Кто похитил Стива

 
Кто похитил Стива
Карин Гур
   Часть 1
 
   2012 год. Западное побережье Веспуччии.
   Полуостров Грэм.
   
 
   Новый детективный роман Роберта Бенсона был, практически, дописан. Можно себе позволить расслабиться, и писатель улетел в Грэм, где у него был прелестный особняк на берегу океана в тихой бухте, окружённой с трёх сторон высокими горами, поросшими вечнозелеными хвойными деревьями. Даже когда океан штормило, волны медленно набегали на прибрежный розовый песок и, обласкав его, лениво убегали прочь.
   На обширном плато красовались несколько шикарных двухэтажных домиков, отделённых от опоясывающей их дороги и друг от друга высоким забором, камерами дневного и ночного наблюдения и надписью на воротах "Частное владение". На территории размещался небольшой парк, полу олимпийский летний бассейн, теннисный корт. Лифт, построенный в шахте, пробитой в горной породе, связывал особняки с пляжем. Рядом в небольшом домике, жила прислуга: садовник, повар, горничная и домоправитель. Они появлялись за две недели до прибытия хозяина и готовили дом к комфортному проживанию. Писатель угрохал на эту красоту практически все свои сбережения, взял ссуду в банке и торопился с выходом новой книги, обещающей пополнить его бюджет.
 
   В мегаполисе Бенсона провожала Симона Плешик, его незаменимый литературный агент. Среднего роста, упитанная шатенка с коротко подстриженными волосами, Симона никогда не церемонилась и резала правду матку прямо в лицо:
   - Выглядишь ты, прямо сказать, не очень, бледный, пузо отрастил. Ничего, отдохнёшь, на свежем воздухе придёшь в себя. И давай, дописывай роман, поторопись, все сроки уже закончились ещё на прошлой неделе, издатель потребует неустойку.
 
   - Я сижу дни и ночи у компьютера, сочиняю, а ты на этом, между прочим, неплохо зарабатываешь. Где уж мне хорошо выглядеть. Кстати, о деньгах. Я немного поиздержался при покупке виллы. Ты подождёшь с процентами ещё месяц другой?
   Симона промолчала. Деньги ей были необходимы просто позарез, она прилично потратилась за лето, позволив себе отпуск на дорогом курорте в Дубае и безрассудную игру в казино. Но не ссориться же с Бенсоном. Попробует как-то выкрутиться, сейчас Симона раскручивала молодую, на удивление талантливую девочку.
   Роби хлопнул женщину по круглой попке. Бурный роман, длившийся полгода, прошёл, когда Бенсон женился в третий раз. Это не мешало изредка проводить ночи вместе, любовные страсти ничуть не отразились на деловых отношениях. Писатель знал цену Симоне, её напористости, умению разговаривать с людьми и улаживать конфликты. К тому же за долгие годы знакомства она успела изучить все его привычки и желания.
   - А ты не хочешь поехать со мной? Вспомним молодость?
   Симона рассмеялась:
   - Нет, не сегодня, дела, дела. Ты же не один у меня такой талантливый. Кстати, познакомься - Фэй Чжао, просто Фэй, твой новый домоправитель.
   Бенсон оглянулся и лишь сейчас увидел стоящего чуть сзади молодого стройного китайца в куртке и светлых джинсах. - Он летит с тобой в Грэм.
   - Откуда он взялся Фэй этот? - шёпотом спросил Роберт.
   - Лилиан его порекомендовала.
   - Ладно, раз мама Лили, тогда всё в порядке. - Роберт не очень любил, когда в его окружении появлялись чужие люди. - Не волнуйся, Симона, я тебя ещё ни разу не подвёл. Через пару дней перешлю всё на электронную почту.
 
   В самолёте, уставший от бессонных ночей, Роберт выпил коньячку и проспал до самого приземления.
   На полуострове осень ощущалась лишь в слегка тронутых золотом и кадмием верхушках деревьев. В мегаполисе уже вовсю лили дожди, ветер разгонял лужи по дорогам и серое, вечно хмурое небо напоминало о скором приходе зимы. Пока машина петляла по крутым горным дорогам, Роберт, пыхтя сигаретой, ещё раз пролистал в памяти последние две главы. Он ощущал неудовлетворение концовкой романа, но переделывать всё капитально уже не оставалось времени, а придумать подходящий финал не удавалось.
   Бенсона переполняло чувство радости и печали. Радость, оттого, что труд стольких месяцев благополучно подходил к концу. И печаль, что книга, как благополучно выношенный ребёнок, родится на свет и заживёт своей собственной жизнью, в которой писателю не будет места.
   Роби всегда поражался, как зарождался в мозгах новый сюжет. Он вдруг начинал тлеть маленьким робким огоньком, всё расширяясь и разрастаясь. Походил на хилый слабый росточек, пробившийся из-под земли и не уверенный в своих силах, сможет ли выстоять перед капризами и катаклизмами природы. Но время шло, он наливался жизненной силой, укреплял свои корни и уверенно тянулся вверх, обрастая молодыми ветвями и листьями.
   Герои будущей книги походили вначале на бестелесные призраки, без имён, без биографий, без друзей, семьи, любимых и профессий. Являясь во снах, окружали, куда бы он ни шёл и чем бы ни занимался. Постепенно обретали облик и плоть, обживались, росли, влюблялись, совершали прекрасные, глупые или вовсе постыдные деяния. Поселившись в его доме, усаживались рядом за столом и Роберт словно сходил с ума. Разговаривая с ними, ругался, ссорился, давал советы или выслушивал от них горькие и справедливые упрёки в свой адрес. Герои начинали жить своей жизнью, и роман писался легко и быстро.
 
   Бенсон усилием воли заставил себя отвлечься и в который раз залюбовался красотами окружающей природы. Всё-таки правильно он сделал, купив дом в этом удалённом уголке, где можно отдохнуть от трудов праведных. Щедрая палитра леса и океана, подсвеченная красно-бордовыми лучами заходящего солнца, создавала сюрреалистическую картину инопланетной цивилизации...
   - Будем брать девушку? - До сих пор не проронивший ни слова Фэй, сидящий за рулём автомобиля, искоса поглядывал на писателя.
   - Девушку? Эээ... Ладно, давай, только тайку. Пусть и массаж сделает.
   - Хорошо, я доставлю вас на место и съезжу за ней в Хорой.
 
 
 
   Бенсон вошёл в спальню, открыл окно и отправился освежиться.
   Девушка оказалась молоденькой, прехорошенькой, с маленькими крепенькими ручками и ножками. Фэй отвёл её в душ и удалился в дом прислуги. Роберт, раздевшись догола, стал ждать, пока девушка присоединится к нему. Занавески покачивались, наполняя комнату свежим запахом прибоя и хвои. Роберт в который раз разглядывал висящие на стене незамысловатые акварели Лилиан. Балерины, балерины... Обнажённая, без сил стоящая под струями душа, отдыхающая, пьющая что-то из стакана, в приливе чувств положившая головку на плечо партнёра, растирающая занемевшую ступню. Лилиан проживала в картинах свою несостоявшуюся мечту. Надо бы ей позвонить, а то уехал,  даже не попрощавшись...
   Совершенно неожиданно писатель чётко осознал, как нужно переписать окончание книги. Закутавшись в простыню и закурив, спустился в кабинет, набрал секретный код на замке, встроенном в дверь, включил компьютер, ввёл пароль и стал корректировать последние главы.
   Казалось, что прошло совсем немного времени, но, вернувшись в спальню, обнаружил, что уже глубокая ночь и девушка, свернувшись клубочком, крепко спит.
   Роби постоял, раздумывая, будить её или нет, но ощутил, что его мужская плоть требует удовлетворения и разрядки. Решил уже растолкать девочку, но желание также как внезапно пришло, так и испарилось бесследно. Вздохнув, Роберт почесал затылок, подумал о том, что ему ведь и сорока ещё нет, а у него явные проблемы с потенцией. "Ладно, закончу книгу, пойду к сексопатологу", - и отправился спать в гостевую.
 
 
   Разбудила его стрельба, звучащая под окном. Набросив халат, вышел на балкон и глянул вниз.
   На дорожке у входа стоял старый обшарпанный мотоцикл и тарахтел, испуская клубы серого дыма.
   На сиденье восседал байкер, одетый с головы до ног в чёрную кожу.
   - Эй, ты кто? Какого чёрта?
   Всадник стянул головной убор. Из-под шлема выскользнула и змейкой заскользила вниз рыжая коса. Юная девушка подняла вверх прелестное личико, усыпанное редкими веснушками. На Роберта глянули ярко-синие большие глаза. Девушка печально сказала...
 
   Часть 2

   Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.


   Сэмюэль Бенсон, дед Роберта, родился долгожданным мальчиком после трёх дочек. Он, смеясь, говорил:
   - После девяти месяцев комфортного пребывания у мамы в животике,  я появился на свет божий, криком выражая несогласие. Всё было напрасно, мой жребий был предопределён - в руку мне вложили скальпель: все мальчики, рождённые в нашем семействе, становились врачами нейрохирургами. И очень, нужно сказать, успешными.
   Мужчины в роду Бенсон славились своей породой, статью и красотой, Высокие крупные брюнеты, с пышной гривой волос, с длинными тонкими чуткими пальцами. Делом чести каждой ветви рода считалось оставить после себя наследника, который продлит славное дело своих дедов и отцов.
   Сэм похож на своих родственников, такой же неотразимый красавец, оперирующий нейрохирург, известный далеко за пределами своей страны. Сорокалетний холостяк, любимец женщин, отвечал им пылкой взаимностью, но вести под венец не спешил ни одну из них.
   В тот роковой вечер Бенсон оперировал тяжёлого больного с субдуральной гематомой. Проведя резекционную трепанацию, ликвидировал источник кровотечения, ушил твёрдую мозговую оболочку. Восстановление покровов черепа и установку дренажа поручил второму хирургу и вышел из операционной. Трудно знать наперёд, но похоже всё прошло успешно. Бенсон устал, хотелось лишь сбросить с плеч испачканный халат и отправиться домой спать. В этот момент, как в замедленном кадре, он увидел спешащую по коридору каталку, залитое кровью лицо, свесившуюся вниз тонкую девичью руку. Словно яркие язычки пламени вслед за каталкой развевались в воздухе ярко рыжие волосы. Ещё не осознавая до конца, что происходит, Сэмюэль крикнул санитарам:
   - Быстро, в третью операционную!
 
