35 из 62. Пулька

        Звонок на перемену! Крышки парт откинулись с треском, ученики третьего класса бросились вон из кабинета. Вскоре из коридора донеслись топот ног, вопли и крики. Мальчики стрелялись из рогаток. Класс бился против класса. Лёшка Шатов, воспитывая в себе силу воли, оставался за партой. Дал слово исправить поведение. Вынув из портфеля рогатку, он впустую щёлкал резинкой и косился по сторонам. Кроме него в кабинете было ещё пара мальчиков и девочки. Говоря по правде, девочки озорничали не меньше мальчишек: кричали, кидались промокашками и, подвизгивая, гонялись друг за дружкой, чтоб распустить банты в косах. Одна только Люда Штурм, отличница, была как на необитаемом острове: заложив пальцами уши, она отрешённо повторяла урок.
В классный кабинет влетел красный и потный Валерка Рывко — в пиджаке нараспашку, с разорванным воротником и с длинным хвостом рубашки, вылезшей из-под ремня. Вращая безумными глазами, он крикнул:
— Наших бьют! — И выскочил за дверь.
Лёшку как сдуло с места. В коридоре его едва не сбили с ног. Шестиклассники, среди которых был заметен Максим, теснили третьеклассников. Лёшка изготовился к бою. Вдруг по глазу хлестнуло чем-то, будто плёткой или прутом. И под ноги с лёгким звоном упала пулька, согнутая из проволоки в виде буквы «U». Вскрикнув, Лёшка схватился за лицо и кулем повалился на пол. От боли перехватило дыхание. Он не мог даже стонать. Кто-то подбежал к нему и заговорил торопливо:
— Прости! Я не хотел, прости.
Голос принадлежал Максиму. Он страшно суетился, отнимал Лёшкины руки от лица и говорил, захлёбываясь:
— Покажи глаз. Покажи!
Лёшка посмотрел левым глазом, здоровым.
— А тот глаз можешь открыть?
Лёшка покрутил головой.
— Не могу.
— Ты попробуй!
Лёшка медленно приоткрыл правый глаз: всё вокруг было как в тумане.
— Больно?
Лёшка не ответил. Боль была такая нестерпимая, что он поскорей зажмурился. Максим помог ему подняться.
— Тебе нужен покой, — говорил он вкрадчиво, беря под локоток. — Сюда иди, сюда. Вот, хорошо.
Они вышли из школы.
— Ты видишь? Осторожно, не упади. Можешь глаз открыть?
— Не могу.
— Прости. Слышишь? Никому не говори, умоляю, а то моего папу уволят. Хочешь солдатиков? Хочешь, я тебе меч дам?
Дошли до Лёшкиного дома.
— Домой не пойду, — сказал Лёшка.
— А куда?
— Давай в «штаб».
— И то верно!
 Максим привёл его к конуре, которую Лёшка сколотил из досок в низине и назвал «штабом». Здесь можно было отсидеться. Лёшка заполз в свой «штаб». Глаз жгло как огнём, беспрерывно бежали слезы. Максим предложил платок, но Лёшка с презрением отверг: телячьи нежности!
— Сиди тут. Я скоро. Никуда не уходи. Я быстро, понял? Не уходи.
Максим вернулся с ранцем, из которого выложил пластмассовый меч, оловянного солдатика, яблоко и четыре шоколадные конфеты.
— Ну, как глаз? Болит? Родичам что скажешь?
— Скажу, что на дерево напоролся.
— Правильно!
Максим сразу как-то успокоился. Лёшка отлёживался в своём «штабе» до вечера, а потом ушёл домой. Мать, конечно, испугалась. Лёшку — в постель, на глаз — компресс. Несколько дней он торчал дома и ждал, когда ослепнет. Максим проведывал его и лебезил так мерзко, что хотелось кинуть ему в лицо: «Я не стукач!», или: «Я умею держать язык за зубами!» — и послать его вместе с папашей как можно дальше. Но сказать так Лёшка не мог, потому что яблоко и конфеты он съел, когда оголодал в «штабе», солдатику со штыком он отломил руку, а меч потерялся непонятно где. И Лёшка стонал от стыда, как будто его и впрямь купили.
А глаз поправился. Правда, после этого случая Лёшка стал носить очки.