Чужая дача

Вероника вышла на балкон на рассвете, не потому, что очень хотела увидеть, как преображается всё вокруг, а потому, что никак не могла уснуть. Прохладный ветер едва коснулся её лица, погладил обнажённые плечи, и спрятался, словно испугавшись допущенной вольности. Небо ликовало: сиреневые, розовые, тёмно-синие полосы разной ширины и насыщенности закручивались в спирали. Затем рисунок стал меняться: тёмно-сиреневое полотно с вставками розовых «островков» медленно растекалось во все стороны.
Подсвеченные восходящим солнцем облака уплывали, расчищая пространство на какое-то время, чтоб открылась иная картина. Ей показалось, что кто-то невидимый подключился к процессу: занялся лепкой фигур из облачной «ваты».
Смешная мордашка собаки вдруг приняла вид рогатой козы, а та в свою очередь стала розовым облачным коромыслом с одним кособоким дырявым ведром, за которым тянулась льющаяся «вода», превратившаяся в вихрь, плавно перешедший в пустоту, из которой вылетел орёл, огляделся по сторонам и стал расплываться в нечто похожее на плывущий чёлн…
- Протей работает на славу, - прошептала женщина.
Белое облако с розовыми краями стало трансформироваться в улыбку, словно подтверждая её догадку. 
- Спасибо. Конечно, мне могут возразить, что Протей – старец, обитатель моря, чародей, постоянно меняющий свой вид, принимающий всевозможные образы существ, живущих на земле,  а так же предметов, чтоб не быть узнанным. Но волны, как и облака, с помощью воображения тоже принимают различные формы. Так что моё заявление вполне уместно, - шёпотом сообщила она кому-то.
Со стороны это выглядело более чем странно: затеять некую дискуссию с невидимым собеседником. Женщина вновь посмотрела на небо, где продолжалось преображение. Потом она увидела, как внизу, во дворе, засияли верхушки деревьев, скамейки, мокрые от росы, заблестели, листва взволнованно зашелестела среди тишины. А на земле появились хитрые морщины света среди улыбчивых теней.
Что за тайна скрыта в письменах, проявившихся на влажных дорожках и на траве, вставшей дыбом после стрижки накануне? И всё это лишь малая часть изменчивой картины, которую она пыталась вместить. Казалось, ещё чуть-чуть и откроется нечто, что спрятано за формой. Она даже прикрыла глаза и подождала немного, но тайна осталась тайной. А её мысли нашли новое русло и устремились в него.
 Она в очередной раз пожалела, что у неё не было дачи. Ей казалось, что за городом  и воздух другой, и небо не такое. Технический прогресс там ещё не вошёл в конфликт с природой до такой степени, как в городе, не успел задушить живое. Правда, всё меньше мест, куда пока не дотянулись «железные руки».
О покупке маленького домика в деревне, конечно, можно было мечтать, но даже снять его на лето она не могла себе позволить: всё упиралось в деньги, которых у неё вечно не хватало. Танька, девятилетняя дочка, мирно спала в комнате, а её мать страдала, что не в состоянии вывезти ребёнка за город.
Но от её переживаний никакого прока не было, она понимала это. Вероника вздохнула, вернулась в комнату, вновь легла на кровать и почти мгновенно уснула. Странно, но звонок телефона каким-то невероятным образом вплетался в канву сновидения, и Вероника не сразу сообразила, что настойчивое, протяжное звучание – это уже реальность. Она открыла глаза, взяла трубку и услышала голос Лары, своей подруги:
- Нас Надежда к себе на дачу на выходные приглашает.
Вероника чуть отстранила трубку от уха и попросила:
- Не ори ты так. И… когда у нас выходные?
Её вопрос вызвал бурю возмущения:
- Ну, ты мать, даёшь! Счёт дням потеряла? Всего три дня в отпуске…
- Хватит мне мораль читать, я только на рассвете уснула, плохо соображаю. Ответь на прямо поставленный вопрос.
- Четверг сегодня, четверг. Завтра после обеда и рванём, а в воскресенье вечером вернёмся.
- Куда рванём, побежим, полетим, поедем? Ты хоть знаешь, где у неё дача?
- А у неё нет дачи.
- Ты что мне голову морочишь?
