Прадеда расстрелянного лик... гл. 5

  Полгода Марию Николаевну продержали в Тюменской тюрьме, добиваясь от нее обвинительных показаний на священника о.Василия, которого она и видела только в храме за богослужением.
Выпустили их одновременно - умирающего о.Василия и заболевшую
тифом Марию Николаевну, без копейки денег, без куска хлеба. Сидящих в бессилии на площади перед тюрьмой, их подобрала добрая женщина и отвезла на телеге к местному священнику о.Михаилу. О.Василия, а следом и прабабушку пришлось отправить в больницу. Священник умер через день, а Мария Николаевна, пролежав месяц, начала поправляться.
Мест в больнице не хватало, ее выписали, когда она еще не могла ходить, и снова на тележке отвезли к о.Михаилу.
  "Вскоре Таня приехала за мной, - вспоминает прабабушка, - и мы, счастливые, радостные, поехали "домой". Как, оказывается,
растяжимо это слово! Дома у нас давно уже не было. "Домом" был сарай, куда из жалости пустили детей сердобольные соседи. Но тогда это как-то не беспокоило, тем более, что было лето, тепло, не все ли равно где жить, лишь бы скорей, скорей увидеть моих ненаглядных малюток. Приехали. Крику, радости - не пересказать! Ухватились за меня, прыгают от радости, кричат:"Мама, мамочка наша с нами, опять с нами! "Наобнимались, нацеловались вволю. И тут я увидала, до чего жалкое, беспомощное наше положение. Угла не было в полном смысле этого слова. Увезли меня все-таки из избы, теплой и принадлежавшей нам одним. А теперь,
оказывается, детей выгнали прямо на улицу... Полились рассказы о непрерывных бедствиях. Вся опора была Таня. Ей приходилось добывать питание, толочь зерно конопляное или льняное, какое было, собирать в лесу землянику, смешивать с толченым зерном и печь лепешки. Этим и питались. Хлеба не было. Немного добывали молока. О Боже мой! Где же жить будем? Ведь не зимовать же в сарае... Стала понемножку приводить в порядок детей, оборвавшихся донельзя. Сил еще нет совсем... Стали толковать, как найти жилище всем вместе. Мужики деревенские жмутся, боятся пустить к себе в дом семью священника. Едва нашли в соседней деревушке помещение, но скоро должны были уйти, хозяйке пригрозили,
сказали, чтобы попов не держала. Опять поиски жилья, и опять тот же результат. Осень не за горами, а мы все переезжаем с места на место. Как-то вызывают меня в сельсовет, и председатель говорит:"Вот что, вы уезжайте отсюдова, пока еще есть рубахи на вас, а то и последние сдерем." - "Но куда же? - растерялась я.- У нас не на что ехать, денег нет, и ехать некуда!" - "А это уж ваше дело, только здесь жить мы вам не дадим". Вскоре пришли к нам с описью имущества и тут же сделали продажу. Осталось у нас очень мало, но и это пришлось продать самим, чтобы было на что уехать."
  Мария Николаевна писала в Москву своим родственникам, но ответа не получила. Возможно, и они были арестованы или сосланы. В трудную минуту на помощь пришел старый знакомый - китаец Василий, которого о.Михаил крестил в годы своего служения в Аромашево. У него была изба и гончарная мастерская в лесу, вдали от деревни. "Изба была очень тесная, - пишет о.Владимир, - своих было трое, и разместились мы
в полутемной землянке рядом с гончарным кругом, кучами глины, пирамидообразными печами, черной паутиной и стадами крыс. Вместо окон были вмазанные в низенькую глинобитную
стену осколки стекол." Только невестку с малыми детьми удалось Марии Николаевне пристроить на зиму в теплое жилище. Сама с троими на последние деньги решила уехать в Колпино, где у свекрови жила ее овдовевшая дочь Ирина с двумя малышами. Родня мужа дочери встретила прибывших враждебно. "Не поздоровались, не стали разговаривать, слышно было только:"Сволочи, свою жизнь испортили, нам приехали портить!" По этой встрече можно было судить о дальнейшей
нашей жизни".-пишет прабабушка. Недолго удалось пожить и там. "Кто-то донес, что в доме без прописки живет жена попа, врага народа. Таню вызвали в ГПУ, мучили там допросами и велели мне немедленно в 24 часа убраться из Колпино. Куда я могла выехать, к кому? Где взять средства для этого? И вот в момент тягчайшего горя приносят нам письмо от о.Михаила из Тюмени, в котором он зовет меня к себе для работы в церкви. Сидим ошеломленные - есть куда ехать! Господь не забыл и не бросил". Опять предстояла разлука с детьми. Прабабушка взяла с собой самого младшего - Вадима. Володю приютили верующие люди, у которых работала Мария Николаевна, пообещав устроить его в школу. Таня нашла работу на стекольном заводе и жила в общежитии.