   Полчаса тому назад восемнадцатилетняя Лилиан с партнёром возвращались с балета "Спящая красавица", где она исполнила партию Авроры. Премьера прошла на "бис". Счастливые, возбуждённые успехом, заваленные букетами цветов, они ехали в ресторан, где в их честь давался банкет. Пьяный водитель на бешеной скорости выехал на встречную полосу и врезался в их машину лоб в лоб. Партнёр погиб на месте. Спасатели с трудом достали умирающую девушку всю усыпанную лепестками роз, смешавшихся с кровью.
  Всю ночь бригада хирургов во главе с Бенсоном боролась за её жизнь, Дважды казалось, что они её уже потеряли. Но ангел - хранитель, витавший в ту ночь под куполом операционной, спустился к ней, крепко держал за руку и шептал в изящное ушко: "Живи, живи...".
   Всё свободное время Сэм проводил в реанимации рядом с девушкой, глядя на юное лицо в россыпи веснушек, обрамлённое шлемом белых бинтов, что делало её ещё бледней. Хирург прекрасно понимал, что вправить больной мозги и наложить заплатку на череп ещё не значит сделать её вновь разумной гомо сапиенс. Неужели врачи зря боролись за жизнь этой девочки, а она останется просто растением?
  Через двое суток Лилиан открыла огромные ярко-синие глаза,  в них светился разум и жизненный свет, Сэм с облегчением вздохнул и понял, что именно с ней желает прожить дальнейшую жизнь. Видно ей он тоже повредил что-то в мозгах, потому что и девушка влюбилась в своего спасителя.
  Они поженились прямо в больнице, не дожидаясь пока ей снимут гипс с правой ноги и левой руки.
   О карьере балерины пришлось забыть. Лилиан полностью отдалась любовным переживаниям, не желая думать, чем будет заниматься в ближайшем будущем. А больше всего на свете она желала родить любимому мужчине мальчика, сына, такого же великолепного брюнета, который продлит в будущем дело своего отца. Но Лилиан стала замечать, что Сэм даже в угаре страсти вполне контролирует процесс и прерывает его, не излив в неё свои соки. Когда она спросила мужа, что происходит, тот ответил:
   - Лили, девочка моя, ты перенесла тяжелейшую операцию, а беременность и роды слишком тяжёлая нагрузка для твоего неокрепшего организма. Если тебе так хочется ребёнка, давай усыновим мальчика или девочку, сделать это совсем не сложно. Я слишком люблю тебя и не готов рисковать твоей жизнью.
  Лилиан рассердилась, она решила во чтобы то ни стало отстаивать своё право стать матерью:
   - Я полностью выздоровела, чувствую себя прекрасно и вполне в состоянии выносить и родить ребёнка.
  Теперь занимаясь с мужем любовью, обвивала его спину крепкими натренированными ногами, прижимала к себе со всей силы, не позволяя оставить её лоно без семени.
 
   Лили переносила беременность, как и все другие молодые женщины в её возрасте. Прошёл лёгкий токсикоз, она чувствовала себя превосходно. Много гуляла, особенно любила Лилиан прогулки в дождливую погоду. Надевала тёплый свитер, сапоги, плащ, натягивала капюшон на уже отросшие волосы и отправлялась к океану. Шум набегающих волн, серое небо, сливающееся на горизонте с небом, совсем не вызывали в ней тоску. Она видела в этом величие природы, вечное и непобедимое, связывающее прошлое с будущим. Уйдут поколения за поколением, покинут мир живых, а океан всё будет сливаться с землёй, напевая вечную мелодию жизни.
   Роды начались вовремя, Сэм находился рядом с женой. Но в какой-то момент родовая деятельность прекратилась, сердцебиение плода не прослушивалось. Лилиан забрали на операцию. Вцепившись за руку мужа, пока ей вводили наркоз, умоляла:
   - Только спасите нашего сына... прошу тебя... сделай всё, всё... спаси...
 
   Очнулась Лилиан в палате. Сэм сидел рядом и держал её за руку.
   - Сэм, ну как наш мальчик? Большой? Брюнет?
   - Любимая, - Сэмюэль целовал её тоненькие ручки и устало смотрел в глаза...
 
  Часть 3

  Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.
 
  Лилиан приподнялась, встревоженная:
  - Что? Что с нашим сыном? Он жив?
  - Дорогая, не волнуйся, у нас родилась девочка, большая, чёрненькая.
  - Девочка? О! Любимый, я тебя разочаровала. Ничего, через год я рожу сына, обещаю.
  - Нет, Лили, не родишь, тебе перевязали трубы. Ещё одни такие роды не переживёшь ни ты, ни я.
   Назвали девочку Изабель. Она была на удивление спокойным ребёнком, кушала и спала, что-то лопотала смешно на своём младенческом языке.
   В доме Бенсонов жила постоянная кухарка. Дважды в неделю приходила уборщица, наводила порядок, занималась стиркой и глажкой. У Лилиан появилась масса свободного времени, она укладывала малышку в коляску и отправлялась на прогулку.

   Стояла ранняя тёплая весна. Душное лето ещё не обрушилось на мегаполис. На набережной, протянувшей вдоль побережья океана, стояли столики под тентами, где можно было выпить чашку кофе с пирожным, отведать сливочного мороженого, съесть вкусную пасту с морепродуктами. В маленьких магазинчиках и лавках торговали всякой всячиной для приезжающих в страну гостей и туристов, чтобы те могли увезти домой брелок с выбитым на нём силуэтом всемирно известной Статуи Независимости, магнит на холодильник с изображением первого президента страны или ныне действующего, ковбойскую шляпу или футболку с флагом Веспучии.
   Внимание Лилиан привлекли сидящие и стоящие то тут, то там художники с мольбертами, рисующие кто акварелью, кто красками на холсте, а кто наносил чёрными угольками на лист бумаги лица желающих запечатлеть для потомков свой портрет.
   Лилиан не могла отвести глаз от рук художника. Он рисовал, казалось, не касаясь листа. Из хаоса беспорядочных линий и штрихов на бумаге вдруг проступало узнаваемое лицо сидящего напротив человека. Она так увлеклась, что очнулась лишь от плача ребёнка. Ой, девочку уже давно нужно было кормить... Лилиан бегом направилась в сторону дома.

   Было уже за полночь. Изабель спала в своей кроватке, Сэм ещё не вернулся из госпиталя. Лилиан не могла заснуть без него и вышла на балкон, кутаясь в тёплый плед. Под ногами разноцветным сверкающим ковром раскинулся город, не знавший отдыха ни днём, ни ночью. Равнодушный город, подаривший ей один вечер славы и триумфа, ставший немым свидетелем тяжёлой аварии, лишившей её любимой профессии, к которой она шла всю свою короткую молодую жизнь.
   Перед глазами теснились неясные образы.
   Вот она - маленькая девчушка, впервые обувшаяся в пуанты с твёрдым намерением завоевать весь мир.
   Вот девочка в купальнике, стоящая у балетного станка, вновь и вновь повторяющая под вторую часть концерта ми-минор Баха упражнения на растяжку деми-плие. Баха сменяет "Русское скерцо" Стравинского, летящее и вдохновенное, балерина переходит к батман жете. И так изо дня в день, с утра до вечера, забывая об усталости, о порой невыносимой боли в ногах.
   Вот шестнадцатилетняя девушка, равнодушно проходящая по улице мимо витрин с булочками и пирожными. Балерина не может позволить себе полнеть, она обязана постоянно и методично ограничиваться в еде. Лишних триста грамм - и партнёру уже тяжелей поднять тебя во время выполнения па-де-де и ты уже можешь забыть о главных партиях, обречённая навечно крутиться среди подобных себе в кордебалете.
   "Но если я уже не могу танцевать, почему бы не попробовать нарисовать всё то, что так давно знакомо"? - думала Лилиан, вспоминая поразивших её сегодня художников, творивших на шумной набережной.
   Вернувшись в гостиную, сняла плед, оставшись в тоненькой ночной сорочке. Набросив халат, сгорая от нетерпения, стала ожидать прихода Сэма, чтобы поделиться с ним своими планами. Но вначале помогла ему раздеться, облачиться в домашний халат и тапочки. Подождала пока он прошёл в детскую, посмотреть на спящую дочь. Заварила не крепкий цветочный чай, выслушала терпеливо все последние новости прошедшего дня в больнице: как он удачно прооперировал очередного безнадёжного больного, как вставил шунт ребёнку страдающему гидроцефалией.
   - А ты, моя девочка, как прошёл день? Как ты себя чувствуешь, ничего не болит?
   Лилиан уселась к нему на колени, крепко обняла, вздыхая такой родной и знакомый запах его дезодоранта:
   - Нет, нет, всё прекрасно... любимый... - стала покрывать лицо мужа поцелуями.
   Раздев и взяв на руки, Сэм отнёс Лили в спальню.
   И только потом, устроившись уютно в его объятиях, рассказала мужу о своём желании научиться рисовать. Сэм обнял её и крепко поцеловал в губы:
   - Лили, радость моя, я буду только рад, если ты найдёшь себе занятие по душе, почему же нет?
   Лилиан на следующий же день, уложив Изабель в коляску, отправилась к океану, искать художника, согласного давать ей частные уроки. Так она познакомилась с Александром Мишелем Фурнье, Алексом.
 
   Часть 4

   Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.
 
   Изабель с детства знала, что станет врачом, как папа. В пять лет получила от папы в подарок набор игрушечных врачебных инструментов. Сидя в студии на полу, пока Лилиан рисовала, Изабель капала куклам капли в нос, делала им уколы и прослушивала фонендоскопом:
   - Дыши... не дыши... дыши...

