Голубиный сиддх

Поёт: «Да – дэ – ди – до – дуууу! Миии – шшаа…» Вспо. Ещё вспомнила. Когдааа… Мы делали в детском саду зарядку. Я очень – очень отчётливо ощущения восстановила. Только что в голове. У нас там было такое упражнение. Нужно было закрыть глаза. А, нет. Не надо было закрывать глаза. Нужно было повернуться налево, направо, вокруг себя там, присесть и так далее.
 
Я иногда для хохмы закрывала глаза, и проделывала всё это с закры­тыми глазами. По-моему, она даже нам на гармошке играла. Наша воспетка. Или на пиани­но? А, да. На пианино. Было фортепианное сопровождение. Точно. Таммм было что-то такое:

*напевает*

- Раз – два – три, раз – два – три, раз – на носочки.

- Раз – два – три, раз – два – три, раз – на носочки.

- Раз – два – три, раз – два – три, раз – повернулись, хлопнули и.

- Ра – зо – шлись.

Что-то такое.
 
Такие, простые несложные упражнения. Каждое утро. Вот ведь какой козырный садик у нас был. Ведомственный. От папиной работы. Сейчас, как вспомню, так аж вздрогну. В наше время таких либо не строят, либо, если они и есть, то за очень большие деньги детки туда попадают. Потому что, к примеру, само здание этого учреждения было спроектировано специально для детского сада. Пре­дусматривалось помещение. Наличествовало. Для музыкальных занятий. Там разных ут­ренников, праздников. С нами занимались музыкой. Танцами. Хмм. С нами возились и носились, ёлки! И у каждой группы было собственное пространство.
 
Большая. Прямо громадная иг­ровая комната. В ней куча игрушек была. Воспитательницы с нами занимались разными развивающими играми. Давали задания разнообразные. Счёт. Чтение. Мы лепили, рисовали. Вы­резали из бумаги или ткани штучки такие красивые. Приклеивали это всё на бумагу в виде коллажей. И бархатная бумага. Прямо помню на ощупь её приятную ворсистую поверхность. Ммдаа. Клёво. Не говоря о том, что. Оппа. Нас обтирали холодной водой. Такими. Холщовыми рукавицами. Каждого, на выходе из спальни. После тихого часа. После обеда полагался тихий час. И все там спали.
 
Ха. Я контрабандой проносила в спальню, засунув в. Ну, в общем, под майку, прижав нижний край резинкой трусов. Труселей. Очень вкусный пирожок с мясом. Большой и плоский, как блин. Из-за стола с собой в постель тащить еду запрещалось. Но так хотелось. Прихо­дилось жульничать. Чтобы его дожевать в постели. Это же такой кайф – всласть похомячить. А летом обливали из шланга. Опять же в целях закаливания.
 
Да - да. Была здоровенная спальня, с тумбочками и серьёзными маленькими кроватками. На пружинных матрацах. Какой хоро­ший был детский сад, однако. И кубики деревянные в такой большой фанерной коробке. И грузовичок. Тоже фанерный. С опрокидывающимся кузовом. Оой. Пирамидки с лакомыми разноцветными дисками. Толстенькими колёсиками. Нанизывались они на стерженёк, уменьшаясь в диаметре к верхушке. И венчались пимпочкой в форме капли.
 
Постукивали мелодично так. Сосновые, наверное. Только точёная сосна может издавать подобные гармонические бряки. Навыки прививали нам базовые, первичные. Наверное, даже система была серьёзная. Научная. Какая–нибудь там эта. Монтессори. Или. Коменский. Песталоцци. Ёлки. Работали с нами. Не просто отбывали свои эти. Восемь обязательных часов.
 
Иии. Кстати. Полы были просто классные. У нас батареи в группе были встроены в пол. Поэтому полы всю зиму были тёплые. И питомцы почти не болели. Малоразмерная паства то есть. Мелкие прихожане. Дети – они какие? Они же что? По полу всё время ползают. Чего-то там возятся. Кувыркаются. Барахтаются. Садятся на пол. И вот добрые мудрые строители, которые проектировали. Строили этот детский сад наш. Они. Предусмотрели этот момент. Жуткий прогресс. Я даже других таких и не знаю. Аналогичных. Чтобы отопление через пол шло. У нас вот такая была. Козырность. Ну, да. Так вот.
 
Утром, когда мы делали зарядку. А каждое утро мы её делали? Я уж и не помню. Кажется, даа. Вроде бы да. Да! Каждое утро. Заходишь в группу. Переодеваешься. Сначала одежду оставляешь в шкафчике своём персональном. С забавной картинкой на дверце.  Тебе сразу раз – градусник под мышку. Они стояли, градусники, в банке. Как букет. В крышке отверстия и там они хранились. На предмет нет ли температуры. Мало ли чего.
 
Вдруг ребёнка привели, не заметив, что он решил прихворнуть. И, значит, чтобы перехватить сразу. Не допустить распространения вируса. ОЭрЗе там. Ветрянки. Не к ночи будь помянута. Ситуация чтобы была под контролем. В детском коллективе. И после этого. Градусникового стоп-контроля. Вели всех в. Туда. На второй этаж через лестницу. Две лестницы. Спуститься и снова подняться по ней. И, через белую дверь – в актовый зал. Или как его назвать?
 
Так к чему я так долго веду-то? Во время физзарядки под фортепьянные аккорды, когда все принимались приседать, притопывать и поворачиваться, я закрывала глаза и в любой момент очень хорошо чувствовала, где находится мой родной дом. Нну, «родной дом». Хе. Пятиэтажная хрущобка. Дом на Артёме.
 
О котором я отдельно ещё буду много рассказывать. И - хе - хе. С этим домом столько всего связано. С совершенно дурацкой, если разобраться, панельно-блочной коробкой. Покрашенной в зелёный цвет. Столько. И вот ведь какая фигня происходила – как бы я ни поворачивалась, как бы моё тело не перемещалось в пространстве, я непрерывно шестым чувством ощущала его, моего дома, местонахождение.
 
Причём, это было, как у голубей. Как я сейчас понимаю. Говорят, что голуби. У них там в мозгу магнитик вмонтирован. Биокомпас своеобразный находится. И они чувствуют направление. Правильное направление этих. Меридианов и. Параллелей. Вот и у меня точно такое же было ощущение в детстве. Я в принципе не могла заблудиться, потому что какие бы приключения не переживало моё тело, стоило только прислушаться внутри себя к себе и представить, где мой дом – я сразу чувствовала его присутствие. А глаза только мешали. От них нужно было дистанцироваться.
 
Да я и сейчас, если сильно расслаблюсь, довольно точно могу показать рукой направление, в котором нужно лететь, чтобы приземлиться на плоскую крышу дома моего детства.
 
(Смеётся) - Каааррр!   

                * * * * *


Иллюстрация автора публикации.


 ©Моя сестра Жаба