Истоки контркультуры
Теодор Рошак
Автор великолепных и полюбившихся романов «Киномания» и «Воспоминания Элизабет Франкенштейн» вообще-то больше прославился своим исследованием-эссе «Истоки контркультуры». Это одна из лучших, если не лучшая книга прошлого века, относящегося к 1960-м года. Описывает эти бурные годы, растянувшиеся шестидесятые» великого американского изобилия, тридцатилетие 1942-1972 гг.
Да, все знают, что Великая депрессия началась в 29-м, а вот то, что она закончилась в 42-м, объясняет нам Рошак. Именно с сорок второго, когда мы истекали кровью, началась полоса беспрецедентного американского благополучия.
Молодежные бунты основывались конечно на демографии, хиповали и бунтовали бэби-бумеры, ставшие большинством, но питалась их Контркультура изобилием и именно поэтому попытки подражать им, хотя бы в нашей стране, с лапмочками в клешах, быдловками, непонятными воплями на «ребрах» и т.п. были жалкими карикатурами. «Жалкими» от «жалко нас бедных».
Но – очень интересное время! Рошак откровенно сочувствует молодежному движению (сам активничал). Это была попытка противостоять прессу Техноструктуры, подавляющей в обществе всё свободное и оригинальное, убивающий в жизни все, что есть в ней интересного. С этой точки зрения, конечно, протест, и его поражение; были событием эпохальным. Эпиграф напоминает о том, что возможно это была последняя масштабная попытка отстоять достоинство человеческого рода перед наступлением «экспертов», роботов и симулякров.
Теоретически очень глубоки и интересны, я бы сказал «проникновенно проницательны» введение к переизданию и первые главы. Как Рошаку удалось схватить СТРУКТУРУ МОМЕНТА, причем момента, растянувшегося на те бурные годы, описать «духовную ситуацию времени». Уловить ее «цайтгайст»!
Намного меньше энтузиазма вызвали актуальные на момент 60-х восторки перед всякими чудаками на букву «М» (Маркузе) и на букву «Г» (Гинсберг). На мой вкус-взгляд место им на помойке, как и «художнику» Поллаку или отвратительному провокатору от наркозависимости Тимоти Лири. С оценкой левака от социологии Миллса с Рохаком я не соглашусь, тот был великолепным социальным критиком, но, увы, не увидел торжественного шествия осмелевшей молодежи и воплощения своих идей, не дожив до конца шестидесятых, умерев в начале десятилетия.
Далее, был ли спор между Марксом и Фрейдом или взрывной коктейль их подрывных «теорий». По мне, так все бы это в скотомогильник. Но сумасшедшие идеи овладели массами и стали материальной силой, вылившись в психоделическую, сексуальную и рок-революцию (последняя все же не так опасна, но все шло в комплексе). Рошак называет ключевое слово здесь – УПАДНИЧЕСТВО. Революция времен распространения декаданса ведет не возрождению и обновлению, а к еще большему упадку, прикрываемому всяческими пи-ар ухищрениями и контролируемому теперь уже почти тотальными манипуляциями над сознанием массы.
В 60-е основа протеста идейная – была гнилой и не надежной и не удивительно, что протест сошел на нет. Одним из источников были, к примеру, «битники» - сумасшедшие, асоциальные подонки, агрессивные маргиналы вроде Гинсберга и Берроуза. Возможно, для того того, чтобы поколебать уверенность господствующей культуры, пробить ее защиту и требовалось нечто далеко выходящее за рамки, вроде «Вопля» и «голого завтрака». Но – к чему это могло привести, помимо умножения всяческих непотребств.
Истеблишмент и техноструктура перегруппировались и нанесли ответный удар. Молодые варвары-кентавры были деморализованы и рассеяны. Ряд идей контркультурной революции были воплощены в жизнь, но в таком виде, что вспоминается сартрова «Блевотина». Победа в борьбе за свободу дискриминируемых меньшинств обернулась преследованием за комплименты женщине, позитивной дискриминацией черных и цветных, гомосексуальными «браками» и т.д., и т.п.
За что боролись, на то и напоролись?! Женщины получил права работать и т.д. Можно делать карьеру с утра до вечера. Денег мало, детей тоже. Муж тоже крутится, или не муж, а просто «френд». Институт семьи-брака распадается. Невыгодно. Какой контраст с теми временами, когда зарплаты мужа хватало на всех, домашние хозяйка хлопотала у плиты, а вокруг крутились несколько бэби. Теперь же дети выживанию только мешают.
Какой контраст с теми временами, когда молодежь ждало доступное высшее образование, а потом ожидали рабочие места. Какой контраст…
Горе побежденным! За проигрыш в отстаивании своих реальных прав, за постановку ложных целей, приходится платить дорого. Но по человечески даже реакцию элит понять можно. Они хотели как лучше, «делились», а получили взрыв протеста. Обиделись.
Наемники-теоретики составили доклад «Кризис демократии» и пр. Наемники-менеджеры сделали так, чтобы образование стало дорогим и/или некачественным, количество надежных рабочих мест стремилось к минимуму, контраст в доходах снова стал разительным, а вместо решения реальных проблем все усиленно борются за права лесбиянок.
Империя наносит ответный удар.
Но все же, все же. При всей несимпатичности описываемых Рошаком явлений, можно ли найти в них что-то важное и позитивное. Возможно, патлатые хиппи и рок-наркоманы все же если не сорвали, но затормозили движение к ядерному апокалипсису, к которому так уверенно вел мир американский ВПК. Когда помимо холодной войны (выражением которой был тогда Вьетнам) у американцев появилась еще одна игра – усмирять собственную молодежь – это сбило с дороги эскалации конфликта. Позволило людям немного одуматься и прийти в себя, пусть уже в окружении новой несправедливости и абсурдного постмодерна. Земля стала без радости, но хоть не была сожжена взрывами атомных бомб. (Фактор ядерной угрозы мы сейчас как-то недооцениваем, а тогда это было на первом плане).
Вторая половина книги показалось мне менее удачной, слишком сильна там была старая «злоба дня». Но Рошак все же держит планку. Загадочная гештальт-терапия и аналогии с дао. (а ведь даосизм – это яркий пример контркультуры). Последствия: проникновение в господствующую рационально-научную культуру, от «Дао физики» до изобретения персонального, домашнего компьютера, что раньше было немыслимым. Это, если забежать вперед.
Рошак противопоставляет ценности традиционного и современного общества. «Хорошая магия для всех», а экспертная наука всегда опосредована. Но ведь и наука все-таки учится быть осторожной. Заговорили, закричали об экологической проблеме, нарвавшись на ресурсные ограничения. Но ведь коммуны анархистов и пр. тоже выступали за «экологию».
Ставился вопрос и о достоинстве и свободе человека. Был протест против бесчеловечных экспериментов над людьми, к которым всегда готовы власти, военные и «ученые». Что в СССР, что в США сапиенсов жалели чуть больше, чем морских свинок. Этому тоже нашлось место в «Истоках контркультуры».
Книга лучше помогает понять и пафос романов Рошака. Магия! Она в женской сексуальности Элизабет Франкенштейн, в мерцании луча проектора в темных залах «Киномании». Жаль, что такой писатель относительно рано скончался. Но еще один роман Т.Рошака не прочитан. Будем ждать.
ДОБЫЧА. Всемирная история борьбы за нефть, деньги и власть
Ергин Дэниэл
Для аналитика, который занимается ТЭК и пр. – это настоящая настольная книга. В России перевод появился с подачи «ЛУКойла».
Мы привыкли считать, что живем в эру «Атома», «Космоса», «Компьютеров», «Интернета» и т.п. Все это так. Но главное, что мы живем в эру Нефти. Наша экономика – это прежде всего экономика углеводородов, а достигнутое богатство имеет основанием огромную ДОБЫЧУ нефти.
Даже странно, что многие этого не понимают и даже не задумываются, откуда что берется.
А Ергин – молодец. Историю ее величества Нефти представил подробно и увлекательно. Однако надо помнить, что маслянистая черная субстанция – это не только величайшее благодеяние для двуногих добытчиков, но причина многих кровавых войн, переворотов и глобальной напряженности. Черный цвет очень быстро становится красным. И, недаром один из руководителей ОПЕК называл нефть «испражнениями дьявола».
Курорт Европа
Михаил Маяцкий
Маяцкий, наверно, один из немногих ныне философов», ухватывающих «дух времени», в соответствующей ему форме свободного эссе.
Европа постиндустриальная. Этот сдвиг, наверно, оформился после 1980-х годов, когда воцарилась «глобализиция», ускоренная распадом СССР, и европейцы окончательно получили «право на праздность».
От «Мы, филологи» Ницше к «Мы, курортники» Гессе.
Я просто наслаждался умом, наблюдательностью и стилем автора. Все интересно, но более всего понравились мне рассуждения автора о «диалектике» времени: «рабочего» и «свободного». У меня проблем с тем, чтобы занять последнее никогда не бывает. Возможно, автор, как раз «мой».
Политика у шимпанзе. Власть и секс у приматов
Франс де Валь. (Пер. Д.Кралечкина)
М.: ИД ВШЭ, 2014
Если и есть что полезного от учреждения «колониальной» «вышки», так это ее издательский дом, который, наряду со всякой фигней, издает и интересные книги. По-моему, книга де Валя из числа последних. Автор в 1970-е году наблюдал сообщество шимпанзе в зоопарке Арнема, но в весьма благоприятных условиях: приматы жили на отдельном острове и чувствовали себя более независимыми, чем в обычном зоологическом саду. Не родина и свобода, конечно, но в естественных условиях для наблюдателя отследить важные связи в группе было бы несравненно труднее, если вообще возможно.
Выявленные у шимпанзе «макиавеллилиевские уловки» так характерны для людей, но обезьяны не маскируют их демагогией, так свойственной сапиенс-политикам, а проявляют, так сказать, непосредственно, хотя при этом и показывают незаурядные ум и хитрость (или «хитрость – ум животных»?). Автору не нравится, когда человеческих политиков редуцируют к шипманзе, но сама его книга посвящена выявлению существующих параллелей между политикой у приматов и людей. Общего очень много: формализация рангов, закулисное влияние, формирование коалиций, поддержание баланса власти, посредничество самок в интересах стабильности группы, обмен услугами, манипуляции друг другом, возможные рациональные стратегии для достижения и удержания лидерства. В общем, иерархии и сети в политике – это отнюдь не человеческое изобретение. Наши возможные предки изобрели это миллионы лет назад.
Борьба за власть – это требование эволюции. Альфа-самец имеет больше возможностей для спаривания и реализует эти возможности, достигая репродуктивного успеха. В основе «либидо доминанди» лежит просто «либидо». Вот почему политики-люди должны быть «секси» и высокий ранг придает больше сексуальной привлекательности. Однако имеет место и сублимация: хороший семьянин часто – это плохой политик. Нашей страной в периоды двух ее трагических распадов в прошлом веке руководили как раз примерные мужья. Власть – дама очень ревнивая и не терпит лишней конкуренции. И «плейбои» могут расстаться с властью самым трагическим образом (пример застреленного Кеннеди). Правитель всегда находится под угрозой. В переиздании автор добавил эпилог, где описал трагедию: альфа-самец по кличке Лейт ночью подвергся атаке. Итог: откушенные пальцы и оторванные яйца – спасти его не удалось. «Основной инстинкт» жесток, и борьба за власть это не только показательные драки, интриги, коалиции и ритуалы.
Для понимания политики у людей изучение политики у шимпанзе весьма полезно, книжку Ф.де Валя даже сенаторам рекомендую, а перевод выполнен с 25-го издания. Ну, и конечно, не только социология, в отрыве от социобиологии, превращается в идеологизированную ерунду, но и политическая наука должна учитывать, что объект её изучения – политика, присуща не только людям.
Дейв Эггерс
Сфера
Актуальнейшее чтиво. Вроде критики чрезмерного увлечения всяческими гуглами-фейсбуками. Уже сейчас всяческие социальные сети и т.п. являются средством тайм-менеджмента не хуже рабочего распорядка. И не хочется «поститься», а надо: народ ждёт. Но ведь – «народ», а не начальство! Но когда «охота», «не пуще неволи», а просто неволей становится, когда от «кликов-кваков» никуда не спрятаться, ни скрыться – вот тут то и наступает … полная Сфера. Главная героиня романа, Мэй, устраивается в высокотехнологическую компанию под названием «Сфера». Та добивается полного контроля над информационными потоками. Ни попытки помешать «Сфере» достичь «полноты», ни стремление сбежать от нее успехов не увенчались. Наступает полный цифровой тоталитаризм.
Утопия становится пародией и перерастает в антиутопию, которую критики сравнивают даже с шедевром Оруэлла.
