Динамо

Случилось так, что. Или. Как бы поточнее. Короче.

Когда я готовилась поступать в Мухинское художественное училище* и ходила на подкурсы, а было это уже перед самими экзаменами. Дело в том, что в советское время при Мухе всем желающим предоставлялась возможность бесплатно подготовиться. Достаточно было прийти подать заявление о желании держать вступительные экзамены, и можно было ходить упражняться, сколько хочешь. До посинения.

Так вот. Рисуя тогда Аполлона Бельведерского, столкнулась с серьёзными трудностями. Ну, не справлялась я с таким форматом, «А2» (50х70см). Привыкла к «А3»(30Х40 см) и тупила со страшной силой. Нужна была подсказка препода, а какие там преподы, на шаровых курсах? Во что сам врубился – то и твоё. Скажи спасибо, что мольберт дали и место рядом с античной головой в мраморном холле. Вперёд, развлекайся. 

А там рядом парень сидел. Он, увидев мои мучения, подошел и подарил несколько дельных советов. Направление движения; самые глубокие тени под скуловыми костями; сломы форм носа; волосы обобщённо - как скалу и т. д. Заодно обсудили тему парадоксального поведения глаза. Тот, кто когда-нибудь пробовал нарисовать живого человека, тот поймёт, о чём я. Там один интересный момент есть. Глаз, как любой прозрачный шар, темнее со стороны освещения, и светлее в тех местах, где в непрозрачном предмете должны быть тени. Рисуя стеклянные вазы, всегда заново этому удивляюсь.

Свежеприобретённый единомышленник - так мне тогда показалось - легонько обозначил контуры – маяки, по которым я дальше сама ваяла. Очень хорошо получилось в результате. Даже волонтёрствующий преподаватель похвалил. У меня всегда с графикой отношения хорошо складывались, намного лучше, чем с живописью.

Цветов-то я вижу дохренища, но мне трудно их между собой по рангам распределить и чётко разобраться в их отношениях. Именно акварельную постановку-то я и завалила в тот раз на экзаменах, к слову. Что же касается аполлоновской головы... Дело в том, что Володя дОльше готовился. Ещё дома, как потом выяснилось. Целый год этому посвятил. Молодец. Понятно, глазомер у него был натренированный. Не то что у меня.

Я - то за четыре месяца до поступления проснулась. Но это отдельная история, тогда нужно будет и про Пашу и про Крылатские холмы, и про изостудию на Волхонке, и про митинги в Лужниках, и про Лёшу–буддиста, и про Олю-большую, Олю-маленькую и Олю-знаешь-какую. В другой раз.

Стали мы с ним, с этим парнем, здороваться. И перебрасываться репликами. Как же его звали? Звали же его как–нибудь? Кажется, Володя.

И вот примерно через недельку он в конце занятий подошёл и предложил вечером встретиться, прогуляться. На прогуляться я согласилась; нужно обязательно отметить для полноты картины, что в тот период у меня была следующее обыкновение – много и быстро ходить пешком. К тому же у опорно-двигательного аппарата вашей покорной слуги [меня то есть] имеется одна странная особенность. Я почему-то сильно устаю от медленной ходьбы.

Вот не знаю, почему. Может, работает момент инерции? Разогналась и шпаришь дальше, как на крыльях? Прогуливаться в компании тихоходных спутников для меня казнь египетская.

Тогда же ситуация усугублялась следующим: в начале лета девятьсот восемьдесят девятого года по причине ежедневной практики пешего добирания из центра до Тонькиной общаги [у меня] образовалась очень хорошая физическая форма. Скорее всего, близкая к кандидатству в мастера спорта по стайерской ходьбе. Посудите сами: к описываемому моменту три недели подряд каждый день шагала от площади Восстания, выпив после курсов чашечку кофы под кэксик, на своих двоих до самого Ириновского. И не чувствовала при этом ни напряга, ни дискомфорта.

Напротив.

