Новогодние развлечения в компании друзей 14

      Ванная не принесла ожидаемого облегчения Анжелине. Стало еще и прохладно. Она ходила по комнате, курила и чутко прислушивалась…. Откуда-то на нее навалился страх перед звуками. Анжелина честно пыталась бороться с этим, но становилось только хуже. А еще, мелькали перед ней какие-то образы и видения. Она не понимала их значения, пыталась изгнать их усилием воли, но это было слишком изматывающее занятие, пользы от которого было совсем мало. Ее воля не могла противостоять этим картинам…

      Она попыталась успокоиться, даже потянулась, как за лекарством, к следующей сигарете, а потом к зажигалке, но вид открытого огня неожиданно испугал ее, и она выронила безделушку на пол. Анжелина  даже и не могла представить, что огонь так быстро перекинется от зажигалки на ковровые покрытия и мебель. Анжелина, в страхе, оглянулась в поисках двери. Но огонь окружил ее, словно пытаясь пресечь попытку бегства. Девушка закричала, громко и пронзительно, не от боли, огонь только играл с ней, от ощущения ее приближения – такой жуткой, такой нестерпимой, так страшно уродующей. А потом, закрыв глаза, бросилась напролом.

      Дезориентированная и испуганная она, вместо того, чтобы бежать к двери, бросилась в сторону камина, где со всего разбега, ударилась лицом о каминную полку, от боли она откинулась назад, и упала навзничь, ударившись, теперь еще и головой о прохладный каменный пол палаты-камеры. Перед глазами вспыхнули искры, тело, аж до самых пяток пронзила игла боли. Она готова была потерять сознание, но оно почему-то не торопилось покинуть ее.
- …господа, - донеслось до нее откуда-то издалека, - перед вами типичный случай. В своей практике, я идентифицирую его, как синдром ЧО.
- Это какой-то засекреченный код ЧО, - другой голос, наивный и молодой.
- Нет, конечно, все наши разработки проводятся с официального разрешения правительства. А ЧО, это просто аббревиатура, ЧО – это Чистый огонь, хотя сотрудники лаборатории, переводят это иначе, им больше нравиться Чистящий огонь. В старину, как вы знаете, господа, огонь был едва ли не единственным средством, который помогал очиститься от нечисти, уж простите мне этот невольный каламбур. В названии проекта мы имели ввиду именно эту идею… Ну ладно, мы отвлеклись. Этот случай – идеальный. Пациентка, ее здесь называют А1517, отличается от остальных тем, что ее нервный приступ вызван введением лекарственного препарата – нашего знаменитого ЧО.
- А что она видит, профессор? - послышался тот же молодой, с любопытствующими нотками, голос.
- Непосредственно сейчас – ничего. А вот в момент нервного приступа – огонь. Целый океан огня. Я проверял, если приступ затягивается, то тогда на ее теле появляются ожоги, различной степени тяжести.
- Скажите, профессор, а какое практическое применение могут иметь Ваши разработки, и в частности ЧО – хорошо поставленный голос, скорее всего, принадлежащий журналисту какого-нибудь солидного издания.
- Вы знаете, господа, что партия и наш любимый Учитель придает огромное значение чистоте наших рядов. Но пропаганда, идеологическое давление не дают стопроцентной гарантии. Тем более, по мере усиления нашего движения вперед, растет и сопротивление. ЧО позволяет разрешить эту проблему раз и навсегда. Достаточно одного введения и мы знаем, кто перед нами. Наш сторонник или скрытый враг народа и государства.
- А нельзя ли подробнее?
- Извольте. Давно известно, что когда человек что-то скрывает, или, например, говорит неправду, то соответствующие железы вырабатывают известный фермент, и впрыскивает его в кровь человека. Мы делаем инъекцию – начинается химическая реакция, и мы имеем желаемый результат. Если же кровь, чиста, то есть не содержит фермента, то введение препарата не оказывает на него никакого влияния. Да, а вот если перед нами враг – перед его глазами и будет бушевать наш Чистый Огонь. Идея очень проста, как Вы видите. Кроме того, эти экспериментальные разработки являются прямым подтверждением учение нашего Великого Учителя и Наставника…

