Где кто, и что почём. Морячки

Я в спальном аврорском чепчике. Майка моя из Парижа, джинсы из России, вентиляционная дыра на них проделана в городе Угадайка, увеличилась в Лангре (фр. город-крепость): зацепился за памятник «Обороны Лангра от всех подряд». На нём (на памятнике, на волнушке такой от памятника) ещё можно было лежать и пить пиво. Знаете такую удобную концепцию памятников?
На моём пузе в чёрном мотузке – не догадаетесь даже с трёх попыток... – пол-лимона рублей в евровых бумажках. И столько же на банковской карте – вот что. Половина - это аванс, выданный одним благородным спонсором на книгу (обещал купить авторские права, с некоторыми, правда, грабительскими условиями), а другая половина – "общак", собранный на автопутешествие по Европе лично нами самими. Я был кассиром и штурманом экспедиции. Я в ту поездку был сказочно богат, а по внешнему виду не догадаешься: простачок-простачком, и улыбка-то ехидны, стёбаря и скунса.
Старичок с бородой – это прототип Порфирия Сергеича Бима из романа-хождения "Чочочо". Запоминайте! Да-да-да, именно того самого... у которого в сумке, всегда! что у него на плече, как полагается! ровно пять! Пять! Пять! бутылок пива. Хоть в Финляндии, хоть в Парижике: без разницы. Местного брэнда только.
В книге и в жизни он отвечал за Гринпис. То бишь за чистоту в салоне. Вот несколько правил из Устава:

1. рыбью чешую на крышу Рено не складывать;
2. если остановились в лесу, то мусор после себя жечь;
3. если куришь в пути, то бычки за окно;
4. блевать в целлофан сколько душе угодно... лишь бы не останавливаться на подъёме, а мы же шли по Альпам, аж по вершинам. Хотя и в долины ныряли. Всё, что нечаянно (да! Именно ты, сволочь и слабак) натворил, будь добр: на остановке в урну.

Были строчки Морального Устава. Это как бы подраздел духовной экологии:

5. материться открыто только в салоне, при иностранном народе - только на непереводимом русском и исключительно на высоколитературном сленге;
6. самим к себе обращаться на "Вы";
7. приставать только к порядочным женщинам,
7.1 денег им не давать - всё по любви;
7.2 нет любви – нет траха.
8. встречных мотоциклистов в кювет;
9. чешских шпионов Вовочек не обманывать, а
9.1 одарять их баблом и тушёнкой,
9.2 устраивать их к себе временными поварами, чтоб не нищенствовали в Швейцариях и не помирали с голоду.
 
Вот кто их туда забрасывал? Чего чехам от Швейцарии надо? Кусок русского золотого запаса?
Так там давным-давно уже ничего не разберёшь: всё переплавлено, добавлено платины, наставлены чужие вензеля, разобрано по частным бомбоубежищам и тоннелям с шифрами, ловушками, пугалками.
Найдут его лет этак через тысяч десять и будут ещё удивляться: зачем, почему, откуда в Альпах столько ровненького золота в кирпичиках – однако инопланетяне забыли... ах, ох).
И так далее.

Сейчас мы дружненько спустимся с моста к Неве, и прикончим всё пиво. С лозунгом "за дружбу между народами"!
Потом один морячок с нашим генералом, которого нет на снимке (из скромности) сбегают за водкой и закусем. А один останется в добровольном залоге.
И мы уничтожим водку: все три бутылки. В прошлой публикации было две, но Бим меня поправил: он помнит точно: три! Столько же, сколько было селёдок.
Двое обаятельных индийских моряков – это двое индийских курсантов со своего настолько же прекрасного, как и они сами, индийского учебного крейсера. Их имён, понятно дело, и инвентарного корабельного номера не озвучиваем.
Они на обыкновенной ядерной практике.
Заодно изучают берега Балтийского моря. Чтобы знать где безопасно швартануться, и чтоб без дам, которые вечно мешают честно служить. Зашли вот гульнуть в град Питер. А тут: бабах! и мы с Бимом: откуда ни возьмись.
И ещё с нами один скромный генерал... ходит хвостиком. Ходит медленно, а мы его всегда поджидаем. Потому как «у него сердце», видите ли...
Будто мы спортсмены!
Служить параллельно нашей Родине мы индийцам не предлагали.
Впрочем на все сто процентов я не уверен. 50 на 50. После трёх бутылок-то, на пятерых.
Так как это у нас было типовой международной шуткой.
Сколько мы просквозили стран, столько раз, помноженное на число 2-3 и подшучивали.
Сколько раз шутили – столько же раз наблюдали побледнение несчастных европейских лиц. Которых судьба-злодейка столкнула с нами: независимыми и по добру глумящимися козликами. Один из них оказался графоманом. Это был я. В общем, все европейцы попадались на удочки. Как только речь заходила о бабках, тут же вербовка становилась оживлённее. Бомжи соглашались даже считать полицейские лодки на Сене. А чешский шпион Вовочка готов был по утрам драить наш автомобиль и чистить наши тапки.
Наши новые товарищи из Индии явно не согласились бы.
Для них это выглядело бы предательством. А для нас обыкновенным провалом.
Посмотрите на их правильные ро... тьфу, на лица. Да и мы не особенно были порядочными на вид, кто бы нам поверил таким?
Где доказательства, что мы не из контрразведки, а просто клоуны?
Да просто посмотрите на наши лица..., то есть, тьфу, на явные рожи!
Кто бы нас, таких,  нанял бы так по-недоброму шутить?
Разве можно ставить на таких балбесов, причём, развалин... на небо пора…

Фотографирует нас герой-генерал из уже озвученного мною романа.
Он просил не публиковать его настоящего имени.
Ну и ладно, ему же хуже! Роялти не получит.