Вместо оруэлловских лозунгов (помните, «правда – это ложь» и т.п.), Эггерс предлагает свои:
ТАЙНА ЕСТЬ ЛОЖЬ;
ДЕЛИШЬСЯ – ЗНАЧИТ ЛЮБИШЬ;
ЛИЧНОЕ ЕСТЬ ВОРОВАННОЕ.
Не очень изящно, но отражает суть новой «цифровой прозрачности» от которой никуда не деться.
Не регистрируйтесь в «Фейсбуке! Не заходите в «Гугл»!
Эректус бродит между нами. Покорение белой расы.
Фёрле Ричард Д.
Перевод вышел, конечно же, с предисловием расолога Авдеева. Он и продвигает для российской аудитории подобные издания. Вопрос об их актуальносте спорен. В общем, на наш вкус, ребята ломятся в открытую дверь. Разумеется, Ферле, выступил как смелый дилетант и будучи грамотным аналитиком, проделал полезные исследование в области отношений между расами. Опубликовал книгу, которую, устрашившись Полиции равенства, не желают написать профессионалы с кафедр антропологии, еще столетие назад захваченные сторонниками, мафией шулера Боаса. Полиция Равенства теперь действует вовсю, и обнародование объективных данных чревато обвинениями в «фашизме» и т.п. Долго и упорно доказывается, предок современного человека пришел не из Африки, а из Евразии, что он более совершенен и умен (теория холодных зим), что генетическое расстояние между белыми и черными таково, что их можно даже считать разными видами, что африканцы и афроамериканцы паразитируют на белых, которые ух умнее. Но совершенно зря проявляют альтруизм по отношению к чужакам. Что не только коэффициент интеллектуальности, но исторический список человеческих достижений выглядит в пользу белых, а статистика изнасилований и прочих преступлений говорит о первенстве в этом черных. Ну, и так далее.
Спрашивается, если это правда, то неужели представители мировых элит этого не знают. А если это так банально, то почему они взяли курс на пропаганду толерантности и всеобщего равенства, хотя до второй половины прошлого века действовали с точностью до наоборот? Так они хотят удержать свою власть, отвечает автор. Но почему именно ТАК? Дебилизируя население, легче им управлять и при случае, утилизировать?
А нам вроде нет дела до проблем Северной Америки в прямом и переносном смысле затраханной неграми. Хотя разве наши беды не аналогичны? А кто сейчас проводит антироссийскую политику во главе США? Потомок кеноидов. Всё в мире связано.
Почему РФ – не Россия
Сергей Владимирович Волков
«Идеализатор». Во многом с книгой можно согласиться. Да прошлое императорской России извращено и оклеветано. Да эрэфия имеет мало общего с исторической Россией и наследует не преодоленным традициям совка. Но не вступает ли автор в противоречие сам с собой, когда говорит, что против старого режима была тысяча крикливых «интеллигентов», потом вмешались Война и разведки. А так все было хорошо, империя шла от победы к победе? Часть о территории не вполне убедительна. Насколько нужна была Росси Польша (с «чертой оседлости») и не нужна Аляска? Идеализируется и самодержавный режим, российский вариант старого порядка. Прирост территорий Петербургская империя обеспечила с лихвой, а вот внутреннюю стабильность вряд ли. «Старый порядок» в России держался чуть ли не дольше всех других государств Европы, но не это ли не дало возможности своевременно адаптироваться к новому и предопределило наиболее разрушительную катастрофу именно в нашей стране. В Войне 1914-1918 года империи разрушились, а выжили национальные государства (или империи не континентальные, а с заморскими колониями, впрочем, скоро пришел и их черед). Кроме того, имперскость и неразвитость национализма не позволили стране и народу сопротивляться бандам интернационалистов. А именно они, по Волкову были ударной силой большевиков.
Про то, что многие обстоятельства мешают воспринять историческое наследие, верно. Но что именно нам нужно. Критика постсоветской политики часто тоже верна, но в целом представителю РОВСа мешает его идейная позиция. Она выглядит правильной, но несколько музейной, что ли.Наука всегда страдает от увлечения идеологией, хотя настоящая наука и невозможна без подобного стимула.
Гении и злодейство
А.Щербаков
Подается как новый взгляд на отечественную литературу (то есть фигур писателей-поэтов) 20 века. Написано для непритязательного читателя, имеющего, однако, некоторый филологический интерес и желающего знать, что там было с Есениным или Ахматовой. Ну, автор чисто конкретно и объясняет – что. Резкий парень: хвастается алкоголизмом, битием вагонных стекол и полсотней приводов в милицию. Совок – плоть от плоти. Дед - коммуняка с 17 года, сам сталинист. Вроде бы полезен «деконструкцией» интеллигентских сказок всяческой шестидесятнической интеллигентщины. Но их «бодание» – это загромождение пути выхода из тоталитарного и антикультурного, антинационального тупика. «Полемика» восторженных поклонников пастернаков и «мастеров и маргарит» со сталинодрочерами (то есть бесконечному обнюхиванию трупа Совка) мешает обретению (возвращению к) русской национальной культуре. «Оба хуже»!
Pasternak
Михаил Елизаров
К Елизарову писателю отношусь как и Елизарову барду: кое-что хорошо, но, в основном, не нравится, в том числе, и из-за неумеренной матерщины. Мат допустим как средство художественного выражения. Но когда «мы на ём разговариваем» - это быдлятина и хамство. Михаил Елизаров как фашист-постмодернист. Некоторые его песенки (про дивизию «Гоблин» или «уезжай в аул») забавны и даже справедливы, но обилие матерной лексики лишает их «добра». Агрессия и ненависть могут прыгнуть в любую сторону. «Деконструкция» - коснуться чего угодно. То же и в романах.
Замысел романа можно только приветствовать. Давно пора было деконструировать миф «доктора Мертвяго» и пустить под нож одну из священных коров совковой образованщины. Но сочинитель-бард справился с этой задачей не лучшим образом. Положительные образы отстаиваются мордобоем, матом и каким-то колдовством. Остаются разговоры о правильном православии и какая-то случка с фекалиями. Такова елизаровщина.
Бураттини. Фашизм прошёл
Михаил Елизаров
Забавный сборник культурологических эссе на темы детских сказок. Часто это выглядит остроумно. Какие там архетипы в мультике заложены? Но, кто такой М.Елизаров? Фашист-постмодернист. Идеалы вроде и есть, но их можно в любой момент деконструировать. Снежную Королеву, скажем, и раскритиковать, и одобрить. Все ради власти. В данном случае, ради популярности, власти над аудиторией. «Вечный фашизм» любыми средствами, лучше эпатажем и наглым напором. Хорошо, что бодливой корове Бог рогов острых не дает, только «лепёшки» получаются большого размера.
Фаталист. Зарубежная Россия и Лермонтов: Из наследия первой эмиграции. М. 1999.
Настанет год, России черный год,
Когда царей корона упадет;
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных, мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать,
И станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек, -
В тот день явится мощный человек,
И ты его узнаешь - и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож;
И горе для тебя! - твой плач, твой стон
Ему тогда покажется смешон;
И будет все ужасно, мрачно в нем,
Как плащ его с возвышенным челом.
А ведь даже века не прошло, как все сбылось. ТАКОЕ написал 15-летний подросток, хоть и гений. Можно, конечно, считать это не пророчеством, а юношеской фантазией, возбужденной революцией во Франции 1830 года. Но если верить в «поэзию сверхчеловеческого», то возможно и предположить, что гибель Гения, Поэта №2 России сделала ее «символически» уязвимой и привело к кошмару, описанному Лермонтовым. Его последствия и почувствовали на своей эмигрантской шкуре авторы, собранные посмертно в данном издании. Интересный состав, среди авторов: И.Северянин, П.Струве, Б.Зайцев, В.Ильин, И.Тхоржевский, К.Мочульский, В.Иванов и другие «звезды» русской эмиграции.
Вообще, достойная антология. Тексты 1920-70-х годов. В трагической судьбе великого поэта было что-то общее с преждевременной гибелью исторической России, и изгнанники «первой волны» особенно остро это чувствовали. Отсюда и проникновенность, и проницательность их статей и очерков. Есть и стихи
Михаила Юрьевича они очень хорошо понимали, душой чувствовали. Вот у Г.В.Иванова:
Мелодия становится цветком,
Он распускается и осыпается,
Он делается ветром и песком,
Летящим на огонь весенним мотыльком,
Ветвями ивы в воду опускается...
Проходит тысяча мгновенных лет,
И перевоплощается мелодия
В тяжелый взгляд, в сиянье эполет,
В рейтузы, в ментик, в «Ваше благородие»,
В корнета гвардии — о, почему бы нет?..
Туман... Тамань... Пустыня внемлет Богу.
— Как далеко до завтрашнего дня!..
И Лермонтов один выходит на дорогу,
Серебряными шпорами звеня.
*
По Пушкину тоже есть аналогичный сборник из текстов эмигрантских авторов (Собственно, он вышел раньше) … Гуляя по Тригорскому, я подумал, что проживи Пушкин столько, сколько Гёте, история России могла бы пойти по-другому. Провидение послало России еще и «дублера», но и тот погиб. Недаром, наверно, в отечественной истории годы Тридцать Седьмой и Сорок Первый столь жутко символичны. В предыдущем столетии в 37-м и 41-м русская власть и русское общество НЕ УБЕРЕГЛИ своих Светочей, национальных Гениев – самое ценное, что вообще может породить Нация, и то, что она обязана сохранить, если желает сохраниться. После таких потерь все стало «выворачиваться», пошло «не так», ибо счастливая историческая судьба несовместима со столь небывалой расточительностью!
Это не мистика и не нумерология, совпадения (41/41), конечно случайны, но знаковы. Экономически Империя развивалась как могла и довольно успешно, военные неудачи тоже были не фатальны, правительство и чиновники могли бы работать и получше, но разве доводили они страну до баланды и концлагерей, массовым психозам и поклонению маньяку, принятому за бога. Нет, конечно. Но был выверт в гуманитарной области, в мозгах, в «былом и думах», «властителями» которых стали белинские-герцены-щедрины-михайловские и вплоть уже до демьянов маяковских и прочей вырожденческой мрази. Если бы гению Лермонтова было бы дано войти в зрелость и сотворить то, что он бы мог сотворить (просто дух захватывает!), стали бы образованные и ценящие свое достоинство русские люди читать и восхвалять коллективного «горького» и бегать по социалистическим «кружкам»?!..
Фридрих Ницше.
«Злые мысли» и др. тексты, а также другие материалы с сайта, посвященного философу, в т.ч. интервью с Е.Головиным, К.Свасьяном, Леной Хейдиз и др.
Фриц: «Я ненавижу обывательщину гораздо больше, чем грех». Ну-да, нелюбителям мещанства понравится. А там и до революции рукой подать. Все это - вполне себе юношеский максимализм (быть рассудительным мещанином в юном возрасте, конечно, ужасно!). В наследии Ницше есть масса других максим, показывающих, как человек со слабыми нервами, примеряет на себя роль «сверхчеловека» и тянется к героическом Язычеству. (Дионис потом накажет его з а слабость – безумием и наш гений будет скакать козлом отнюдь не в переносном смысле).
Индивидуальное безумие заразно для социального. Филолог из МГУ в своем романе о Пришвине уверяет, что во всем виноват «Ництш» - неподготовленная русская психология с ним не справилась.
Но что значит увлечение этим (или другим) поветрием сейчас. Как поэзия, как источник некоторых эстетических переживаний, ницшеанские афоризмы и пр. , конечно, хороши. Однако наши интеллектуальные ресурсы довольно скромны и умные русские люди, кинувшиеся в ницшеанство (или просто занятые модными и новомодными интеллектуальными поветриями) уже не будут иметь сил и времени думать о чем-то, более нам сейчас полезном…
Сокровища мировой культуры для КЖИ (коротко живущего человека) – неисчерпаемы. Но не надо черпать из них намного больше того, что потребно именно тебе, именно в данный для твоей жизни период истории.
Картонки Минервы. Заметки на спичечных коробках (из миланского журнала «Эспрессо»)
Умберто Эко
Автор мне весьма несимпатичен, хотя нельзя не отдать должное его эрудиции и остроумию. Романы Эко, за исключением первого, кажутся мне дольно занудливыми, а публицистика «чужеватой». К тому же и эпоха уже заметно не та, что значат сегодня восторги конца прошлого века по поводу компьютерных аркад и сравнения «ДОСовских» программ с «протестантизмом».
Но многие проблемы сильно усугубились, например, миграция. В свете наших проблем не вызывает симпатии позиция Эко, предлагающего смириться с новым переселением народов (дескать, ничего с этим сделать нельзя). Та кон утверждал еще в статье 1990-го года, первой же в сборнике. Но тогда еще можно было сделать, по крайней мере, задержать. А последующие поколения уже решали бы проблемы по мере их поступления и меру сил/актуальности/доступных ресурсов. Нет, сразу: миграция – это вам не просто эмиграция. Ну, и ряд других выступлений в подобном духе. (Закрадывается мысль: а нет ли в факте глобальной «раскрутки» Эко элемента НЕслучайности?).
