Следы

Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: R
Жанры: джен, мистика, ужасы, POV
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика 
Размер: Мини


- А вот и Антоша… Антоша нам денежек принес, да?

Сегодня я меньше всего хотел услышать этот голос. Обычно я успеваю проскочить до того, как сосед снизу дядя Федя просыпается и выходит на площадку покурить, но сегодня явно был не мой день. Я уже даже малодушно подумал о том, чтобы вернуться домой, раз с утра не задалось. Сегодня на семинарском занятии должен был делать свой первый доклад в свой институтской жизни, и… В общем, я очень хотел выступить достойно. И без того нервы натянутые, а тут еще и дядя Федор. Высокий, широкоплечий, на гору похожий. Зубы обломанные, нос кривой, кожа синюшная, улыбка нехорошая. Голодная словно. И смотрит так оценивающе. Как будто на весах взвешивает. Полжизни своей в лагерях провел, у нас в доме мать его жила, так когда она померла, он сюда и переехал. И житья жильцам не стало. Был бы он просто пьяницей, не так бы страшно было, к тому же пьяный он почти добрый. А вот с похмелья ему вообще лучше на глаза не попадаться. И справиться с ним никто не мог. У нас в подъезде семьи все сплошь обычные, мужики с утра до ночи на работе, качаться да мускулатуру наращивать некогда. И участковый только руками разводит. Говорит, что управы на него нет, хотя врет, конечно. Боится просто дядю Федора. Да и не в его доме тот живет.

Но до недавнего времени, оказывается, все еще нормально у нас было. А вот неделю назад начались у нас странности. Хотя каким боком к ним дядя Федор причастен – не знаю, но маме соседка по площадке все уши уже прожужжала. В общем, периодически кто-то плач слышит у нас в подъезде. Тихий-тихий такой, приглушенный. И в дверь будто кто-то царапается. Ну, я не слышал ни разу, сказать ничего не могу, а вот мама говорит, что уже раза три слышала. Возвращалась со смены в магазине и слышала. То ли женский, то ли детский. Ну как бы плач и плач, мало ли у обычных людей бед и проблем. Да и кошки иногда так мяукнуть могут, что и не отличишь.

А дня два тому назад все звери в квартирах как с ума посходили. Этот всеобщий лай, вой, рычание я тоже слышал. Страшно было на самом деле от такого посередь ночи просыпаться, но у нас в квартире животинок отродясь не водилось, так что впечатлений поменьше было, и уснул я после всего этого светопреставления довольно быстро. А утром услышал от матери, что накануне вечером, пока я с пацанами в игрушки рубился, по квартирам менты ходили, искали кого-то. То ли мальчика, то ли девочку, то ли вообще и мальчика и девочку. Вроде как из соседнего дома, который аккурат напротив нашего стоит, окна в окна. Никого не нашли и ушли восвояси. И чего я это вдруг вспомнил?

- Ну что ты, Антоша, язык проглотил? – а дядя Федор все стоит, улыбается, папироску смолит. И взгляд у него такой нехороший-нехороший, что я аж попятился. Утро раннее, субботнее, нормальные люди спят еще. В случае чего – помочь будет не кому.

- Я… у меня деньги только на проезд, дядь Федь, - проблеял я, чувствуя себя ужасно. Вроде не школьник уже, а коленки все равно дрожат. Хотя попробуй тут не испугайся, Валуев мейд ин дом номер шесть…

- А если найду? – дядя Федор раздавил окурок в банке из-под консервов, и шагнул вперед. Я пискнул, отступил назад, на ходу пытаясь вспомнить, куда ключи от квартиры дел, но оказалось, что бежать мне уже поздно: он шагнул вперед, обхватил меня своими ручищами и принялся мять, словно тесто месил. Я забился, заколотил руками в воздухе, роняя сумку на бетонный пол подъезда. Уже заорать, было, собрался, как он меня вдруг отпустил. Ощерился, облизнулся так, что меня чуть не вырвало и, смачно плюнув в угол, вразвалочку и молча отправился к себе.

А я стоял - ни жив, ни мертв, почти не веря, что свободен. Сглотнул, дрожащими руками поднял свою сумку и, прижав к боку локтем, рванулся вниз, пытаясь усмирить колотящееся сердце. Я даже о докладе своем забыл. Вылетел на улицу, хлопнув дверью подъезда, и только тогда остановился, подставляя лицо падающему снегу.

