского хоровода. Рядом загорелся другой фонарный столб, и Вэрил сразу же переместилась под его свет.
        Она догадывалась, что хотят от неё эти уличные осветители: фонари зажигались и тухли поочередно, словно указывали путь. Вэрил двигалась по указанному светом, направлению, попутно испытывая страх от своих воспоминаний.
        Впереди показался городской парк. Знакомый с самого детства, этот парк был любимым место для детей с их родителями. Маршрут освещающих фонарей проходил через этот парк, и Вэрил пока не представляла, что может ждать её там.
        Едва она пересекла главные ворота городского парка, как вся аллея, идущая от ворот до центрального фонтана, осветилась яркими огнями здешних фонарей.
        Вэрил боялась смотреть вперед, но гаснущий свет за спиной толкал её вперед. Старые карусели, некогда веселившие детей, теперь скрипели не то от ветра, не то еще чего-то. Вэрил не хотела выяснить, отчего звучат эти скрипящие звуки, она хотела быстрей пройти это место, но фонари дальше не горели.
        Внезапно она поняла, что стоит, окруженная детьми. Они не прятались за тенями, но сами были тенями, их взгляды прятались за повязками. Но какое дело — видны ли их глаза или они лишены их. Эти дети даже на призраков не были похожи. Они были воспоминаниями, из её головы. Вэрил закрыла глаза, и сразу открыла их — никого. Она стояла в одиночестве с медленно гаснущими фонарями.
        Кто-то пел в ночной тишине, Киркли казалось, что она слышит этот голос во сне. Все вокруг оказалось в плавающем тумане, и только на фоне неясного тумана выделялось лицо.
        Вэрил старалась рассмотреть это лицо, но туман мешал, словно не давал сфокусироваться. Наконец туман стал отступать, оставаясь позади. «Лицо» обрело черты и Киркли с ужасом признала, кому оно принадлежит.
        На Вэрил Киркли смотрело огромное «лицо» Вэрил Киркли. Оно нависло над ней, от ужаса она, настоящая Вэрил, стала щупать свое лицо, и убедившись, что с ним все в порядке стала отползать назад.
        Вдруг «лицо» стало растягиваться как надувной шар, вместе с ним распахнулся рот, откуда с ужасающим воем стали сыпаться насекомые. Вэрил от ужаса пыталась закрыться руками от этого жуткого образа, но нечто на этом лице удерживало её взгляд.
        — Дети! — вскрикнула Вэрил.
        Уродливые насекомые вместо своей головы имели приплюснутые к своему телу лица детей, глаза их были спрятаны за повязками, а беззвучные рты были распахнуты, как клювы птенцов, которые ждут, когда их накормит мама.
        От увиденного зрелища Киркли вырвало на пол, и с еще большим страхом, она уставилась на свою рвоту. Прямо перед собой Вэрил увидела саму себя, только уменьшенную в сто раз копию, и эта мини-Вэрил испытывала те же самые эмоции, как она несколько секунды назад при виде огромного «лица».
        — Хватит! — истошно кричала она, чувствуя новые позывы к рвоте.
        Она отмахивалась руками, безостановочно вытирала свое лицо. Неожиданно стихло, и Вэрил заметила, что она по-прежнему в городском парке развлечений. Фонари освещали её путь, и ничто не грозило. Не было не гигантского лица, не детей, никого вообще.
        Городской парк отпустил её, или так казалось Вэрил. Во всяком случае, она испытала облегчение, когда оказалась за высоким забором, который отделял парк от городских улиц.
        Вышла из парка и оказалась в тупике. Вокруг стояла темнота, и последний столб, освещающий ей путь, стал тухнуть. Вэрил учащенно задышала от паники, однако вдалеке отсюда зажегся новый фонарь.
        Не желая оставаться в пугающей темноте, она рванула к свету, стараясь не упасть. Она хотела видеть лишь свет, который защитил бы её от темноты, но слух упрямо говорил, что за ней кто-то гонится. Очень скоро, очутившись под защитой фонаря, Вэрил с огромным усилием успокоилась, и оглянулась назад, откуда её преследовали. Как она ожидала, там никого не было.
        В ожидании нового «островка света», и постепенно привыкая к темноте, Вэрил заметила перед собой высокое здание. Почудилось, как внутри него, в окнах тускло замерцал светлячок.
        Внутри неё похолодело, когда догадка посетила её. Это здание принадлежало центральному полицейскому управлению, где в подвале, в изоляторе временного содержания содержатся нарушители спокойствия.
        Свет фонарного стал тускнеть, призывая Вэрил в действию. Оставаться в темноте она не хотела больше смерти, и светляк, который манил к себе, горел где-то на уровне третьего этажа. Неожиданно за её спиной громко всхлипнули, и Вэрил застыла, чувствуя, как дрожь овладевает телом. Тихое сипенье и тяжелые вздохи говорили, что этот кто-то плачет, причем плачет ребенок, у которого взрослый отнял любимую игрушку.
        Она обернулась назад, чтобы увидеть плачущего малыша, и в тот момент, когда она увидела силуэт ребенка, фонарный свет окончательно потух. Теперь от зрения никакого толка, лишь слух продолжает служить ей, или свести с ума окончательно. Она обернулась на «светлячок», мерцающий в окне полицейского управления, и, набравшись смелости, побежала к зданию.
        Оказавшись перед огромными стеклянными дверьми главного здания полиции, Вэрил толкнулась вперед, надеясь, что двери не были заперты на ключ. Двери распахнулись, и она провалилась внутрь.
        — Аааа! — резко из тишины поднялся адский гвалт за спиной, и двери, как пружиненные, захлопнулись, едва Вэрил вбежала внутрь.
        Вэрил прижалась к стене, возле входных дверей. Не смея оглянуться, она слышала, как по стеклу тихонько стучали и царапали. Странное чувство паники, помимо основного страха, снова посетило Вэрил, когда слушала эти пугающие звуки, доносящиеся со стороны улицы за стеклом.
        Она вспомнила, как в детстве ночевала у дяди в частном доме. Дядя и тетя ушли в гости, оставив её одну, и наказали ей, чтобы она закрыла дверь и никого не впускала, кроме них самих. Когда наступила ночь, за окном бушевал ветер. Вэрил чувствовала себя уверенно за стенами этого крепкого дома. А потом раздался стук в окно. Обычный стук по оконному дребезжащему стеклу, но этот звук вызвал у Вэрил сильную панику. Она не могла сформировать причину своего страха, и просто боялась. Боялась каждого стука, хотя знала, кто стучится.
        Как сейчас!
        Удары по стеклу были негромкими, но не прекращались, словно выматывали её.
        — Хватит! — её крик разорвал тишину внутри здания.
        Стук прекратился, но появились новые звуки.
        — Мама! — резко прозвучал кукольный голос куклы, теперь внутри здания.
        Вэрил вздрогнула, услышав писклявый неживой голос. Она спряталась за стойкой ресепшна, пытаясь выровнять дыхание.
        Она напряженно вглядывалась в полумрак перед собой, но ничего не увидела. Только двери и несколько окон. Интерьер Вэрил помнила еще при жизни. Это был большой вестибюль, с двумя арочными входами, между которыми стояла длинная стойка ресепшна, за которой она спряталась.
        — Мама! — вновь напомнила о себе кукла.
        Вэрил чувствовала, как мало осталось ей, чтобы сойти с ума от страха. Вновь по стеклу стали стучать и царапать, грозясь разбить его и вломиться внутрь.
        Сверху с улицы послышался грохот, и несколько кирпичей на тротуар за дверями. От испуга она прижалась к стене, как почувствовала, что стена вдруг дала трещину, осыпая штукатуркой и обломками кирпичей.
        - Мама! — запищала кукла.
        - Беги! — прошептал внутренний голос.
        Стекла треснули под натиском и, не выдерживши, мелким дождем из осколков пролился внутрь, в фойе. Вэрил рванула к лестнице, не обращая внимания на стоны и крики преследователей. Хотя её глаза привыкли к темноте, она спотыкалась на ступеньках, рискуя навернуться и сломать шею.
        Вэрил хотела обернуться, чтобы убедиться в погони за ней, но страх, мучивший приступами, подгонял её.
        Поднявшись на второй этаж, Вэрил очутилась в длинном коридоре с множество кабинетов.
        Она смутно помнила этот этаж, еще при жизни. Если пройти направо до конца коридора, то можно наткнуться на щит с пожарным инвентарем, заботливо запакованный в стену.
         «Разбить стекло при пожаре» — гласила первая табличка.
         «При пожаре звонить 01» — была написано на второй.
        — Помощи нет! — Мрачно сказала Вэрил сама себе. — А вот инвентарь пригодится.
        Не боясь пораниться, она схватила молоток, висевший рядом с застекленным щитом и с размаху ударила по стеклу. Сотни осколков посыпались вниз, обнажая, по мнению Вэрил, орудия борьбы против пожара. Конусообразное ведро и багор не интересовали Вэрил, а вот топор, с хищными очертаниями понравился ей.
        Вэрил схватила топор и сразу ощутила «дыхание в затылок», она обернулась, но кроме неё, в коридоре никого не было.
        — Теперь бы найти светлячок! — была следующая мысль в голове Вэрил.
        Убедившись, что опасности нет, Вэрил двинулась дальше по коридору, и не заметила, как её шея оказалась затянуто в петлю, отчего она дернулась назад, едва не упав на спину.
        Пол сделался скользким, и Вэрил задрыгала ногами, пытаясь подняться, чтобы освободить шею, но ноги уже не ощущали поверхность пола, и Вэрил зависла в воздухе, как рыба на крючке.
        — Пиньята! — Завизжала маленькая девочка, стоя прямо перед болтающейся в воздухе Вэрил.
        Вмиг коридор оказался заполнен детьми. Вэрил уже не чувствовала своего онемевшего тела, но по-прежнему оставалась в сознании.
        Кто-то тыкнул ее в спину, и она качнулась, как маятник на часах.
        — Пиньята! — Восторженно кричали дети, окружив её.
        Первый удар пришелся по бедру, заставив Вэрил взять большую амплитуду качения. И сразу после этого на неё посыпался град ударов. Били куда попало, но Вэрил каким-то образом оставалась в сознании, испытывая невероятную боль по всему телу. Кто-то из детей сумел ударить её по уху, отчего в голове зазвенело и она выпала из своего сознания, продолжая при этом наблюдать со стороны, как дети избивают палками её тело, которая зависла на петле.
        Она мельком видела таблички на стенах: «План экзекуции», «Умри, сука!», "При повешении звонить никуда!«.Таблички с надписями смешались в одно целое вместе с детьми, избивавшее тело несчастной. Среди этого бардака из табличек она успела заметить одну надпись — «Держись!»

