Операция Баттамбанг

В тот день Валькирия предлагала отменить извлечение груза. Аргументировать свое предложение она не могла ничем, кроме плохих предчувствий, но к нему, тем не менее, отнеслись очень серьезно. Как и положено асу конспирологии и контрразведки, Валькирия отточила свою паранойю до такой бритвенной остроты, когда профессиональная болезнь становится в феноменальной интуицией, периодически переходящей в предвидение. После короткого совещания офицер отряда, который тогда еще не назывался Полковником, принял решение: на извлечение пойдет не весь отряд, но группа из десяти человек. На время отсутствия командира, а, в случае его незапланированной переброски в Валгаллу, и далее, бразды правления отрядом получает Валькирия.

Разумеется, она была категорически против. Разумеется, она не стала протестовать и ничего не говорила ему «с глазу на глаз». Потому что она была Валькирией и бойцом революционного отряда, а даже по отдельности каждый из этих фактов исключает дискуссию после того, как отдан приказ. Потом, когда они снова встретились через долгих восемь лет, она потребовала, чтобы он больше никогда не принимал таких решений. И он, тщательно продумав формулировку, пообещал ей, что приказов, выполнение которых может их снова надолго разлучить, она от него больше не услышит.

Отряд Запрещенной Партии в полной тишине пробрался в ангар, подошел к условному месту и начал извлекать свой груз. Офицер группы обнаружил засаду первым — по запаху, по неслышным шорохам в темноте, по искрам напряженности, которые ощущались кожей.

Он одним движением руки остановил процесс извлечения и расфасовки. Следующим жестом дал понять отряду, что они попали в засаду. Боец по имени Зеленый Карр одними губами сказал два нецензурных слова, смысл которых сводился к предложению взорвать все вместе с засадой. Никто в отряде был бы не против такого красивого исхода, но он был невозможен: взрывчатка была высокотехнологичной, и для ее подрыва требовались детонаторы, доставка которых ожидалась только через неделю.

Поэтому, тщательно протерев все потроганные поверхности, бойцы отправили взрывчатку обратно в тайник и начали медленно двигаться к выходу. Засадный полк «Мясных», который наблюдал за ними через приборы ночного видения, понял, что взять отряд с поличным на «тяжелой статье», похоже, не получается. Но альтернативного плана придумано не было, поэтому через мгновение ангар осветился лучами прожекторов, высветившими и отступавший отряд, и бойцов движения «Няши», которые эффектно выросли из тьмы, отрезав путь к двери с табличкой «Выход».

Комиссар — детина двух метров роста и примерно в центнер весом — выступил вперед, сверкая нашивками, лычками и шелковым шитьем форменной одежды.

- Стойте, проклятые оранжисты! - провозгласил он, явно красуясь перед камерами Ара-Ньюс, порхавшими под потолком ангара. - У вас не получится использовать эту взрывчатку для уничтожения домов престарелых, учителей, врачей и простых рабочих! Материнские слезы не прольются на нашу бо-го-спа-са-е-му-ю землю! - Сложное слово пришлось произносить по слогам, но развязка приближалась, и это воодушевляло оратора. - Вам конец, проклятые национал-предатели, и конец всей вашей пятой колонне! Потому что на вашем пути - «Няши»! Вместе мы — сила! Слава России!

Закончив монолог, детина перехватил поудобнее длинный тяжелый железный прут и бросился в бой. Его бойцы атаковали с секундным опозданием. Их арсенал был не очень многообразен — те же куски арматуры, цепи, ножи и кастеты.

Боевой отряд Запрещенной Партии не дрогнул, не рассыпался, не бежал и даже не стал вступать в безнадежный рукопашный бой с полусотней тренированных и прекрасно подготовленных бойцов. То, что произошло дальше, было предусмотрено как один из вариантов развития событий в армейско-чекистском плане операции. Но зоотехник из Идеологического департамента о такой возможности даже не думал. А значит, не предусмотрел ее в своем проекте и не предупредил о ней своих подопечных во время инструктажа перед операцией.

За то время, которое требовалось «Няшам», чтобы преодолеть расстояние до противника, отряд Запрещенной партии одним движением рассредоточился, а другим одновременно извлек травматические пистолеты и винтовки, и открыл огонь на поражение. Из мощной, тяжелой полусотни, которая, грохоча тяжелыми сапогами и размахивая устрашающими аксессуарами, бросилась в атаку, до стрелков добежали только четверо. Комиссар, которого несколько касательных попаданий только раззадорили, с ревом бросился на будущего Железного Полковника.

Поединок длился недолго и закончился одномоментно: поднырнув под «проносящий» удар арматуры, офицер оказался почти за спиной агрессора. И из этой тактически идеальной позиции, без особенной спешки, очень четко и точно ударил противника в висок рукояткой опустевшего пистолета. Комиссар, еще продолжая свое движение, от удара мгновенно смолк и беззвучно рухнул на пол.