А его за ночь много выпало, во дворе все ямки засыпало. Жаль, что темно еще и солнца нет, а то бы снежинки, наверное, искрились, как в кино. Я сделал пару вздохов, успокаиваясь, опустил голову и все мысли вылетели из головы, когда я увидел на свежевыпавшем снегу чьи-то следы. Небольшие совсем, меньше человеческих. Странные какие-то. Правда, в чем их странность, я понять пока не мог. Свое начало они брали у окошка в подвал, делали затейливую петлю у самого подъезда и исчезали перед скамейкой. Я покосился на ее сидение, ожидая увидеть их и там, но кроме нетронутого слоя снега не было ничего. Я закинул сумку за спину, склонился рассмотреть поближе и отскочил, как ужаленный, услышав за спиной тихое:

- Не тронь.

Я резко обернулся, гадая, как мог не услышать, как открывается дверь подъезда, и озадаченно нахмурился. Таких типов среди жильцов я что-то не помнил. Высокий, сутулый, с непропорционально длинными руками и абсолютно лысой головой. Череп незнакомца был обтянут синюшной кожей, под которой были видны, кажется, все венки и артерии. Абсолютно невыразительное лицо, ввалившиеся глаза почти без ресниц, острый нос. На редкость отталкивающая физиономия. Правда, страха у меня этот странный тип не вызвал, только легкое недоумение.

- Почему? – тряхнув головой, поинтересовался я, тут же прикусывая язык. Не иначе как идиотизма от дяди Феди нахватался.

- Не твои, - бросил незнакомец и, развернувшись, поковылял к подъезду. И шел он действительно как-то странно, заваливаясь на левый бок. Словно у него одна нога была короче другой. Или болело что. Я почесал в затылке, гадая, из какой квартиры этот странный тип, а потом развернулся и побрел к остановке.

День как-то пролетел незаметно. С докладом я справился, получил свой заслуженный зачет автоматом к неумолимо приближающейся сессии, отметил это событие в «МакДоналдсе» и с парочкой друзей-товарищей забурился поиграть в автоматы. Воспоминание об утреннем инциденте пару раз всплывало в памяти, но внимание на нем я не заострял. Пытался, правда, вспомнить, на что же были похожи те следы, но память упорно посылала меня по известному адресу.

Собственно, в этот раз она меня тоже послала. Но и я с ней особо спорить не стал. День прошел отлично, я был доволен и почти счастлив и не хотел грузить себя всякой ерундой. Даже грядущий нагоняй от матери за позднее возвращение домой меня не беспокоил. Все равно уже привык. Да и суббота же.

В подъезде было темно, хоть глаза выколи. Электричество, что ли отключили? Выматерившись себе под нос, я полез за телефоном в надежде воспользоваться подсветкой, но стоило его вытащить и кнопку нажать, как он тут же погас, вспыхнув на мгновение, чтобы известить меня о том, что я – осел, который вечно забывает зарядить телефон после игрушек. Молча согласившись с мобильником, я вернул его обратно в карман и сделал неуверенный шаг вперед, пытаясь нашарить первую ступеньку и стенку заодно. Я повел рукой в воздухе и со всего маха вляпался во что-то теплое, мохнатое и явно живое. Замер, а потом медленно-медленно убрал руку. Воображение тут же нарисовало мне большую мохнатую псину, которая вот-вот кинется на меня, но позорно сбежать мне не дали враз ослабевшие ноги. Я шумно сглотнул, вжал голову в плечи и, кажется, даже дышать перестал, судорожно пытаясь понять, что мне делать. Дверь вроде как за спиной, но в такой темноте я с легкостью могу вписаться в косяк лбом, задницей или еще чем-нибудь чувствительным. Я уже, было, совсем решился сделать шаг назад, как мои сцепленные в кулак пальцы кто-то лизнул. От неожиданности я чуть было не заорал. Губу закусил, переждал немного, пока сердце не успокоится, и, отодвинувшись немного, снова попытался нащупать ступеньку, прислушиваясь к звукам и сам про себя удивляясь тому, что не слышу ничего. Ни дыхания, ни рыка, ни лая. А в том, что это была собака, я был уверен. Уж слишком язык для кошки маленький. А других видов животных у нас в подъезде не водилось, уж это я точно знал. Но псинка, похоже, меня знает. Значит, можно двигать дальше.

Но звуки я все-таки услышал. Как только поднялся на один лестничный пролет, позади послышалось мягкое цоканье. Когти? Я повел плечами и, вспомнив что-то на тему того, что собаки чувствуют страх, попытался этот самый страх в себе подавить. Так, медленно и печально я, в сопровождении все того же цоканья, поднялся еще на пару пролетов. Проходя по площадке, на которой еще утром меня поймал дядя Федор, я невольно ускорил шаг, объясняя это себе тем, что до квартиры осталось всего ничего, да и глаза в темноте немного попривыкли.