      Анжелина услышала аплодисменты и несколько восторженных реплик, ей даже показалось, что несколько раз вспыхнули фотографические лампы. Пресс-конференция продолжилась…
- Профессор, а кто финансирует данные разработки?
- Частично я уже коснулся этой темы, но с удовольствием повторюсь. Данная тема входит в реестр приоритетных государственных разработок, плюс, несколько частных клиник, работающих по данному направлению, являются, своего рода, спонсорами…
- Ходили слухи, что Служба Государственной Безопасности пристально следит за вашей работой?
- Почему слухи – это правда. Кроме медицинских целей, данная программа напрямую связана с безопасностью государства. 
- Профессор, хотелось бы знать, кто поставляет для вас экспериментальный материал?
- Есть несколько организаций. Психиатрические клиники, исправительные заведения и некоторые другие, в том числе и частные организации…
- Оппозиция утверждает, что ваши разработки, нарушают многие пункты «Конвенции…».
- А что еще делать оппозиции, как не пытаться вылить на нас очередной ушат грязи. Поэтому, я даже не буду комментировать подобные заявления…
      Анжелина отключилась, словно выключили свет в помещении, где нет окон и дверей, только темнота и все…
    
      Верхняя губа опухла, а нос действительно кровоточил и дергался, особенно пытаться использовать его по назначению. Правда вместо пола, Анжелина очнулась на диване, заботливо укрытая покрывалом и с ледяным компрессом на лице.

- Кто здесь? - негромко поинтересовалась Анжелина, потому что и говорить можно было, только преодолевая боль.
- Это я, София, - отозвалась подруга.

      Анжелина повела глазами и обнаружила подругу, стоящую возле камина, рассматривающую какую-то безделушку, взятую с каминной полки.
- Это ты меня нашла?
- Да. Зашла поговорить и вижу, ты лежишь на полу, лицо в крови. Вот и пришлось ухаживать за тобой.
- Спасибо, - пробормотала Анжелина.
- Не расскажешь, что случилось?
- Споткнулась и с разбегу налетала на камин. Наверное, даже потеряла сознание.
- Потеряла-потеряла, - подтвердила София и поинтересовалась, - как сейчас-то?
- Лучше, хотя, еще больно, - Анжелина попробовала изменить положение лежа, на положение сидя, но София остановила ее.
- Ты пока лучше лежи, и компресс не убирай, а то лицо разнесет. Хороша ты будешь на балу.
- Как скажешь, милосердная сестра, - согласилась Анжелина, почувствовав легкое головокружение.

      София оставила в покое фигурки, подошла к дивану и уселась в кресло. Была у нее такая поза, которая почему-то бесила Теда, но очень нравилась Анжелине. Колени вместе, туловище чуть вперед, локотки упираются прямо в колени, а ладони вместе, лодочкой. Жутко неудобно, одним словом, но очень трогательно.
- Анжелина, с тобой ни каких странностей не происходило, не считая попытку разбить головой каминную полку, - как-то вяло поинтересовалась София.
- Ты это о чем, Южанка?
- Ну, не знаю. Может быть, встречала кого-нибудь в коридоре…
- Да. Встречала. Молодого человека со странным именем, даже обещала ему танец на балу. Только, - Анжелина шмыгнула носом, - только теперь, я думаю, он пожалеет, что пригласил меня.
- Молодой человек, говоришь.
- Да, из вновь прибывших гостей. По крайней мере, он так мне представился.
- И какой он?
- Да, так, парень, как парень. Только имя у него странное, мне показалось, что оно иностранное, - Анжелина задумалась, - кажется Шарль. Смешное какое-то, правда?
- Смешное, - согласилась София, - а это, по-видимому, записка от него.
- Какая записка, - попробовала подняться Анжелина, снова была вынуждена вернуться в исходное положение.
- Лежала около двери. Я положила ее на столик – станет лучше, прочитаешь.
- А ты не могла бы прочесть ее вслух.
- Могла бы.

       Послышался шелест бумаги и удивленный возглас подруги.
- Что там?
- Стихи. Читать?
- Читай.
- Сначала, или только стихи?
- Сначала, София, конечно сначала.
- Обворожительная Анжелина, вернувшись к себе, никак не мог успокоиться, хотелось сделать Вам что-нибудь приятное, а так как, единственное, что я умею – писать стихи. Вот, специально для Вас: (Думаю назвать «Печали луны»)

Луна уже плывет медлительно и низко.
Она задумалась, - так, прежде чем уснуть,
В подушках утонув, мечтает одалиска,
Задумчивой рукой свою лаская грудь.

Ей сладко умирать и млеть от наслажденья
Средь облачных лавин, на мягкой их спине,
И все глядеть, глядеть на белые виденья,
Что, как цветы, встают в лазурной глубине.