Не надейтесь избавиться от книг
Ж.-К.Карьер – У.Эко
Любопытные диалоги о медианосителях. CD and DVD устарели гораздо быстрее печатных книг!
Тексты для моего чтения ( в том числе, и этот), в основном проходят через электронный букридер. Но иногда, когда читаешь «умное», возникает ощущение, что мне не хватает «бумажной плоти» книг.
Лу Саломе (удивительная история жизни и приключений духа Лу фон Саломе)
Лариса Гармаш
Заинтересовался жизнью этой женщины – подруги Ницше, Рильке, Фрейда и др. Жила она на переломе эпох, когда в культурном котле Европы вовсю булькало прекрасное и ядовито-смертельное варево. Готовились шедевры, парили миазмы. Блудная немецкая дочь России бросила в этот котел не одну щепотку. Лу как биокультурная мутация и источник вдохновения, муза и причина смерти, лучший друг выдающихся мужчин, недоступная для многих их них весталка, написавшая об эротике.
Европа: два некролога
К.А.Свасьян
Полночи читал свасьяновские «Некрологи» Европе. Интересно читать, как в детстве приключенческую книжку. По поводу сожалений об уничтоженном германском духе, который хотел мыслить по-настоящему, конечно, дело вкуса, но приключения мысли в мире невероятно увлекают, как подростка самая лучшая фантастика. Как не вспомнить тут о своем юношеском замысле «Мысли и Мира».
Растождествления
Карен Свасьян
Сборник эссе, статей, лекций армянского антропософа, живущего в Базеле. Оригиналы писались на русском и немецком, а потом переводились самим автором. Переовдчик он хороший (Мы уже отдавали должное его трансляции на русский «Сонетов к Орфею» Рильке). Иногда увлекательно, иногда скучно. Свасьян, кажется, виртуозно владеет неродными ему языками и наверно, гордится тем, что и по-русски, и по-немецки пишет многих (и даже большинства) «носителей языка». Но так ли это? Стилистически эссе написаны с большой изощренностью. Автор вовсю бегает по вершинам и долинам Стиля, любуясь окрестностями. Но – зачем?
Что, собственно, Свасьян утверждает, постоянно варьируя свои любимые темы. Что культура, то есть цивилизация зашла в тупик, Европа выродилась, пошлость и глупость повсеместно торжествуют, наука в кризисе, философия (и история философии) закончилась, и т.д. Ну, со всем этим можно согласиться, особенно, когда сталкиваешься с деградацией образования или ненароком подвергаешься шумовой агрессии современной «музыки» и прочего искусства. Но приходится ВЫЖИВАТЬ в таком мире, другого нет. А делать то что? Всем изучать наследие Рудольфа Штайнера? (Вон Бугаев наизучался в свое время. До углубления природных зачатков сумасшествия). Мир, к разочарованию Свасьяна, не похож на сплошной Гётеанум. Ну, а почему он должен быть на него похож. Духу приходится выживать с большими трудностями и опасностями. Ну, а когда НЕ приходилось? И вправду ли нынешние мерзости страшнее того, что было? Ну, не знаю… Линия Гете-Штирнер-Гицше-Штайнер – не единственный путь для духа.
И еще. Можно сказать, что при выходе на «русскоязычную аудиторию» Свасьяну нужно быть несколько «поосторожнее на поворотах». Вдруг в этой аудитории найдутся люди, которым не понравится, скажем, утверждение КАС, высказанное в одном из интервью, что на Эльбе встретились ковбои и ведьмаки. Или же политкорректность распространяется сейчас только на чернокожих и геев, а внуков погибших и выживших «ведьмаков» можно оскорблять безнаказанно. И почему это они вдруг оказались в Германии, о которой наш горец льет непрерывно слезы? Конечно, автор жалеет дошедшую до смерти великую немецкую философию. Но и про «политические казни в Нюрнберге» заметить не прочь. А что, «немецкая вина» это просто выдумка русских с американцами (англичане инициаторы?). «Не виноватая я»! Как армяну Свасьяну понравилось бы, например, высказанное сочувствие к турецким организаторам геноцида, убитым в отместку армянскими террористами? Увы, несмотря на великую эрудицию, по отношению к нам Свасьян выступает как типичный представитель одного из некогда «братских» народов. То есть, русским он просто ХАМИТ, надеясь, на привычную здесь безнаказанность.
Почитать размышлизмы «Растожествлений» забавно, но надо помнить и про неоднозначную фигуру автора.
Ницше Ф. Сочинения. М. 1990 /Под ред. К.А.Свасьяна
«Христианство, имеющее иудейский корень и понятное лишь как растение этой почвы, представляет собой движение, противное всякой морали распложения, расы, привилегии: это антиарийская религия par excelence;христианство – переоценка всех арийских ценностей, победа ценностей чандалы, проповедь Евангелия низшим и низменным, общее восстание всего попираемого, отверженного, неудавшегося, пострадавшего против «расы», - бессмертная месть чандалы, как религия любви…»
Ницше. Соч. Т.2, С.587 «Сумерки идолов или Как философствуют молотом»
Не совсем понимаю, почему стараются «обелить» Ницше. И надо ли работать в этой плоскости? То есть, разумно ли из «предтечи и вдохновителя фашизма» делать великого гуманиста, оплакивающего угасающую культуру Европы как побитую туринскую лошадь.
Но в данной перспективе Ницше есть и то, и другое. Непонятно?
Ну, скажем, где и кем можно представить этого Фрица в какой-нибудь из дюжины гитлеровских лет?
«Где» - это может быть где-то поближе к Гете. Один из великих немцев продолжал уважать другого, именно этого, и после того, как раскритиковал Шопенгауэра и расплевался с Вагнером. (Например, спародировав в одной из частей «Заратустры» либретто «Парсифаля» - пародии на героические германские музыкальные фэнтези, это, как видим, старая традиция, и современные вагнеровские фестивали с афроамериканцами в партиях брунгильд-зигфридов или стриптизом в «Кольце», либо же мартышкин опыт новосибирского скандала в изначально пафосной истории с Вольфрамом – это никакие не новости).
Итак, ФН расположился поближе к Гете. В Ваймаре. Или в окресностях – в Бухенвальде.
В качестве кого? Представить наследника пастора кем-то вроде антинацистского пастора Бонхёффера вполне возможно. Почему бы не бросить в концлагерь полупольского ублюдка за критику Рейха, воинственного германского духа или несварения немецких желудков. Там наш философ испробует на себе других газов.
Правдоподобно? Более чем. Но ведь и среди палачей, эсесовцев, марширующих трапами Заратустры, нашего Ницше тоже представить себе очень легко. А почему нет?! Здоровья бы только побольше. И так ли уж неправа была его сестрица Элизабет, презентую фюреру трость философа. Ну, да, кое-что в «литературном наследии» пришлось подкорректировать. Но ведь ОСНОВА то была богатейшая.
Пресловутый «имморализм» Ницше - потенциально чреват и фашистским», и антифашистским» вариантами.
Но, может быть, Ницше не совсем про это?..
Герман Гессе
Магия книги
Практически идеальный "Дневник читателя":
"Не существует списка книг, которые непременно нужно прочесть, без которых невозможно спасение и совершенствование. Но у каждого человека есть несколько книг, которые именно ему, именно этому человеку приносят удовлетворение и наслаждение."
История западного мышления
Ричард Тарнас
Перечитывал книгу Р.Тарнаса, переведенную у нас двадцать лет назад. Вложить в один том то, что обозначено в заглавии, кажется совершенно невероятным, но автору поставленная задача, в общем удалась. Удивительно емко, содержательно и интересно – просто мастерски (не сравнить, извините, с «гайденко»).
Забавно, но «История западного мышления» позиционируется как учебное пособие для студентов-гуманитариев и учащихся лицеев и гимназий. Интересно, сколько не-учащихся сможет заинтересоваться и хотя бы понять, что в этой книге написано — при нашем-то гуманитарном одичании! Да и не только нашем, конечно. Однако при всех пост-толе-мульти и прочей деградации насколько же западное мышление превосходит все остальное. Будет ли так и дальше?
Есть одно «НО». Ведь сам Тарнас заключает: «Сегодня мы переживаем нечто, что очень похоже на смерть современного, то есть западного человека» (С.378).
«Утратив веру в богословие и мифологические хитросплетения прежних эпох, искушённая в грамоте западная культура с инстинктивной жаждой вселенской гармонии, некоего единого лада бытия обратилась к повествованиям художественного вымысла» (С.316-317).
Другие берега
Владимир Набоков
«Я отказался от своего лица, чтобы проникнуть заурядным привидением в мир, существовавший до меня. Я мирился с унизительным соседством романисток, лепечущих о разных йогах и атлантидах»
А ведь историческая Россия действительно стала Атлантидой — прекрасной и недостижимой мечтой-воспоминанием. Хорошо понимаешь это с «Других берегов», но ведь и со «своих», не-других — тоже!
Воистину, «колыбель качается над бездной», и порой эта бездна смыкается, не оставляю даже «щели слабого света», когда трудный исторический ход сменяется катастрофическим взрывом. Жила-была Атлантида, и вот её уже нет. Но некоторые (и даже многие) «атланты» могут после этого выжить и даже написать мемуары-автобиографии, спасшись на других берегах иных материков.
Сонеты к Орфею
Райнер Мария Рильке
Цикл считается одной из вершин поэзии ХХ века, которую очень трудно (для читателей) покорить.
Но – почему? Ведь уже название и посвящение объясняет многое: сонеты «написаны как надгробие Вере Оукама-Кнооп. Замок Мюзот в феврале 1922 года». Цветение жизни прекрасной девушки было прервано страшной болезнью. Вера не дожила и до двадцати лет. И – Орфей отправился за Эвридикой, хотя она не была его возлюбленной и вдохновила поэта не жизнью, а смертью. Общим же было то, что через несколько лет Орфей-Рильке был погублен той же менадой белокровия. Но сложить песни успел.
Безусловно, язык Рильке очень сложен и добиться его понимания возможно лишь находясь в соответствующих духу его стихов эмоциональных состоянии. Но оно того стоит!
Не воздвигай надгробья. Пусть лишь роза
из года в год цветет ему опять.
Ведь то — Орфей. Его метаморфоза
жива во всем. Мы не должны искать
других имен. Однажды и навеки
все певчее — Орфей. Пусть он уйдет.
Но прежде чем сомкнутся эти веки,
он розу позднюю на день переживет.
О, если б знали вы, как должен он уйти!
Ведь и его страшило умиранье.
Но словом одолеть он землю смог
и выбрал край, куда вам нет пути.
С умолкшей лирой, полный послушанья,
смиренно преступает он порог.
Рильке – это мука для переводчика. Русских вариантов было несколько. Здесь я бы отдал предпочтение Карену Свасьяну, несмотря на крайне неоднозначное отношение к фигуре этого культурного деятеля. Тем не менее, его перевод, на мой вкус, лучший.
Где-то внизу, в глубине,
корень подспудный,
словно источник всех дней,
тайный их спутник.
Шлемы и рог, и речей
старческих будни,
братская ярость мужей,
жены, как лютни...
В натиске ветви сплелись,
гнутся и рвутся...
Эта! Тянись... о, тянись...
Рвутся и вместе и врозь.
Ей лишь одной удалось
в лиру согнуться.
Голос ветра
Юрий Куранов
Юрий Куранов – это одни из замечательных русских писателей ХХ века. К сожалению, его мало знают. Он не был разрекламирован в советские времена, ну, а в постсоветские – тем более... Я бы и сам, возможно, никогда не услышал бы этого имени, если бы ни один случай.
Дело было в нашей провинциальной библиотеке. Чтение было моим любимым занятием, и ходил я в библиотеку, как на работу или на учебу, регулярно, но с большим удовольствием. Стоит ли говорить, что в годы моей юности в стране был еще страшный книжный дефицит. Выручили читальни, но желающих было много, а книг интересных – мало. Казалось, я уже «всё перечитал». И вот, глядя на полупустые полки, с которых посетители библиотеки быстро разбирали всё более-менее интересное, я, несколько отчаявшись, загадал «координаты» книги, которую вот возьму и обязательно прочитаю. Итак, такой-то зал, стеллаж, полка, семнадцатая книжка слева…
Мне повезло. В загаданном месте стоял томик Ю.Куранова. До сих пор помню «Ласточкин взгляд», «Золотая синь» и другие произведения из той книги. Как же хорошо, чисто, вдохновенно он пишет!
