Ночь огня

В салоне стоял полумрак, развеиваемый  мягким желтоватым светом небольших ламп на стенах. Из динамиков, хитро скрытых где-то под потолком, наигрывал регтайм - ненавязчиво и не слишком громко, как раз чтобы заглушить ровный гул пропеллеров. В иллюминаторе - сплошная темень. Огни Ландории остались позади еще минут десять назад.
МакКормик тяжело вздохнул. Он не любил летать, не любил классическую музыку, и вообще, мог бы придумать с десяток лучших способов провести вечер. Например, он мог бы пригласить Дэниелса, Лавджойя и Хелмзли поиграть в бильярд. Или просто запереться в кабинете и собирать модели кораблей. Да и билеты оказались до неприличия дорогими. Но Мелори решила, что хочет посетить "Шоу ожившей музыки", потому что "мы уже сто лет никуда не ходили". А потом к ней присоединилась Джен, и атаки с двух фронтов МакКормик не выдержал. Жена классику не то чтобы очень любила, но иногда слушала; тем более "ожившая музыка" была последним писком моды, и не посетить такое представление, доказывала она, было просто неприлично. Джен же, подозревал МакКормик, привлекала не музыка и не прилагающиеся спецэффекты, а возможность провести целый час в одной гондоле с автором и устроителем всей этой ерунды, Томасом Биллингтоном.
Он скосил глаза. Биллингтон сидел за круглым столом посредине салона и болтал со стайкой девиц, среди которых была и Джен. МакКормик узнал дочерей Райли, Бишоффа, Стюарта, еще одного - недавно вернулся из восточных колоний, МакКормик постоянно забывал его фамилию...  Люди, собравшиеся этим вечером в гондоле дирижабля Биллингтонов вместе тянули миллионов на десять голденов. Солидное общество.
"Интересно, что будет с экономикой Содружества, если эта чертова посудина упадет и мы все погибнем," вдруг пришла в голову мысль. Биллингтон поморщился и с опаской взглянул в иллюминатор. Темно, хоть глаз выколи.
 - Только не говорите, что вам не терпится  увидеть этот цирк.
Над его креслом склонился Райли - высокий, тощий, с аккуратно зачесанными на пробор серебристыми волосами. МакКормик протянул ему руку.
 - Господи, нет, конечно. Дэнфорд, я думал, вы меня знаете. Я здесь только из-за моей благоверной и Джен.
 - Ну, значит, мы в одной с вами лодке. - Райли чуть скривил губы. - Ха... каламбур вышел. Дочь еще за месяц до представления мне всю плешь проела. Хочет, мол, насладиться "ожившей музыкой", и хоть ты тресни. Чушь это все, конечно. Не музыка ей интересна, а этот мальчишка Биллингтон.
МакКормик сочувственно покивал.
 - Знаете, что самое смешное? - продолжал Райли. - На представление"ожившей музыки" Биллингтон попал, когда путешествовал по западным колониям. А там этим развлекают плебеев. Я наводил справки... Высший свет Содружества сейчас сходит с ума от зрелища, которым в колониях потчуют рабочих после смены, нищих эмигрантов и прочую шушеру. Смешно.
Райли кисло усмехнулся, а МакКормик подумал, что пора бы Дэнфорду принять тот факт, что западные колонии отделились от Содружества почти полтораста лет назад и теперь называются Федерацией Свободных Провинций. Патриотизм - это хорошо, но в больших дозах утомляет.
 - В колониях, кстати, Биллингтона за эту чепуху уже давно лишили бы наследства. У них там все работают, работают, работают. - сказал Райли. - Ну, вы сами знаете...
 - "Путем Прогресса к Утопии", - процитировал МакКормик девиз, изображенный на гербе Федерации. - На новых купюрах, я слышал, надпись "На Прогресс уповаем". За пропуск рабочего дня без уважительной причины навещает полиция и делает внушение дубинками. Будь у нас так, глядишь, и мы жили бы, как люди.
Райли скривился, но неохотно признал, что собеседник отчасти прав.
 - Насчет их обожествления прогресса скажу, что это святотатство. Мерзость. Но в остальном... У них никаких профсоюзов. Никаких стачек. Только работа, работа, работа, как я говорил. И готов держать с вами пари, что сын их военного министра в двадцать лет уж точно не занимается ерундой, как этот молокосос. Музыка и прочее там - развлечение для черни.
Он хотел добавить еще что-то, но его прервал голос Билингтона, сменивший регтайм в динамиках.
 - Леди и джентльмены, минуту вашего внимания.
Все обернулись; молодой человек встал из-за стола, поднеся ко рту новомодный микрофон. Было видно, что он волнуется - рука немного подрагивала. Другой рукой он пригладил длинные волосы.
 - Хочу еще раз поприветствовать вас на борту "Льва небес" и поблагодарить за интерес, проявленный к творению вашего покорного слуги. Сейчас на ваш суд я представлю номер, который назвал "Ночь огня"; надеюсь, вы отнесетесь к нему благосклонно. Внимание на носовую панель... прошу.