В каком–то месте начиналось «это»: ноги переходили в режим автономного существования и крутились, как на шарнирах, неся тело в бреющем полёте над поверхностью земли, и сознание отлетало в куда–то несюда.

В облака эти бесконечные плоскодонные питерские – наступила пора прелестных облаков, когда они, всех цветов и оттенков, выстраиваются в лазури до самого горизонта, томно тлея и заворачиваясь друг на друга опаловыми краями – в липы цветущие, в мосты висящие, в заводские заборы красного кирпича, в одуваны, уже отстрелявшие жёлтыми фейерверками, и марширующие белоскафандровыми шеренгами, постепенно лысея.

И Лоренцо Лотто проносился мимо, гонимый свежим ветром, и Рогир Ван дер Вейден поджидал меня, рисуя богородицу на залевкашенной доске, там, на втором этаже Эрмитажа; повезло, зал был в кои-то веки открыт, вечно они его запирают, смотрительниц у них не хватает потому что. На меня косила глазом терракотовая лошадь в длинном без окон коридоре–переходе, где античная керамика и много – много, и всего припомнить не имел он силы.

Мой личный рекорд составил в то время, помню, пятьдесят одну минуту от Восстания до начала Ириновского. Интересно однажды стало, решила выяснить. Больше часу трачу или меньше. Оказалось, меньше. Это Седлаченко когда спросила, почему автобусом не езжу. Ага. Сорок девятый пока дождёшься. И толкаться в давке. Ну его. Пешком быстрее.

Встретились мы, как и условились, у Летнего сада. Белая ночь, романтика, все дела. И пошли. Инициатива прогуляться первично ведь исходила от него, я лишь радостно за неё ухватилась, так что всё честно. Бедняга не знал, во что влип. Что означает это "прогуляться" в компании такой спутницы, как я. Какой я была в то время. И сейчас, если разгонюсь, за мной трудно угнаться, а тогда...

Захотелось девушке, понимаешь, на Новую Голландию полюбоваться. При свете белой ночи. Ну, захотелось - значит, захотелось. И понеслись мы к Новой Голландии через историческй центр Санкт-Питер-Бургера со скоростью хорошего курьерского поезда.

Сначала я изо всех сил пыталась быть вежливой, сдерживала шаг, задавала вопросы, пробовала найти общие точки соприкосновения. Но через полчаса всё про него поняла, и дальше стало совсем неинтересно. Володя на все реагировал, как унылое говно. Ни одной зацепки он мне не давал, ни одного шанса на что-то бОльшее, чем. Вот это вот. Печальное сосредоточенное шагание вдоль волшебных вод ленинградских каналов в самую пленительную пору года. Бывают же такие люди, напрочь лишённые всякой поэтичности. А ещё художник. 

Он был из какого–то маленького городка на Волге, название которого мне ни о чём не говорило - Городец? Бабахна? Волжск? - шось такэ. Не суть важно. На пару лет старше меня, в Муху поступал во второй раз. Мой безнадёжно прозаический спутник был измучен суровыми провинциальными реалиями своей малой родины и при ближнем рассмотрении оказался катастофически немоим человеком. На вопросы отвечал обстоятельно, реалистично и подробно. При этом не демонстрируя ни одного, ну ни единого любопытного или хотя бы забавного места на карте своей души. То ли она у него такая скучная, душная, бескрылая и была, то ли ему было влом расстёгиваться. Не знаю. Какая-то причина существовала.

В конце прогулки я уже развлекала себя самостоятельно. Когда дошли до Горьковской, и я повернулась к ступенькам, чтобы нырять в метро, выяснилось, что же Именно ему от меня было нужно. Вы же уже догадалсь, наверное? Ну да, ну да. Ответ прост, как мычание. Они втроём с друзьями снимали на время поступления квартиру, в этот вечер народ разъехался по разным нычкам, хата стоит пустая. Так вот, не буду ли я так любезна последовать за ним… Ведь хата пустая!