Недавно решил перечитать этого достойного автора, ушедшего из жизни в 2001 году. Как же он жил свои последние десять лет в эпоху «лихих девяностых» - даже страшно представить. Его издавали не очень много, но был номер «Роман-газеты». Нашел электронную версию. Читаю, наслаждаюсь.
Проза Куранова как прозрачный лесной родник, это даже, скорее, поэзия в прозе. Чистый незамутненный источник. Но дорогу к нему находят немногие. Иногда, как я, случайно.
Но еще ночь
Карен Свасьян
«Современная европейская демократия – глава в истории европейского тоталитаризма»
Этот сборник мне понравился больше «Растождествлений». Хотя Свасьян отстается Свасьяном и в своих положительных, и в своих отрицательных проявлениях. Надоедает постоянное обращение к штайнерианству и стилистические выкрутасы. Хотя критику современной «политкорректной» Европы, свои истоки совершенно забывшей, дана превосходно. К месту здесь и Шпенглер с его идеями «белой» и «цветной» революций, которые доведут Европу до состояния «феллашества» к 2200 году, а, может быть, и раньше.
Критика марксизма, приобретшего с Фуко и Ко «парижский шик», но ни нами нуту не перестающим убивать (в том числе и своих приверженцев, «подобравшись сзади»). По-моему; коммунизм – это синоним смерти. Неплох еще очерк о рыцарях-монахах, тамплиерах. Автор, скорее, а их стороне, хотя есть колебания насчет адекватности обвинений. Очерк о Гнозисе начинается почти гениально. Не деньги (и не политики) правят миром. А – мысли, идеи. Этого никак не могут сообразить многочисленные «конспирологи». Но потом, эту мысль АС опять применяет к своей любимой Германии, которую погубили проклятые англичане (вместе с духом Шиллера и т.д.). Бедные-бедные немцы. К развязыванию двух мировых войн их подло подтолкнули, да. И к миллионам убийств тоже. А только ли, кстати, англичане?
Русского духа, автор не жалеет и не понимает, ну, почти совсем. Хотя постоянно упоминает Достоевского, Гоголя, Белого (еще один свихнувшийся на антропософии). Он пишет только о том, что мы, едва научившись читать, сразу бросились на «последние вопросы», что Петр сделал «европейский фасад», ну, и прочие пошлые стереотипы.
В общем, что-то слишком много я читал в последнее время Свасьяна.
Но еще ночь
Карен Свасьян
«Современная европейская демократия – глава в истории европейского тоталитаризма»
Этот сборник мне понравился больше «Растождествлений». Хотя Свасьян отстается Свасьяном и в своих положительных, и в своих отрицательных проявлениях. Надоедает постоянное обращение к штайнерианству и стилистические выкрутасы. Хотя критику современной «политкорректной» Европы, свои истоки совершенно забывшей, дана превосходно. К месту здесь и Шпенглер с его идеями «белой» и «цветной» революций, которые доведут Европу до состояния «феллашества» к 2200 году, а, может быть, и раньше.
Критика марксизма, приобретшего с Фуко и Ко «парижский шик», но ни нами нуту не перестающим убивать (в том числе и своих приверженцев, «подобравшись сзади»). По-моему; коммунизм – это синоним смерти. Неплох еще очерк о рыцарях-монахах, тамплиерах. Автор, скорее, а их стороне, хотя есть колебания насчет адекватности обвинений. Очерк о Гнозисе начинается почти гениально. Не деньги (и не политики) правят миром. А – мысли, идеи. Этого никак не могут сообразить многочисленные «конспирологи». Но потом, эту мысль АС опять применяет к своей любимой Германии, которую погубили проклятые англичане (вместе с духом Шиллера и т.д.). Бедные-бедные немцы. К развязыванию двух мировых войн их подло подтолкнули, да. И, к миллионам убийств тоже. А только ли, кстати, англичане?
Русского духа, автор не жалеет и не понимает, ну, почти совсем. Хотя постоянно упоминает Достоевского, Гоголя, Белого (еще один свихнувшийся на антропософии). Он пишет только о том, что мы, едва научившись читать, сразу бросились на «последние вопросы», что Петр сделал «европейский фасад», ну, и прочие пошлые стереотипы.
В общем, что-то слишком много я читал в последнее время Свасьяна.
Прогнать чертей
Константин Крылов
Отсутствие внятных позитивных символов (я уже не говорю о «позитивной программе») с лихвой восполнялось ясно выраженным негативом. Люди, шедшие к Белому Дому, шли туда с одним намерением — свергнуть власть Ельцина, «чертей прогнать», как выразился пожилой мужик, вёзший меня к Белому Дому.
Под «Ельциным», разумеется, понимался не только конкретный Борис Николаевич, но ЭТО ВСЁ — то есть тот режим, который установился после 1991 года.
Это вовсе не означало, что кому-то нравился Горбачёв или Брежнев. Речь шла только о том, чтобы прекратить ЭТО. Что такое «Это», никто толком не понимал — точнее, разных мнений на этот счёт было немало, но все понимали, что «тут уж не до теорий».
…Тем не менее: принимая или не принимая во внимания мою старую теорию, я осмелился бы настаивать на одном — конфликт невозможно понять иначе, чем в этнических категориях. 1993 год был восстанием — слабым, неудачным, несвоевременным — русских людей против Неруси. То есть против всего того, что сейчас захватило власть над Россией и что её уничтожает.
Холодный восточный ветер Русской весны
А.Фурсов
Где ты, Русская Весна!?
Брутальность усиливается, интеллект тает.
Фурсовская траектория: был подающим надежды интеллектуалом, оригинальным, хотя и спорным ученым-историком, блестящим публицистом. А стал…
Ну, вот хотя бы одна из последних его книг. Сурово пропагандирует. Повторяя на все лады один и тот же набор из своих любимых тезисов. Но это явно – для толпы поклонников, а не как предмет спора профессионалов.
Конечно, заслуг у Андрея Ильича не отнимешь, но он в своем неомарксистской агитации явно застря в одном из «законов диалектики» - «отрицании отрицании» (извиняюсь за этот псевдофилософский жаргон).
Антитезис то у него правильный: миром управляют теневые структуры, имеющие свой материальный интерес (и за это ему честь и хвала!). Разумеется, можно назвать это и «мировым заговором» (дело вкуса). Если в каком-нибудь задрипанном муниципалитете постоянно идет борьба за власть, то, как может быть иначе в целом мире!
Многие, увы, очень многие не понимают даже этого и клеймят подозрения в «заговоре» как опасные сказки. (Ну, например итало-эрудит У.Эко написал об это несколько романов и множество эссе – не зря же его так «раскручивали. Про доморощенных, но извне привитых, обезьян толерантности и говорить не приходится). Множество усилий потратили разоблачители, чтобы рассказать про тайные общества, масонов, иллюминатов, Родса, Бильдерберг, трехстороннюю комиссию, клубы трехсот, посылающие «экономических убийц» для уничтожения экономического суверенитета стран и политической субъектности наций. А ведь есть еще и криминальные структуры, и Фурсов рекомендует литературу такого рода, допустим, в своих книжных обзорах в «Однако»: всякие там синдикаты и «зеленые драконы». Ну, молодцы!
А дальше то, что? Переходите ко второму «снятию», от антитезиса к синтезу. Нет, не переходят. Марксистская закваска держит. А между тем,
МИРОМ ПРАВЯТ НЕ ДЕНЬГИ, А МЫСЛИ.
Идеи. Деньги без идей очень быстро аннигилируются и уничтожают тех, кто захватил их слишком много. (Для примера можно взять голливудские фильмы с красавчиком Ди Каприо, «Волк с Уолт-Стрит» - типичная история. Кому-то повезло путем огромных усилий, везения и махинаций хапнуть миллионы. Ну, и что. Покуражился несколько лет: шлюхи, наркотики, распад личности, тюрьма и т.д.) Денег было много, но правят не они. Точно также и с Властью, хотя здесь сложнее.
Фурсов часто использует образы массовой культуры (и это мне нравится, например, в разговоре выяснилось, что мы оба очень любим романы Олега Маркеева). Поэтому наш публицист постоянно использует выражения типа «властелины колец» и т.д. Правильно! Но всевластие, как самоцель? – не уверен.
С помощью власти, с помощью силы, с помощью денег утверждаются, насаждаются в Мире некоторые Идеи, а другие лишаются жизни, затаптываются. И люди, которые отвечают этим мыслям и этим душевным порывам не живут, а мучаются; они вынуждены существовать не своей, а чужой жизнью, они не реализуются, НЕ ОСУЩЕСТВЛЯЮТ свою судьбу. Зато – «властелины колец» осуществляют свое злодейство.
Только не нужно здесь «материалистических» контраргументов. Там, где побеждают «материалисты», с «материальным» сразу становится очень плохо. Забыли про качество советской бытовой техники, тотальный дефицит и российские дороги!).
Ну, и какими же идеями руководствуется Фурсов сотоварищи? Вот, никак я не пойму, чем Маркс с Валлерстайном лучше Хайека с Хантингтоном или Фрейда с Фуко (а уж про похвалы гитлеровцам у кучеренко – просто нет слов). Да то же ЧУЖЕБЕСИЕ! Поэтому взгляды Фурсова и фурсовцев и антинациональны, и антипатриотичны, несмотря на громкие декларации обратного.
Ибо, какой вменяемый человек пожелает своей стране и своему народу попасть под железную пяту власти тоталитарных параноиков! А ведь они – желают!
С упорством, достойным лучшего применения, наши «опричники» заклинают дух Иосифа Грозного. Но если Сосо или кто-то там еще действительно материализуется, то ведь он бошки отрежет и у Фурсова, и у Пулемета Автоматыча и прочих изборских идиотов – если не в первую очередь, то во вторую. И, поделом, между прочим. Не забивай дурными мыслями свои головы, не совращай тех, кто тебе поверил. Если холодный восточный ветер не выдует эту дурь из патриотических голов, (искренних, конечно, а не козлов-провокаторов, я все же надеюсь, что Фурсов – это не Стариков и не Кургинян, хотя уже и не уверен в отсутствии следа, ведущего к соответствующему ведомству), то придет беда
В борьбе идей нужно отстаивать идею Свободы, а она не может возникнуть в голове внутренне несвободного человека, очарованного «триумфом воли» и «зловещим интеллектуальным превосходством». Последнее как раз сохранится у «властелинов колец», пока сталинодрочеры носятся с проектами новых тоталитарных «шарашек».
Рабы всегда терпят поражение. Зачем же АИФ и другие («державники», «евразийцы» и пр.) под знаменем Победы призывают, по сути, к поражению и окончательной гибели России ради какого-нибудь нового глобального проекта. Думаю, что это продолжает действовать интеллектуальный яд марксизма, (а он проявляется в различных сочетаниях от Франкфуртской школы до какого-нибудь Фуко; у нас, в силу обескультуривания после гибели исторической России – в тупом неосталинизме).
Марксизм и коммунизм – это синонимы убийства и смерти. Фурсовы-делягины-калашниковы и пр. выступают жрецами этого культа, хотя нельзя не отдать должного их блестящей и настойчивой критике всей этой нынешней мерзости, шоблы грантососов из «пятой колонны», обер-предателей из «шестой» и т.д.
Но – зараза к заразе не пристанет», и – чума на оба ваши дома!
Избранное
Юрий Куранов
А ведь Пушкиногорье – это наш русский Ирий. Только в земном воплощении. И поэтому, тут возможны чудеса. Что прекрасно и передает Куранов.
Глоссарий
Карл Шмитт
18.09.47. Материалистическое мировоззрение: мир как общественная уборная (с. 14).
21.09.47. Пространство=Присутствию … Я теряю время и обретаю пространство (с. 16).
23.09.47. Я слышу: амбивалентность, антиномия, апория и знаю, что это. Поскольку одновременно я слышу: тупик, тритон. Я слышу: критика и критический и знаю и слышу: кризис, кризис. Я слышу: протоплазма и вижу весь XIX век, с 1848 по 1948 г. Имеются универсум и плюриверсум, но нет дуэмбивер-сума. Binarius numerus infamis (Число два пользуется дурной известностью (опасно) — лат). Кто говорит: амбивалентность, антиномия, апория, уже говорит: фундаментальный раскол, т. е. гражданская война, т. е. друг и враг.
Сократ: от мифа к логосу; государство: от христианской веры к объективному разуму.
…Греческий гений искал не случая, но — закона… (с. 19).
30.09.47. Элита водителей (шоферов), водителей автомашин; водитель не вождь (Fahrer nicht Fuhrer), рабочий Эрнста Юнгера, закрыть глаза и нажать на газ. Человек с улицы — сегодня шофер. Другие ходят по тротуару, покуда таковые еще имеются, в качестве уступок со стороны транспортной полиции. Человек с улицы — господин улицы; это и есть современная демократия (с. 12).
