Неправильные гости. Эпизод 4

     Так как теперь конспирироваться не имело никакого смысла, Джон, решил разбить лагерь где-нибудь поблизости от усадьбы Петровича, и уже вечером, под нестройное, ввиду незнания слов, мычание рысаковским хором американского гимна, торжественно разрезал бельевую веревку, натянутую вместо красной ленточки перед землянкой, умело выкопанной в соседнем березняке Федькой Каином, курировавшем деревенский погост.

     Празднование открытия международного курортного сезона, совмещенное с торжествами по случаю окончания сева, дня всех трудящихся и грядущего дня Победы, растянулось на целых две недели, подтверждая слова шефа насчет широты размаха русских народных гуляний.

     Количества самогона, лившегося рекой, и в самом деле, было столько, что утопиться в нем не составляло ни какого труда, хотя по вкусу, конечно, массово гонимые марки и близко не стояли рядом с шедевром, испробованным у Петровича.
     Вот только с крестьянками осечка вышла.

     Нет, чувственной красотой и блистательными габаритами на фоне сеновалов, они далеко обставили Даяну, по сравнению с ними глядевшуюся бледной немочью на кровати.
     А томность их откровенных взглядов была столь многообещающа, что обливавшегося холодным потом Джона, от них трясло как под током.

     Неожиданной преградой большой и чистой любви между ой как охочими до нее местными красавицами и Джоном, оказалась мужская часть деревни, зорко следившая за неукоснительным соблюдением чистоты нравственных устоев.
     При этом Джона наиболее потрясала всеобщая солидарность в пресечении не только самих фактов прелюбодеяния, но и их предпосылок.

     Ему самолично довелось наблюдать несколько случаев, как благодушно настроенный супруг, вроде бы абсолютно инфантильный ко всему происходящему вокруг, спешно накачивался, опустошая стакан за стаканом, а затем, нагрузившись по ватерлинию, звучно похрапывал, обняв стройную березку, пока его более устойчивая к подобным стрессам половина, за двоих продолжала участие в застолье.

     Но достаточно было чужой руке шаловливо обнять разрумянившуюся хохотушку за талию, как раздавался страшный треск, сопровождаемый ужасающим ревом.

     Оказывается, это неусыпный страж семейного очага, хотя худосочием и обставивший самого Кащея, спичкой ломал приглянувшуюся березу, без ствола которой, диаметром с чайное блюдце, был не возможен контактный массаж давно не мятого хребта возмутителя спокойствия.

     Тут же к блюстителю морали присоединялась добровольная группа физической поддержки, подручными средствами помогавшая погасить пламя похоти у любвеобильного повесы.

     Завершала же процедуру наказания сама искусительница, острыми, как бритва ногтями, с визгом царапавшая и без того разукрашенную физиономию несостоявшегося любовника.
 
     А еще через пять минут, все, включая пострадавшего, как ни в чем ни бывало, дружно поднимали стаканы под очень популярный тост всегдашнего стояния при наличии.