   Девочка получилась маленькой копией Сэма. Но его броская мужская красота, продублированная в женском варианте, оказалась не самой удачной. Крупные черты его лица у неё выглядели грубыми, увы, Изабель была некрасивой. А когда у неё началась гормональная перестройка, стала быстро расти, набирать вес и уже в четырнадцать лет оказалось самой высокой и крупной в классе. До поры до времени девочку это не беспокоило. У неё было много друзей мальчиков, она играла с ними в баскетбол, футбол, результативно набирая очки в тачдауне или филдголе. Зимой, играя в хоккей, стояла на воротах и успешно отражала нападение противника. Изабель была для ребят "свой парень".
   Но, становясь старше, стала осознавать, что между мальчиками и девочками могут быть и совсем другие отношения. Мальчики писали одноклассницам записки, провожали их домой. Когда классом собирались у кого-нибудь на день рождения, лишь Изабель одиноко сидела в тёмном углу. Побывав пару раз на этих вечеринках, решила больше не приходить. "Ну их, девчонок, дуры все, только любовь одна у них в голове..." - думала она, но ловила себя на том, что завидует им чёрной завистью.
  Шёл последний учебный год, в феврале Изабель исполнилось восемнадцать лет. В субботу впервые решила пригласить гостей к себе. "Девчонок звать не буду, только ребят, с которыми вместе играем в хоккей и футбол" - твёрдо решила Изабель, но родителям об этом не сказала. Папа с мамой уехали в гостиницу, обещав вернуться в воскресенье после обеда и наказав не пить спиртное и не баловаться.
  Изабель вымыла и уложила волосы, даже накрасила губы маминой помадой. Приготовила кучу сандвичей с сыром и ветчиной, купила чипсы, кока-колу и с нетерпением ждала гостей. Все явились с кучей подарков, поздравляли именинницу, хлопали по плечу, с удовольствием угощались, а потом уселись перед телеком с попкорном в руках и стали смотреть очередной боевик, напрочь забыв об имениннице.
   Изабель хотелось плакать.
   "Я вам покажу, я вам сейчас всем покажу..." - она поднялась в папин кабинет, открыла сервант и достала початую бутылку виски. Сделав глубокий вдох и выдох, выпила всё содержимое прямо из горлышка. В первый момент у неё остановилось дыхание, жидкость обожгла горло, горячей лавой влилась в желудок, и девушке показалось, что она умирает... Присев на кресло, отдышалась. Комната слегка кружилась, но вдруг стало очень весело. Захватив с собой вторую бутылку, смеясь, спустилась вниз и принялась угощать ребят. Когда и эта опустела, Изабель крепкой хваткой схватила за руку первого попавшегося мальчишку и потащила за собой наверх, в спальню родителей. Он и не пытался вырваться, плёлся за ней, спотыкаясь. Заинтересованные происходящим, ещё несколько ребят поднялись следом. Бедный мальчик никак не мог сообразить, чего от него хочет эта горилла, но когда в комнате она, не переставая смеяться, стащила с себя джинсы вместе с трусами и, потянув жертву за собой, улеглась на простыне, её намерения стали ему вполне понятны...
   И хотя потолок над ней кружился, то опускаясь, то поднимаясь, Изабель была счастлива, она стала такой же, как все другие девочки. Её обнимали и целовали, делали всё то, что мужчины делают с женщинами, и пусть это было не совсем приятно, но Изабель была согласна терпеть. Первого мальчика сменил второй, потом третий, потом... она провалилась в темноту.
 
   Проснулась Изабель в семь часов утра, смутно припоминая, что вчера случилось на самом деле. Может просто ей спьяну привиделось? Что-то произошло, но она совсем не так всё это представляла... "Ерунда, ничего не было, забыть и не вспоминать..." Слегка болела голова, и неприятно тянул низ живота. Поменяв постельное бельё, отправила в стиральную машину, спустилась вниз и занялась уборкой. Когда родители вернулись домой, от прошедшей вечером гулянки не осталось и следа.
   В понедельник ребята встретили её в школе тревожными взглядами, опасаясь, что Изабель будет упрекать их в происходящем и призовёт к ответственности за групповое изнасилование. Но она вела себя, словно ничего не произошло и мальчики вздохнули с облегчением.

   Прошло полгода. Изабель окончила школу, отправила документы в Оксфордский университет, через две недели собиралась улетать. Лилиан убрала в студии, помыла кисти и отправилась спать. Сэм сидел в кабинете, пролистывая почту и проверяя счета. Дверь отворилась и на пороге возникла Изабель в короткой ночной сорочке, обнажившей её полные крепкие ноги:
  - Папа, папа, мне очень плохо. Я, наверное, умираю...
 
   Новость обрушилась на семейство Бенсонов, как ледяной дождь в середине лета. Изабель беременна, шесть месяцев! Ребёнок давно шевелится у неё внутри, а она решила, что смертельно больна. Никто ничего не подозревал и не замечал, девочка была полной, и живот был практически незаметен.
   - К чёрту этого ребёнка, - рыдала Лилиан на плече у Сэма, - она сама ребёнок. Если у неё рост 190 сантиметров и вес 90 килограмм, это ещё не делает её взрослой женщиной. И всех этих подонков посадить. За что, ну за что это всё нам...
   - Лили, девочка, успокойся, как можно теперь избавиться. Не нужно поднимать шум, толку от этого никакого, мы справимся, и Изабель справится. Ты, когда родила её, была лишь на год старше. Только никто ни о чём не должен знать. Лилиан, у неё будет мальчик.
   Жена подняла на него покрасневшее от слёз лицо.
   - Мы с тобой мечтали о сыне, это будет наш ребёнок, твой сын... Тебе всего лишь тридцать семь лет. Подумай. Подложим тебе подушку, и все будут уверены, что ты беременна.
 
   Родился Роберт в середине ноября. Лилиан находилась в клинике рядом с Изабель. Девушка боялась, крепко держала маму за руку и всё просила: "Мамочка, не уходи, мне больно, я боюсь, боюсь...". Крепкий, молодой организм справился с родами, и всё произошло легко и быстро. Ранним утром на свет появился рыжий, синеглазый мальчик. Изабель не пожелала даже взглянуть на ребёнка, на следующий день утром Сэм увёз её к сестре в Хорой. Уже через месяц Изабель полностью оправилась и, собрав вещи, улетела в Лондон, чтобы потом отправиться на учёбу в Оксфорд.         Сэмюэль вызвался поехать вместе с ней, но она отказалась, заявив, что вполне справится сама.
 
   В Лондоне они побывали раньше вместе с мамой, та сделала ей подарок, когда Изабель исполнилось двенадцать лет. С утра до поздней ночи бродили они по Британской столице, возвращаясь в гостиницу поздно ночью, приняв душ, чуть живые падали в постели, чтобы утром вновь отправиться на экскурсии. Три дня провели в залах Национальной галереи. Это конечно ничтожно мало, но Лилиан спешила показать дочке шедевры мировой живописи: Леонардо да Винчи "Мадонна с младенцем и св. Анной", Святое семейство" Тициана и восхитительную "Купающуюся в ручье женщину" Рембрандта.
   Девочка видела многие из картин в репродукциях, но увиденное наяву оказалось для Изабель настоящим душевным потрясением. Она час стояла у "Зонтиков" Ренуара и, плача, спрашивала Лилиан:
   - Мама, скажи, как, как можно такое нарисовать...
 
 
   В этот свой приезд, прилетев в Хитроу ранним утром, Изабель сразу отправилась на вокзал Паддингтон, откуда уходили поезда в Оксфорд.
   Прибыв в город студентов, оставив вещи на вокзале в камере хранения, Изабель отправилась погулять.
   Тугая пружина, сидящая внутри всё время после произошедших событий, не дававшая спокойно жить и дышать, впервые отпустила. Свобода! Европа!
   "Никогда, - думала Изабель, - никогда, - повторяла, как заклинание - ни один мужчина больше ко мне не дотронется. Никогда я не вернусь больше домой, где живёт этот противный рыжий мальчишка. В жизни есть много других интересных занятий, кроме секса и рождения детей"
   В центре города она поднялась на башню Карфакса, где с колокольни церкви Св. Марии открывается живописный вид на город. Сверху видны огромные колокольни, древние резные фигуры и тонкие шпили Университетской церкви Пречистой Богородицы, великолепные башни-близнецы Николаса Хоксмура в Большом дворе Колледжа Всех Душ, увитые плющом здания колледжей.
   Подул ветер, сыпал мелкий снег. Тут, наверху, было здорово холодно. Изабель натянула пониже шапку, запахнула шарф и вполне резонно решила, что у неё будет много времени разглядывать всю эту красоту. Время близилось к полудню, не мешало бы что-то перекусить, а потом и подумать, где обосноваться. Деньги у неё были, папа финансировал щедро, но нужно было рассчитать, как тратить их с умом, неизвестно, что будет завтра. На занятия в этом учебном году Изабель уже опоздала, но рассчитывала записаться на курсы и найти подработку, желательно в госпитале.
   Девушка спустилась вниз, направилась в сторону Крытого рынка и вошла в первое попавшееся кафе. Почти все столики были заняты, самое время второго завтрака. Покрутив головой по сторонам, Изабель заметила в углу свободное место. Соседкой оказалась девушка примерно её лет. Темнокожая, с копной курчавых волос и огромными карими глазами. Приветливо улыбнувшись,  Изабель, протянула меню:
   - Советую взять сандвичи с ветчиной и яблочный пирог, здесь их готовят отменно. Новенькая?
   На девушке под курткой был надет вишнёвый пуловер, точно под цвет её пухлых губ.
   - Да, сегодня приехала. Ты не знаешь, как тут попроще снять квартиру? Говорят, у университета наклеены объявления.
   - Слушай, у меня как раз съехала компаньонка. Квартира хорошая, чистая, близко к центру. Если тебя не волнует жить с цветной...
   Изабель расхохоталась, протянула руку и положила свою ладонь на тёплую тонкую руку девушки:
   - Меня зовут Изабель, приехала из Веспучии.
   - Сообразила по твоему акценту, я - Фэнни.
   Они смотрели друг другу в глаза, каждая видела в них своё отражение, ожидание грядущих перемен. Изабель поняла, что начинается новая жизнь, в которой есть надежда на счастье.
 