        ***

        Джина была готова к новым кошмарам. Она не знала, что ждет их, но без промедления вцепилась в веревку.
        Мир преобразился, как это было с Анджеем. Но комната не исчезла. Сталаски увидела лицо Вэрил, как и лицо Денни, когда тот сидел на стуле. Она держалась руками шею, пытаясь высвободиться из петли.
        - Помоги! — беззвучно прохрипела Вэрил.
        Кто-то ударил Джину по спине, отчего она выгнулась назад, хватаясь за спину. Удар был несильным, но очень точным. От боли Джина разинула рот, как рыба. Она обернулась на Денни, который должен прикрыть её, и заметила рядом с ним детей. Их было много, практически весь коридор был переполнен ими.
        - Я держу! — снизу послышался голос Денни.
        Тело Вэрил приподнялось, её голова свесилась набок. Джина подперла её тело на себя, и стала стаскивать с её шеи петлю. Петля оказалась туго затянута не шеё, и никак не слезала.
        - Это наша игрушка! — завыли детские голоса. — Отдай!
        Град ударов посыпался на Джину — били по ногам, по спине. Били несильно, но каждый удар будто жалил Джину, выбивая из неё силы.
        Вэрил снова захрипела — веревка натянулась.
        - Денни, не отпускай её! — заорала Джина в испуге. — Петля затягивается.
        - Я на пределе держу её!— орал в ответ Шарпер.
        Сталаски посмотрела на другой конец веревки, и заметила, что маленькая девочка тянет веревку в сторону, тем самым, убивая Вэрил.
        - Ах ты, дрянь! — в сердцах крикнула Джина, и кинулась с кулаками на ребенка, отпуская веревку.
        Джина не заметила, как оказалась в пустой комнате. Вокруг никого, кроме неё и Денни, стоящего в странной позе, как-будто он держал в руках невидимую вазу, никого не было.
        Ругая себя за оплошность, Джина вернулась назад, в мир кошмаров Вэрил. Сама героиня этого хаоса головой уткнулась в потолок, не подавая признаков жизни. А девочка-палач продолжала душить несчастную, дети наносили ей удары, попутно избивая Денни.
        - Сделай что-нибудь! — Денни был на пределе, удерживая Вэрил.
        Дети бросили дубинки, и вдруг повисли на теле несчастной. Джина с ужасом посмотрела на шею Вэрил, и заметила, как на шее показалась кровь. Еще чуть-чуть, и голова Вэрил распрощается с её телом.
        - Суки! — Джине казалось, что это был её голос.
        - Скальпель! — прошептал в ответ кто-то. — Достань скальпель!
        Это, наверное, был Денни. Сталаски не была уверена. Но не стала разбираться — кто что сказал. Джина бесцеремонно шарила в карманах Вэрил, пока её рука не наткнулась на холодный металл.
        Скальпель!
        Это был он — Джина не была уверена сейчас ни в чем, но тусклые блики на медицинском инструменте убеждали её, что это самый что ни есть настоящий острый скальпель, которым разрезают плоть.
        Джина, потянулась к шее Вэрил, рискуя поранить её, рубанула скальпелем по веревке. По коридору пробежался жуткий грохот от падающих тел, едва скальпель разрезал орудие палача — веревку.
        Сталаски, теряющая сознание от волнения и сильной боли из-за сломанных ребер, успела заметить, как дети, с повязками на глазах, стали исчезать прямо в воздухе, а на стенах комнаты появились трещины, который расширялись.
        - Станция рушится! — была её последняя мысль, перед тем как уйти в забытье.