- Ничего я тебе не морочу. Она снимает дачу на всё лето. Там у неё мать с Колькой живут. А Надька к ним с пятницы до воскресенья ездит. Чего думаешь? Таньку надо вывозить на природу. А там – лес, река рядом с чистейшей водой. Представляешь, каждый камушек на дне видно среди песка. Поплавать можно, позагорать, пообщаться. Не слышу возгласов ликующих. Ты что? Не рада? Да проснись ты, в конце концов.
- Где находится эта Надькина… чужая дача? Адрес знаешь?
- Зачем мне её адрес? Мы встречаемся завтра в шестнадцать ноль-ноль на автобусной станции с Надькой. Она нас доставит туда и обратно.
- На чём?
- На автобусе, милая, на автобусе. Минут сорок придётся ехать, а потом пешочком по лесу, через огромный овраг, снова по лесу немного пройдём и выйдем к деревне, в которой она и снимает дом. Там и газовая плита на кухне есть, две комнаты, веранда, сад и огород.
- Ты была там?
- Допрос с пристрастием? Нет, конечно, я никогда не видела тех мест, но я с Надькой только что разговаривала. С её слов описываю местность. Я ей верю, иначе бы она своего сына с матерью туда не отправила. Всё, короче, я ей перезваниваю, мы едем. Завтра. С тобой и Танькой мы встретимся возле метро в пятнадцать десять. И никаких возражений. Поняла?
- А я и не собиралась возражать. Только почему возле метро встречаемся? Проще было бы во дворе пересечься.
- Мне надо в магазин зайти, купить кое-что, не хочу вас с Танькой таскать за собой.
- Поняла. Пока, - сказала Вероника и положила трубку.
«Да, стоило посетовать, как выезд на природу свалился с неба. Фантастика или случайность? Любая случайность – скрытая закономерность, как говорят мудрые люди. Спасибо, милый. Может, и вправду ты помогаешь нам, как обещал? Я ощущаю тебя иногда, но не вижу. Боюсь, наверное. К такому подвигу психически готовой надо быть. Или это ты не проявляешься, чтоб не напугать нас? Ведь грань-то зыбкая», – мысленно проговорила она и села на кровати.
Женщина ощутила, как прилетевший с балкона тёплый ветер погладил её по щеке, слегка прошёлся по листьям цветка на подоконнике, качнул колокольчик, что висел на люстре на изящном шнурке, потом затерялся в тюлевой шторе и, словно опомнившись, вернулся к журнальному столику. И вдруг листок с телефоном знакомого, что лежал на нём, упал на пол почти к ногам женщины.
Вероника воспринимала подобные «природные» явления, как некие знаки. Правда, «читать» их пока было делом сложным для неё. Она подняла листок, посмотрела на номер телефона и подумала: «Может, надо позвонить Владу? И что я ему скажу? Здравствуй, у меня здесь листок с твоим телефоном к ногам упал, вот и пытаюсь выяснить, к чему бы это, дорогой? Скучаешь, может? Ах, нет, забыл, кто это тебя беспокоит? Нет, не поклонница, бывшая одноклассница. Чего хочу? Да, вообще-то, ничего. Нет, не развлекаюсь и не от скуки тревожу тебя. Ищу, почему пространство с определённой периодичностью напоминает о тебе? Может, тебе тоже одиноко? Или света белого не видишь от усталости? Чем живёшь? Почему молчишь, как партизан? А может, ты и не должен никому ничего докладывать и уж тем более предпринимать некие действия. У тебя своя жизнь, у меня – своя. Это всё ветер. Это его шалости, из-за которых я голову ломаю».
Она вновь положила листок с телефоном на журнальный столик и пожала плечами:
- Ну, не понимаю я, не понимаю… Танька! - крикнула она. – Мы на дачу завтра едем. Чужую. Вот. Собираться будем. 
- Классно! – послышался в ответ ликующий возглас, а потом появилась и сама красавица в пижаме, - там чудеса живут…
- Откуда такие сведения?
- Не знаю. Но чую.
- Каким местом? – засмеялась мать.
- Всеми сразу, - девочка обняла мать и прошептала: - Я сон видела про лесных фей. Я с ними танцевала на поляне и пела песни. А солнце смеялось на небе, глядя на нас. Разве это не чудо?
- Чудо. Конечно, чудо, моё солнышко.
А после завтрака Танька схватила свой маленький рюкзачок и стала складывать туда всё самое важное: тетрадь, фломастеры, зубную щётку, полотенце, купальник, шлёпки и халатик. Спортивный костюм и шерстяные носки, приготовленные матерью, она отложила в сторону.