   Часть 5

   Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.
 
   Рыженький, синеглазый мальчик был точной копией Лилиан, ни у кого и сомнений не возникло, что это её сын. Она гуляла с ним так же, как когда-то с Изабель, только Алекса не было рядом. Она не забыла его, он снился ей по ночам, а сейчас всё вспомнилось, словно случилось только вчера...

   Поделившись с Сэмом своими грандиозными планами, переполненная амбициями, Лилиан направилась на следующий же день искать учителя. Обходя сидящих на набережной, присматривалась, взвешивая всё за и против. Выбор был большой: мужчины и женщины, пожилые, взрослые и совсем молодые. Женщин отмела сразу: будут задаваться, мужчин старше тридцати Лилиан стеснялась. Наконец, её внимание привлёк молодой худощавый юноша, на вид ровесник, а может быть и помоложе. Пепельные длинные волосы собраны в хвост на затылке. Худое бледное лицо с лёгкой небритостью, видимо от желания казаться старше. Глаза светлые, холодные. Рот большой, губы тонкие. Он рисовал океан, не глядя по сторонам, и что-то чуть слышно насвистывал. Лилиан долго стояла рядом, не желая мешать. Словно заколдованная, следила, как он смешивает краски. Берёт серый и белый, добавляет к ним чёрный... "Зачем? Ведь небо голубое, а вода просто синяя?" - удивлялась Лилиан, но художник проводил кистью по холсту, и всё оживало в изумительной похожести на природу.
   Она бы стояла так ещё долго, но в коляске заплакала Изабель,  и художник недовольно повернулся посмотреть, откуда исходит источник раздражения. И, увидев Лилиан, замер.

   Алекс родился и вырос в Париже. Воспитывала его мама, кто отец , ни мама, ни тем более Алекс точно не знали. Красивая, независимая, вела богемную жизнь, меняя мужчин и не делая из этого большого секрета перед сыном.
   Сама художница, она рано открыла в нём талант и отдала в художественную школу. В четырнадцать лет Алекс переспал с приходящей к маме натурщицей. Потом были другие, с ними Алекс прошёл большую школу чувственных наслаждений и теперь терпеливо делился с Лилиан своими знаниями, открывая перед ней неизведанную страну любви, пробуждая страсть.

   Два раза в неделю Лилиан заказывала такси и уезжала к Алексу. Два дня по три часа. Шесть часов счастья и наслаждения. Пока Изабель была крошечной и тихо спала в колясочке, Лилиан брала её с собой, когда подросла, стала оставлять с няней.
   Алекс жил в Вильямсбурге, расположенном на севере Бруклина, любимом месте проживания модных хипстеров*, музыкантов и художников, где можно недорого снять квартиру в одном из многочисленных лофтов**, перестроенных из складских помещений. Здесь причудливо смешались всевозможные социальные и этнические группы населения. Спешат на молитву грустные хасиды в очках, чёрных лапсердаках, похожие друг на друга, как братья-близнецы, громко переговариваются шумные итальянцы и их сварливые фигуристые женщины, ослепительно улыбаются красивые стройные, сексуальные яппи***, подозрительно суетятся занимающиеся не понятно чем выходцы из Польши. По вечерам в тёплое время года прямо под открытым небом проходили концерты музыкальных групп в живом исполнении.
   У Алекса на последнем этаже была большая комната с окнами до пола и стеклянным потолком, крошечной кухонькой в дальнем углу и душем за занавеской. Тут он жил и рисовал. Большой матрас, установленный на платформу с четырьмя ножками, отгорожен старым полированным шкафом, в котором юноша хранил одежду. Осенью и зимой было довольно холодно, небольшая батарея в углу с трудом обогревала продуваемое ветрами помещение. Летом с трудом спасали открытые настежь окна, вносящие в комнату сквозняк с запахом пыли и выхлопных газов.
 
   Машина тащилась, лифт полз на седьмой этаж, как улитка... Лилиан покусывала губы от нетерпения. Тысячи бабочек били нетерпеливо крылышками в животе, стремясь на свободу. Алекс открывал дверь, едва лифт останавливался. Впивался ртом в её губы, помогал раздеться.
   Сплетались волосы рыжие и пепельные, рассыпаясь по подушке, фонтаном взвиваясь вверх, искристым водопадом спадая с простыни. Бабочки вырывались наружу, сгорали в вышине и падали тёплым пеплом на влюблённых.
   - Всё, - шептала Лилиан в изнеможении, - всё, больше не могу, все бабочки улетели.
   - Ты уверена? - Алекс смеясь, обнимал её, целовал и, перевернувшись на спину, усаживал сверху. - Ты моя бабочка, единственная и неповторимая... Лети...
   Когда они не валялись на матрасе, сплетаясь телами, Алекс рисовал. Лилиан стояла рядом, хотя ей хотелось прижаться к нему, гладить по шее и плечам, но она знала, что только мешает ему. Вздыхая, разогревала для Алекса в микроволновке вегетарианские полуфабрикаты из морозилки: рис с зелёной фасолью, спагетти с томатами. Лилиан пила кофе без сахара. Ещё со времён балетной юности привыкла голодать, и её организм чудесным образом приспособился обходиться практически без пищи. Поев, он подзывал её к себе, усаживал рядом и втолковывал азы рисования акварелью, делился своими знаниями о ахроматических и хроматических цветах, о цветовой растяжке и лессировке. Объяснял, что бумагу увлажняют и ждут, когда влага впитается или укладывают на мокрую фланель, а только потом наносят краску, чтобы акварель ложилась ровным слоем или нежными разводами. А сами краски... Алекс воодушевлялся, вставал и размахивал кистью, как дирижёрской палочкой.
   Лилиан уныло слушала, её клонило в сон. Она думала о том, что Изабель что-то этой ночью плохо спала, может это зубки режутся. Нужно сказать Сэму или показать детскому врачу. Сэму... Как же со всем этим жить?
   - ... это тебе не какой-то примитивный жёлтый, красный или, например, коричневый... - врывался в сознание голос Алекса. - Нет... Вот тебе охра, кадмии, сепии... Музыка, симфония, звучащая под пальцами художника, как мелодия, исполненная на фортепьяно. Эй, ты меня слушаешь? А ну-ка, давай рисовать.
   Вручив ей кисти, тюбики с краской и бумагу, сидел и лукаво поглядывал на Лилиан, терпеливо ожидая, пока она перепачкается красками с головы до ног. Смеясь,  хватал её в охапку, тащил в душ, они плескались, мыли друг друга и, толком не вытершись, плюхались на матрац. Он лишь жалобно скрипел старыми пружинами.
 
 
   Сэм был у Лилиан первым мужчиной, и она искренне считала, что её женское предназначение доставлять удовольствие мужу. Вот чем обернулись уроки рисования. Лилиан возвращалась в состоянии эйфории, но чем ближе приближалась к дому, тем больше мучилась угрызениями совести, корила себя за измену, давала слово прекратить эти свидания, но проходили дни и она летела к Алексу не в силах отказаться от него.
   По ночам, занимаясь любовью с Сэмом, чувствовала себя скованно, боясь лишним движением, вздохом, поворотом выдать свой новый опыт. Но муж, похоже, ни о чём не догадывался.

   Так прошёл год. Однажды, ранней весной Лилиан спешила к Алексу, мечтая о его крепких объятиях. Лифт не работал, но Лилиан взлетела наверх, даже не запыхавшись. Дверь была закрыта. Конечно, Алекс не услыхал звука подымающейся кабины. Постучав,  подождала, постучала погромче, он должен был быть дома. Дверь распахнулась. Алекс стоял на пороге, глаза потемнели, губы плотно сжаты. В руках держал что-то размером с раскрытую тетрадь, завёрнутое в белую бумагу. Не сказав ни слова, жестом пригласил войти.
   В комнате царил полный раскардаш: матрас сдвинут в сторону, посредине навалены сумки и чемоданы, дверцы от шкафа раскрыты, внутри пусто.
   - Что...
   Алекс не дал ей договорить, ладонью закрыв рот:
   - Возьми, это тебе.
   Лилиан не понимала, что происходит, но добра не ждала. Нетерпеливо сорвав бумагу, ошеломлённо уставилась на нарисованную масляными красками на холсте картину.
   Рыжеволосая, обнажённая женщина лежала на смятых простынях. Лицо застыло в пароксизме страсти. Вокруг порхали разноцветные бабочки, они застыли на её губах, сосках, животе... Это было так интимно, что Лилиан зажмурила глаза.
   - Это тебе на память. Я возвращаюсь в Париж, мама заболела.
 
  * - появившийся в США в 1940-х годах термин, образованный от жаргонного "to be hip", что переводится приблизительно как "быть в теме" (отсюда же и "хиппи"). Слово это первоначально означало представителя особой субкультуры, сформировавшейся в среде поклонников джазовой музыки; в наше время обычно употребляется в смысле "обеспеченная городская молодёжь, интересующаяся элитарной зарубежной культурой и искусством, модой, альтернативной музыкой и т. п.".
  ** - тип жилища, переоборудованное под жильё помещение заброшенной фабрики, другого здания промышленного назначения. Слово loft означает "чердак", так называют ещё и верхний этаж торгового помещения или склада, но сам стиль может присутствовать практически в любом помещении.
  *** - молодые состоятельные люди, ведущие построенный на увлечении профессиональной карьерой и материальном успехе активный светский образ жизни,имеют высокооплачиваемую работу, в одежде предпочитают деловой стиль, следят за модой, посещают фитнес-центры. Основной критерий принадлежности к "яппи" - успешность в бизнесе.
 