Никогда не забуду взгляда, каким он на меня смотрел, когда я по ступенькам к стеклянным дверям метры поднималась. Дёрнула же нелёгкая на него оглянуться. Ну и что? Что? На кого я стану похожа, если буду утешать своим телом всех, кто на меня смотрит глазами больной собаки?

Когда я пришла домой, девки на меня насели. Что это ты, Янецка, как в воду опущенная?

Рассказала. Седлаченка ржала, как ненормальная. Так, говоришь, от Летнего сада по набережным до Малой Голландии и потом через мосты на Петроградскую? Ой, не могу. Это ж почти десять километров.  Бедный хлопец, я ж знаю, как ты ходишь. И всё зря? Оой, не могу. Ииииии! Аааааа!

Найда: «Динамо первой степени. Классика жанра».

- Вам смешно. Вы не видели, Как он на меня - когда я уходила - смотрел.

Давайте разберёмся. Вот глядите, ситуация. Имеются два разнополых молодых человека. Оба свободны, то есть не в браке. Так. Он не вызывает отвращения у девушки, девушка ему тоже нравится. То есть, подходит для. Чего уж там подходит, можно выяснить в дальнейшем. В процессе развития отношений. Он приглашает её на вечернее свидание. Она не против узнать его получше. Свидание происходит. Во время свидания, при более развёрнутом знакомстве, выясняется: он ей не настолько интересен, чтобы прямо вот этим же вечером совершать с ним совместные развратно – поступательные движения.

Она исчезает. Он разочарован. Всё. Она – динамистка, он – невинная жертва женского коварства. Так получается?

- Именно так, Янецочка, именно так. Он потратил на тебя вечер, он уделил тебе своё время и внимание. Кстати, вы куда–нибудь заходили, ели чего–нибудь, пили?

- Нет. По стакану газировки из автомата, и по стакану томатного сока. Абитура, спустись на землю.

- Газировка-то хоть с двойным сиропом была?

- С тройным! С четветным! Иди в жопу. Так что же это получается? Если я принимаю предложение от непротивного мне в данный непрерывно длящийся момент парня на «пройтись вечером погулять», то тем самым одновременно даю своё согласие и на постель? Хорошенькое дело. К тому же не только Он на меня потратил своё драгоценное время, но и Я своё на него тоже. Паритет! Или время и жизнь женщины по умолчанию оцениваются дешевле, чем те же ингридиенты у мужчины?

- А ты как думала?

- Обана. А я думала, мы сначала попробуем слиться душами, а потом, глядишь, и тела сами собой подтянутся.

- Ааа – ха – ха!

- Сами вы а-ха-ха. Прекращайте свои мизогинские пропаганды разводить. Вас послушаешь, и вправду поверишь, что девушка кому-то что-то должна, потому что она девушка. С какого такого перепугу? По какой причине? Потому что родилась с маленькой аккуратной складочкой между ног, а не с огурцом этим дурацким, с которым они так носятся? Что за чушь?

Такая вот дилемма. Нелегка наша женская доля, ой нелегка. Или ты стерва, крутящая динамо, или честная давалка.  Что бы барышня ни делала, всегда найдётся обидное слово, которым её припечатают так, что до конца дней не отмоется.

…С Володей мы всего лишь перестали здороваться. В Муху я не поступила. И это был удар пострашнее. Это означало, что нужно возвращаться в Прямой Рог. В Ад. В пустоту.

P.S.
Кстати, гугловский политкорректный онлайнсловарь, когда я забросила в него китайский иероглиф "проститутка", перевёл его следующим образом: "жертва общественного темперамента".

                * * * * * * * * * *

*Ныне: Санкт-Петербургская художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица

Иллюстрация: цифровая обработка фото из архива автора публикации.
(На ней я в венке из кленовых листьев пию кофу на скамейке в парке; Харьков, осень 1986 г.)


 ©Моя сестра Жаба