12.11.47. Гоббс — подлинный философ барокко: выставление фасада, который располагается перед фаустовским: разделение господства и власти (Людовик XIII — Ришелье; император — Валленштейн). Гоббсовское разделение внешнего и внутреннего; в этом, конечно, есть нечто от выставления фасада.
Что означает право разума (Vernunftrecht) в этом процессе перехода от барочной легитимности к позитивистской легальности; все другое — это один лишь фасад, прежде всего образ Левиафана.
Получается так: Гоббс был единственным совершенно радикальным и полностью последовательным теоретиком правового государства и государства безопасности (Sicherheitsstaat); образ Левиафана есть для него барочный фасад. За ним помещается потребность в безопасности соперничающих властей и в конечном счете соперничающих индивидов. Поэтому индивид как таковой вынужден чем-то овладевать, спорить, утверждать, осуществлять властную политику. Странным образом Бегемот не может быть таким фасадом, как Левиафан. Как это объяснить? Тем, что наземное животное солиднее? Очень важный вопрос! Фасад именно фальшивый (с. 41–42).
03.12.47. Сегодня каждый физик знает (что раньше было ясно только хорошим теоретикам познания), что наблюдаемый объект меняется в процессе наблюдения над ним (с. 56).
21.03.48. Вторая мировая война со стороны Германии была не только войной на два фронта, но и комбинацией двух типов войн. Г. (Гитлер. — Ю.П.) должен был вести две различные войны (глупо было полагать это осуществимым): одну, недискриминационную, против Запада и одну, дискриминационную, против России и славянских народов (позже на полях Шмитт приписал: «В то время как делались беспомощные попытки капитулировать перед Западом». - Ю.П).
Вследствие этого пришел адекватный ответ с Востока, из России. Хозяином Нюрнбергского процесса был Советский Союз, который воспользовался моральным возмущением Америки. Настоящий вопрос состоит лишь в том, русскому или американскому Grossraum будет принадлежать Германия… (С. 117).
22.04.48. Бегство от свободы есть in concreto (В конкретном деле — лат.) не что иное, как бегство в технику. Соответственно, дорога к свободе была бы дорогой от техники… (с. 134).
01.08.48. Не Робеспьер, но Меттерних разбил монаршью корону. Бывает лишь саморазрушение, суицид. Реставрация — это специфический метод уничтожения и разрушения реставрируемого. Почему? Потому, что это саморазрушение. Итак, никаких реставраций! Ни церкви, ни государства, ни монархии, ни демократии, ни трона, ни алтаря, ни ушедших форм свободы, ни ушедших форм обязательства и власти. «Wir ordnens. Es zerfallt. Wir ordnens wieder und zerfallen selbst» (Дуинская элегия) (с. 185).
25.02.49. Что сошлось в 1900–1914 гг.? Обожествление тела и отелеснение Бога (с. 213).
07.03.49. Что же Ты делаешь в Плеттенбурге? Я нахожусь в стадии перехода от существования (Existenz) к сущности (Essenz). Я разосуществляю (деэкзистенциализирую) себя и свое существо. Разве это не похвально? Разве это не заслуживает Нобелевской премии высшей пробы? (с. 224).
08.03.49. Назад к Гёте? Тогда прежде всего необходимо было бы восстановить пространство Гёте и снять действительность нашего сегодняшнего человеческого пространства. Что было действительным пространством Гёте? Его экзистенциальным образом мира? Конкретный ответ дан в стихотворении: «Над моей шляпой только звезды». Это конкретное чувство пространства человека Гёте в его высшем проявлении. Что, однако, есть сегодня действительное пространство человека? Над нашими шляпами гудят самолеты, иногда свои, иногда чужие; движение во времени и пространстве: при движении в ограниченном пространстве мимо быстро пролетают близкие предметы; далекие предметы движутся медленно и в конечном счете кажутся недвижимыми, как неподвижные звезды. При движении во времени долго тянутся лишь теперешние секунды, минуты, дни; удаленные, напротив, летят быстро; год короток, длинен час.
18.03.49. …Все три народа: греки, римляне и евреи, — убили своих величайших людей: Сократа, Юлия Цезаря и Иисуса Христа. Однако величие и моральное превосходство римлян проявились в том, что убийство своего гения они не облекли в судебную форму
Демократия есть кратократия. Homo homini homo (Человек человеку человек — лат.)…
01.10.49. Идеалом Ленина была электрифицированная Земля … Если бы мы имели идеалы, нашим идеалом скорее была бы деэлектрифицированная Земля … Поскольку мы любим нашу Землю (
*
Перед такой ЧЕКАНКОЙ комментаторам следует молчать.
Истоки современной политики
А.К.Секацкий
Интеллектуальная пошлость, в глупость переходящая. Обозначенную проблему не объяснить фокусничанием с этнографией, Фрейдом и мымырдашвилями… Словесное жонглирование в духе К.С.Пигрова и т.д. «Философский факультет» и модные «любомудры» - это, в лучшем случае эссеистика не самого лучшего толка.
Однако – болтуны за государственный счет неплохо устроились.
Спор о Платоне: круг Штефана Георге и немецкий университет.
Михаил Маяцкий. М. ГУ-ВШЭ, 2012
Перипетии вековой давности, связанные с кружком эстетов-мужеложцев – ну, что для нас может быть актуальнее?
Тем не менее, попытка подражать платоновской Академии в эпоху капитализма – смелый эксперимент. Платон Платоном, но георгеанцы спорят с М.Вебером и его знаменитой работой «Наука как призвание и профессия», которою не понять вне контекста идей Круга.
Автор и пишет очень хорошо. Но … не о том, увы.
Хайдеггер: германский мастер и его время. М.: «Молодая гвардия»; 2005 (ЖЗЛ)
Сафрански Рюдигер
Из интервью МХ «Шпигелю»:
Хайдеггер: Конечно, я следил за политическими событиями между январем и мартом 1933 года и при случае также беседовал об этом с младшими коллегами. Но я был занят работой над более широкой интерпретацией мышления досократиков.
Термин «политическая наука» имел тогда совсем другой смысл: он означал не политологию, как теперь, но содержал следующее утверждение: наука как таковая, ее смысл и ценность определяются ее фактической пользой для народа.
за прошедшие тридцать лет должно было бы стать яснее, что планетарное движение техники нового времени есть сила, определяющее значение которой для истории едва ли можно переоценить. Для меня сегодня решающий вопрос в том, как вообще и какая политическая система может соответствовать техническому веку. На этот вопрос у меня нет ответа. Я не уверен, что такой системой является демократия.
Хайдеггер : Все работает. Жутко как раз то, что все работает и эта работа ведет к тому, что все еще больше начинает работать и что техника все больше отрывает человека от земли и лишает его корней. Я не знаю, испугались ли Вы, — я, во всяком случае, испугался, когда недавно смотрел фотоснимки Земли, сделанные с Луны. Нам даже не нужно атомной бомбы, искоренение человека налицо. У нас теперь сохранились лишь чисто технические отношения. То, где человек живет теперь, - это уже не Земля. Недавно я имел в Провансе долгую беседу с Рене Шаром, он, как Вы знаете, поэт и боец Сопротивления. В Провансе теперь строятся ракетные установки, и земля опустошается невообразимым образом. Поэт, которого как раз нельзя заподозрить в сентиментальности и воспевании идиллий, говорил мне, что происходящее сейчас разрушение человеческих корней — просто конец, если только мышление и поэзия не придут к своей ненасильственной власти. …
Шпигель : Но можем ли мы что-то сделать?
Может даже быть, что путь мышления ведет в настоящее время к молчанию, — чтобы предохранить мышление от превращения в старый хлам за какой-нибудь год. Возможно также, что потребуется 300 лет, чтобы оно стало «работать».
Помощи
мы ждем от философов, пусть хоть косвенной помощи, помощи на кружных
путях. И вот мы слышим от Вас: я не могу Вам помочь.
Хайдеггер : И в самом деле не могу.
И кто из нас решится предсказать, не пробудятся ли в один прекрасный день в России или в Китае прадревние традиции такого «мышления», которое позволит человеку достичь свободного отношения к миру техники?
Хайдеггер: Подготовка готовности ( die Bereitung der Bereitschaft ) могла бы быть первой помощью. Мир не может быть тем, что он есть и каков он есть, благодаря человеку, но не может и без человека. Это, по-моему, связано с тем, что то, что я обозначаю очень традиционным, многозначным и теперь затасканным словом «бытие» ( Sein ), требует человека для своего явления, сохранения и формирования. Сущность техники я вижу в том, что я называю «по-ставом», — многократно осмеянный и, возможно, неудачный термин. Господство по-става значит: человек поставлен, захвачен и используется силой, которая проявляется в сущности техники и которой он сам не владеет. Помочь увидеть это — большего мышления не требует. Философия подошла к концу.
Было бы хорошо, если бы к этой неуютности отнеслись с большей мерой серьезности и осознали, наконец, какие тяжелые последствия имело изменение греческого мышления при его переводе на римско-латинский язык — событие, которое до сих пор мешает нам надлежащим образом осмыслить основные термины греческого мышления.
*
Книжку о философе пришлось проглядеть «по диагонали». Я не понимаю Хайдеггера, и не знаю, можно ли понять его НЕ на немецком языке (если можно на нём: «Мышление столь же мало поддается переводу, как и поэзия. Конечно, его можно передать описательно»). Не уверен, что и многоуважаемый В.Бибихин понял немца адекватно. Хотя во введении к тексту он препринимает попытку апологии (против обвинений в «нацизме»). И с Бибихиным можно согласиться, так сказать, в общем: «Нам еще не все известно о философии. Мы спрашиваем, что мы с ней можем сделать. Конечно, ничего. Не может ли она что-то сделать с нами? вернуть нас нам самим и сути вещей? В неслышной работе мысли больше силы, чем в волевых решениях. Настающие цивилизации так же незаметно зарождаются в теле старых культур, как новый человек в тепле матери».
Германский Мастер – да. Смерть – это мейстер из Германии? А скука смертельная?
Том Сафрански толстый педантичный и скучнейший. Нет, многие сюжеты сами по себе интересны: Х-р и война, Х. и религия, Х и феноменология, отношения с Ясперсом, «треугольник» с женой и Ханной А., «молчание Х», МЖ и Целан («Целан болен – неизлечимо») и пр. Но, в основном, скучная заумь. Хайдеггера почитают (некоторые «со страшной силой»), но не является ли его «гераклитовская темнота», тем, что слишком далеко от нашего опыта: и исторического, и духовного? Можно ли научиться мыслить самостоятельно, читая чужеземных мудрецов?
«4 декабря 1975 года умерла Ханна Арендт. Теперь и Хайдеггер начал готовиться к смерти – спокойно, сосредоточенно, отрешенно. Получив письмо от своего друга времен детства, Карла Фишера, который поздравлял его с восьмидесятишестилетием (этот день рождения окажется последним), Хайдеггер ответил: «Дорогой Карли… Сейчас я часто обращаюсь мыслями к нашей юности, вспоминаю и дом твоих родителей, где на террасе жило так много всякой живности, в том числе и один филин…»
Плоский мир
Томас Фридман
«Игровое поле становится ровнее»
Еще один воспеватель прекрасного нового мира глобализации.
Если образом книги «О глобализации» был франкфуртский аэропорт, где делает объявления человек, пребывающий за океаном, то в «Плоском мире» - это, наверно, обработка американских налоговых деклараций в Индии.
Зачем!?
Чтобы получить еще немного прибыли. Уволить еще лишних сотрудников. Потом отдавать часть этой прибыли на налоги, которые пойдут на социальные пособия деклассированным вынужденным бездельникам.
Количественный рост при общем ухудшении качества жизни (уже в глобальном масштабе).
Олег Шишкин
Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж
Давно хотел почитать эту книгу. Благодаря настойчивости талантливого автора и счастливому стечению обстоятельств (архивы приоткрылись) читатель получил интересный материал для размышлений. Как и в «Красном Франкенштейне» Шишкин показывает ужас коммунистического эксперимента с необычной стороны.
Рериханутые, конечно, возмущались, что их кумир был описан как агент ГПУ. «Большая игра» с Британией продолжалась и после краха исторической России. Соперничество за Азию и Рерихи с Шамбалой, Индией и Тибетом – это удачные карты. Действовали, кстати, как американцы. Сговорившись с чекисто-большевиками в двадцатые, великий Рерих не клюнул на наживку в 30-е и не вернулся в совдепию, гед его бы ждала судьба другого энтузиаста «тайного знания» А.В.Барченко, и поклонникам осталось бы меньше «агни-йог» и «царств света». (Понятно, что эта мура изготавливалась при посредничестве рыцарей плаща и кинжала).