   Часть 6

   Вторая половина прошлого века. Янки-Сити.
 
 
 
   Талант к сочинительству проявился у Роберта с детских лет. Он писал девочкам записочки в стихах, там были и "любовь",  "кровь", и "розы", "морозы". В семь лет  написал первый рассказ о смелом и отважном Космовоине, вступившем в бой с внеземными цивилизациями и принёс его маме Лили на прочтение. Лилиан долго читала и перечитывала мальчишеские каракули, затем, тяжело вздохнув, усадила Роби к себе на колени и погладила по рыжим, таким как у неё, кудрявым космам.
   - Это всё прекрасно, но... Надеюсь, ты прекрасно понимаешь, чего мы ждём от тебя. Все мужчины в роду Бенсонов были и будут (она сделала ударение на последнем слове) врачами. Выкинь эти глупости из головы.
   Роберт промолчал, не стал с ней спорить, но "выбрасывать глупости из головы" не собирался. Продолжая писать, уже ничего не показывал Лилиан. Для себя Роби решил твёрдо: никто не станет ему указывать, чем заниматься и кем быть в будущем.
   В тринадцать лет родители раскрыли ему тайну его рождения. Можно было и не говорить, но Лилиан, уставшая от переобилия тайн в её жизни, настояла на том, что мальчик должен знать правду. Роберт, выслушав, лишь пожал плечами. Лилиан была его мамой и будет, а эта огромная толстая Изабель, раз в год появляющаяся в родительском доме с подругой, шарахающаяся от него как от прокажённого, никаких сыновних чувств в нём не будила. Роберта устраивало всё, как есть, ничего менять он не собирался. А Сэма он и так с детства звал "дедом".
   В последнем классе Лилиан позвала его к себе в студию для доверительной беседы. Роберт редко сюда приходил, Лили не разрешала. Видимо решила, что он уже достаточно вырос для созерцания её творений. Роберт с большим удовольствием рассматривал рисунки, изображающие голых балерин в разных позах, но понимал, что мама Лили не для этого его позвала.
   - Роби, - Лилиан вытерла руки, испачканные краской, сняла грязную накидку, в которой рисовала, - пора выбирать колледж. Дедушка учился в Национальной медицинской академии в Калифорнии. Если ты не хочешь уезжать из дома, к твоим услугам Колумбийский университет. Но ты знаешь, чтобы стать врачом, вначале придётся проучиться четыре года на любой выбранной тобою специальности, получить степень бакалавра и лишь потом...
   "Значит, время есть, по меньшей мере,  четыре года, чего зря спорить", - подумал Роби.
   - Скажи Сэмюэлю, что станешь врачом, как он, не расстраивай дедушку, это отражается на его потенции.
   - Чего? Деду скоро восемьдесят лет. Вы что, ещё того...
   Лилиан перебросила косу на плечо, гордо подняла голову, в её синих глазах вспыхнул свет. Она была сейчас удивительно хороша и похожа на юных балерин, которых рисовала каждый день.

   Роберт влюблялся постоянно в своих одноклассниц, в соседку, старше его лет на тридцать, в голливудских героинь, каждый раз меняя свои пристрастия. В одиннадцатом классе влюбился в Миранду, сестру - двойняшку своего одноклассника. Хорошенькая шатенка, с вздёрнутым носиком и карими блестящими глазками, пользовалась успехом у многих мальчишек старших классов, привередливо меняя их каждую неделю.
   Когда Роберт приходил к Джереми позаниматься, вбегала в комнату в коротеньком халате, сверкая стройными ножками, подходила сзади, обнимала Роби за плечи, прижимаясь маленькой упругой грудью:
   - Занимаетесь? Ну, ну... Молодцы. - И с хохотом убегала. Юноша заливался розовой волной смущения и был счастлив, что сидит и никто не видит, как предательски вздулась ширинка на брюках.
   Она снилась ему ночь за ночью, и, сжимая рукою свою восставшую плоть, представлял себя в постели с Мирандой, пока не кончал. Он не смел и мечтать о ней, разве обратит внимание красивая девушка на такого рыжего с веснушками.
   И всё же Роберт решился пригласить девушку на "prom*" и, к большому его удивлению, Миранда согласилась. Это был лучший вечер в его жизни. Юноша надел смокинг, девушка - восхитительное розовое длинное платье с открытыми плечами. Он не отходил от неё ни на шаг, угощал напитками, танцевал только с Мирандой и принял как само собой разумеющееся, что именно их объявили королевой и королём бала.
   Несмотря на то, что алкоголь на школьных балах запрещен, кто то из ребят принёс виски и потихоньку подливал желающим в кока-колу. После одиннадцати вечера весёлая компания погрузилась в лимузин и отправилась в отель, где заблаговременно были сняты номера. Роберт остался с Мирандой наедине. Они медленно разделись. Миранда оказалась именно такой, какой являлась ему в эротических снах.
   Роберт подошёл к ней, она сделала шаг назад в направлении постели, улыбаясь и проводя розовым язычком по губам, он опять приблизился, она попятилась и так до тех пор, пока не упала на простыню, а Роберт сверху на неё... У него мелькнула беспокойная мысль, а вдруг он не справится, не туда попадёт, но Миранда помогла и всё у них получилось. Это было захватывающе прекрасно, Роберт не мог подыскать таких слов, чтобы выразить свой восторг. Целуя Миранду, шептал в ушко: "Ты моя, ты теперь только моя, никому тебя не отдам..." и погружался в трепещущее девичье тело, доводя себя вновь до сладостного спазма наслаждения.
 
   Его переполняло чувство счастья и гордости: он стал мужчиной, переспал с любимой девушкой. Роберт мечтал, как будет с ней "заниматься этим" ещё и ещё. Правда, весьма смутно представлял, где можно будет уединиться. Денег на гостиницу у него не было, привести Миранду к себе не мог, Лилиан вечно торчала дома. На выпускном вечере всё оплатили предки, но не будет же он клянчить у них теперь деньги на развлечения. Да... Видимо, придётся просить Джереми поспособствовать, оставить их наедине у них дома.
 
 
   Занятия ещё продолжались, но девушка вела себя как чужая. Улыбаясь ему, пробегала мимо. Роби писал ей записочки с одним вопросом: "Что случилось? Почему ты меня избегаешь?" - она не отвечала. Пытался ей позвонить домой, она не подходила к телефону. Джереми всё время отвечал, что сестра то спит, то гуляет. Часами караулил её после учёбы, но Миранда выскакивала на улицу в компании подружек, либо ныряла в машину к здоровому туповатому блондину Лери, капитану сборной школы по регби. Презирая самого себя, он тащился к ним домой, но Миранда закрывалась у себя в комнате и не появлялась. Парень похудел, невыносимо страдал, не понимая, что происходит, был на грани отчаяния. Когда Лилиан пыталась расспросить, что случилось, не заболел ли мальчик, он грубил и убегал из-за стола.
   Неизвестно, чем бы это всё закончилось, но спустя месяц поздно вечером Миранда с мамой пришли к ним домой...
 
  * - выпускной бал.
 
  Часть 7
 
 
   2012 год. Западное побережье Веспуччии.
   Полуостров Грэм.
 
   ... Всадник стянул головной убор. Из-под шлема выскользнула и змейкой заскользила вниз рыжая коса. Юная девушка подняла вверх прелестное личико, усыпанное редкими веснушками. На Роберта глянули ярко-синие большие глаза.
   Девушка печально сказала:
   - Здравствуй, папа.
 
   Перед ним стояла Кассандара, единственная дочь Роби от раннего брака с Мирандой. Только её здесь не хватало:
   - Кася,  ты что здесь делаешь?
   - Прекрати меня называть этой кошачьей кличкой, я вижу ты мне безумно рад, как всегда впрочем...
   - Поднимайся в дом.
   Роберт отправился в спальню одеваться. На пороге стояла маленькая обнажённая таиландка:
   - Ти миня хосись? Хосись? - она моргала чёрными длинными ресницами.
   Писатель и думать о ней забыл:
   - Как тебя зовут?
   Девушка в ответ произнесла неразборчивый набор букв: с-ао-ва-п-ха. Из всей этой тарабарщины Роберт уловил нечто вроде: Сао.
   - Сао?
   - Сяо, Сяо, - девушка поклонилась в пояс.
   - Спустись вниз и найди Фэя. Тебя накормят, заплатят и отправят обратно. Эй, ты куда? Прикройся чем-нибудь...
 