        15. Скорый поезд.

        — Пассажирский поезд "Рэд-Сити — Брайнхилл"прибывает через десять минут!
        Гнусавый будничный голос диспетчера из громкоговорителя на столбе вывел Квири из задумчивого состояния. Она осмотрелась по сторонам, пытаясь что-то вспомнить.
        Но смотреть было не на нечто, а память не могла подсказать ей, как она оказалась здесь. Привычная для города железнодорожная платформа, на которой, в ожидании поезда, толпа людей стоит под палящим солнцем. Ленивые голоса, гулкие удары молотком по колесам вагонов, от которых Квири больше клонило ко сну.
        Людей становилось все больше, и вскоре вся пассажирская платформа оказалась занята. Квири оказалась зажатой в толпе, и выюраться отсюдакуда-либо было делом проблематичным.
        - Пассажирский поезд "Рэд-Сити — Брайнхилл«прибывает через пять минут! — напомнил громкоговоритель, — желаем приятной посадки.
        По безмолвной толпе людей пробежало нервное возбуждение. Кто-то застонал, кто-то закашлял, но никто не выдал и слова. Тишина стояла оглушающая. Вдали раздался гудок, предупреждающий о приближении поезда.
        Толпа ощутимо качнулась вперед, и началась давка. Прикидывая в голове, где располагается железнодорожный путь, Квири в ужасе поняла, что её сейчас столкнут прямо на железную дорогу. Она стала двигаться назад, стараясь не упасть, но все было без толку.
        - Стойте! — Квири кричала, пытаясь остановить людей. — Остановитесь!
        Толпа — это монстр. Человек, который стал частью толпы, в сущности, может быть замечательным и добрым, но толпа, в которой этот человек оказался, стирает его качества и превращает его в часть безликой массы, которая подчиняется всеобщему хаосу.
        Квири уже ничего не могла поделать, когда все начали двигаться вперед. Она смотрела вперед, где люди падали с края платформы. Напрасно она пиналась, била кулаками людей, которые, как мясо в мясорубке, двигались вперед, чтобы стать начинкой для котлет.
        Никто из толпы не издал звука, были слышны только тяжелые вздохи и кряхтенье. Всем хотелось попасть на этот ненавистный поезд, и всем было наплевать на табличку с надписью «Осторожно при переходе путей»
        Квири оказалась на краю, и чтобы не упасть, вцепилась в куртку мужчины, который оказался рядом. Но тот тоже потерял равновесие, и оба они сорвавшись с платформы, упали вниз.
        Шокированная от боли и паники, Квири попыталась подняться назад, на платформу, но тут же рухнула назад, вскрикнув от боли — травмированная нога не слушалась, и без посторонней помощи ей не за что не выбраться отсюда.
        — Помогите! — шептала Квири, протягивая руки людям, которые безучастно стояли на краю платформы в ожидании поезда.
        Ответ лишь она услышала мощный гудок тепловоза.
        — Помогите! — раздался отчаянный крик между платформами вокзала.

        ***

        Она видела, как стая птиц взмыла над крышей дома, и принялась кружить. По стенам этого дома побежала трещина, и дом стал разрушаться на глазах. Свет загорелся в окнах верхнего этажа, в свете которых замелькали силуэты испуганных людей, но дом резко рухнул, погребая под собой несчастных жильцов дома.
        Мир с рухнувшим домом и птицами исчез, а вместо них Джина увидела лицо Денни.
        — Вставай! — прочитала она по его губам.
        От звона в ушах, она не понимала происходящего, но вид Вэрил, которая лежала рядом, быстро вернул её в реальность.
        Джина с трудом поднялась на ноги, но по-прежнему туго соображала. Минуту назад она смотрела на дом, который вдруг развалился как спичечный домик, а теперь все видит близоруком тумане. Её ощутимо толкнули в плечо, это был Денни, который рукой указывал на закрытую дверь, которая тряслась, рискуя разлететься на щепки.
        — Вставай! — кричал Денни. — Мне нужна помощь!
        — Не кричи, я тебя слышу! — к Джине вернулся слух.
        — Смотри на двери! Осталось немного.
        Теперь оставались две двери, одна из которых затряслась так, грозясь разлететься на щепки, а из второй двери валил черный дым, как это бывает при пожаре. При этом со стен и потолка уже падали куски штукатурки, что говорило — здесь нельзя оставаться.
        — Как быть с Вэрил? — спросил Денни. — Её нужно вытащить отсюда!
        Джина сразу поняла и мысленно была благодарна ему. Она догадалась, что Денни не уже боялся, и выбрал для себя одну из этих дверей, которая, возможно, окажется последней для него.
        — Вэрил мы оставим в коридоре! — Ответила Сталаски.
        — Здание рушится! И потом — вдруг эти твари опять нападут на неё?
        — Коридор еще держится! — возразила Джина. — И я надеюсь, что мы быстро выйдем из этих комнат.
        — Вэрил в любом случае не выживет, если станция рухнет! — добавила Сталаски.
        Она покосилась на запертые двери:
        — Выбирай!
        Денни посмотрел на дымящуюся дверь.
        — Тогда мне остается войти в эту! — подтвердила она его выбор.
        Не тратя время на церемонии и моральную поддержку друг друга, они одновременно вошли в разные комнаты, оставляя в одиночестве бесчувственную Вэрил.