- Вечером прохладно, комары. Что делать будем? – спросила мать.   
- У Кольки там есть тёплые вещи. Зачем тащить? Да и средство от комаров у них, наверняка, тоже есть, раз они живут там.
- Логично. Конечно, лишнюю куртку тебе найдут и даже свитер. А вот носки и спортивный костюм, в которых, возможно, придётся спать, вряд ли. Короче, я положу их в свою сумку, на всякий случай.
Танька пожала плечами, как бы говоря, что если хочется тащить, тащи.
- Продукты брать будем? – спросила девочка.
- Будем. Без гостинцев как-то неудобно в гости ехать. Но, я думаю, что у них там, в деревне, есть магазин. Голодными не останемся.
- Ага. Особенно если тётя Лара едет…
На замечание дочери Вероника лишь улыбнулась. Запланированную ещё с вечера программу они решили не менять: после завтрака отправились вначале в музей, потом в зоопарк. Хотели пораньше лечь спать, но засиделись допоздна: эмоции, хоть и позитивные, не отпускали. К тому же предстоящая поездка будоражила их воображение.
Иногда чем меньше знаешь о месте, в которое должен попасть, тем интересней. Хотя это не гарантия от разочарований. Но любые неоправданные ожидания – повод для огорчения. У них этого повода не было вообще, потому что Вероника утром не могла вспомнить название деревни или реки, где находится чужая дача. Но то ли Лара ничего не говорила об этом, то ли она забыла, но никакой конкретики не всплывало у неё в голове почему-то.
 «Короче, едем в никуда», - подумала Вероника.
 Возле метро, как обычно, толпились люди. Они пришли минут на пять раньше назначенного Ларой времени. Вероника поглядывала на часы и вздыхала. Лара была верна себе: на часах пятнадцать десять, а её не видно. Танька в белой панаме, коротеньких шортах, бело-розовых кедах и яркой футболке стояла рядом с матерью и улыбалась. Она слегка дотронулась до руки матери.
- Что?
- Ты не туда смотришь, - сказала дочь.
Лара в яркой соломенной шляпе, с огромной сумкой на плече почти бежала к ним. Она подняла руку с пакетом и прокричала:
- Почти вовремя!
Люди, стоящие рядом, невольно посмотрели на часы.
- Без цирка не можешь, - проговорила Вероника, когда улыбающаяся Лара оказалась рядом.
- Я нам мороженое купила, - сообщила радостно она, - Танька, хватай.
Она протянула маленький пакет и засмеялась:
- Ника, не рычи, а то мороженое не получишь. Где достала такую классную бандану? Ты в ней на бесстрашного гонщика похожа, вот…
- Ага. Мотоцикла только не хватает. Ты мне зубы не заговаривай. Бандана – это по-английски «яркий носовой платок». А по-русски – это просто косынка. Твой метод переключения не сработал. Чего юлишь?  А теперь скажи, как мы… - начала Вероника.
- А мы здесь съедим, никого не испачкаем. Сами тоже чистыми останемся. Надеюсь, - добавила она. – Я салфетки купила. И вода в бутылке есть, если пить захочется или умыться. Если считаешь себя правой – не кричи и не злись.
- На тебя злиться не возможно, - сказала Вероника. – Только мы опоздаем из-за твоего сюрприза. И я не кричу, а просто громко говорю.
- Ну-ну, - улыбнулась Лара. - Не боись, Надька без нас не уедет. Да и времени у нас больше, чем достаточно. Нам через пятнадцать минут только выезжать следует.
- Значит, мы пришли к метро раньше времени?
- Ешь мороженое, а то растает, - сказала Лара, - получай удовольствие и радуйся. Что тебе не нравится?
- А автобус?
- Какая классная погода сегодня! Как на заказ! Посмотри на небо, ни одной тучки.
- Во сколько отправление?
- Когда Демонакт увидел спорящих друг с другом невежественных философов, когда один задавал глупые вопросы, а другой предлагал дикие, к делу не относящиеся ответы, то не выдержал и сказал: «Друзья, не кажется ли вам, что один из вас доит козла, а другой подставляет решето»? Перевожу: «Не стоит тратить время на переливание из пустого в порожнее». Было же сказано, времени достаточно, успеем.
- Слишком умная? – улыбнулась Вероника. – Спасибо, за мороженое.
- Давно бы так.
- Ой, тётя Ларочка, спасибо, - опомнилась Танька, - вкусно очень.