   Кассандру Роби нашёл на кухне. Пахло какао, свежим сливочным маслом. Вокруг неё хлопотала кухарка Берта, пухленькая, похожая на зажаренный пончик:
   - Мсье Роберт, прошу, овсянка.
   - Не хочу овёс, я не конь, зажарь мне бекон с яйцами.
   - Хм, хм, мадам Бенсон распорядилась посадить вас на диету, никакого бекона, яиц, жареной картошки.
   - Мадам Бенсон? - не выспавшийся Роби был зол, как чёрт. - А платит вам тоже мадам? Разгоню всех к чертям.
   - Сегодня же, сегодня пошлю Фэя за яйцами и беконом, простите, сэр.
   - Ладно, Берта, давай кашу. Только положи масло и сахар.
   Сандра с интересом наблюдала за разыгрывающейся сценой, не забывая отправлять в рот ложку за ложкой
   С аппетитом доев кашу, намазала на булку арахисовое масло и принялась за какао.
   - Кас... Сандра, что случилось? Где твоя мамочка? - с гримасой отвращения Роберт глотал кашу.
   - Она уехала... не знаю куда, у неё очередной медовый месяц. Папа, мне очень плохо.
   Не похоже, что ей так плохо, она взяла уже третий кусок булки с маслом. Похоже, девочку год не кормили.
   - Что случилось?
   Сандра заплакала:
   - Стив пропал. Папа это ужасно, я не могу жить без него, не могу...
   "Стив? Это кто такой Стив? - мучительно вспоминал Роберт? - А... у Лилиан на рождество был вместе с ней такой незаметный стеснительный очкарик. Он и есть Стив? А может у неё за это время появился кто-то другой?"
   - Пропал? Давно?
   - Да, уже целую неделю, мобильный выключен, никто из его друзей не знает где он...
   Роберт отодвинул полупустую тарелку и закурил:
   - Как это человек может пропасть? Он же где-то жил, работал?
   Сандра всхлипывала, облизывая губы:
   - Мы... вместе... мы жили вместе... а на работе сказали... он ушёл в отпуск. У нас были билеты, мы должны были улететь к Изабель и Фэнни в Лондон.
   - Слушай, как бы это тебе сказать? Бывает в жизни, что люди влюбленны, а потом любовь проходит и они... ну... разбегаются. Твоя мама сбежала от меня с другим, ты это прекрасно знаешь, да и от тебя тоже можно сказать...
   Сандра вскочила со стула. Слёзы высохли, синие глаза потемнели:
   - Ты намекаешь, что Стив бросил меня?
   За что? За что с утра пораньше Роберту нужны все эти разбирательства?
   - Да ни на что я не намекаю. Я не знаком с твоим бойфрендом, как там его, Стоуном? Стивом? Но, теоретически, бывает в жизни, что парень встречает другую... ой, только не реви. Ну что за драма? Ты такая молодая, будут в твоей жизни ещё мужчины. Сандра, прекрати плакать и объясни, я- то чем могу тебе помочь?
   Девушка, вытерла нос и щёки салфеткой, посмотрела на отца такими же синими, как у него, глазами:
   - То есть, как чем? Ты же пишешь детективы и у тебя специфический настрой ума - разгадывать загадочные сюжеты.
   - Это с чего ты так решила? Или Лилиан тебя надоумила? Ты думаешь, что выдуманная мною жизнь похожа на настоящую? Что только лишь силой своего воображения я смогу отгадать кто, когда и зачем похитил Стива? Если вообще похитил. У вас что, просили выкуп? Грозились порезать его на кусочки, если не уплатите? Или вы решили меня развести на пару миллионов? Так знай, у меня денег нет! Ты меня слышишь?
   Девушка задумчиво покачала головой, намазывая очередной кусок булки маслом. Она давно привыкла к тому, что папа человек неуравновешенный и, сердясь, болтает разную чушь:
   - Нет. Никто не звонил, ничего не просил. Не понимаю, что происходит.
   Роберт с облегчением вздохнул :
   - Вот видишь, может он ещё и объявится, ты только зря волнуешься. Сандра, ты год не ела, что ли?
   Он не успел услышать ответ, как зазвонил телефон. Это была Симона. Сейчас начнёт ругаться, что до сих пор не отправил файл с текстом книги. Но то, что он услышал, повергло его в шок.
   - Ты что делаешь, Роберт? Ты убить меня хочешь? Всё, я разрываю с тобой все контракты... - она орала так, что было слышно на весь особняк.
   - Подожди, что я сделал? Не ори, я ничего не понимаю. - Что за день сегодня.
   - Ты не понимаешь? Идиот! Твоя книга появилась в интернете. Глава за главой! Ты... и мать твоя... откуда ты взялся на мою голову? Вернёшь аванс и выплатишь издателю неустойку. Всё, я знать тебя не желаю. - Симона бросила трубку.
   Роберт почувствовал, что его сейчас хватит инсульт. Схватив трубку, набрал номер Лилиан:
   - Ну, ты теперь довольна? Можешь радоваться, у меня всё пошло прахом. Лучше бы и правду я резал людей живых или мёртвых. Это ты подослала ко мне шпионов взломать мой компьютер? Кто это, кто? Фэй или эта таинственная Сяо? А может моя повариха Берта? А! Я понял - это моя дочка, да? Сидит тут и сметает всё со стола, как голодный верблюд в запас. Послушай, так она, что, беременна? Ха, ха, ха... Теперь ясно, почему этот Стив от неё сбежал. Ха, ха, ха... Семейственность... Рожать, едва окончив школу. Смешно...
   Лилиан слушала, не перебивая. Но когда он стал смеяться до икоты, бросила в трубку:
   - Успокойся, прекрати истерику. Бери с собой Касандру и прилетайте немедленно.
 
  Часть 8
 
   2012 года. Стокгольм.
 
 
   Злая, голодная Миранда проснулась в тесном номере маленького отеля. "Какой негодяй, какой паршивец..." - сползла с койки и отправилась в ванную. Лучше бы она этого не делала. Зеркало отразило опухшую рожу, морщинки у глаз и в уголках рта, сухие, взлохмаченные, давно не крашеные волосы. "Неужели это я? Где моя красота и молодость, где? Лак на руках облез, пятки огрубели. Мне бы в хороший салон. Подстричься, сделать маникюр, педикюр и маску для лица..." - пожалела себя Миранда, и ей захотелось плакать. Но тут же вспомнила, что совсем не об этом ей нужно сейчас волноваться. Как Миранда устала от всех никчемных партнёров! Вот и этот ушёл ещё позавчера и до сих пор не вернулся. Мало того, он подчистил её кошелёк, оставив без копейки денег. "Сволочь, убью" - только для этого его не мешало бы найти. А где его искать в этом чужом незнакомом городе? Что делать, Миранда себе не представляла. В дверь постучали, один раз, потом второй, погромче.
   "Не буду открывать, сейчас меня выгонят на улицу..." Но понимая, что у персонала есть свои ключи, подошла и открыла дверь. На пороге стоял официант с тележкой, сервированной кофейником и глубокой закрытой посудиной, источающей умопомрачительные запахи. Миранда вспомнила, что любовник уплатил за номер по завтрашний день, включая завтрак:
   - Din frokosten. Fortsatt noe du оnsker? (Твой завтрак. Ещё чего-нибудь желаешь?)
   - Чего?
   - Покушать?
   - Нет, нет...
   Звонить Лилиан ещё рано. Не очень-то хотелось это делать, но выхода не было. Роберт уже отказал однажды, сердито выговаривая, что она должна рассчитывать на своих многочисленных мужей и любовников. Как Миранда боялась своей бывшей свекрови, её холодного взгляда, надменной походки, голоса, лишённого всяких интонаций. Давать ей лишний повод утверждать:
   "Как я была права!"
   Но Миранде было не до гордости, нужно получить деньги и уехать. Она уплела всё до последней крошки, сделала на всякий случай пару бутербродов (когда ещё удастся поесть...) и отправилась побродить по окрестностям. Она и не видела город толком, сидела в отеле и ждала мужчину, канувшего в неизвестность в злачных местах Стокгольма.
   О Стокгольме женщина помнила только, что здесь родилась Астрид Линдгрем - мама Пепи, Длинный чулок и Карлсона. Район, где поселилась Миранда, назывался Кунгсхольм. Ну и название! Четыре согласных подряд, язык сломать можно. Внизу в лобби кто-то забыл на столике карту города. Женщина, оглядываясь по сторонам, стащила её и отправилась в путь.
   Поёживаясь от холода, добрела до красных кирпичных стен городской ратуши, известной на весь мир, ставшей символом Стокгольма, как Эйфелева башня - Парижа. Внутрь пускали только с гидом, а по внешней стороне двора можно было погулять и спрятаться от ветра. А ветерок разыгрался не на шутку. Миранда в своих синтетических брючках и короткой курточке замёрзла и бегом вернулась в гостиницу, оставив до лучших времён пешую экскурсию по Стокгольму.
   Время тянулось мучительно медленно. Забравшись под одеяло, Миранда унеслась мысленно в далёкие времена...
 
   Сообразив, что она залетела, умненькая девочка Миранда, не задумываясь особенно, кто отец ребёнка, решила повернуть ситуацию в свою пользу. Бенсоны знамениты, богаты, не захотят скандала. А этот рыжий влюблён в неё безумно, вот пусть и помогают воспитывать общего ребёнка.
   Всё получилось, как Миранда задумала. Была красивая свадьба, цветы, шикарное белое платье и кольцо с бриллиантом. Тут бы веселиться и радоваться. Но один взгляд на Лилиан - и у невесты дрожали коленки.
   Мадам Бенсон старшая была неотразима, но выражение её лица было такое, словно это не свадьба, а поминки самого близкого человека. Серебристого цвета платье, льдинки в синих застывших глазах, уложенные в замысловатую причёску волосы, сменившие золото буйной осени на платину холодной длинной зимы. Снежная Королева! Как же она ненавидела Миранду, каждым движением бровей, высокомерным поворотом головы подчёркивая своё превосходство перед этой "шалавой" и выскочкой. Всё в Лилиан кричало: "Я тебя, проклятая девка, уничтожу"
   Молодая жена не могла дождаться, когда они, наконец, уедут в гостиницу. А то, что молодожёны услыхали утром, не забудется до конца жизни...
   Ночью Сэм проснулся, жены не было рядом. Какое-то смутное беспокойство заставило его подняться и отправиться на поиски.
   Он нашёл её в ванной, полной воды, с вскрытыми венами.
   Рядом на туалетном столике лежала записка:
   "Во всём виновата лишь я. Всевышний покарал меня за мои грехи"
 
   Лилиан оклемалась, а Миранда при первой возможности сбежала из этого проклятого дома, оставив Касандру Роберту. Естественно, её воспитанием занялась Лилиан, решив сделать из девочки балерину.
   Сэмюэль уже не работал, у него болели ноги и спина - результат многочасовых стояний у операционного стола. Он уезжал в бассейн, тёплая вода помогала, снимала боли.
   Когда Касандре исполнилось три года, Сэм умер, тихо сидя на диване, ожидая пока Лилиан приготовит ему лёгкий ужин...
 
   Заказав разговор за счёт вызываемого, Миранда с трудом сдерживалась, чтобы не расплакаться от боязни и унижения. Но эта ведьма, сумасшедшая бывшая свекровь опять её изумила. То, что Миранда услыхала в ответ, растопило лёд в сердце и оживило в нём смутные надежды на перемены к лучшему.
 