Когда ж из глаз ее слеза истомы праздной
На этот грустный шар падет росой алмазной,
Отверженный поэт, бессонный друг ночей,

Тот сгусток лунного мерцающего света
Подхватит на ладонь и спрячет в сердце где-то,
Подальше от чужих, от солнечных лучей.

Ш. Бодлер

P.S. Не забудьте. Вы обещали мне танец.

- Бодлер? Это что, фамилия, - поинтересовалась Анжелина.
- Да, Шарль Бодлер. Французский поэт…
- Я так и подумала, что он иностранец!
- Понятно, и как тебе это?
- Если ты про стихи, то, по-моему, как-то туманно, да и пошло к тому же. Мы не настолько хорошо знакомы, чтобы можно было писать подобное…
- Черт возьми, - укоризненно качнула головой София.
- Ты чего?
- Да так, просто… Кстати, а как ты с ним встретилась?
- В коридоре. Вышла, ну и встретила его…
- Просто встретила в коридоре?
- Ну не совсем…, - замялась Анжелина.
- Так расскажи.
- Я решила пройтись… Шла-шла, задумалась, ну и оказалась в мужском крыле… Там его и встретила, мы разговорились, ну он меня и проводил…
- И все?
- Да, а что?
- Ничего… Нет, ничего…, - София поднялась с кресла, - если тебе лучше, я пойду.
- Ты к себе?
- Да, зайду к Анне, и если она еще не вернулась – пойду к себе.
- А ее что, нет?
- Не было, по крайней мере, полчаса назад.
- Южанка, если она на месте, - Анжелина все-таки поднялась и поманила к себе подругу, - я тебя попрошу, зайдите ко мне. Мне кажется, нам стоит поговорить…
- Хорошо, хотя я бы на твоем месте попробовала бы уснуть…
- Попробую, но…
- Я поняла, - кивнула София и вышла из комнаты.
    
      Некоторое однообразие раздражало, а закатное солнце, отражаясь от снежного покрова, било по глазам. Толстый очень жалел, что не догадался взять солнечные очки. Видел, что они торчат из кармана куртки Макса, но спросить не догадался. А лес, тем временем, все не заканчивался. Толстый периодически поглядывал в зеркало заднего вида, но позади, была все та же полоса леса, только припорошенная вившейся за машиной снежной пылью.
- Такое ощущение, что я двигаюсь по кругу, - пробормотал Толстый

      Хотя, сам же Толстый отлично понимал, что это ему только кажется, перед ним расстилалась снежная нетронутая целина.
- Хоть бы след, какой-нибудь показался, - пожелал он в сердцах, но тщетно – все осталось, как было.

      Перед тем, как начать разговаривать самому с собой, Толстый пытался настроить радиоприемник, но тот просто оглушил его шипением и каким-то жутким скрежетом. Толстый хлопнул ладонью по панели и отключил бесполезный прибор. Чтобы хоть чем-то занять себя, он закурил. Да, если езда затянется, то пачка сигарет, которой пожертвовал Тед, будет весьма кстати.

      Снегоход неожиданно тряхнуло и Толстый чертыхнувшись сбросил скорость. По-видимому, отвлекшись от дороги, он пропустил какое-то препятствие. Что-нибудь типа лежащего поперек дороги бревна, а может, просто засыпанной снегом канавы…
    
      Кому-то, наверняка, такая однообразная езда и доставляла удовольствие, может быть, да только Толстый в это число не входил. Если бы не ответственное задание и не его горячее желание выбраться из этого жуткого места, он был бы рад уступить место за баранкой кому-нибудь другому, например, хотя бы, тому же Максу…
      Какая-то птица сорвалась с дерева и буквально бросилась под ноги коню. Потребовалось все умение, Толстого, чтобы не вылететь из седла.    
- О, дьявол, - выругался он и ударил коня промеж ушей перчаткой.

      Время поджимало, надо было спешить. Хотя езда по вечернему лесу, да к тому же по незнакомой дороге, требовала вовсе не пришпоривать коня, а действовать, скорее уж, наоборот…
- Время, время, - пробормотал Толстый, - брат, наверняка, уже рвет и мечет.

      Впереди блеснуло заходящее солнце, как-то незаметно, но в лесу
стало светлее.
- Еще немного, - прошептал Толстый, продолжая пришпоривать коня, - совсем чуть-чуть.
    