- На здоровье, милая, - ответила подруга матери, - на здоровье, девочки.
- Ларка, ты чудо. Сюрприз удался, - сказала Вероника.
- Я старалась. Но впереди, я думаю, у нас ещё немало сюрпризов будет.
- Ты меня пугаешь своими обещаниями, - пробубнила Вероника.
- А мне нравятся сюрпризы, - захлопала в ладоши Танька.
- Вот, бери пример с дочери. И мороженое уже съела, и сюрпризы её не пугают. Впереди два дня чудес. Мы едем в сказку, - заявила Лара. – Мы можем ехать? – спросила она Веронику.
- Ну, да. Салфетку только дай.
- Мне для тебя ничего не жалко. Бери. Пить хотите? Нет? Тогда поехали.
На автовокзале едва поставили сумки, как появилась Надежда в стильной панаме, яркой футболке, в экзотических бриджах и ярко-красных кедах. Сумка с невероятным орнаментом была под стать одежде.
- Привет, девочки! - кокетливый возглас, явно, привлёк внимание уставших от ожидания людей.
Она обняла Таньку, похлопала по плечу Лару, протянула руку Веронике  и вдруг  засмеялась:
- Милая Ника, ты смотришь на меня, как на инопланетянку.
- Ты на работе в таком виде щеголяла?
- Я похожа на идиотку? В туалете переоделась. Всё, идём. Сейчас автобус наш подойти должен.
Танька всю дорогу смотрела в окно, Лара читала книгу, Надежда дремала, а Вероника, прикрыв глаза, предалась воспоминаниям. Она впервые будто увидела, что у воспоминаний нет ни начала, ни конца. Одна запутанная нить. И виден лишь кусок свершений из этой жизни, да и то не весь, а что там было до рождения, что будет после, не проявляется до времени, чтоб не внести путаницу. Загадочные танцы памяти с  неповторимой хореографией, где сольное выступление в окружении массовки несёт  определённую идейную нагрузку, не всегда понятную. И где есть постановщик, соединяющий один элемент с другим, чтоб сложилась композиция…
Автобус замер на конечной остановке. Люди выходили, не торопясь: кто-то вздыхал, кто-то продолжал начатый ранее разговор, кто-то устало поглядывал по сторонам. Три молодые женщины с девочкой дождались, когда почти все пассажиры покинули автобус, и, не спеша, вышли вслед за ними.
- Ну, вот. А теперь нам туда, - Надежда показала на тропинку, за поваленным деревом, - в сказочный лес. Три соломенных вдовы с ребёнком…
- Минуточку, - произнесла Вероника. – Ничего подобного. Мы просто одинокие, временно свободные женщины. И причины отсутствия мужей – разные. В средние века в прирейнских городах был обычай. Если девушка родила дитя вне брака, в наказание выставлялась публично на позор с соломенным венком на голове. Её называли вдовой мужа, хотя и живого, но с ней не живущего, то есть «соломенной вдовой». Мы же с тобой родили детей в законном браке. Ларке же ещё предстоит познать радость материнства. Я – вдова, но не соломенная, а вы – разведённые. Так что…
- Не знала. Ошибочка вышла, - засмеялась Надежда. – Три свободные женщины с ребёнком отправляются по тропинке через лес, к оврагу, похожему больше на ущелье между гор, вернее одной горы и заросшим кустарником холмом с другой стороны оврага, через чудесное поле и танцующий лес к забытой всеми деревушке.
- Вступление достойное. Но мы больше похожи на растерянных женщин с малолетним ребёнком, со страхом смотрящих на тропинку, идущую в лесную чащу. Короче, Сусанин, заведёшь в болото, мы тебе не завидуем, - сказала Лара.
- Какое болото? Здесь отродясь болот не было. За мной, девочки, - Надежда перепрыгнула через дерево.
- Резво, - сказала Лара, - но я лучше обойду. И вам советую, - она посмотрела на Таньку и Веронику. – Сумки можно передать Надьке. Держи, прыгунья. А может, дерево-шлагбаум поднимешь, и мы пройдём? Удивлять, так уж по полной.
 - А почему вон те тёти смотрят на нас так странно? – спросила Танька.
- Потому что местные жители боятся ходить в этот лес. Упрекать неверящих за их неверие, равно как и верящих за их веру – глупо.
- А мы такие бесстрашные, что нам на всё наплевать? – спросила Ника.
