Военкомат

(На наличие ошибок ещё не проверил. Сделаю как-нибудь потом.)


Проснулся я от сильного грохота, создаваемым соседями сверху. Какой идиот будет передвигать мебель или выпускать ребёнка в шесть утра? Этот шум буквально создал меня, мой день. Постель так и манила: - “останься, полежи, тебе некуда спешить – ты и так почти всю ночь не спал”. Но осознание того, что сегодня ехать в военкомат сняло с меня состояние пассивного сна. Словно облило ледяной водой и оставило мёрзнуть на улице.
Я вышел в коридор, чтобы дойти до ванной. Мысленно вышел из себя. С кухни тянуло холодным воздухом - видимо забыл окно закрыть. Зашёл в ванную, посмотрел на опухшее от бессонницы лицо и опустил голову в раковину, наполненную водой. Как жаль, что рядом нет человека, который мог бы подержать мои волосы, чтобы те не намокли. Зубная паста закончилась позавчера, поэтому я почистил зубы намоченной водою щёткой. Монотонная возня туда-обратно погружала в сон. Как маятник, как часы в руках у гипнотизёра. “ БАМ!”
- Сука, ебучий сосед, - испугался и выругался,- я тебе припомню.
Кинул щётку в стакан и пошёл закрывать окно. Нервно. На кухне, по сравнению с ванной, стоял дубняк. Я быстро захлопнул раму, поставил чайник на плиту и побежал обратно в комнату, чтобы не замёрзнуть.
- “Один документ, второй, третий. Справки, так – вроде всё”.
Засунул все бумаги в папку и кинул в рюкзак. Там ещё лежал блокнот молескин, исписанный моими агониями поэзии. Есть, конечно, парочка достойных произведений, но в целом одна чернуха.
Засвистел чайник. Я, сломя голову, побежал на кухню и чуть не распластался в коридоре, но руки, опёршиеся о стену, не подвели меня. День не задался уже по началу. Я налил в термос кофе, проверил его на держание содержимого и положил в рюкзак.
Время семь. Вроде бы ничего и не сделал, а уже пора выходить. Надел джинсы и свитер, купленные в TOPMAN. Обулся, накинул куртку, пропитавшуюся табаком, закинул рюкзак на плечи и вышел в общий коридор. Здесь стоял едкий запах дешёвого табака, – Беломор, может ещё что-то подобное (я в этом не разбираюсь, честно говоря), – сосед любит покурить в четыре часа утра, но он хотя бы не шумит. Закрыл дверь. Перепрыгнул десять ступеней в каком-то взявшемся непонятно откуда порыве бодрости, который ушёл сразу после того, как я вышел на улицу. Холодно. Словно пингвин, добежал до автобусной остановки, благо автобус ещё стоял в ожидании пассажиров.
- Вы до Речного, верно? – спросил я у водителя.
- Триста шестьдесят восьмой же, конечно до Речного.
Я кивнул и прошёл дальше, вглубь автобуса, чтобы сесть. Мы тронулись. Кто-то в данный момент трогается рассудком, кто-то, сидя в поезде, ну, а кто-то в автобусе. По пути я старался не смотреть по сторонам, а просто залипать в книгу. Чем меньше видишь пейзажи этого города, тем лучше. Не хочется уехать из него, не хочется затопить алкоголем всего себя – ничего не хочется. Обычное существование и утоление потребностей – всё, что может быть нужно для современной и прогрессивной жизни. Тем не менее, мои раздумья над “Будничным Анекдотом” Евгения Алёхина были прерваны объявлением водителя о конечной остановке. Посмотрел на часы – уже восемь. А мне надо сделать пересадку на другую маршрутку и найти нужное здание.
Бегая, выспрашивая и высматривая нужную развалину, я совсем потерял ход времени, будто день прошёл. Но на деле утекло не более пятнадцати минут. Наконец-то, я увидел номер “342” и поспешно зашагал в его сторону.
- Вы останавливаетесь на Салоне новобрачных?
Водитель кивнул. Я проделал тот же трюк – прошёл вглубь, чтобы сесть – правда, на этот раз маршрутка, а не автобус.
Химки – странный город. Разбитые дома, серые пейзажи, хрущёвки, коммуналки – так похоже на Долгопрудный. Меня захватил этот город, навеял мне плохие воспоминания и бросил на произвол. Теперь, оставленным наедине с собой, надо было собраться с силами и преодолеть грань между серостью, жизнью и военкоматом.
Кажется, моя остановка. Я вышел из маршрутки – да, верно, моя. Рядом находился свадебный салон. А, вот и моя улица – Проспект мира. Дом подходящий. Тут два входа – не знаю в какой. Подошёл к тучному мужчине, курящему Parlament.
- Извините, а военкомат это какая дверь?
- Тебе на учёт?
- Да.
- Первая, вон там, - он пальцем показал на дверь позади меня, - рано вы все сегодня.