        ***

        Когда Сталаски схватилась за ручку двери, чтобы войти, она услышала вдали звук, который издает гудок тепловоза.
        Дверь захлопнулась за ней, а Джина оказалась на мосту, ослепленная от непривычки ярким солнечным светом. Тут было очень много людей, которые шли по мосту по своим делам. Сталаски увидела большое сверкающее здание, и поняла, что находится рядом с железнодорожным вокзалом.
        Кто-то толкнул Джину в плечо, но она не возмутилась. Её внимание занимало совсем другое. Увидев сверкающие от солнечного света, железнодорожные пути, Сталаски поняла, в чей мир она попала.
        — Простите, вы не знаете... - обратилось было она к ближнему прохожему.
        Но тот даже не обернулся.
        — Уходите! — услышала Джина за своей спиной.
        Она обернулась назад, и увидела женщину, в ослепительно белой одежде медсестры.
        — Кто вы?
        — Вам нечего здесь делать. — Проигнорировала вопрос медсестра.
        — Кто ты такая? — Джина засунула руку в карман.
        — Её нельзя спасти! — закричала медсестра и скрылась в толпе.
        — Стойте! — Джина бросилась вслед за ней, но из-за толпы людей, не смогла догнать медсестру.
        Джина ощутила непонятный страх, доселе невиданный для неё. Она досчитала до десяти, чтобы взять себя в руки, но страх не отпускал её. Конечно, можно было ожидать, что кто-то из толпы можно сбросить её с моста прямо на пути, или убить ножом. Но Сталаски понимала, что причина страха вовсе не в этих людях.
        — Пассажирский поезд "Рэд-Сити — Брайнхилл"прибывает через пять минут! — оглушил её хриплый громкоговоритель на столбе.
        Джина заметила, что толпа оживилась и стала двигаться быстрее. Люди заспешили, боясь опоздать на прибывающий поезд.
        — Стойте! — закричали совсем близко. — Остановитесь!
        Этот крик пробился через болтовню людей, через стуки молотков по колесам вагонов и других звуков, которые можно услышать рядом железнодорожным вокзалом. Джина услышала его, когда увидела вдали поезд.
        На платформе творилась страшная давка ивсё смешалось в огромный круговорот из загорелых лиц, потной одежды, криков, пыли и жары. От давления люди сыпались с платформы прямо на железную дорогу. И среди них Сталаски заметила девочку, с которой она даже не успела познакомиться, и из всего, что знала об этой девочке — это огромный поезд, с которым чудом они не столкнулись.
        — Уходите отсюда! — услышала она голос.
        Сталаски увидела женщину, которая выделялась из всей толпы. Это была женщина, постарше среднего возраста. От её, опухшего от слез, лица Джина вдруг почувствовала страшную тоску.
        — Она бросила меня одну! — плакала женщина. — Я бы сделала для неё все, но она выбрала другой путь.
        — Её можно спасти! — возражала Джина.
        — Нельзя! — кричала женщина. — Нельзя! Она уже сделала это! Она сделала! Сделала! Сделала! Слышите — сделала!
        Словно в тон голоса истерички близко раздался мощный гудок локомотива. От неожиданности Джина подпрыгнула на месте. Поезд был уже виден и летел к пассажирам на приличной скорости.
        — Помогите! — закричала девочка.
        Проклиная себя за медлительность, она кинулась через толпу к спуску с моста, но лестница, соединяющая платформу и мост, была переполнена людьми. Джина пыталась вернуться назад, на мост, но людское течение потащило её за собой вниз, перилы лестницы не выдержав нагрузки от веса толпы, рухнула, увлекая за собой тела несчастных.
        Зажмурившись от страха, Джина приготовилась к жесткому падению, но тела людей, падающих вместе с ней, спасли от удара о землю. Она заметила, что при падении люди не кричали от боли. Они были безмолвными куклами, которым сломали конечности и вывернули внутренности наружу. Словно садист управлял этим безумным кукольным театром, любящий наблюдать за мучениями.
        Однако промедление было смертельно для них обоих, и Джина, бросилась на помощь к девочке, прыгая через тела, покалеченных от падения, но еще живых людей.
        Судя по грохоту и сигналу гудка, поезд был рядом, и Джина не хотела думать о самом плохом. Спотыкаясь, она добралась до девочки и схватила её за руку.
        Та испуганно посмотрела на Джину, но через мгновенье Сталаски увидела в её глазах надежду, если не на спасение от гибели, то хотя бы на спасение от одиночестве перед смертью.
        — Как тебя зовут? — поинтересовалась Джина, до сих пор не зная её имени.
        — Квири!
        — А меня — Джина. Слушай, нам придется лечь под поезд. — сказала Джина, тревожно оглядываясь на приближающийся поезд, который уже сносил и раздавливал на на своем пути людей-кукол.
        Хватая Квири за руку и увлекая её за собой, Сталаски улеглась рядом на шпалы.
        — Что ты делаешь? — в ужасе кричала Квири, пытаясь выбраться из её объятий. — Мы же погибнем!
        — Ложись! — в ответ орала Джины, пытаясь пересилить жуткий сигнал тепловоза. — Не поднимай головы!
        — И молись, — прошептала Сталаски про себя, — чтобы нас не зацепило!
        Квири завизжала, когда стремительная тень с адским ревом накрыла их. Джине потребовалась немало усилий, чтобы успокоить её и самой удержаться от криков. Она прижала рукой Квири к земле, и закрыла глаза. Спустя несколько мгновение все резко стихло, Джина осторожно открыла глаза и облегченно вздохнула. Над ними с потолка свешивалась качающаяся тусклая лампочка.
       
       
        16. Воронка.