      Вообще-то, эта безумная скачка действительно была лишней. Да, старший брат был вне себя от ярости, но метался он по причалу, размахивал тростью, ругался и богохульствовал по другой причине – нерасторопности грузчиков, бюрократия, которую развел мэр, а вслед за ним и смотритель порта – вот были истинные причины его бешенства. Из-за всего этого, он в очередной раз, вынужден был задержать выход судна…

      Толстый появился на причале, близ пакгаузов, когда брат собирался изломать трость о спину бригадира. 
- Томас, брат, если ты убьешь командира этих бездельников, его команда тотчас разбежится.

      Томас оглянулся и, увидев брата, оставил бригадира в покое и шагнул навстречу Всеволоду.
- Привет. Я так понимаю, несколько поторопился с письмом. Еще сутки простоим… Будь оно все проклято!
- Томас, ты ждал этого дня три года, неужели, ты думаешь, что один или два дня, что-нибудь решат?
- Понимаешь, я так долго убеждал короля дать мне патент. Я обещал ему просто немыслимые прибыли и в совершенно фантастические сроки. Я шел при этом против такого количества людей и слухов – даже сейчас, когда все наконец-то решено, мне не по себе. А уж если посчитать, сколько я потерял на взятках…
- Чего же ты опасаешься сейчас?
- Как бы в мое отсутствие, Его Величество не передумало, и не отозвало патент.
- Да уж, наше Величество так ветрено? - усмехнулся Толстый.

      Но рассмеялся только он один. Брат приблизился и прошептал тихо.
- Не шути так, у меня такое ощущение, что он послал вслед за мной шпиона, а может, даже и не одного.
- Вот, черт! Ты серьезно?
- Еще бы, и это, кстати, это еще одна причина, по которой я хочу как можно быстрее очутиться в море, и поднять «Веселого Роджера». 
- Да-да, я тебя понимаю.
- Эй, остолопы, ну чего вы встали. Грузите вон те тюки, слева от кнехтов, - закричал Томас, заметив, как грузчики пристроились отдохнуть. Проследив взглядом за медленно бредущими грузчиками, он опять повернулся к брату, - а ты, решился или все еще думаешь?
- Знаешь, еще сегодня утром, за чашкой кофе, я не ответил бы на этот вопрос…
- Опять что-то случилось, - быстро сообразил Томас, знавший о проблемах брата из их личной переписки.
- Мери. Все та же прекрасная как Ангел, Мери…
- Короче, она сказала тебе: «Нет».
- Точно. На целом листе бумаге. На таком надушенном, с виньетками и фамильным гербом… всего лишь одно слово. Разрази меня гром! Она решила выйти замуж за другого. Четыре года, она обманывала меня, поощряла мои ухаживания. Практически влюбила в себя и вот финал. Письмо из одного слова.
- Поверить не могу, - воскликнул Томас, - а кто же твой соперник?
- Не знаю. Да и какая разница, кто он, - Толстый махнул рукой. Его лицо отразило тоску и сердечную боль.
- Брат мой, - Томас обнял за плечи Толстого, - и слава Господу, ведь нам необыкновенно повезло, точнее, не нам, конечно, а тебе, брат.
- В каком смысле? - честно говоря, Всеволод был не склонен шутить на эту тему.
- А в таком, нам не придется родниться с этой недалекой, лишенной вкуса, женщиной. Согласись. Не иначе, Фортуна опять повернула свое колесо в нашу сторону.

      Всеволод просто вынужден был улыбнуться, а Томас так и вовсе расхохотался.
- Вот за что я тебя люблю Томас, так это за возможность в любой, казалось бы, самой безнадежной ситуации, обнаружить светлые стороны. Хотя, иногда, это и выглядит цинично.
- Оставим в стороне меня и мои недостатки. Насколько я понимаю, тебя больше ничего не держит на этом куске суше?
- Абсолютно ничего, - кивнул Всеволод.
- Тогда я предлагаю тебе отправиться со мной, на поиски славы и богатства.
- Богатство мне не нужно, а вот за славой…, - Толстый улыбнулся, - как раз славы мне и не хватает.
- Отлично!
- Вот, веришь ли, Томас, мне так надоела эта пресная жизнь, - Толстый с силой махнул рукой, словно сбивая кого-то на лету, - даже слов нет.
- Очень даже верю. Тогда, давай-ка отойдем в сторону, выпьем чего-нибудь горячительного, и я поделюсь с тобой кое-какими планами.