Как только возникает группа каких-нибудь экзотов («рерихов»), то тут же рядом нарисовываются рыцари плаща и кинжала. Часто «тайные ордена» - это их рук дело. Но в более свободных странах это могут быть и инициативные богатенькие фантазеры, которые потом уже попадают «под колпак». Но заигрывание с этими силами опасно, так как можно получить взамен банальный расстрел (случай Барченко).
Понятно, что за приманками, в том числе за экзотическими, следят; и сектанты, кружковцы пользуются вниманием гебистов и их зарубежных коллег (знаменитого фантаста Ивана Ефремова это задело даже после смерти – обыск на квартире).
Книги, подобные «Битве за Гималаи» могли бы сильно прочистить мозги поклонникам «священных тайн истории», но для поклонников такие книги закрыты, даже если открываются. Да и книг таких немного, все больше спекулируют «тайнами». Англичане, как водится, всех «разводили». Большевики получили письма от «махатм». Потом склонные к фэнтези немцы тоже полезли к ламам, снарядив знаменитую экспедицию «наследия предков». Дьявольский коктейль.
Книга написана крупными штрихами. Фрагменты мозаики довольно далеко друг от друга, но, в принципе, картина вырисовывается. Стана до революции была сильно больна, душа, точнее дух были больны. Элита вызывала духов на спиритических сеансах, царская фамилия гипнотизировалась проходимцами, среди народа процветало хлыстовство и его аналоги. К сожалению, интеллигенция оказалась недостаточно умной и стойкой и тоже поддалась всяческим миражам. Многие, как Рерих, были мартинистами, масонами и прочими розенкрейцерами. Большевистская банда всем этим тоже воспользовалась, иногда и себе позволяя увлечься, пока джуга всех не стал уничтожать. Наивные мечтатели фантазировали о победе над бедностью, над пространством-временем, над смертью, а пришли к победе над жизнью. И многие союзники творцов русской Смуты тоже поплатились.
Они заигрывали с настоящими темными силами, не понимая, с чем играют. И когда эти инфернальные сущности воплотились в блюмкиных-бокиях, и принялись превращать жизнь России в настоящий ад, был уже поздно. Хотя некоторые увлеченные и зараженные натуры, даже находясь в инферно, умудрялись этого не замечать. Вместо плохой жизни при старом режиме пришло увлекательное счастье голода, нищеты, расстрелов и страха.
16 мая 1937 года навсегда захлопнулась еще одна дверца в прошлое. В тот день начальник сводного отдела IV управления при НКВД (до 1934 года Спецотдел при ОГПУ) Глеб Бокий был вызван к наркому внутренних дел Николаю Ежову. Шеф потребовал от него компрометирующие материалы на некоторых членов ЦК и высокопоставленных коммунистов. Его обращение по этому поводу именно к Глебу Бокию отнюдь не являлось случайностью — начальник отдела «при» НКВД был главным хранителем всех государственных тайн. При этом Ежов ссылался не на собственную волю. Он заявил буквально следующее: «Это приказ товарища Сталина!» Бокий в ответ вспылил: «А что мне Сталин?! Меня Ленин на это место поставил!» Эти слова стоили ему очень дорого — домой он уже не вернулся.
«Черная книга» — черное досье, о котором однажды упомянул Блюмкин во время скандала с Барченко, стояло за ликвидацией всех, кто хотя бы знал о ее существовании в 1937 году. Какие именно материалы содержались в досье и почему Бокий проявил такое упорство в разговоре с наркомом внутренних дел? Ну хотя бы информация о том, что Исаак Бабель является любовником жены Ежова. Что сам Ежов — гомосексуалист. Что товарищ Агранов, глава секретного отдела НКВД, живет с Лилей Брик, женой комкора Примакова. Что Иосиф Виссарионович страдает прогрессирующей паранойей. Что Сталин и Енукидзе любят спать с грудастыми бабами из хора Пятницкого, а Карахан и всесоюзный староста старик Калинин предпочитают балерин из Большого театра. Что весь ЦК погряз в пороке и грехе. Что все кремлевские бонзы — заурядные негодяи, дорвавшиеся до власти.
Фрагменты 1910-20-х гг. даны как время расцвета утопического сознания. (В утешении можно сказать, что в такие десятилетия сочиняется самая лучшая фантастика. Эх, литературой бы все ограничить, сублимировать в юношеское чтиво, но – увы! Слишком серьезно заигрались со своими фантазиями). Потом пришлось расхлебывать.
Приложения: документы ЕБТ и протокол допроса Барченко тоже впечатляют.
«Представляя доклады и утверждая свои мистические теории, я указывал, что пока руководители советского правительства, ограниченные в своем кругозоре, не поймут, какими ценностями в виде остатков доисторической науки скрыто владеет Восток и владела древняя Россия, они обречены делать один за другим ряд разрушительных, гибельных для Востока и России шагов. Преемники Ленина, развивающие его идеи, продолжают ту историческую ошибку в отношении Востока, на которую Ленина толкали западные ориенталисты. Востоку, в частности мусульманству, чужды те стороны западных политических систем, которые разрешаются революциями, и потому ученые Востока не могут молчаливо участвовать в историческом обмане, которым человечество обязано Западу. У Востока свой путь и средства развития, путь эволюции и бескровного разрешения социальных противоречий на основе овладения наследством «древней науки», уцелевшей в Шамбале. Исходя из этого, я ориентировал правительственные круги на Ага-хана, главу исламистов, как на хранителя революционных традиций Востока. В действительности являющегося известным английским агентом».
Иван Шмелёв
Старый Валаам
Иван Шмелев – известный, но не очень читаемый русский писатель. Известно, что Шмелева очень хвалил Иван Ильин, но, кажется, что скорее «идейно», нежели в силу устоявшихся литературно-эстетических пристрастий. Я Шмелева ценю именно так, если признаться откровенно. Он очень русский, традиционный писатель, а много ли русского духа осталось на Руси? Его просто так не откроешь, для того, чтобы начать читать шмелёвское, нужен какой-то дополнительный стимул, подходящая обстановка.
«Старый Валаам» (изд. М.: Сибарская Благозвонница, 2015) купил на самом Валааме, после небольшого концерта иноков, нескольких из знаменитого хора этого монастыря. Испытал к ним симпатию, чего не чувствовал в других аналогичных поездках. «Паломничество» было замечательным. Ладога не сердилась и дала «метеору» спокойно доплыть до островов. Часовни, монастырь, кладбище, скиты - все очень интересно. Созерцанию всей этой благодати несколько мешали лишь суетные мысли о разрядившихся в фотоаппарате аккумуляторах. Замечательная карельская природа осталась поэтому, больше в памяти. (Впечатление портила лишь супер-яхта, подаренная главному самым главным – а так: лепота!)
В нижнем саду: «проход не благославляется», торговля сувенирами на пристани.
На обратном пути, в автобусе от Приозерска, наконец-то почувствовал давно забытое успокоение, хотя причин для беспокойства меньше не стало. Ну, и Шмелев. Под настроение читать его и полезно, и интересно. В качестве звукового сопровождения «поет братский хор» Валамской обители. С упомянутого концерта понравилась и запомнилась песня «Монастырь». Слушаю и другие «песни русской души» в монашеском исполнении.
«В сумеречное наше время, в надвинувшуюся «ночь мира», нужны маяки» - предаваясь воспоминаниям в 1930-е годы, писатель не знал еще ни новго приступа мировой тьмы, ни своих дальнейших страданий, ни разрушения и поругания советскими самого знаменитого монастыря. Но все-таки «северный Афон» восстановился и стоит и сегодня.
Какие испытания нам ещё предстоят?
Лев Гумилев.
Хунну в Китае.
Запомнить незнакомые имена и перипетии постоянной резни нет никакой возможности, но сам труд весьма познавательный. У Китая тоже был свой кризис третьего века» и переход от древнего мира к новой эпохе. После восстания «желтых повязок» 230 лет непрерывных войн, сокращение населения на порядок, вторжение инородных этносов (степняков) и взаимоуничтожение с некомлиметарными соседями. (Странно, что ЛНГ навязывал нам идею о благотворности симбиоза со Степью, в рамках своих евразийских бредней. Ландшафт, образ жизни, стереотипы и прочее там совсем другие – как ужиться!?).
Зато некоторые замечания о фазе обскурации бьют не в бровь, а в глаз:
«Бессмысленная борьба за прозябание»
«Предательство в квадрате и даже в кубе. На что поло надеяться столь разложившееся общество?!»
«Это были усталые и деморализованные люди, неспособные защитить себя и свою страну от пришельцев».
Лавр
Евгений Водолазкин
Об этой книге уже столько сказано-написано, что лучше не повторяться. Ограничусь лишь очень краткими замечаниями без расшифровки.
Достойный текст, но не весь. Порой «проникался», порой досадливо пролистывал. Наиболее интересны странцы, посвященные врачебным подвигам Рукинца и его странствиям. Попытка «нашего ответа» Умберто Эко. В РФ нет (уже – еще) нормальной культурной среды для такого рода книг и потому подобные интеллектуальные и стилистические опыты появляются как редкое и отчасти приятное исключение. Филологический роман. Слишком модернезировано, в том числе и средневековое сознание. Не пост-, но модернизм. Попытка установить связь времен и не очень понятные экскурсы в будущее. Герой, увы, становится юродивым, а это трудно принять, как нашу судьбу, если уж выходить на обобщения. Впечатляющее описание мора (метастазы «черной смерти») – вот и языковые игры современных российских интеллектуалов напоминают пир во время чумы.
«На мирно спящих аэродромах», «22 июня. Анатомия катастрофы» и др.
Марк Солонин
В общем, чтение Солонина может быть отчасти полезным как прививка против просталинской пропаганды советских глупышей, всяческих «фурсовых», но относительно самого куйбышевского историка-самоучки можно сказать «НЕ НАШ».
Эта книга утверждает, что потери в самолетах от бомбежек в первые дни войны были не так уж велики и не они явились главным фактором потери господства в воздухе. И советские самолеты часто не уступали немецким. Более важными были плохая подготовка пилотов, неумелое управление и общая паника-неразбериха и общее нежелание защищать совесткую власть. Но вот как быть с Францией, Польшей и т.д. Там ведь не было колхозов…
Из частностей – после советских бомбежек Финляндии она «вынуждена была» вступить в войну и это имело трагические последствия в виде блокады Ленинграда.
А что утверждается в книгах СМ, посвященных началу войны? В целом, проводится одна и та же мысль: СССР имел преимущества перед Германией по численности Армии, по количеству и качеству боевой техники. Но Красная Армия стала разбегаться, бросая оружие, не желая сражаться за большевиков. Конечно, сыграли свою роль и парализующий инициативу страх, и предвоенные ошибки, и репрессии, и плохая подготовка войск, управление, связь и т.д., но главной причиной были идеологическая. Раскулаченные не хотели воевать за коммунистов и только немецкая жестокость впоследствии привела к усилению сопротивлению немецко-фашистским захватчикам, как злу еще более худшему, чем сталинская диктатура.
Тексты Солонина полны морального негодования и питаются им: «как вы могли драпать и не защитить нас». Концы с концами не сходятся: с одной стороны «рабы-гладиаторв», которых гонят на убой страхом, с другой – «почему так плохо воевали»? Гитлеру автор симпатизировать по определению не может. но полагает, что только случайность и непростительные ошибки не позволили вермахту одержать быструю победу…
Почему Европа?
Джек Голдстоун
Популярный автор разоблачает много исторических мифов, с тем, чтобы создать и утвердить новые. Теперь вот «толерантность» становится главным фактором успешного развития.
В общем-то, американец в своей книге о Европе разоблачает евроцентристские установки, которые господствовали в западном обществоведении, когда Запад был в силе. Голдстоун пишет, что долгое время Европа именно отставала, а потом не превосходила в своем развитии Китай, Индию или мусульманский мир. И лишь погоня за богатствами Востока (по сути, зависть), ряд случайных обстоятельств и позволили Западу утвердиться в качестве мирового гегемона. Открытие «Индий» дало Европе огромные ресурсы, которые потом и были конвертированы в господство над миром, как бы автору не хотелось осудить колониализм и расизм.
Книга неровная, неприятная, но во многом полезная. Конечно, ее чтение и понимание предполагает определенный бекграунд. Это не «мировая история в кратком изложении» (которая бы потребовал тысячи с лишним страниц, как в «Возвышении Запада» У.Мак-Нила. «Почему Европа» - краткий популярный очерк. Да и не обо всей Европе идет речь, а, в основном, об Англии (в сопоставлении; в основном, с Китаем). О России вообще упоминается мимоходом, в связи с торговлей мехами. Американские установки налицо (именно такое и переводят-издают «гайдаровцы»). Но книга полезна тем, что развеивает многие устоявшиеся мнения и излагает материал комплексно. Речь идет о мореплавании, торговле, климате, сельском хозяйстве, численности населения, эпидемиях, военной технике, науке и религии. Такая «ширь» может быть весьма интересный, хотя и чревата многими издержками. (Допустим, ДГ, как и другие западные ученые, практически игнорирует роль Византии, оставляя за мусульманами роль основного связующего звена с Античностью. О Степи он тоже почти ничего не пишет, ограничиваясь земледельческими цивилизациями. На Востоке они имели преимущество, но из обычных демографических циклом вырвался лишь Запад, первоначально Англия. Веротерпимость, сомнение в прежних авторитетах, а потом английский (и шотландский) эмпиризм создали предпосылки для промышленного переворота, что означало уже качественное превосходство европейцев над всеми остальными.