 - Ну-ну, - пробормотал МакКормик, располагаясь в кресле поудобней. Райли остался стоять рядом, опершись рукой в стену салона.
Двое стюардов раздвинули тяжелую темно-красную завесу на носу гондолы. В открывшемся за ней большом панорамном окне царила темнота, но через несколько секунд откуда-то из-под днища дирижабля вниз ударили два огромных ярких прожектора, выхватив из мрака ряд дощатых строений посреди поля. В унисон из динамиков ударили тарелки - МакКормик даже вздрогнул от неожиданности.
Из бараков показались люди, с высоты напоминающие игрушечные фигурки в серых брюках и робах. Они задирали головы, прикрывали глаза от слепящего света. С полминуты ничего не происходило, а потом вступило фортепиано - высокие ноты, звучавшие как капель. С каждым нажатием клавиши сверху на людей в сером падала большая огненная капля.  МакКормик взглянул в иллюминатор - рядом с "Львом небес", бесшумно возникнув из тьмы, висел небольшой дирижабль военно-воздушных сил.  Люди внизу заметались. Капель продолжалась, а потом, когда несколько десятков кинулись врассыпную, взвизгнули скрипки и струи огнеметов подожгли траву, очертив круг вокруг бараков, некоторые из которых уже загорелись. Вновь вступило фортепиано. Под быструю, бравурную мелодию из темноты появились солдаты в хаки. В воздух взлетели огненные струи - солдаты не пытались убить людей в сером, а лишь отгоняли их, не давая вырваться за пределы круга. Струи причудливо сплетались в воздухе; каждый их взлет сопровождался звуками труб.
Стюарды стали обходить зрителей, предлагая напитки. МакКормик взял виски. Райли жестом приказал стюарду проходить дальше.
Бараки пылали. Несмотря на бушевавший вокруг огонь, жертв пока было довольно мало.
Огнеметчики отступили в темноту. Одна за другой стали взвизгивать скрипки - "взззить... взззить... взззить..." - и в воздух взмыли  новые солдаты с ракетными ранцами за спиной и фонарями на шлемах. Под быстрый ритм, отбиваемый барабанами, они заметались над пылающим кругом, оставляя за собой шлейф из белого дыма. Затем под очередной взвизг скрипки один из солдат выпустил тонкую струю пламени из огнемета, который сжимал в руках. Она попала точно в центр небольшой группки серых, которые застыли, объятые ужасом. Серые бросились врассыпную, оставив объятого пламенем товарища корчиться на земле. Ракетчики кружились над обезумевшей толпой, поражая то одного, то другого, превращая людей в визжащие от боли, мечущиеся факелы.
МакКормик бросил взгляд на другой конец салона, где Мелори наблюдала за происходящим в компании двух-трех дам и потягивала что-то из высокого фужера. МакКормик нахмурился. Он не любил, когда жена пьет.
Барабаны, скрипки, фортепиано, трубы, продолжали выводить быструю сложную мелодию. Затем на секунду все смолкло и ракетчики подняли оружие и, образовав круг, стали медленно разлетаться в стороны.
Вступила одна скрипка, тоскливо и медленно. Дирижабль начал подниматься, сбившиеся на нетронутых огнем островках люди стали уменьшаться в размерах.
 - Все, что ли? - пробормотал Райли.
Скрипка зазвучала громче и пронзительней. Снова зарокотали барабаны. МакКормик поежился от неприятного ощущения - казалось, что вот-вот что-то должно случиться. Одна из девиц, сидящих рядом с Биллингтоном, зажмурилась и зажала уши руками.
Скрипка взвыла и в ту же секунду с неба ринулось что-то небольшое и темное. Перед стеклом взвился огненный смерч, "Льва небес" слегка тряхнуло. Несколько женщин вскрикнули.
Вступил весь оркестр, выводя торжественную, громкую мелодию, а внизу, полностью поглотив всех, и еще живых, и мертвых людей, растекалось море пламени.
Наконец музыка смолкла. Большинство зрителей зааплодировали. Несколько раз хлопнул в ладоши из вежливости и МакКормик. Томас Биллингтон встал, раскланялся.
 - Благодарю за внимание, леди и джентльмены. - сказал он, слегка улыбаясь и краснея. - Ваши аплодисменты - лучшая награда за мою работу. Кроме того, я хочу поблагодарить людей, которые помогли мне воплотить в жизнь "Ночь огня" -  оркестр
ландорийской филармонии, восьмую эскадрилью военно-воздушных сил Содружества и особенно экипаж их дирижабля-бомбардировщика, пехотный полк "Саламандры" и господина Льюиса, начальника тюрьмы "Гаолл", любезно предоставившего нам статистов....


Прощаясь с МакКормиком после возвращения в Ландорию, Райли вновь посетовал на впустую проведенный вечер. Их жены и дочери оживленно болтали друг с другом чуть поодаль, дожидаясь прибытия лимузинов.
 - Ужас, просто ужас. - сказал он, качая головой. - Эти полтора часа жизни мне уже не вернуть, знаете ли.
 - Не говорите, - согласился МакКормик. - И хоть бы музыку хорошую подобрали, что ли... А то эту классику я просто не понимаю.