- Нет. Я договорилась с «хозяином» этого леса. С Духом, что охраняет эти угодья. Он разрешил мне провести вас. А нежданных гостей он водит кругами по тропинке и приводит в исходную точку. Вот люди и думают, что мы поблуждаем и через час опять здесь окажемся.
- Эй! – крикнула пожилая женщина. – Не ходите в этот лес.
- Он красивый очень, - улыбнулась Надежда.
- Да, но все ваши страхи оживут в нём и прогонят вон. Сюда же и вернётесь через какое-то время. Поверьте на слово. Откуда войдёшь, оттуда и выйдешь. Карусель…
Лес зашумел листвой. Из чащи вылетела маленькая птичка и села Надежде на руку.
- Ой! – женщина перекрестилась. – Вы заговорённые, не иначе. Впервые вижу такое. Вас не тронет Хранитель леса. Приглянулись вы ему, - сказала женщина и почти побежала догонять своих односельчан, то ли от страха, то ли от растерянности продолжая бубнить что-то себе под нос.
- Экзотическое начало, - хмыкнула Лара. - Птичка, ты нам дорогу будешь указывать?
Чёрные бусинки глаз у птицы насмешливо скосились на говорившую женщину.
- Она просто показала, что тропинка свободна, и мы можем отправляться в путешествие, - сказала Надежда, а птица, чирикнув, перелетела с её руки на дерево.
- Здорово! – захлопала в ладоши Танька.
- Приглашение дважды не повторяют. Вещи взяли и пошли, - скомандовала Надежда. – Вперёд!
- Всё верно, как в известной шутке: «Не плыви по течению, не плыви против течения, плыви туда, куда тебе нужно», - сказала Лара.
- Нам туда нужно, - Надежда показала на тропинку, сделала несколько шагов, повернулась и приказала: - Не отставать! За мной!
- Всё как запущено! Серьёзная дама! Попробуй ослушаться, схлопочешь. У тебя военных в роду не было? А то, может, это гены вылезли? Командирский голос на нас отрабатываешь? – спросила Лара.
- Разговорчики в строю! – засмеялась Надежда.
- Вот-вот, и я о том же… Ладно, коль взвалила на себя командирское бремя, придётся отвечать за рядовых. Идём, нам всё равно деваться некуда: дорогу знаешь только ты. А для нас – это время единения с природой, - Лара пропустила Таньку и Веронику и, замыкая шествие, крикнула: - Моё почтение всем, живущим здесь!
Радостное птичье многоголосье зазвучало на её слова. Деревья, склонённые друг к другу над тропинкой, создавали удивительную естественную галерею, сквозь которую пробивались лучи солнца.
- Лес будто заволосател, давно не стригли, не иначе. Неужели ещё не весь мир изгадили люди? – вдруг спросила Лара. – Я уже забыла, что может существовать такая красота. Здесь думается иначе, дышится по-другому. Эмоции меня захлёстывают. Я не могу молчать…
- Можешь петь, - засмеялась Ника.
- «Пой лучше хорошо щеглёнком,
Чем дурно соловьём», - сказал когда-то Крылов. Петь не умею ни щеглёнком, ни уж, тем более, соловьём. А вы в курсе, что у соловья самый богатый песенный репертуар – до двух тысяч мелодий? Но это так, к слову. Я могу быть благодарным слушателем, не более того.
- Но ты только что заявила, что не можешь молчать. Ты уж определись: можешь или не можешь молчать, - попросила Вероника.
- Не могу. Но для этого не обязательно петь. Я поэзию люблю. Я вас не утомлю, если прочитаю несколько стихотворений, что рвутся откуда-то из глубин моей памяти?
- Всё будет зависеть от качества «поэтической продукции», - сказала Надежда.
- Если из неё что-то рвётся, то уже не удержать. Она для проформы спрашивает, поверь. Всё равно читать будет. И возражать бесполезно, и  метаться, и сопротивляться, - сказала Вероника.
- Слушать будете? – спросила Лара.
- А у нас есть выбор? – вопросом на вопрос ответила Надежда.