        Дверь легко отперлась, и Денни оказался в обычной комнате, которые ничем не отличалась от остальных комнат станции Аулвиг.
        При тусклом свете качающейся лампочки Денни не сразу разглядел листы бумаги, приколотые к стене канцелярскими кнопками. Подойдя к ним, он принялся изучать их.
        Это были рисунки, характерные для детской руки, и тематика рисунков была очень странной. На первом рисунке было изображена женщина с свешенной набок головой. В жизни с такой травмой невозможно жить, однако судя по её глазами и раскрытым ртом, эта несчастная, видимо, еще испытывала муки боли. Денни показалось, что маленькие глаза женщины заморгали, а её рот округлился в немом крике, но он списал это разыгрывавшееся воображение и комнатное освещение.
        Второй рисунок удивил Шарпера задумкой художника: — на рисунке был нарисован черный силуэт мужчины в нелепой позе, с раскинутыми конечностями, лежал на уличной мостовой в окружении осколков стекла. Его повернутая голова смотрела в бок, а вокруг неё была нарисована серая клякса. Шарпер готов был поклясться, что рисунок ожил, и человек на рисунке дрыгался в конвульсиях, а клякса, нарисованная простым карандашом, обрела бордовый цвет и растекалась в стороны.
        Рисунков было немного, но Денни заметил еще один из них, который выделялся в этой детской галерее. Старый пожелтевший листок в клетку, вырванный из тетради, был испещрен грубыми каракулями и штрихами,с протертыми до дыр местами от сильного нажима карандашом. На листке было изображено лицо, полностью заштрихованное черным карандашом, только растянутый в неестественно большую зубастую улыбку, рот оставался нетронутым грубыми штрихами художника.
        Денни сначала не представлял, как он сумел разглядеть лицо в этом беспорядке линий, но был уверен, что однажды видел это жуткое лицо.
        — Сара! — вспомнил Денни.
        Тогда в автобусе, держа девочку на руках, Шарпер заметил черное пятно на потолке над своей головой, из-за этого пятна на него глядело лицо с улыбкой дьявола.
        — «Свидл» — детским почерком было начиркано под рисунком.
        Только Денни озвучил это слово, как комната вместе с рисунками исчезла в тени, а он остался стоять под раскачивающейся лампочкой.
        — Дрянь такая! — откуда-то раздался приглушенный женский голос.
        В ответ закричал ребенок, что-то упало и снова стало тихо.
        — Иди ко мне, маленькая! — говорил мужской голос. — Не бойся дядю!
        Снова детские крики.
        — Эй, кто здесь! — закричал Денни.
        В ответ ничего, кроме детских криков, который сменялись плачем и снова кто-то кричал на ребенка.
        В его голове были всякие мысли по поводу того, что творится в этой комнате, и он готов был на все, чтобы защитить невидимого ребенка от его недоброжелателей.
        Шарпера совсем поглотила темнота. Он слышал вздохи близко, совсем близко. Кто-то в темноте вздыхал, как это бывает после сильного плача. Денни осматривался по сторонам, стараясь найти ребенка, пока не наткнулся на него.
        От страха он закрыл глаза руками, чувствуя как по его брюкам потекло тепло. Денни не сразу понял, что еще в сознании, поэтому долго еще осмелился посмотреть на причину его смертельного страха. Он медленно развел пальцы, чтобы снова видеть это, в то же время надеясь, что кошмарное видение исчезнет.
        Но видение, которое заставило Шарпера обмочиться прямо в брюки, никуда не исчезло, и оно никак не реагировало на присутствие здесь чужака. Он прижался к стене, с ужасом глядя на противоположную сторону комнаты.
        Это был тот самый демон, теряющие свои очертания в клубах черного тумана, и лишь улыбка этой зубастой твари напомнила Денни о пережитых ранее встречах с ним.
        Рука демона, черная как пепел, поднялась в локте, и из-за его спины выглянула девочка. Её лицо было размыто в тумане, однако Денни сумел разглядеть в нем Сару.
        Девочка пряталась за спиной этого ужасного монстра, словно тот прикрывал её.
        — Свидл! — вспомнилШарпер рисунок с черным пятном.
        Догадка пронзила Денни, как стрела, выпущенная из лука. Этот детина с демонической улыбкой был защитником для Сары, а не врагом. Любой, кто посмел обидеть его маленькую «подругу», мог сильно пожалеть, едва увидев этого защитника. Сара, маленькая невинная девочка, сама нарисовала его, чтобы никто не смел обижать её.
        Денни только подумал о женском голосе, который ругала Сару, как демон поднял другую руку вверх, и Шарпер увидел в этой руке безвольное тело женщины, чья голова висела на сломанной шее.
        На мгновенье он услышал крики этой женщины, когда она оказалась в руках защитника девочки. В середине комнаты заморгал свет лампочки, и в его неверном мерцающем свете вновь возникли листочки с мрачными рисунками, которые были прибиты к стенам комнаты.
        Черный туман становился плотней, обступал Денни со всех сторон, а демон приближался к нему.
        — Сара! — воззвал Шарпер.
        Лицо девочки на мгновенье прояснилось, но снова потонуло в тумане.
        — Я не враг тебе! — в отчаянии твердил он. — Я не хочу тебе зла!
        Тусклые и одновременно сверкающие глаза демона плыли к нему по воздуху, в то время как тело теряло черты в тумане.
        — Нельзя ему верить! — крик Денни разрывал туман, но тот сгущался снова, обволакивая парня.
        — Ненавижу слово «нельзя»! — закричал демон голосом Сары, разрывая туман. — Ненавижу взрослых!
        Из-за сгустившейся тьмы Шарпер видел только ненавистную светящуюся улыбку Свидла. Он не пытался бороться с ним, страх сковал его тело или может быть, сам демон обездвижил его, чтобы прибить к стенам этой туманной комнаты нового обидчика Сары.
        — Я не желаю тебе зла! — в ужасе шептал Денни.
        Силуэт руки промелькнул в свете демонической улыбки, и парень закрыл глаза. Но его закрытые глаза не спрятали сознание Денни от того, что ждало его. Он все равно видел бездну в приближающихся горящих глазах Свидла, который втягивал все вокруг в себя. В комнате стало ветрено, и скоро все рисунки в комнате срывались со стен и принялись вращаться вокруг них в виде воронки. Листы с рисунками замелькали быстро в круговороте воронки, и вскоре Шарпер увидел мультипликацию, состоящую из рисунков-кадров.
        Денни как будто смотрел кино, видя как в нелепых рисунках проявляется вся жизнь девочки-сироты. Силуэты людей, к которым Сара сначала относилась с любопытством, а потом с непониманием и страхом. Ненависть видела девочка в людях приюта, которые запирали её в темной, страшной комнате. И именно в этой комнате, где властвовала темнота, от неизбежности и страха Сара нашла себе друга.
         «Свидл» — дала она ему имя, что означает на выдуманном языке Сары «друг».
        Отныне Сара не боялась темноты и всегда стремилась попасть в эту, страшную для других детей, комнату, которая одаривала девочку тьмой, чтобы она могла встретиться со своим другом. Однажды Сара оставалась жить в этой комнате. Конечно, персонал приюта был против этого решения, но так получилось, что невидимый друг Сары постарался, чтобы чаще видеться с девочкой.
        И можно было обойтись без жертв, пока Свидл покорно подчинялся девочке, не трогая никого. Но Сара боялась признать, что тайный друг питается только её ненавистью к взрослым и однажды все это плохо может кончиться. Сначала все было безобидно, Свидл шутил над людьми, пугал их, однако с каждым разом, его шутки становились злее, как и сами взрослые люди, которые по-прежнему обходились с ней не самым лучшим образом.