Еще трое из числа добежавших к этому моменту уже лежали — Валькирия обязала каждого бойца постоянно носить с собой, как минимум, один дополнительный боезапас, а Полковник, который в то время еще не был никаким Полковником, убил две недели на то, чтобы научиться самому и научить своих людей мгновенно менять магазины в пистолетах и обоймы в револьверах. Так что атака «Мясных» как атака даже не состоялась. Впрочем, первый успех революционного отряда оказался последним.

Роботизированный спецназ ФСБ, наблюдавший за битвой из-под маскировочных щитов, не стал красоваться и вступать в театральные диалоги. Не успели победители оглядеться, как операция вступила в боевую фазу — ту, которая должна была стать первой, если бы не вмешательство штатского зоотехника.

Маскировка отключилась одновременно, и в мечущемся свете прожекторов и ярких фонарей летающих камер Ара-Ньюс, бойцы увидели девять трехметровых металлических фигур, медленно разворачивавших к ним странное оружие, похожее на орган, скрученный в рулон. Или на пародию шестиствольной авиапушки с непропорционально короткими и широкими стволами, словно срезанными наискосок в случайных направлениях.

А бойцы, сидевшие в экзоскелетах, действовали строго по инструкции. Учитывая имевшийся опыт столкновений с Запрещенной Партией (небольшой, буквально единичный, но очень познавательный) и пожелание руководства о захвате максимального количества инсургентов живьем, операция захвата была спланирована так, чтобы исключить возможность любого боевого контакта. Сначала из каждой трубки, направленной на отряд, вылетело по газовому снаряду. Через три секунды после залпа ангар и все  пространство в радиусе пятисот метров от него оказались под действием невидимого нейропаралитического газа. Стоны подстреленных «Няшей» моментально смолкли — как будто кто-то дернул рубильник и выключил все звуки. Затем киборги отстрелили вторую партию гранат, многократно увеличивших влажность воздуха, и в «мокрый фон» пошли почти непрерывные электрические разряды. Все живое, что оказывалось в зоне действия этих бело-фиолетовых молний, получало сильный, шокирующий удар током. С вероятностью 82 %, тщательно высчитанной разработчиками этого оружия, такой удар, минимум, на два часа «отключал» среднестатистического человека. Если объект в эту вероятность не попадал, разработчики предлагали списывать его вместе с остальными 18 % на неизбежные коллатеральные жертвы.Третьим этапом операции было одновременное выстреливание широкой армированной сети в то место, где находилась группа. С учетом того, что гранаты с «мокрым фоном» выпускали горячий темно-зеленый дым, слепивший тепловизоры бойцов спецназа, последний залп был сделан вслепую. Но при разработке операции это не посчитали критическим местом — реализация всех трех этапов заняла меньше пяти секунд.

Но уже через десять минут, во время сортировки тел, выяснилось, что бессознательных, оглушенных бойцов Запрещенной Партии все-таки меньше, чем должно быть. Кто-то ухитрился «пройти между струй» и бежать из западни. Впрочем, беглеца довольно быстро нашли - «мокрый фон» сам по себе был радиоактивным маркером, который получал каждый, соприкоснувшийся с темно-зеленым дымом. 

Эту дополнительную опцию ввели после операции по задержанию членов одного цыганского клана, который начал совершенно вызывающе теснить на героиновом рынке одного полковника УБНОНа. Хитроумный цыганский барон, осведомленный о том, кого конкретно могут отправить по его душу, озаботился заранее: сделал себе динамический скафандр из диэлектрика, снабдил его сервомоторами, и самым наглым образом сбежал прямо во время штурма — сначала из Города Городов, а потом и вовсе из страны. Сейчас он отдыхал на берегу далекого тропического моря, потихоньку выкупая своих схваченных друзей-родственников из следственных изоляторов и зон, а точнее, из ШИЗО и БУРов, откуда они, благодаря своему горячему нраву, практически не вылезали.  Вот после этого-то провала и модифицировали гранаты «мокрого фона».

После того, как обнаружилась недостача среди задержанных, бойцы киборгизированного спецназа моментально активировали системы слежения, и на экранах локаторов сразу же появилась одинокая зеленая точка, которая уже миновала милицейские кордоны и медленно, очень медленно приближалась к армейскому блок-посту, охраняемому пулеметно-гранатометным подразделением.

Беглеца, который, разумеется, был командиром боевого отряда Запрещенной Партии, догнали раньше, чем он приблизился к мотострелкам на расстояние видимости. Нейропаралитика ему как-то удалось избежать, но разрядами тока его все-таки зацепило, причем довольно сильно. Он подбирался к блок-посту, очевидно, рассчитывая обойти его сбоку. В момент задержания он шел, держась за стену и сильно приволакивая ногу, но по одежде было видно, что часть пути он полз и смог встать на ноги буквально только что.

Сопротивления при задержании он оказывать не стал. Обнаружив вокруг себя четыре гигантские металлические фигуры, полукольцом прижавшие его к стене, он рваным движением надвинул себе на глаза бейсболку, в которой ходил и зимой, и летом, и потерял сознание.