Д.Голдстоун связан с американским истеблишментом и это тоже чувствуется. Идеология в его трудах цветет и пахнет. Не будем подробно на этом останавливаться. Но надо отдавать себе отчет, что история – это не совсем объективная наука, влияние политики и обстоятельств здесь может быть решающими факторами, определяющими и проблематику, и угол зрения. Вряд ли без нынешнего подъема Индии и Китая, которые сделали серьезную заявку на возвращение себе роли основных экономических центров, их история привлекла бы столько внимания и подверглась бы переосмыслению. (В свое время много писали о японской культуре, а вот Россия, неинтересно, поскольку сейчас находится в довольно плачевном положении и не может рассматриваться как серьезный конкурент в борьбе за мировое лидерство). Будущее Европы тоже под вопросом, хотя есть и те, кто продолжает ставить на «старушку». Тем не менее, сдвиг мировых интересов и ожиданий налицо. (Это видно даже и по интеллектуальнйо жизни в нашем «богоспасаемым (а кем же еще!) Отечестве. Уже и нашенские прикормленные, привилегированные «интеллектуалы», которые еще недавно «с пенью у гавкала» превозносили либеральную западную демократию и были убежденными европоцентристами, теперь потянулись как перелетные птицы в Китай – авось что-нибудь и обломится от азиатов).
А Голдстоуна действительно, стоило прочитать, как бы не морщился.
Устрашающих объемов текст оказался удивительно своевременным. Вернувшись из Питера и всколыхнув старые воспоминания, с удовольствием почитал «Воспоминания» санкт-петербургского патриота, сравнив тогдашнюю полноту культурной жизни северной столицы с нынешними ее слабыми отблесками. С первых страниц интересно, с самого начала - несогласие. Автор совсем ДРУГОЙ, но нельзя, несмотря на все его декларации и отсутствие русской крови считать сразу Чужим (алиеном, как многих других). Интерес именно в его ином.
Советскому ребенку кажется совершенно недостижимым, немыслимым тот уровень культурной жизни и ее качества, который с детства окружал героев и автора мемуаров. Это было потрясающее БОГАТСТВО во всех смыслах. И дело даже не только в огромной квартире, даче неподалеку от места жительства царей, необременительных и свободных путешествиях за границу, но и доступа у культурным ценностям, которого никогда не было и не будет у нас – советских и постсоветских людей, обделённых всем, вынужденных вести борьбу за выживание и просто существование. Вот с самого детсва Шура мог сколько угодно наслаждаться шедеврами Петергофа и Эрмитажа, изучать их, а не так, как ныне «народ» - после ужасных очередей и галопом по европам. Это даже не зависть. Нет. Бенуа все же оказался изгнанником, а потерять даже неродную родину не так просто. Это просто констатация того что как бы с «разных планет».
Разумеется, так жили не все, а очень-очень немногие. Хотя круг их и расширялся. Если же, относительно тех времен, задаться вопросом, «кому живется весело, вольготно на Руси», то приходится ответить, что среди меньшинства русские были меньшинством, а процветали иностранцы и их потомки, начиная от царской фамилии и до придворных живописцев-архитекторов и т.п. Последние составляли в империи немалый культурный капитал, но часто не были русскими патриотами. Так, Бенуа бравирует своим космополитизмом и без всякого стеснения описывает спой «закос» от армии, предоставляя защищать страну от внешних и внутренних врагов «серой скотинке» и «милитаристам». Естественно, что при распространении таких настроений в элитах, у них были отняты и привилегии, и богатства, и жилплощадь в широком и узком смысле, и сама жизнь. (Если не «шлепнули», то пришлось потом ютиться в эмиграции). Автору воспоминаний казалось, что данная ему жизнь была чем-то естественным, но это оказалось не так. Для русских та элита была «не своей», но сбросив и частично истребив ее, они оказались в еще более худшем положении, получив на свою голову представителей анти-человечества, опиравшегося на самые страшные и «отпетые» элементы в «народе». Разумеется, более предпочтительным представлялся процесс постепенного врастания-вырастания. Но он был прерван, частью из-за того, что не совсем родная стране элита спасовала в те роковые годы.
Нужно отметить недюжинные способности автора: не только художественные , но и литературные. Это немудрено при таком окружении-воспитании, но было дано ведь далеко не всем. Несмотря на огромный объем его мемуаров читаются они с легкостью. Прост очень интересно. Значительную часть первого тома автор посвящает «сценографии» (места, родственники – огромная семья – это огромное преимущество, когда люди живут в ладу!). Правда, обилие этих людей и деталей все же несколько утомляет. Автор, потеряв родину, попытался воскресить невозвратную столичную Россию в своей памяти и на бумаге и это ему удалось. Но все же объем, объём! неординарный.
Параллельно просматривал файлы и рисунками, картинами, эскизами автора. Конечно, он не гений, но все же весьма талантлив. И спасибо Бенуа за оставленные свидетельства. Спасибо судьбе, что дала ему для этого немало времени.
Струве П.Б.
PATRIOTICA
Полистал сборник статей Струве за 1905-19 годы. Когда-то интересовался. Знаменитую статью «Великая Россия» читал еще в «Русской мысли». Ну, плюс веховское – про интеллигенцию. Сегодня все это кажется пресным. Есть умное, есть глупое, но в основном написано банально, не очень выразительная публицистика. Кое-что Струве понимал, но, в основном, проблем НЕ чувствовал. Как иностранец. Биография у него весьма сомнительная, правда, потом вроде «одумался»
Автора считают виднейшим представителем дореволюционной и эмигрантской «русской мысли» (так претенциозно назывался и редактируемый ПБС журнал). Но такая «русская мысль мало что нам может дать сегодня. Хотя многие из тех, с кем он полемизировал, выглядят еще более неадекватными.
ПИРАМИДА
Леонид Леонов
Средь бесценных рукописей классиков научного оккультизма…
- Успеют ещё нищету наплодить
- Могут и не успеть…
Иногда осознать мешающее быть куда труднее, чем отыскать средство в преодолении помехи, но ещё сложнее нащупать его источник.
Всё воображаемое является вариантом избегнутой действительности
Мастер философского носовождения
В патмосском жанре репортаж об ожидающих нас бедах
Бывают такие прочные оптимисты – уж ворон бедняге глаза клюёт, а он и не чует
Толпа уже не люди
*
Плохо, что последний роман Леонова у нас не прочитан. Странно, что за «Пирамидой» утвердилась репутация вещи, которую «прочесть невозможно» (извинительно по причине ее грандиозности). Но прочитывали же «Войну и мир», а разве эта эпопея не грандиозна и по замыслу, и по объему?
Конечно, роман Толстого читало меньшинство, а сейчас даже «студенты» не могут полностью одолеть не только книги, но и статьи серьезной, но не для всех и писано. Обидно, что леоновскую «Пирамиду» не прочли те русские читатели, кто мог бы её прочитать, и кому полезно было бы прочитать. Не верьте «критикам» - открывайте книги САМИ. А уж воспринимать русскую классику глазами отъявленных русофобов, тем более, не стоит. Ведь рассматривать трагедию Леонова через какого-нибудь «димубыкова» - это все равно, что утолять жажду из навозной лужи. Ну, знаете, такие ямы на раскисшей проселочной дороге после прохождения стада. Стада вражеских «критиков» нужно совершенно игнорировать.
Сам я долго побаивался открыть роман, не из-за критики, конечно, и утверждений, что Леонов – «писатель без идеологии», а только ведет «в патмосском жанре репортаж об ожидающих нас бедах». Ерунда все это – идеология у Леонова вполне ясная, что Тревоги вовсе не отменяет. Но, признаться, побаивался, и объема, и языка. И, если честно, другие леоновские вещи мне не очень нравились, или не нравились совсем. Не понимал я, почему он «классик», или, еще хуже был он в моих представлениях «советским классиком» (а это, мягко говоря, не похвала).
Но уверяю, что «Пирамида» - это совсем другое, просто качественно иной уровень! Роман захватывает с первых страниц, страшной поздней осенью, вместе с автором, ожидающим расправы, уходишь к кладбищенской сторожке, и…
Конечно, объем романа весьма велик и за пару вечеров его не «проглотишь». Но то, что придется читать чуть ли не год – это ерунда. В конце концов, можно и «обчитывать» места, которые покажутся непонятными, затянутыми, неинтересными… Интересного – очень много. И очень важного в избытке.
С другой стороны, может показаться, что «ничего нового». Про террор и взорванные церкви уже многое сказано (а услышано ли, прочувствовано? уроки извлечены?). Нечеловеческие пришельцы уже выступали перед предвоенной советской публикой с разнообразными фокусами (придумал бы писатель своему ангелу другое занятие – хотя какое?), правда о трагедии уничтожаемого народа и о глобальных опасностях тоже прорывается (воспринимается с трудом и в совершенно недостаточных объемах). Но у Леонова все это в концентрации и масштабах космических!
Язык романа мучителен. Он передает атмосферу 20-30-х годов (ЛМЛ как бы и остался в них), их инфернальную неестественность (другой вариант – вещи А.Платонова) и воспринимается не без труда. (Все-таки идеологические скотомогильники были частично засыпаны). Но – знать то надо!
Писатель незадолго до смерти высказал даже сожаление, что пришлось публиковать роман рано, недоработанным. Мы же сожалеем об обратном – «Пирамиде» следовало бы появиться перед отечественным читателем хотя бы на пять лет раньше, на излете «гласности», а не в середине «лихих девяностых», когда многим уже было не до книг. Тогда бы идеи Леонова могли бы оказать гораздо большее влияние. Конечно, можно усомниться в том, что это бы многое изменило. Но если литература и искусство «не действуют», любовь и красота – не «спасают», то тогда на что же надеяться! Стоило использовать и малые шансы. А так – роман, по сути дела, остался в России непрочитанным.
Но все же: лучше поздно, чем никогда. Книга читаема (в возможности) и свое потенциальное влияние на возможность ПОНЯТЬ «Пирамида» сохраняет.
Читать надо. Большущий роман. Но «великий» ли? Леонова подводит, по-моему, словестная неумеренность. Не может остановиться – язык «несет». «Пирамида» закончена была лишь вчерне, но страшным образом «передержана». После «революции» все сорвалось с мест, перевернулось, сошло с ума. В том числе, и словесность. Сейчас это кажется диким, но откройте каких-нибудь парфеновых-гладковых. То же словесное недержание, хотя и в более скромных объемах. Булгаковский Воланд значительно выигрывает на фоне леоновского Дымкова (или Шатаницкого), хотя бы потому, что более компактен «литературно». Разумеется, можно увидеть пересечения и с другими литературными дьвлиадами»: с «Жнвником сатаны», с грандиозным по замыслу «Фаустом».
При этом Леоновым можно восхищаться хотя бы за то, что многое из революционного безумия пережег, преодолел в себе. Ведь от из тех «дьяволят», из «кранопузых». Выдвинулся в 20-е, так как прежняя культурная элита была истреблена или вытеснена в эмиграцию. Получил массу советских цацек, заседал несколько созывов в «верховном совете» и, вообще, всячески был обласкан и пригрет «народной властью». Жил в оранжерее – даже и буквально. Его советские вещи выглядит довольно странно, то город берется одним танком, то некий мистер бежит в иное время. Признаться, никогда не понимал, за что ЛЛ такая слава. Раузмеется, надо оценивать то, что написано было «в стол» - «по гамбургскому счеты». И вот в последнем романе писатель превзошел самого себе. Написал и о безмерных страданиях нашего народа, и о грядущих опасностях, и много еще о чем. Да, слишком длинно. Иногда возникало непреодолимое желание пролистать многостраничные описания-размышления и болтовню персонажей. Явно он переборщил и с Вадимом, и с этими циркачами. Линия с совковым кинорежиссером тоже как-то не очень впечатляет. Элита культурной революции – это все же «герои не моего роман», хотя, для лично ЛЛ это было очень важно, поверим. Ангел с фокусами – это, разумеется, какой-то балаган, хотя «так и было задумано. Одну из кульминационных сцен романа можно увидеть в беседе ангелоида с кремлевским горцем. Для совесткого довоенного писатели – это жизнь и судьба. Ведь могли бы и репрессировать. Так и за веселым Воландом некоторые также усматривают джугу. Но не переоценен ли инфернальный ранг «вождя и учителя». Хотя перейти от про-сталинских славословий к обличению его фигуры в масштабе мирового и даже вселенского зла – шаг довольно понятный и логичный.