        Свидл перешел все грани, когда в приют устроился новый работник, в качестве воспитателя. Из воспитанниц приюта она выбрала Сару в качестве своей жертвы, мотивируя её беззащитность как повод для издевательств.
        Все произошло тогда, когда воспитательница избила девочку за испачканную куртку. Сама Сара только проглотила обиду, но Свидл этого просто так не оставил. Он сломал шею этой женщине, когда та вошла в комнату Сары. Все выглядело как несчастный случай и хотя у многих подозрение вызвало сама травма, никто ничего сказал в сторону Сары, ибо списывать убийство воспитательницы на девочку было глупо. Так окончательно сформировалась иррациональная сторона Сары, которая стала носить имя Свидл и обрела форму демона, которую девочка представляла в своих желаниях для устрашения обидчикам.
        Сара поздно поняла, что Свидл далеко не друг, а другая часть её личности, бессознательное, основанное на негативных чувствах и эмоциях. Она больше не могла контролировать его, и смерть женщины оказалось не единственным злом, совершенное демоном.
        Второй жертвой Свидла оказался сторож, мужчина средних лет, с наклонностями педофила. Его тело нашли на улице пятого Вестсайда, рядом с приютом, а причиной смертью послужило падение с высоты, как раз со стороны окна этой комнаты. Сара плакала, и никто не обращал внимания на неё, логично полагая, что смерти этих людей повлияли на психику ребенка.
        И каждый раз, когда Свидл кого-то убивал, Сара не помнила это, в такие моменты она будто засыпала, а когда все заканчивалось приходила в сознание. Гибель последней жертвы, молодой медсестры, окончательно добила Сару. Девочка не выдержала, увидев истерзанное тело медсестры, и выпрыгнула в окно, разбившись насмерть.
        Мультипликационная «воронка» с рисунками пропала, Денни снова оказался в комнате с ними.
        - Мы неразделимы! — выдохнул Свидл черные клубы дыма в лицо Шарпера. — Как бы ты не пытался избавить меня от неё, я все равно вернусь к Саре! Я есть она!
        Денни потянулся к Саре, чтобы схватить её за руку, девочка растаяла, как и туман, после касания руки Шарпера.
        — Только я смогу защитить её от вас, взрослых людей, которые используют беззащитность девочки в своих дурных намерениях. — Продолжал Свидл, ощеряясь своей улыбкой.
        — Я не желаю ей зла! — спокойно произнес Денни.
        — Ты?! — наклонился Свидл, почти касаясь своими зубами лица Шарпера. — Ты, убийца, создавший новую форму смерти, говоришь мне о своих добрых намерениях?! Всех тех, кого я убил в этом мерзком приюте, были куда невинней, чем ты!
        — Сару уже никто не тронет! Приюта нет, а мы остались с ней!
        — Приюта нет?! А это что тогда?
        Люди, висевшие на стенах, зашевелились и застонали. Комната преобразилась, и стала наполняться людскими силуэтами. Они держали в руках фонари, керосиновые лампы и другие осветительные приборы, вытягивали их перед собой, словно искали кого-то во тьме.
        — Где ты, маленькая моя? — услышал Шарпер хриплый мужской голос. — Дядя принес тебе куклу! Мы же хотим поиграть с тобой!
        — Это кто наследил в комнате? — неприятно шипел другой, женский голос. — Я тебя спрашиваю, тварь неблагодарная! Где ты только умудряешься находить грязь?!
        — Ты должна есть! Ты должна есть! Ты должна есть! — верещал кто-то противным голосом. — Иначе мы будем делать тебе уколы, а это очень больно! Очень больно!
        Денни не видел Сару, но услышал как она закричала от страха. Вся комната задрожала, словно обрела жизнь и бешенство. Стены комнаты тряслись от криков девочки, Шарпер тоже зажал уши, потому что не мог стерпеть того кошмара, который здесь творился.
        — Что же ты прячешься? — слышал Денни голос Свидла. — Сара в опасности! Спасай её от этих ублюдков!
        Свидл захохотал демоническим голосом, и принялся орудовать. К крикам Сары присоединились остальные, и вскоре комната наполнились холодящими душу криками и воплями несчастных работников приюта.
        Демон хватал их и калечил, в то время как Сара рвала рисунки с нарисованными жертвами Свидла. И рисунки вновь были созданы под рукой Сары, и вновь возвращались на стену комнаты, на свое место. И снова Свидл начинал творить с ними ужасные вещи.
        Денни старался полностью закрыть голову руками, но это было невозможно. Он слышал все звуки, но среди них в голове у него стоял крик Сары. Девочка кричала так, как кричат людей, испытывающие смертельный страх.
        Он оторвал свои ладони от ушей, но новые крики напугали его вновь, и Шарпер испытал новый приступ ужаса, закрывая уши. Вновь его окутал черный туман, который стало обретать формы воронки.
        — Эй, спаситель!— смеялся невидимый Свидл из воронки. — Смотри как надо расправляться с обидчиками!
        — Открой глаза! — шептал внутренний голос.
        — Нет! — отчаянно вопил Денни. — Я не буду! Не буду!
        — Ахахаха! — Крича демон, убивая своих жертв в ожидании их воскрешения. — Нравится вам?! Это будет вечно! Вечно! Я есть она, я её сознание! Навеки!
        — Оставь её, урод! — кричал Денни.
        — Смотри! — указал Свидл в сторону Сары.
        Девочка что-то старательно выводила на белом листке бумаги. Шарпер ощутил что с ним что-то происходит, что-то ненормальное, неестественное. Наконец она закончила и продемонстрировала всем новую картину.
        Глаза Денни округлились в ужасе от творчества Сары. На листе бумаги был изображен парень, который держал в одной руке фонарик, а другой рукой он залез в карман. Там где у изображенного парня должно быть сердце, зияла дыра, причем дыра в самом листе бумаги.
        — Жестокая смерть! — Свидл, словно художественный критик, оценил новое творчество сироты. — Хотя такому бессердечному как ты, это ничего!
        Огромная тень легла на парня, и начала надвигаться на него. Шарпер почувствовал, как тело немеет от влияния Свидла, еще немного, и ветер будет сквозить в нем. Его рассеянный взгляд упал на галерею Сары.
        — Идем с нами! — вразнобой кричали жертвы Свидла с рисунков. — С нами весело!
        — Сара, не надо! — шептал Денни в ужасе. —Я хочу помочь тебе!
        — Конечно поможешь! — хохотал демон, готовясь к реализации нарисованной экзекуции. — Ты пополнишь коллекцию в этой прелестной галерее.
        — Карман! — услышал он голос Сары. — Там, в твоем кармане!
        От безысходности парень судорожно полез в карман и, нащупав предмет, вытащил его. Это оказалась обычная газовая зажигалка. В других обстоятельствах Денни, как ученый с грандиозными научными проектами, с презрением отнесся бы к этой дешевой пакости, коих хватает в ларьках и переходах, но сейчас, поняв замысел Сары, он готов был отдать жизнь ради этой ценной вещи.
        Огонек послушно вспыхнул в руках Шарпера, и Свидл с изумлением посмотрел, на последний рисунок Сары. Тот же молодой человек, но уже целый и невредимый, держит в руке яркое пламя, которое начинает пожирать другие рисунки. Несмотря на уровень мастерства, Сара сумела показать, что на рисунке был изображен именно огонь.
        — Нет! — в ужасе заревел Свидл.
        - Да! — Денни сорвал со стены самый верхний, с надписью «Свидл» и поднес к его пламени зажигалки. Бумага сразу вспыхнула и начала гореть.
        - Прекрати! — демон дернулся к Саре, но застыл на месте.
        Пол под ногами демона стал тлеть и вскоре оттуда вырвалось пламя с рваными языками. Демон вспыхнул как спичка, и вскоре огонь с него перекинулся на комнату, быстро поглощая все на своем пути.
        - Бежим! — Денни поднял Сару на руки и бросился к выходу.
        Через мгновение их силуэты растаяли в дверном проеме, а комната вместе с демоном и его жертвами потонули в пламени.
       