   Получив деньги, Миранда заказала такси и отправилась в дорогой бутик, а потом в салон красоты. Она видела фильм "Красотка", и знала, что деньги могут сделать с женщиной.
 
 
   Через несколько часов в салон "Боинга" вошла шикарная кареглазая шатенка в шерстяном платье, норковом жакете, накинутом поверх, сапогах из тонкой кожи на высоком каблуке. Глядя в окно иллюминатора, Миранда мысленно попрощалась с Северной Венецией и уснула.
 
 
   Часть 9
 
   После смерти Сэма, Касандра стала смыслом жизни Лилиан. Разочаровавшись в Изабель, в Роберте, в чём Лилиан даже самой себе боялась признаться, она целиком и полностью погрузилась в воспитание девочки.
   "Касандра меня не разочарует, - думала Лилиан, - я заменю ей маму и отца, я дам ей всё, что она пожелает. Я окружу её любовью и заботой, и она ответит мне тем же"
   Касандра действительно росла послушной спокойной девочкой, улыбчивой и любознательной.
   Роберт снимал квартиру с очередной женой или подругой, и повидаться с дочкой приходил к Лилиан. Миранда забирала её не часто к своим родителям. Лилиан не позволяла ей водить девочку к себе.
   - Нечего ребёнку видеть, в каком пороке живёт её мать, ничему хорошему она не научится у неё, пять раз в неделю меняющей любовников, - заявляла она Роберту, - а не нравится - лишу материнских прав.
   Став постарше, Сандра спросила бабушку:
   - Скажи, а почему у меня не как у всех, папа живёт отдельно, мама - отдельно и я отдельно?
   Лилиан не скоро нашлась, что ей ответить:
   - Понимаешь, папа очень занят, он учится и пишет книги, а мама... э...э...
  Она ездит по миру и изучает разные новые страны.
   Касандру ответ устроил, больше она к этой теме не возвращалась. Девочка с нетерпением ждала, когда начнёт учиться балету. Вскоре Лилиан стала возить её в балетный класс, где тренировали таких же малышек, будущих великих балерин. Взрослым на уроках не разрешали оставаться, чтобы не отвлекать детей.
   Прошло несколько месяцев. Приехав однажды за Сандрой, Лилиан нашла её одетой, стоящей у окна.
   - Девочка моя, ты почему не на уроке? Ты здорова? - заволновалась Лили.
   - Да, бабуля, всё хорошо, просто мне нравится смотреть на проезжающие автобусы. Я выросту и стану водителем в таком автобусе.
   - Водителем? Касандра, о чём ты говоришь? Ты же занимаешься балетом. Ты будешь балериной, примой...
   - Не хочу! - девочка упрямо вздёрнула подбородок, - не хочу быть балериной, хочу водить автобусы!
   Ничего не помогло, ни уговоры, ни угрозы, ни обещания поехать летом в Диснейленд. Она лишь упрямо пожимала плечами и твердила:
   - Не хочу.
   Касандра росла, и менялись её пристрастия. Она хотела быть пожарником, развозчиком пиццы, шеф-поваром, клоуном, мойщиком окон, пиратом и президентом. Только ни врачом, ни балериной быть она не желала. Лилиан смирилась.
   Девочка пыталась воплотить свои мечты в жизнь. Она чуть не сожгла дом, пытаясь воспроизвести картину пожара. Научилась водить мотоцикл, едва не сбив соседку преклонных лет, готовить всевозможные диковинные блюда, есть которые было невозможно. Все окна в доме отмыла до воздушной прозрачности, чуть не вывалившись с третьего этажа. Нацепив на один глаз повязку, скакала на швабре, съезжала по перилам, лазила по деревьям, оглушая всю округу дикими криками. Знала наизусть биографии всех умерших и ныне живущих президентов.
   В последних классах школы Сандра так и не решила, кем ей стать. Из прошлых увлечений остался лишь мотоцикл, на котором она гоняла со своими школьными друзьями. На вопросы Лилиан отвечала, что она ещё молода, хочет подумать, всё взвесить и прийти к верному решению. Лилиан терпеливо ждала, зная уже, что заставить Сандру сделать что-нибудь против воли просто невозможно.
   Совершенно неожиданно для самой себя, читая папины детективные романы, она решила просто из любопытства почитать что-нибудь ещё и сравнить, так ли уж её папа хорош, как об этом пишут в прессе.
   В библиотеке она и познакомилась со Стивом. Девушка бродила между полками, разглядывая ничего ей не говорящие корочки книг, когда услыхала мужской голос:
   - Тебе помочь? Ты ищешь что-то конкретное?
   Обернувшись на звук голоса, увидела худого очкарика со стопкой книг в руках. "Похоже, он понимает кое что в литературе", - и, не побоявшись выглядеть дурой в его глазах, честно призналась:
   - Хочу почитать что-то интересно, только не очень заумное, про любовь...
   Он пошарил глазами по полкам и протянул девушке толстую книгу:
   - Это Маркес, "Сто лет одиночества". Заумная, но интересная... Слушай, а не пойти ли нам чего-нибудь перекусить? Я с утра ничего не ел.
   В библиотеку они так и не вернулись, и папа остался для дочери самым талантливым писателем всех времён и народов.
   Касандра влюбилась. С первого взгляда и навсегда. При своей яркой красоте она пользовалась успехом у мальчиков, но дальше невинных танцулек и пылких поцелуев дело не дошло. Её бойкие подружки, успевшие переспать с половиной школы, всё подначивали её: "Ну, крепость пала?" Сандра отрицательно качала головой: "Я не хочу просто так".
   Со Стивом это было не просто так. Он успел получить степень Бакалавра по химии с курсом Пре-Мед* и учился третий год на общей хирургии. Услыхав, что её избранник будет врачом, да ещё и хирургом, Сандра возликовала: "То-то Лилиан обрадуется".
   Касандра всё свободное время проводила у Стива в небольшой квартирке, которую он снимал с однокурсником. Вопросы будущей специальности, выбора профессии поблекли, отступили на второй план. Молодых захватила любовь, увела в свою необыкновенную страну, существующую только для двоих... И вдруг Стив пропал. Пропал именно тогда, когда она должна была сообщить самую радостную, волнующую новость. У них будет бэби...
 
  * - курс, дающий возможность сдать экзамены для поступления на специальность врача.

   Часть 10


   Позвонила Изабель и по её голосу Лилиан поняла, что дочка действительно встревожена:
   - Мама, что там случилось у... - она замялась, всё-таки не получалось у неё назвать Роберта сыном, - ... Роберта?
   - Ты о чём?
   - Я прочла в интернете, что его компьютер взломали и книгу опубликовали в сети. У него проблемы? Он ведь купил дом, ему, наверное, нужны деньги? Я могу помочь.
   - А, ты об этом? Подумаешь, книга. Твою внучку, беременную, бросил бойфренд и скрылся в неизвестном направление. Такое случается с девушками, но она очень страдает.
   - Тут я, мама, не советчик. Могу ей только сказать, что всё проходит и страдания тоже. И приходит новая любовь.
   - Много ты понимаешь в любви. - Лилиан не могла не уколоть дочь, смирившись, но до сих пор не одобряя её лесбийских отношений. - Ладно, надеюсь, ты помнишь, что у меня скоро юбилей, и я жду всех к себе.
   - Снимешь зал?
   - Нет, нет, нас не так много, сделаем дома, вы мне поможете, посидим спокойно семьёй.
 
 
   Касандра сидела у окна, отвернувшись от отца, и разглядывала серо-белую подушку облаков под крылом самолёта. Роберт злился на весь белый свет. Первым делом на Лилиан, которая всех учит жить, а если что-нибудь получается по-другому, вскидывает по-королевски голову: "Как же я была права!". Злился на Симону, наоравшую на него и бросившую в трудный момент. Злился на Касандру,  свалившуюся ему на  голову и ждущую от него чудес. Злился на этого малознакомого ему Стива, бросившего девушку и добавившего Роберту головной боли. Он хотел курить, хотел оказаться где-нибудь на необитаемом острове вдали от всех проблем.
   "Почему так получается, - думал он, - я стараюсь делать то, что у меня хорошо получается, я талантлив, пишу книги, зарабатываю деньги своим трудом, а на сегодняшний день остался без денег, без семьи, никому не нужен во всём мире. Лилиан меня всегда и во всём попрекает, не на той женился, не тем занимаешься, путаешься с всякими сомнительными женщинами, плохой отец, не то кушаешь... А если мне нравится так жить? А если я иначе не умею и не хочу? Я любил только Миранду, так как любят один раз в жизни, а она бросила меня, не выдержав совместного проживания с Лилиан. И теперь жизнь не сложилась ни у неё, ни у меня..."
   - Папа, - услыхал он тихий шёпот дочки, - а если самолёт разобьётся, это будет больно?
   - Не говори глупости, почему это он вдруг должен разбиться. По статистике...
   - Мне больше всего будет жалко моего не родившегося ребёнка, - она его не слушала. - Папа, ты очень страдал, когда мама тебя бросила? Ты её любил?
   - Любил... Мы были молодые и глупые.
   - А я не хочу быть глупой. Я хочу, чтобы был со мной мой любимый, и мой ребёнок, чтобы вернулась мама, и чтобы всё у нас было хорошо.
   Она повернулась к Роберту, уткнулась ему в плечо и расплакалась. Он обнял её за плечи и стал утешать, как мог, чувствуя, как куда-то улетучивается его злость, как тёплое чувство вины и любви за эту девочку наполняет его душу. Он впервые за всё время ощутил себя по-настоящему отцом.
 