В общем, многое не понравилось. «Пирамида» напоминает Вавилонскую башню. И все же сказать про книгу – «большая Федора, да дура» - язык не поворачивается. Слишком много автор поднял важнейших вопросов, и слишком хороши многие отдельные страницы и строки романа.
Месть географии. Что могут рассказать географические карты о грядущих конфликтах и битве против неизбежного
Роберт Д. Каплан
Чем Саддам Хуссейн принципиально отличается от какого-нибудь Семаххериба, деспота 7 века до нашей эры, правящего примерно в тех же местах, и скрепляющего крайне неоднородное географическое пространство – разбегающиеся части страны – жестокой диктатурой?
Написано с позиций политического реализма (направление в теории международных отношений) и геополитики. Есть интересные наблюдения. Понравилось, что автор опирается, в частности, на хорошего американского историка У.Мак-Нила. Интересны отсылки к «Истории ислама», Маккиндеру, Г.Моргентау, Геродоту и Фукидиду и др. Но, конечно, автор (американский иудей) не может выйти за некие «флажки», например, осудить варварские бомбардировки Югославии натовцами и т.д. Нет, он лишь сокрушается, что на Балканах у пиндосов получилось, а вот в Ираке пять тысяч гробов получили – географию не учли. Встречаются и типичные русофобские ляпы, так Каплан утверждает, что коммунизм продолжает традиции … восточного православия (как будто он не был разработан его соплеменником Марксом) и т.д.
Книга вражеская, но мысли и подходы врагов стоит знать. Тем более, что географический фактор везде остается довольно весомым и об умеренном географическом детерминизме забывать не стоит.
В.В.Розанов.
«О ближних и дальних»
(Собраны подписи на рукописях, письмах и т.п.).
Розанов очень талантлив даже в этих кратких характеристиках, отзывах о «ближних и дальних». Стоит почитать. «Жанр» блиц-характеристик:
Кареев Н. - … дурак
Жаков К. – философ (бездрный). Бурят.
Не Мережковский был холоден, а Мережковскому было холодно
М.Пришвин. Дневник 1940-1941 год
Нет, Пришвин решительно не «мой» писатель. Берешься, а потом останавливаешься в раздражении. Литератор явно второго ряда он вышел в советские «классики». Совпис был к тому же изрядно дурковат: то «стоит» за немцев, то называет ленина «гением» (в интимном дневнике). Да и пригрели его коммунисты не совсем зря: их врагом он не был, хотя отличался. Все же описание картин природы» - это более достойная моральная позиция, чем доносы. То есть чудак, но не подонок. Однако Дневник именно этих двух лет стоит прочитать. Во-первых, поздняя и счастливая любовь, во-вторых, начало страшной войны.
В 1940–1941 гг. жизнь и творчество Михаила Пришвина определяются двумя событиями: любовь и война. И то, и другое перевернуло его жизнь – и личную и писательскую. 16 января 1940 г. Пришвин познакомился с Валерией Дмитриевной Лебедевой (Лиорко): он искал литературного секретаря, она пришла по рекомендации (Прим)
Интересно, если даже автора не любишь (Книга «Мы с тобой» раньше не «пошла», нервная богомолка как-то не привлекает, но этот том дочитал). Коммуноидно-совковые писатели с привилегиями вызывают отвращение – к чему эта псевдокульутра? Да, но это ведь читаешь сам (и все-таки искушен), а несколько поколений наших культурно беззащитных детей (ДЕТЕЙ!) травили этой псевдолитературной бурдой (и теперь еще дотравливают тех, кто читает).Мировоззрение христианина-пнтеиста» находишь тоже крайне странным. Как все-таки те люди отличались от нынешних! («На своем пути я вел дневники, старался за собой все записывать. Извлечь теперь из этих тетрадок ценного для современности почти нельзя ничего: до того переменилось за это время самое наше отношение к фактам. ). Но, чтобы понять эпоху следует читать и такое.
Правда, когда делал выписки из пришвинского Дневника, чувствовал в этом какую-то иррациональность – насколько же велик контраст с тем, что сейчас окружает!
Катастрофа 1941 года тоже нашла своеобразное преломление. Лишнее свидетельство того, что отношение к Германии, к немцам до войны и после ее начала было далеко не таким, как его подавала советская пропаганда. С поражением СССР многие бы смирились. А разве цели гитлеровцев не достигнуты?..
Иногда Пришвин высказывает оригинальные мысли.
Мишель Уэльбек
Покорность
Уэльбек мастер антиутопий
Говорят, книга вышла, аккурат, после терактов против «шарли», а читать ее начал после сообщения об очередных убийствах в Париже.
Очень актуально. В недалеком будущем исламская партия приходт к власти во Франции через выборы (западную демократию) и умело насаждает свои порядки. Повестование ведется от лица преподавателя университета, который исламизируется. Предатели-леваки, развратив несколько поколений молодежи, через контроль над системой образования, теперь вынуждены уступить эту сферу исламистам.
Герой – типичный субпассионарий, его даже секс мало интересует - через образ этого интеллектуала как бы раскрывается тема самоубийства, которое европейцы сами с собой и покончили. Надеялись, что на их век комфорта хватит, а вот и не хватило. Счастливо умирает лишь отец нашего филолога, насладившись на пенсии охотой и любовницей. Но разрыв между «отцами и бетьми» практически полный, семья разрушена, мораль подорвана.
Проблема вроде бы та же, что и у неистовой Е.Чудиновой в «Мечети Парижской богоматери», но решается она совершенно в ином ключе (никаких адежд на католичество не дается). Аналогично так же взгляд «французика» изнутри очень сильно разниктся от визгов домороженных пропагандистов по поводу парижских терактов и их причин.
Герой Уэльбека, по сути, соглашается капитулировать, то есть принять чужую религию (ведь ничего своего у него, кажется уже не осталось). Является ли это позицией самого автора (самого интересного сейчас писателя Франции). Как знать: Уэльбек – провокатор еще тот.
Но текст, где размышления о литературе, политике и религии мешаются с порнографией, написан весьма занимательно.
Особенность литературы, одного из главных искусств той западной цивилизации, которая на наших глазах завершает свое существование, не так уж и трудно сформулировать. Музыка, в той же степени, что и литература, может вызвать потрясение, эмоциональную встряску, безграничную печаль или восторг. Живопись, в той же степени, что и литература, может дать повод для восхищения и предложить по-иному взглянуть на мир. Но только литературе подвластно пробудить в нас чувство близости с другим человеческим разумом в его полном объеме, с его слабостями и величием, ограниченностью, суетностью, навязчивыми идеями и верованиями; со всем, что тревожит, интересует, будоражит и отвращает его. Только литература позволяет самым непосредственным образом установить связь с разумом умершего, даже более исчерпывающую и глубокую, чем та, что может возникнуть в разговоре с другом; какой бы крепкой и проверенной временем ни была дружба, мы не позволяем себе раскрываться в разговоре так же безоглядно, как сидя перед чистым листом бумаги и обращаясь к неизвестному адресату. Разумеется, когда речь идет о литературе, имеют значение красота стиля и музыкальность фраз; не следует также пренебрегать глубиной авторской мысли и оригинальностью его суждений; но автор – это прежде всего человек, присутствующий в своих книгах, и в конечном счете не так уж и важно, хорошо или плохо он пишет, главное – чтобы писал и действительно присутствовал в своих книгах (странно, что такое простое и вроде бы элементарное условие оказывается в реальности слишком сложным и что этот очевидный и легко поддающийся наблюдению факт был так мало использован философами всех мастей; дело, однако, в том, что люди, в принципе, обладают, за неимением качества, равным количеством бытия, и, в принципе, все они в равной мере так или иначе присутствуют; однако по прошествии нескольких столетий впечатление складывается совершенно иное, и чаще всего с каждой новой страницей, явно продиктованной в большей степени духом времени, нежели собственно личностью пишущего, тает на наших глазах туманный субъект, все более призрачный и безликий). Точно так же, если книга нравится, это значит, по сути, что нам нравится ее автор, к нему хочется все время возвращаться и проводить с ним целые дни напролет.
Покорность, – тихо сказал Редигер. – Никогда еще с такой силой не была выражена столь ошеломляющая и простая мысль – что высшее счастье заключается в полнейшей покорности. Вряд ли я бы рискнул развить эту идею в присутствии своих единоверцев, они, возможно, сочли бы ее кощунственной, но мне кажется, существует связь между абсолютной покорностью женщины мужчине, наподобие той, что описана в “Истории О”, и покорностью человека Богу, как того требует ислам. Видите ли, – продолжал он, – ислам приемлет мир, приемлет во всей его полноте, приемлет мир таким, как он есть, как сказал бы Ницше.
Ю.Эвола. Метафизика пола
Лучшей характеристикой будет цитата из самого ЮЭ: «всё сверхприродное из мира исчезло…» В нынешней профанной цивилизации Запада места для «метафизики» уже никакого не остается. Есть лишь шарлатаны, да ностальгирующие по своим выдумкам «традиционалисты». Этнографический и культурологический материал в томе, конечно, собран богатый. Местами любопытно
Вопрос о превосходстве одного пола над другим лишен смысла
Ж.Бодрийяр
Прозрачность зла
Якобы из «банального» зло стало «прозрачным». – нет ли в этом стремления замаскировать его источники? То, что в обыденности оборачивается скукой и рассеянной ненавистью не связано ли это с незнанием важных вещей, охраной тайны кощеевой иглы под видом постмодернистской философии? Такая надежда остается.
Бодрийяр - один из самых интересных авторов «постсовременности», хотя его много не почитаешь – утомляет многословием.
Забыть Фуко
Забудешь тут, как же, если патология побежадет на всех направления. И «трансексуальность» Бодрийяра, связанная с распылением сексуальной энергии, «конец сексуальности» на фоне «конца» политики, и искусства внушает не больше оптимизма, чем «победа над репрессивностью», то есть вседозволенность и извращения в духе Фуко.
Правые и не-правые
Патрик Бькенен
Текст оставляет противоречивое впечатление. С одной стороны, экзотичесокое (для нас) посвящение Рональнду Рейгану, возвеличивание роли Америки в мире и т.д. Как ни странно (для некоторых) у нас этот американец – патриот США («некоторые» - тоже патриоты США, но российские). Но разве Штаны для нас не враг? А их представители?
С другой стороны, П.Бьюкенен пишет разумные вещи, скажем, критикует троцкистов-неоконов, взавшихся за передел мира, осуждает моральное разложения, перехлесты «политкорректности», гримасы мультикультурализма и т.д .
С чем (с кем) солидаризироваться (быть за или против них): со страной или морально-политической позицией?
Ж.-Ф.Лиотар Состояние постмодерна
Упрощая до крайности, мы считаем «постмодерном» недоверие в отношении метарассказов.
«Языковые игры» вместо «метанарративов». Это может защитить от веры в призывы начальства, которое за великими идеями прячет свою корысть, но при столкновении с другими мирами (тем же исламом) это ведет к фатальной слабости.
«У них есть пули - у нас есть шампанское» (шарли, тьфу!).
Ага! У них есть сверхдидея, пусть и страшно извращенная, а вас ее нет.
Америка
Ж.Бодрийяр
Бодрийяр - один из самых интересных авторов «постсовременности», хотя его много не почитаешь – утомляет многословием.
Все-таки размышлизмы на фоне путевых заметок-впечатлений от воплощеннйо утопии «Америки» потребляются лучше, чем просто «чисто конкретный» дискурс посмодернистской философии.
Автор часто «попадает в точку», хотя часто и занимается малопонятными спекуляциями и «языковыми играми».
Книга – одна из самых интересных среди переводов ЖБ, хотя некоторое недоумение вызывает обширное, компиляционное предисловие местного «мыслителя». Зачем было к цоканью литературных копыт парижского посмодернистского мерина, протопавшего от калифорнийских пустынь до небоскребов Нью-Йорка, добавлять еще подражаетльные притопы какого-то ленинградского горбунка?
«Я искал будущую социальную катастрофу в той, что произошла в геологии».
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
На книжных полях - умные книги 2015 г
© Copyright: Виктор Клёнов, 2015
Свидетельство о публикации №215020302337
Свидетельство о публикации №215020302337
Рецензии
из всех перечисленных книг я знаю только "Бураттини фашизм прошел", необычные эссе на тему разных сказок...
Элина Шуваева 19.02.2022 20:34 • Заявить о нарушении
Элина Шуваева 19.02.2022 20:34 • Заявить о нарушении