       
        17.Оставленные надеждой.

        Джину сбил с ног сгусток горячего воздуха с запахом гари и вони, когда открыла дверь, куда ушел Денни. Удар от падения заставил её снова пережить боль от сломанных ребер. Из дверного проема горящей комнаты вылетели Шарпер с Сарой.
        — Назад! — отчаянно вопил Денни, весь черный от дыма. — Не подходи!
        Он отдал маленькую девочку Джине, а сам навалился телом на дверь, откуда валил черный дым и захлопнул её. Сразу дым рассеялся и стало намного тише, хотя по-прежнему станцию трясло, как при землетрясении.
        Джина с тревогой посмотрела на Денни, который был весь покрыт сажей, разве что зубы и глаза блестели, как огоньки. Сара выглядела не лучше, но радовало одно — оба были живы.
        — Как вы? — спросила Джина его, еле вдыхая пыльный воздух. — Живые?
        — Жить можно! — Денни тоже едва переводил дух. — Девочка в безопасности! У вас как дела?
        Обе девушки кивнули молча, только Квири тихо стонала, держась за ногу, и Вэрил лежала рядом, без сознания.
        — Надо уходить, — сказала Джина.
        — Джина!
        — Что? — отозвалась девушка.
        — Уильям! — Денни показал в сторону, за её спину.
        Сталаски из-за возбужденного состояния не сразу поняла о чем речь, и до неё не сразу дошел смысл сказанного. Она раздраженно развернулась, чтобы поторопить Карповича помочь выбраться отсюда, как вспомнила слова Денни, когда тот рассказал о судьбе старого наемника.
        Джина сразу узнала Карповича среди этих людей.
        — Уильям! — воскликнула она. — Уильям!
        Она решительно бросилась к нему, но перед её ногами пол ощерился деревянными обломками, будто клыками, и по нему, полу, пробежала трещина, оттолкнувшую Джину назад.
        — Уильям, прости меня! — заплакала Джина, протягивая руки к Карповичу. — Я не смогла помочь тебе!
        — Все хорошо! — Ответил он. — Ты защищаешь нас и готова умереть за нас! А я защищаю их! Я не могу оставить их! Они — мой отряд, мои ребята.
        Коридор разломался пополам, и там где стояли Уильям и его команда, уже ничего, кроме темной пустоты не было.
        — Уильям! — рыдала Джина, припадая на колени. — Прости!
        Дверь, ведущая вниз, к автобусу, как и двери к гостиным комнатам тоже исчезли, а вместо дверей оставались лишь голые стены.
        С каждым разом фрагменты стен отламывались и опрокидывались куда-то вниз, скрываясь в темной бездне. Вскоре пол тоже покрылся трещинами, из которых тьма медленно поглощала деревянный пол коридора. Только кусок потолка с освещающей лампочкой продолжал левитировать над ними, оставляя для них островок временной безопасности.
        — Это конец! — произнес Денни, прижимая к себе Сару. — Все!
        — Нет! — кричала Сталаски в исступлении. — С вами ничего не случится! Я не дам вас в обиду!
        — Джина! Это конец! Финиш! Посмотри вокруг! — кричал Денни, пытаясь удержать равновесие, потому как пол коридор уходил из под ног.
        — Я не дам вас в обиду! — уже тихо повторяла Джина одно и то же. — Не дам!
        Она вспомнила тот день, когда гуляла с соседским малышом по улице и встретила бродячую собаку на своем пути. Бежать было некуда, вокруг не было взрослых, чтобы защитить их от злобного пса, который не собирался отпускать. И вместо того, чтобы потерять самообладание от страха, Джина храбро закрыла своим телом мальчика, глядя в глаза псу.
        Страшно подумать, что могла сделать одичавшая собака с детьми, если бы рядом не оказались люди, услышавшие крики девочки. Сталаски тогда пережила сильнейший стресс, ей удалось забыть о том, что когда-то была готова отдать себя в жертву, лишь бы спасти малыша. Но сейчас она поняла, что тот поступок стоит больше тех дел, которые она совершила за прожитую жизнь.
        — Джина! — голос Денни вывел её из воспоминаний. — Будем прощаться!
        Она не заметила, что их окружала тьма, и единственным источником освещения оказалась тусклая лампочка, болтающаяся на потолке от тряски.
        Деревянный пол, на котором они стояли, тоже медленно поглощался тьмой. Водитель и его пассажиры обнялись и прижались друг к другу. Вскоре Вэрил, лежащая без сознания скрылась в темноте вместе с Квири. За ними пропала Сара, державшую руку Денни.
        Последнее, что видела Сталаски в эти секунды, это были глаза Шарпера, полные слез отчаяния и безысходности.
       

        18. После сна.
        18.1. Багор.
        — Уильям! Уильям! — орал возмущенный человек в телефон. — Где тебя носит, мать твою?
        — Алло! — ответили ему. — Хозяин телефона пока не может ответить!
        — А ты кто такой?
        — Из пожарной службы. Мы нашли этих парней на дачном кооперативе. Тут пожар произошел, сухостой повсюду, жара. Они отравились угарным газом, но с ними все порядке.
        — Как отравились? Они что там, совсем ох..ли? Дайте Уильяма! Быстро!
        — Он без сознания!
        — Сколько человек вы нашли? — быстро спросил босс Уильяма.
        — Шесть.
        — Как шесть?! Их же пять всего!
        — Я считать умею. Шесть ребят, пятеро взрослых мужчин, и один подросток.
        — Как выглядит подросток? — босс Карповича вдруг затих.
        — Светловолосый такой, у него еще шрам над ухом.
        — Он жив?!
        -Я же сказал, нормально все с ними. И у них будут проблемы с законом.
        — Какие проблемы?
        — Они стреляли в нас, и чуть не убили. И что они тут делали с таким вооружением — этим займется полиция. Разборки, видимо, тут устроили.
        — На..рать! — воскликнул босс. — Я разберусь. Скажи, куда их везут? В какую больницу?
        Ответив, пожарный выключил телефон и помахал головой.
        — Кто там звонил? — спросил его коллега.
        — Крутой какой-то. Обещал разобраться. Матом крыл!
        — Вот урод! Совсем оборзели! В людей стрелять! Надо было добить этих боевиков, и оставить тут гореть! Вот этим самым багром добить их тут! Прямо по голове багром! Каждого!
        — Слушай, иди работать в другое место! — ответил пожарный. — Без тебя хватает муд..ков!
        Напарник не нашелся чем ответить, но все ругался. Когда трава полностью выгорела, на территории дачного кооператива «Стручки» пожарные и полицейские продолжили поиски, но кроме разлагающегося трупа собаки, ничего не нашли.

        18.2. Город просыпается.

        — Вэрил, очнитесь! — будил её заведующий лабораторией.
Киркли не сразу проснулась, но сон быстро прошел, когда она вспомнила, чем занималась.
        — Вэрил, вы совсем с ума сошли? — возмущался завлаб.
        — Извините! Я задремала.
        — Сейчас же идите домой, и выспитесь! Третьи сутки на работе, и до сих пор тут!
        — Я... Мне достаточно чашки кофе.
        — Я сказал вон отсюда! — чуть не закричал завлаб. — Выспитесь, и можете дальше приступать к работе. Кстати, вы получили результаты исследований?
        — Я... У меня... — рассеянно говорила Вэрил. — У меня...
        Взгляд Киркли упал на пробирку, с готовым лекарством. В её голове промелькнуло воспоминание, отчего она схватилась за голову.
        — Нет! — твердо ответила она, собравшись с мыслями. — Пока ничего. Результаты отрицательные.
        — У вас же голова болит! Быстро домой! Вам нужен больничный!
        — Я обещаю вам! Я обещаю, что мы найдем средство от слепоты!
        — Я верю. А сейчас домой! Вас проводят!— Категоричным тоном заявил завлаб.
        Когда её везли домой, в просыпающемся городе наступало утро. Улицы постепенно оживали, и хотя на этих улицах пока не видно детей, Вэрил была уверена, что это ненадолго.