   Прилетев в Янки-Сити поздно вечером, он отвёз Касандру к Лилиан, а сам отправился на свою холостяцкую квартиру в Бруклине. Бросив сумку на пол, с удовольствием закурил, обдумывая происшедшие с ним перемены. Он сидел в темноте и думал, кажется, первый раз в жизни не о себе, а о своей дочке. Думал о том, как помочь ей и где найти этого чёртового Стива, привести его к дочке и увидеть на её лице улыбку... Так он и задремал, сидя на диване. Разбудил его звонок в дверь. Проснувшись, Роберт глянул на часы. Половина третьего ночи... Кто бы это мог быть?
   Он открыл дверь. На пороге стояла Миранда, красивая и молодая, та Миранда, которую он любил в далёкой юности. Призрак, что ли? Он потёр глаза, а "призрак" заговорил:
   - Может, пустишь меня внутрь? Я прилетела из Стокгольма и прямо к тебе... Кажется, пришло время нам поговорить, как двум взрослым людям, несущим ответственность за судьбу своего ребёнка...
  Роберт молча всматривался в Миранду. Она выглядела ухоженной, обеспеченной. Норковый жакет, кожаные сапоги и сумочка от известного дизайнера. Возможно, нашла, наконец, богатого покровителя? Что же она делает здесь? Вспомнила вдруг, что у неё есть дочь? Так и не сказав ни слова, помог ей снять пальто, и, коснувшись пальцами её шеи, ощутил давно забытое волнение, словно не было между ними всех этих лет с печалями и ошибками, словно они лишь сегодня окончили школу и впереди длинная счастливая жизнь. Он расстегнул молнию на платье и, наклонившись, поцеловал Миранду в затылок, туда, где вились маленькие упругие завитки, в тёплую спину. Платье упало на пол, Роберт повернул её к себе лицом и крепко, требовательно поцеловал в губы. Миранда тихо вздохнула и обвила его руками.
   В эту ночь Роберт понял, что никакой сексопатолог ему не нужен. Ему нужна лишь эта женщина, единственная, с которой он чувствует,  и будет чувствовать себя настоящим мужчиной.
 
   ... А две недели тому назад ранним утром Стив вышел на улицу из дверей морга, в котором дежурил ночами. Это одно из немногих мест, где студентам разрешалось подрабатывать. Было прохладно, уже ощущалось приближение осенних холодов. Подняв воротник курточки, Стив направился к ближайшей станции метро. Он был голоден, но ещё больше хотел спать. Нужно отдохнуть и начинать собираться в поездку.
   Рядом затормозила машина и знакомый голос произнёс:
   - Садись, подвезу тебя домой...
 
   В гостиной у Лилиан был накрыт шикарный стол. Белоснежная скатерть, цветы и свечи создавали праздничное настроение. Женщины постарались на славу, от всей души. Изабель приготовила тушёного гуся с яблоками, Лилиан - рыбу. Даже печальная Касандра, вспомнив свои юношеские увлечения кухонными рецептами, соорудила, выглядевшие вполне съедобными, суши. Миранда спекла два огромных торта. Семья уселась вокруг стола, сожалея, что так мало мужчин смогут насладиться их кулинарными изысками. Лилиан, прекрасная как всегда, заметно нервничала. И когда Роберт поднялся, чтобы наполнить дамам бокалы, остановила его движением руки:
   - Подожди, подожди ещё чуть-чуть...
   В этот момент в дверь позвонили. Лилиан, как девочка, рванулась к двери.
   Вернулась она, держа в руках два огромных букета. Рядом с ней стояли двое мужчин - Александр Мишель Фурнье и Стив.  Сидящие за столом  вскочили на ноги.  Касандра побледнела...
 
   Окончание

   Лилиан не разрешала себе вспоминать прошлое, свои чувства к Алексу, но ревностно следила в прессе за его успехами. Он стал популярным, признанным, покупаемым художником. О личной жизни Алекса писали мало, он не любил об этом говорить. Известно лишь, что он женат на примадонне Опера Гарнье.
   Однажды, будучи в Париже, Лилиан зашла на выставку его работ, надеясь, что Алекса там не застанет. Нацепив чёрный парик, затемнённые очки вошла с трепещущим сердцем вовнутрь. Пройдя два зала, в конце третьего увидела, стоящего в пол-оборота, художника. В это мгновение он повернулся к ней лицом, в глазах вспыхнул огонёк узнавания. Лилиан почти бегом отправилась к выходу. Этого не может быть! Он не мог её узнать! Сердце колотилось в груди и ей казалось, что она слышит за спиной его шаги. Поймав такси, отправилась в отель и в тот же вечер вылетела в Лондон.
   За две недели до исчезновения Стива Лилиан уже находилась в постели, когда позвонили в дверь. Уверенная, что явилась Касандра, Лилиан накинула лёгкий пеньюар поверх ночной сорочки и направилась в прихожую. Нет, это не была Касандра. Сквозь стеклянную дверь смутно различался мужской силуэт. Только один мужчина в мире был так тонок и высок, только у одного развивались в темноте длинные седые волосы, только один мог явиться к ней в столь поздний час, спустя пятьдесят лет после разлуки... Алекс... Он стоял на пороге её дома и ждал, пока она откроет дверь.
   Вопросам не было конца. Ответы жалили, как пчёлы, стегали по щекам, как пощёчины.
   - Тебе не идёт чёрный цвет, зря ты тогда в Париже этот парик нацепила. Я бросился за тобой, но ты исчезла, испарилась... Я искал тебя по всем гостиницам и в одной мне сказали, что ты выбыла...
   - Нет, не может быть, ты не мог меня узнать, ты врёшь, обманываешь. С чего это ты вдруг стал меня разыскивать? Ты прекрасно знаешь, где я жила и живу... Ты бросил меня, сбежал к своей маме, а я осталась жить с чувством вины перед Сэмом, подлая грешница. Сколько ошибок я совершила, испортила жизнь своим детям... Я стала злой, расчётливой, холодной.
   - Дорогая, ты забыла, что я твой любовник и художник. Я любил тебя и целовал каждый кусочек твоего тела, я рисовал тебя и знаю каждый изгиб твоей фигуры, каждый взмах твоих рук. Я бы узнал тебя, даже если бы ты наклеила бороду и усы.
   Алекс поднялся и замолчал. Он подошёл к окну, смотрел на ночной спящий сад, ничего не видя... Всё не решался рассказать Лилиан правду, но понял, что без этого нельзя. Пришло время откровений, раскрытия всех тайн. Вернувшись к Лилиан, накрыл её бережно шалью, обнял за плечи:
   - Лилиан, какая же ты красивая. Ты совсем не изменилась, только волосы поседели, но и это тебе к лицу. Не возражай, я понимаю толк в женской красоте. Лилиан, прости меня, хотя мне прощенья нет. Ты ни в чём не виновата перед Сэмом, он всё знал...
   Лилиан вздрогнула, посмотрела на Алекса:
   - Как знал? Всё? Всё знал о нашей любви? Этого не может быть...
   - Может. Он пришёл ко мне, упал на колени и, плача, умолял тебя оставить. Сэм говорил, что не может жить без тебя, что я ещё молод и встречу другую. Он предложил мне деньги на собственную студию... И я взял... Я предал тебя и продал за тридцать сребреников. Лилиан, я поплатился за всё. Мама была здорова, но не успел я жениться, как заболела моя жена. Она болела долго и тяжело. Я молча нёс свой крест. Она умерла. Прошёл год и я приехал к тебе. Прости, если сможешь.
   Лилиан плакала. Вся прожитая жизнь предстала перед ней в другом свете. Как она могла судить Алекса, если чувствовала себя виноватой перед своими детьми. Занятая мыслями об Алексе, она прозевала свою дочь, развела Роберта с женой, пыталась навязать Сандре своё видение жизни. Она клялась себе мысленно, что никогда, никогда не будет вмешиваться в жизнь своих родных.
   Они сидели в обнимку, два старых человека, оплакивая те годы, которые уже не вернуть, оплакивая свою не сбывшуюся любовь. Тогда и возник план: нанять Фэя, чтобы он вскрыл компьютер Роберта, уговорить Стива уехать с ними и укрыться, заставить всех встряхнуться, пересмотреть жизненные ценности, объединить семью.
  Лилиан и Стив лишь не знали, что Касандра беременная. Иначе никогда не пошли бы на это...
   Вечер заканчивался, Стив сидел в обнимку с Касандрой, целуя руки и умоляя простить его. Изабель наливала чай и кофе, спрашивая кто что желает. Роберт протянул свою чашку:
   - Мама, налей мне кофе с молоком.
   Изабель побледнела и уронила чашку...
   Роберт поднялся и обнял её:
   - Не переживай, посуда бьётся на счастье.
   В конце вечера Лилиан попросила у всех минутку внимания:
   - Значит так. Мы с Алексом решили пожениться. Подождите, это ещё не всё.
   Она достала аккуратно обёрнутый свёрток:
   - Роберт, это тебе.
   В свёртке оказался рисунок Алекса, его подарок Лилиан при расставании.
   - Мы с Алексом решили его тебе отдать. Я лишила тебя средств к существованию, продай рисунок и выкупи свою виллу.
   Роберт рассмеялся:
   - Ни за что. Это наша семейная реликвия, береги её. Я напишу новый роман и всё заработаю сам.
 
   Прошёл год. Семья собралась в полном составе праздновать очередной день рождения Лилиан. В манеже спала маленькая рыженькая Сабрина.
   Роберт очень изменился за это время, бросил курить, похудел. Недавно вышедший из печати роман "Кто похитил Стива" стал настоящим бестселлером. Миранда выглядела как любящая и любимая женщина. Стив продолжал учёбу. Касандра твёрдо решила стать переводчиком и два раза в неделю посещала курсы французского и испанского языков, оставляя ребёнка на бабушек. Изабель и Фэнни переехали в Янки-Сити, чтобы быть поближе к родным. Они открыли благотворительный центр помощи юным девушкам, попавшим в затруднительное положение.
   Когда торт был съеден, а чай допит, Роберт постучал ложечкой по чашке:
   - Дамы и господа! Сюрприз! Мы уже сделали ультразвуковое обследование: у нас будет мальчик.
   Лилиан восторженно всплеснула руками:
   - Это самый лучший подарок, который я могла мечтать получить на день рождения! Мальчик! Назовём его Сэмюэлем и он будет врачом...
 
   Конец.
 
  21.01.2015