Я сделал жест глазами, показывающий моё согласие. Или несогласие – кто знает, как понимаются жесты у того или иного человека.
Я зашёл внутрь помещения. Здесь было тепло. Взрослые люди сидели в предбаннике, ожидая своих сыновей или внуков. Снял куртку, достал из рюкзака нужные бумаги.
- Все, кто на учёт, сдавайте повестки мне – прокричала на всю входную тучная женщина.
Я подошёл к ней и отдал повестку.
- Ждите своей очереди, вас вызовут.
Молча сел на свободное сиденье. Это было где-то по центру. Передо мной стояло трое (из ларца; правда, по мультфильму их было двое) “чётких поцанов” – спортивочки, короткая стрижка “под петуха” и, конечно же, парка Stone Island. У меня тоже в своё время была эта куртка, по незнанию. Потом, этой осенью, кажется, оторвал нашивку с рукава. В общем, они говорили о чём-то недалёком, кажется, о своих девушках.
- Моя мне дала недавно, - ехидно смеясь, сказал первый, сидящий у самой двери нужного кабинета.
Остальные, как бы с пониманием, рассмеялись.
Ублюдки.
Ёбанные ублюдки. Перестрелял бы всех.
Вскоре, подошли ещё двое. Итого, меня окружало пятеро петушков. Тучная тётка вышла и, к счастью для меня, назвала мою фамилию. Я встал, - петушки поглядели на меня с каким-то презрением, - направился в кабинет, прямо за этой женщиной. Она села. Я сел напротив.
- Доставай документы, - сказала она, - анализы, копии и справки.
- Держите, - я протянул ей папку с бумагами, - здесь должно быть всё.
Она долго перелистывала файл за файлом, собирая в нужном порядке каждый документик. Затем стала записывать информацию обо мне.
- Занимаешься спортом?
- Нет.
- Совсем никаким?
- Совсем.
- Ну и молодёжь пошла. Ладно, чем увлекаешься?
- Я писатель.
- Что пишешь?
Задумался. А действительно, что я пишу? До такого слова как писатель мне далеко. Неграмотен, нелогичен, циничен и противоречив. Ах, ну да, у меня же есть моя правда. Кому она вообще сдалась?
- А знаете, я передумал – не пишите об этом. Это не важно. Напишите лучше о моих успехах в учёбе – справка об оценках у вас.
Она всё равно записала. ****ь, ну и кто меня за язык тянул?
- Какие ещё увлечения есть? Книги читаешь?
- Читаю.
- В технике разбираешься?
- В какой?
- Радиотехника, машины.
- Нет.
- Так, вроде всё. Иди за мной. Будешь сейчас медкомиссию проходить.
О да, детка мне так этого не хватало. Пройти медкомиссию ровно поутру – показать им всего себя.
Итак, мы зашли в какой-то кабинет. Не посмотрел на табличку.
- Так-с, сейчас ты к невропатологу, затем к окулисту, а потом…
Женщина, так похожая на какую-то консьержку, застыла в своих, пропитанных холестерином, мыслях.
- А потом? – не выждав, спросил я.
- Они тебе всё скажут.
Прошёл к невропатологу. Скинул рюкзак на второй стул – сам сел на первый. Девушка-врач, приятная на вид, сразу взялась за дело. Взяла молоточек и начала командовать:
- Ноги прямо, - стучит мне по коленям.
- Теперь руки на колени, - стучит по предплечьям и плечам.
- Встань, руки выпрями, теперь коснись носа указательным пальцем.
Я проделал всё это на раз.
- Теперь встань на стул на колени.
- Что?
- Встань на стул на колени.
Я стоял и мялся, как первоклассник у доски.
- Я немного не понимаю, как это сделать. Здесь есть подвох?
- Нет, что слышишь, то и делаешь.
Я встал на стул на колени, как мне казалось.
- Вот, видишь, всё просто, - улыбнулась девушка, - проходи в следующий кабинет.
- До свидания – я взял рюкзак, куртку и прошёл в находившееся рядом помещение, где ожидал окулист.
Порой мне кажется, что все врачи одинаковы. У них одно лицо, одни эмоции, одни и те же слова. Их как будто штампуют – выпускают на заводе – всех людей из сферы обслуживания.
- Есть жалобы на зрение?
- Да, последнее время всё расплывается перед глазами. Или, например, вижу предметы, как будто они очень далеко от меня.
- Ладно, садись вот сюда. Закрывай левый глаз.
Проделал всё это.
- Теперь читай строку, которую видишь. Желательно самую нижнюю.
Читаю третью снизу, вру.
- Попробуй строку ниже.
Снова читаю, снова вру.
- Последнюю можешь?
Вру.
- Ну, вот, а ты говорил, что плохо видишь – единица – идеальное зрение.
Проделал то же самое со вторым глазом. Такое же идеальное зрение. Вопрос: почему тогда у меня всё расплывается перед глазами? Почему я ничего не вижу, будто этот предмет, человек или текст находится от меня в сотне метров? Видимо, внутричерепное давление так действует, думаю.