        18.3. Зона безопасности.

        — Денни! Я прошу вас...
        В ответ тишина.
        — Денни, не молчите! Поговорите со мной!
        Снова тишина.
        — Не бойтесь, Рикет! — наконец ответил Шарпер. — Я не стану этого делать! Я отменил запуск «Око».
        — Денни, Денни! — кричал Рикет, глава корпорации. — Где ты? Я не вижу тебя!
        Денни вернулся, и посмотрел в камеру:
        — Я сейчас отойду на пару минут. Не хочу, чтобы ребята пострадали.
        — Стой, Денни!
        Шарпер направился к выходу, и остановился, когда услышали крадущиеся шаги.
        — Парни, там растяжки! — Денни обратился к двери. — Не двигайтесь!
        Тишина.
        — Я знаю, что вы там! Не стреляйте, я выхожу!
        Денни аккуратно открыл дверь и вышел. На него сразу уставилось несколько автоматных дул.
        — Я сейчас уберу их, чтобы никто не пострадал. — медленно сказал Денни. — А потом делайте, что хотите — везите меня к боссу или убивайте, дело ваше.
        — Если задумал... — начал говорить один из них.
        — Если бы задумал убить вас — не стал бы выходить! — перебил его Денни. — А теперь отойдите на безопасное расстояние.

        18.4. Мы есть у друг друга.

        Сара смотрела в окно, наблюдая за обыденной жизнью пятой улицы Вестсайда. Те же люди, которые участвовали в этом каждодневном спектакле, уже не раздражали её. И не было больше той любви к темноте этой комнаты, как и тех страшных рисунков.
        Время утро прошло, и скоро наступит обед, когда улица совсем опустеет. Это все пройдет как по расписанию, вот только на конце улицы, откуда выезжает почтовый грузовик, вышла молодая пара, парень с девушкой.
        Сара с интересом стала наблюдать за ними, пытаясь за то время, пока они будут тут проходить, изучить их поведение.
        Они шли в обнимку под балконами домов, словно старались не показываться у всех на виду, но кроме них на улице никого уже не было. Поравнявшись со входом в детский приют, они направились к нему и вскоре вскрылись из виду, прямо под окном Сары.
        Сердце девочка забилось чаще от увиденного, но она боялась думать об этом, продолжая смотреть на улицу. Скрипнула дверь и кто-то вошел в комнату.
        — Сара! — это была медсестра. — Поздоровайся — к тебе пришли! Проходите, не стесняйся!
        — Эй, привет! — поздоровалась девушка. — Мы к тебе! Впустишь нас?
        — Да. — Робко ответила Сара. — Только здесь немного темно.
        — Мы не боимся темноты, потому что мы есть у друг друга! — Ответил парень.

        18.5. От заката до рассвета.

        - Мама, посмотри какое красивое солнце! — Квири стояла на краю верхней палубы огромного лайнера, и смотрела на морской закат. — Я только сейчас поняла красоту уходящего солнца.
        - Конечно, Квири! — улыбнулась женщина. — Закат красивый, очень красивый!
        Диагноз не был страшен, с этим еще можно прожить. Но было удивительным то, что Квири, еще в юном возрасте, сумела принять удар от жизни, когда другие накладывали руки на себя.
        - А завтра с восходом наступит новый! — произнесла Квири, одаривая искренней улыбкой всех, кто гулял здесь. — Нужно просто пережить ночь.
        - У вас замечательная дочь! — сказала пожилая супружеская пара, соседи по палубе.
        - Я знаю! — прошептала мама, не стесняясь при этом своих слез. — Я знаю!

        18.6. Табличка.

        — Джина, открой дверь! Это шериф Макдаги! — ожесточенно стучали в дверь Сталаски.
        — Где её носит? — кричал другой голос, более противный. — Это форменное безобразие! Взяла деньги, а сама обманула! Выбивайте дверь! Пусть знает, как обманывать клиентов!
        — Не лезьте, прошу вас! — отвечал голос Макдаги. — Я здесь уполномоченный представитель закона.
        Пока они спорили, дверь сама открылась и оттуда выглянула Джина.
        — Я за что вам деньги плачу? — брызгал слюной клиент, молодой парень. — Я жду вас тут с самого утра.
        — Что случилось? — поинтересовался шериф. — Джина, с тобой все в порядке?
        — Что случилось?! — ответил за неё возмущенный клиент. — Да от неё несет спиртным! Она напилась, как пьянь!
        — Закрой рот! — гаркнул шериф на него. — И отошел в сторону!
        — Да вы знаете, кто мой отец... — начал было клиент, но красноречивый взгляд старого шерифа заставил его заткнуться, и ретироваться назад.
        — Все нормально! — ответила Джина. — Я просто немного перебрала!
        — Джина, хватит пить! Тебе трудно, но выпивка не решение!
        - Больше не повторится, шериф! Я обещаю!
        — Возьми отпуск, хватит пахать, как лошадь! Ты же девушка в конце концов! Молодая, здоровая!
        — Хорошо!
        Шериф улыбнулся, сверкая золотыми зубами, и выполнив воинское приветствие, направился к своей машине.
        — Эй, мистер! — обратилась Джина к возмущенному клиенту. — Забирайте ваше корыто! И не забывайте иногда заезжать на автомойку.
        Её рука потянулась к пульту, и ворота автомастерской, хоть и с опозданием, но потянулись вверх, открывая вид на отремонтированные чужие машины.
        Усевшись на крыльцо дома, Джина наблюдала, как клиенты уезжали на своих автомобилях, скрываясь за холмом. Глядя на тихий привычный пейзаж, она ощутила щемящее чувство, будто она многое теряет с каждой уходящей секундой.
        Морщась от похмелья, Джина пыталась вспомнить долгий бессвязный сон, но память ничего не выдала.
        — Черт с ним. — Произнесла она вслух, как увидела, что на капот разобранного грузовичка уселась ворона.
        Тревожное чувство впервые за утро посетило, когда Сталаски увидела это.
        — Карр! — каркнула птица и, взмахнув крыльями, улетела.
        — Ненавижу птиц! — вздрогнула Джина от крика птицы.
        Она направилась в автомастерскую, и достала из её недр старенькую деревянную табличку. Улыбнувшись прочитанной надписи на неё, Джина протерла табличку ветошью и прибила её к доске объявлений возле калитки дома.
        Когда, спустя час, к автомастерской подъехала машина, из которой вышел еще один клиент, Джина уже была далеко отсюда. Может быть, она проходила регистрацию на рейс в аэропорту или сидела в вагоне поезда, увозящего её отсюда — никто точно не знает.
        А если вам интересно, что на табличке, прибитой к доске объявлений — прочтите её, там все написано.