Я уже добрался до родной двери и, матеря на чем свет стоит тех, кто отрубил свет почти во всем подъезде, гремел ключами, когда понял вдруг, что больше не слышу никаких посторонних звуков. Да и вообще вот уже два этажа вокруг одна тишина. Псинка внизу осталась, что ли? Я коротко хмыкнул, вставил ключ в замок, да так и закаменел, когда раздался вдруг вопль, полный ужаса, который тут же сменился тоскливым воем. Скрежет, скрипы… Стену рядом словно кто-то рвал огромными длинными когтями. Или это был пол под ногами, а не стена? Я не знал, я ничего не понимал. Все, что я слышал вокруг – это вой, бесконечный, заполняющий сознание ужасом до краев вой. Такой, что в нем тонуло все: чьи-то стоны, плач, сумасшедший смех…

Сколько я простоял перед своей дверью после – я не помню. Просто вдруг осознал себя сидящим на грязном бетонном полу подъездной площадки. Вокруг все было залито светом, рядом на коленях стояла испуганная мама, а какой-то мужчина в белом халате и стетоскопом на груди что-то деловито писал рядом, тут же неудобно пристроившись у лестничных перил.

- Мам? – сиплым голосом позвал я мать, и та встрепенулась, улыбнулась сквозь слезы, а я вдруг подумал о том, какая же она у меня уставшая и красивая.

- Все хорошо, Антош, уже все хорошо, – она гладила меня по волосам, а я потихоньку начал осознавать действительность. Очень много чужих голосов, треск раций, чьи-то причитания, лай собаки… Что-то происходило там, внизу. И мне надо было знать – что. Не знаю, откуда взялась эта потребность, но я встал, скинув с плеч руки матери и держась за стенку, и поковылял к лестнице. Неуклюже и словно бы в тумане спустился на этаж ниже и зажал рот в попытках удержать рвотный позыв. Дверь квартиры дяди Федора была словно вырвана чьей-то рукой, когти которой вскрыли железную обшивку, как консервную банку. Красные отпечатки ладоней на стене; металлический привкус словно осел на языке и губах.

- Ты куда это? – мужчина в полицейской форме шагнул вперед, заступая мне дорогу. Бледный почти до синевы, в глазах застыл почти-ужас. – Тебе нельзя туда.

А я уже и сам знал, что нельзя. Понятия не имею откуда, но знал. Поэтому кивнул только и, развернувшись, побрел обратно наверх к матери и доктору, прислушиваясь к тихим разговорам оставшихся внизу ментов:

-…девочка вроде нормально, а вот пацану не очень повезло. ****ство, и ведь сами же второго дня по квартирам ходили.

- Так не открыл же никто.

- Еще раз бы сходили.

- Ты не кипишуй. Оклемается парнишка. Целый зато, с ногами и руками. А то, знаешь, мне тут стуканули из его зоны, что он странным после побега неудавшегося стал. Помнишь если, шум одно время стоял, когда в одном из лагерей побег случился. Зэки потом сами через неделю вернулись, после того, как в тайге чуть не окочурились от мороза. Двоих тогда не досчитались, сказали, что волки задрали, но егеря потом ходили… В общем, съели их. Кто-то из вернувшихся, говорят, потом даже рассказывал, какое у человека мясо вкусное.

- Заткнись, Лех, меня сейчас вырвет.

- Не знаю, кто с этим уродом все это сотворил, но я бы ему медаль вручил.

- Ты больной? Там от него одна кожа осталась, да и то куски какие-то.

- А если бы он и детей так… как тех двух в тайге?

- Иди-ка ты…

- Я-то пойду, но эту хрень на нас навесят. А я не представляю даже, кто это мог бы сделать. Тут дверь словно краном выносили…

Приглушенные голоса звучали все тише по мере того, как я удалялся и, в конце концов, умолкли совсем. Я тяжело прислонился к стене своей площадки, автоматически улыбнулся испуганной матери и, с усилием отстранившись от своей опоры, направился к двери. Домой. На кровать. Спать.

…Я уже лежал в постели, закутавшись по самую макушку, и тупо смотрел в темноту перед собой, когда перед глазами вдруг всплыли те следы на снегу, и я вспомнил, на что они были похожи. Копытца. Они были похожи на копытца.