Пошёл дальше, по этапу, по врачам – дерматовенеролог и хирург. Надо было раздеться перед кабинетом. Проделал эту нехитрую операцию. Прошёл в кабинет. Сначала подошёл к дерматовенерологу. Добрая женщина лет сорока пяти.
- У тебя всё в порядке. Единственное, что у тебя с руками?
Я замялся.
- По глупости, да? – спросила меня женщина-врач.
- Да, по глупости.
- Ладно, иди к хирургу.
Мужчина-хирург сидел в этом же кабинете, за столом рядом. Ему за тридцать, но профессиональное выгорание видно невооружённым глазом. Отсутствующее написание каких-то бумаг, тихий и медленный темп голоса.
- Садись на кушетку. Рассказывай, на что жалуешься.
- У меня с левой ногой проблемы. Бегать трудно.
Хирург встал со стула. Подошёл ко мне и измерил длину ног.
- Та-ак, смотри. Одна нога у тебя девяносто два. Другая - девяносто шесть.
- То есть, разница между ними четыре сантиметра, верно?
- Да. Честно говоря, не помню сейчас, какая должна быть разница для непригодности к армии. Тебе нужно будет освидетельствовать эту разницу у своего территориального хирурга.
- Ладно.
- Проходи в соседний кабинет, там психолог ждёт.
Я кивнул и вышел. Одеваюсь. Зашнуровываю свои говнодавы. Из кабинета вышел хирург:
- Ты куришь?
- Да, а что?
- Пошли покурим.
Согласился и пошёл за ним. Вышли на улицу. Я достал свои Marlboro, закурил.
- Меня Андрей зовут, - сказал мужчина-хирург.
- Меня Любомир.
- Я вижу, что ты адекватнее других.
- С чего вы это решили?
- У тебя причёска другая.
Мы рассмеялись.
- Вы давно тут работаете?
- Давай на ты. Уже пятый год. В основном, вот такой контингент, как в главном коридоре и попадается – сплошное быдло. Они не переживают за свою душу.
- То есть?
- Ну, я имею ввиду, что они деградируют. Вместе со своей душой – преимущественно с большей частью общества.
- А-аа, понял тебя. Это становится нормой в наше время. Ибо понятие обычности подстраивается под ту часть народа, которая больше.
- Согласен. Слушай, я узнаю насчёт твоей ноги, и когда ты придёшь за приписным – зайди ко мне. Я всё расскажу.
- Спасибо большое, но зачем это тебе?
- Не место таким людям, как ты, в армии. Они либо погибают там, либо становятся стадом.
Я кивнул. Сигарета уже дошла до фильтра и собиралась лететь в снег. Андрей протянул мне руку. Я пожал.
- Приятно было познакомиться.
- Мне тоже.
Мы зашли внутрь помещения. Он отряхнул халат от снега и направился на своё рабочее место. Мне надо было к психологу. Я зашёл. В кабинете сидела молодая девушка лет двадцати пяти. Я сел напротив. Она устремила взгляд в документы.
- Жалобы есть? Когда-нибудь обращался к психиатру? – не отвлекаясь от бумаг, спросила она.
- Никогда не обращался.
И к тебе не хочу обращаться – подумал я.
- Покажи руки.
Я нехотя закатил рукава.
- Что у тебя с руками?
И тут наши взгляды встретились. Я быстро отвёл глаза. Не знал, что сказать. Мялся-мялся, пытаясь выдавить из себя хотя бы что-то адекватное.
- Э-это по глупости, - тихо сказал.
- Когда последний раз?
- В декабре.
- Проходи к ЛОРу.
Девушка достала какую-то выписку и начала что-то писать туда. Видимо, очередной диагноз.
ЛОРа прошёл очень быстро – ничего интересного. Теперь надо было идти к главному, получать бессмысленные последние указания. Дверь для последнего рубежа была закрыта. Я сел на пол. Ожидал. Спустя минут пятнадцать дверь открыл худой мужчина в гражданском.
- К вам можно? – я постучался в дверь.
- Да, проходи.
Сел и слушал. Ничего нового он не сказал. Спросил об Андрее (мужчине-хирурге). Я ответил, что у меня с ногой проблемы и всё в этом роде. Оказывается, что человек, сидевший напротив меня, был майором. Этот самый Майор показался мне пидорасом. На его столе было всё аккуратно разложено – папки по алфавиту, канцелярские принадлежности в специальном стакане. Редкие волосы на голове зализаны на левый бок. Ему главное сплавить меня в армию. Он получит свои деньги и поедет домой. И так будет каждый раз – колесо как-никак.
- За приписным придёшь в середине марта.
- Хорошо. Я могу идти? – уже не мог выдержать его нудного вида. Тошнит от этого педанта.
- Свободен, - надменно произнёс он.
Я забрал повестку и вышел. Одел куртку в коридоре – петушки уже пошли по этапу.
Вышел на улицу.
Закурил.
Руки трясутся.