Божественный ветер

- Спасибо госпожа Торихама, всё было очень вкусно.
- Не за что Мамору. Но куда ты так торопишься? Твои товарищи ещё не поели.
- Простите госпожа Томохара, но мне нужно проверить самолет. А вы парни не торопитесь.
Госпожа Томохару проводила взглядом худенькие плечи молодого лётчика, а когда он вышел за дверь, оглянулась на его товарищей, продолжающих свой неспешный завтрак.
- Не волнуйтесь, - сказал один из ребят. - Он со вчерашнего дня сам не свой. Как в прочем, и все мы.

Покинув закусочную "Томия-сёкудо" Мамору направился обратно, на авиабазу, ожидать приказа к вылету.

Восходящее за его спиной солнце, окрашивало дорогу красным бархатом, и Мамору казалось, что он шагает по колено в крови. Совсем скоро, и его, горячая, полная жизни кровь, сольется воедино с этой рекою.

 Его небольшой Mitsubishi Zero стоял на том же месте, где и был оставлен вчера, проведя ночь под звёздами. Но сегодня, он, казалось бы, оставшийся неизменным, как и его пилот, претерпел за это утро, большие перемены. Его боекомплект был снят, а под брюхом, висела 250 килограммовая бомба.

 Как и Мамору, его безмолвный Zero стойко терпел неприятную тяжесть внутри, всем своим видом показывая готовность к действию.

 Вот на взлётную полосу въезжает автобус, привезший товарищей Мамору. Их лица, ещё час назад казавшиеся такими спокойными, и даже счастливыми, теперь с трудом сдерживают тревогу и отчаяние. В отличии от них, Мамору уже приготовился и мысленно, и духовно, к тому, что произойдёт менее чем через час. Он не тешил себя пустыми надеждами, что сможет как-то себе помочь, если не будет замечать этого дня.

 Когда всё уже было готово, и Мамору с товарищами находился за штурвалами своих натужно ревущих Zero, перед его чистым взглядом открывалось лишь небо, и море, тогда как глаза его товарищей, полные слёз, пытались уцепиться за последний,
чёрно белый кусочек прошлой жизни, хранивший тепло любящих рук, и чувство покоя.
 
 Быть может, Мамору и сам вел бы себя подобно товарищам, сдерживая, при внешнем спокойствии, отчаянное желание, сдвинуть назад лампу, и выброситься наземь. И пусть это страшный позор, но ты точно знаешь, что в это самое в мгновение, твои товарищи ели сдерживают свои руки, готовые повторить отчаянный поступок товарища.

 Но Мамору в отличие от своих товарищей, вырос в приюте, и никогда не видел ни отца, ни матери, чей образ, быть может, запечатлелся лишь в глубине уже давно ни детских глаз.

 Последние метры соприкосновения с землёю, и вот, под брюхом отяжелевших самолётов, одна лишь ровная, и кажущаяся бескрайне, гладь воды. Поворот назад исключён, остаётся только держать штурвал дрожащими руками, и стараться обо всём забыть.

 Они ещё видят своих товарищей по бокам от себя, но уже не слышат ни шума мотора, ни биение собственных сердец. И, кажется, что самолёты уже и не самолёты вовсе, а крылатые ангелы, несущие на своих плечах, бессмертные души, пока ещё облачённые в телесные оболочки.

 Спустя бесконечность, на горизонте появляется три металлические глыбы. Подлетающие к ним пилоты, замечают возникшую на кораблях панику. Люди на них суетятся, бегают, стараются спасти свои суда, и свои жизни.

 И вот, в сторону самолётов обрушивается поток раскалённых звёзд, обжигая воздух, и царапая крылатых ангелов. Один из самолётов начинает быстро снижаться, петлять, и случайно задев крылом воду, разлетается на части.

 Мамору решает не рисковать, и резко набирает высоту. Теперь его самолёт становится лёгкой мишенью, но зато, даже если его собьют, ему хватит высоты, чтобы добраться до одного из кораблей, и выполнить своё задание.

 Мощный поток сотен жалящих пуль обгрызают крылья, сносят винт, и разбив стекло, разрывают грудь молодого пилота. Ветер срывает с его головы шлем, но прежде чем душа успевает покинуть обмякшее тело Мамору, он последними усилиями наваливается на ручку управление, и обрушивает огненную птицу на борт корабля.