Крутится, вертится шар голубой часть III

   

     Приземление в аэропорту Монреаля прошло как в тумане. Поздний вечер, а в Москве - раннее утро, то есть сутки с начала полета. Из-за большого опоздания самолета нас не встретили, как позже выяснилось, наши фамилии объявляли по громкой связи, но во французском исполнении диктора, мы и не догадались,   что речь идет о наших персонах. Первое, что меня поразило, это таможенники, которые все время с вопросительной интонацией повторяли : " Колбаса?" ( привозить ее из эпидемиологических соображений было нельзя, да и кто бы повез? ). Пришлось брать билеты на междугородний автобус Монреаль - Торонто ( там, у наиболее близких родственников, было решено нас  на пару дней разместить). Не обошлось и здесь  без курьезов: пожилые русские дамы, прибывшие на какой-то симпозиум,  с возмущением  выдирали из рук водителя свои чемоданы, а бедняга не мог понять, почему русские дамы не позволяют ему разместить их багаж в багажном отсеке. На наши недоуменные вопросы дамы ответили, что не хотят платить чаевых за услугу. Едва свернув за угол, автобус вышел из строя. Через 5 минут, вызванный по рации, подкатил другой комфортабельный автобус . Я себе немедленно представила, чтобы нас ожидало в подобной ситуации в Узбекистане или  России. Через несколько часов пути мы остановились для отдыха и заправки на маленькой, затерянной в полях станции. Наибольший шок , ( как это не смешно),  у меня вызвал туалет на этой,  в глуши затерянной станции, его пришлось искать, по запаху ( как у нас) найти его было невозможно: стерильная чистота, все продумано и только всякие рычаги, краны и спуски были так запрятаны, что приходилось привлекать на помощь логику и смекалку, чтобы их найти.  Объятия, поцелуи, слезы родственников и опять в путь. Нам решили в тот же нескончаемый день показать Ниагарский водопад.  Даже и пытаться не буду описывать свои впечатления от него: просто описать это нельзя. За границу я попала впервые и сразу Ниагарский водопад со своим буйством красок ( вечером водопад подсвечивают в цвете) и необъятным водным простором  -  это было как-то очень уж много впечатлений, уставший  затуманенный  мозг отказывался их  воспринимать .

     На следующий день меня одну ( а по-английски я могу сказать лишь, что не понимаю английского) выпустили в большой подземный город-магазин.  Начала я с того, что сделав покупку, пошла искать на выходе кассу. После нескольких часов  блужданий,  я вернулась назад и просто положила покупку назад, на полку. В дальнейшем я начинала с поисков кассы.  Найдя маленький магазин кожгалантереи,  решила купить дочери в подарок кошелек и, увидев его цену, решила уточнить у продавщицы, сделан ли он из кожи. Ее возмущению не было предела, а я не могла понять ее реакцию, пока  мне не объяснили , что  я употребила обозначение  " человеческая кожа", ведь в русском-то языке- это одно и то же слово. Попытки найти в этом подземном городе место для курения успехом не увенчались. Там просто не курят. Отчаявшись найти выход,  я наладила- таки контакт с симпатичным мужчиной ,  с которым объяснялась на смеси немецкого и языка жестов, а также слова " смокинг", он понял меня! (Видно хотел понять).

     Ну, вот, наконец, наступил долгожданный день. Мы в Оттаве, через несколько минут начнется церемония встречи родственников,  съехавшихся со всего мира: из Америки, России, Белоруссии, Канады, Австралии и даже Японии. На встречу прибыли мои родные в количестве  250-и человек (! ) в возрасте от 6 месяцев до 85 лет. Кто-то прибыл на машине из северных штатов Америки, а кто-то летел  аж из Австралии. В вечерних платьях и джинсах ( правда целых), в смокингах и сарафанах , и только мой гордый Кузен вел заседание в узбекском халате-чапане, подпоясанным поясом-бельбоком и в тюбетейке ( это я ему привезла). В зале бы  выставлен громадный трельяж, заполненный многочисленными фото, начиная от прадеда с прабабкой, и кончая всеми нами и нашими потомками. Всю левую часть этого трельяжа представлял из себя громадный и очень колоритный портрет нашей мамы в украинском костюме . Увидев его, мой брат растерялся так, что сказал мне севшим голосом: " My mum..."

     Каждый из нас , потомков прадеда и прабабки, имел на груди  табличку-бейдж  того цвета, который был присвоен каждому из их 8-и детей. Какие-то женщины совали мне в руки путевые дневники своих бабушек, написанные по-русски,  фотоальбомы,  где среди прочих, были и фотографии нашей мамы, которые мы с братом никогда не видели. Объятия, поцелуи, море слез... На трибуну всходили все новые, и новые люди, которые шутили, рассказывали старые семейные предания. Одна из моих кузин привезла  из Голландии шаль нашей прабабки, которую сохранили ее бабушка и мать. Жаль, что я не понимаю английского и спасибо моему брату, который мне синхронно переводил.

     На трибуну поднимается пухленькая темнокожая женщина ( мне на ухо: это Нэнси, наша троюродная сестра  из Монреаля и твоя ровесница). Она что-то  говорит на французском или английском и, вдруг, слабым,  дрожащим голосом запевает на чужом для меня языке, но такую знакомую мелодию " Крутится, вертится шар голубой... Я толкаю в бок брата, чтобы поддержал ее, он у нас музыкально одарен в отличие от меня. Но он,  ( видно горло  перехватило),  лишь качает головой. И тогда я, с моими отрицательными музыкальными способностями, встаю и начинаю ей подпевать по-русски. В зале мертвая тишина... И вдруг, в едином порыве весь зал встает  и поет на разных языках: "Крутится, вертится шар голубой...

     Это и был гимн нашим предкам, нашим прадедам, наша Песнь песней.

     Особая благодарность моему кузену - Рональду Коэну, сыну Ронды, внуку Чарльза, младшего брата моей бабушки Гели.