- Нет. Истина не имеет тени, поэтому правде и лжи негде спрятаться. Это не моя мысль, я её услышала от одного очень умного человека. Я думаю, истинное находится вне времени, потому и тени не имеет. Упрощённо, наверное. Меня поразило это высказывание, над ним ещё думать и думать, чтоб осознать глубину. Но вернусь к поэзии. В своё время я открыла для себя Томаса Гарди. Стихотворение «Разлука» было написано им в 1893 году, а оказалось созвучным моим переживаниям через сто лет. Что за тайна такая в рифмованных строках сокрыта? Энергетика? Смысл? Истинные переживания? Человеческая боль? Глубина? Понимание? Что? Послушайте: 
Ночь, монотонный гул дождя,
Шум листьев за стеной;
И сотни миль, о сотни миль
Между тобой и мной.

И если б только эта даль
И только этот мрак,
Поверь, любимая моя,
Я не грустил бы так.

Но то, что разделяет нас
Сейчас и навсегда,
Бездонней тьмы, сильней дождя,
Упрямей, чем года…
А потом стало происходить что-то невероятное. Само пространство будто вибрировало от голоса Лары. Хвойная скорбность и гремящая печаль зависли в воздухе. А она всё читала и читала стихи Тютчева, Фета, Блока, а потом снова Томаса Гарди:
- Вечер тёмным сверкает глянцем.
Птица поздняя ищет приют.
Сосны, как перед главным танцем,
Вскинув строгие головы, ждут.

Клёны листья бросают втуне.
(Желтизной их был день согрет.)
Я сажал их в моём июне,
А теперь они застят свет.

Дети медлят идти с газонов
И не могут уразуметь:
Было время без старых клёнов,
Будет время без них и впредь…
- Я не знала, что ты не просто любишь поэзию, но ещё и так много хранишь в памяти поэтического материала, - произнесла Вероника.
- За это я должна благодарить первого мужа. Он у меня журналистом был, а я девочка из провинции, не поступившая в институт, без профессии, без работы, но с хорошими внешними данными. Мы через неделю после нашей встречи подали заявление в ЗАГС. К нам по вечерам приходили гости. Уж очень умные. Я молчала первое время, а потом стала замечать, что Стасик боится, как бы я что-нибудь не ляпнула невпопад. Вот тогда я и стала учить стихи, благо память хорошая. Они в основном вокруг поэтов и писателей вели беседы. Однажды я решила провести разведку боем. Я читала наизусть то, что обычно не на слуху. Времени у меня было достаточно. А потом из желания поразить окружение мужа это переросло в любовь к поэзии. Как-то не заметно я стала в центре внимания. Я видела восхищение в глазах друзей мужа. А потом я отыскала литературную энциклопедию на полке, нашла и запомнила несколько ярких эпизодов из жизни писателей. Главное не объём, а вовремя сказанное замечание. Мужу моя осведомлённость в области литературы почему-то не понравилась, да и чрезмерное внимание его друзей к моей персоне – тоже. Друзья уходили, а недовольство оставалось. Оно фонтаном обрушивалось на мою провинциальную голову. Бесконечные скандалы изматывали нас не на шутку. Через полгода брак распался. Стасик женился во второй раз почти сразу же. Я рада за него. Правда он ничего не знает о моей радости, потому что мы не пересекались больше.  Любовь к поэзии – это главное, что я вынесла из первого брака. Во втором – я пробыла чуть больше года. Дипломатию осваивала. С трудом, со скрипом. Я вначале радовалась, когда меня хвалили, и инстинктивно начинала защищаться, когда хулили, даже если понимала, что мои критики были правы, пока не познала цену одного и другого. Я желаю счастья Льву Петровичу. Хотя глупо думать, что существует одно-единственное счастье, желанное для всех без исключения. Поэтому моё понимание счастья может не устраивать его. Третий брак продлился пять лет. Самый необычный. И мы остались друзьями, что большая редкость в наше время. Юрик – мой лучший друг. Это не исповедь. Что-то в самом  пространстве провоцирует к откровенности. Может, поэзия творит чудеса? Или природа?
За разговорами они не заметили, как оказались на солнечной поляне. Такого разнообразия полевых цветов в одном месте они ещё нигде не встречали. Да и нежно-голубое безоблачное небо с сияющим жёлтым диском словно застыло над ними неким неподвижным куполом. А метрах в двадцати – редкие берёзки на краю обрыва. Узкая тропинка обрывалась в нескольких метрах от него.
- Как мы с такой горы спустимся? – спросила Лара.
- Молча, - засмеялась Надежда.
- Нет, мы же здесь себе шею сломаем, - заявила Вероника.
- Хозяин! – закричала Надежда. – Помоги, спуститься девочкам. Покажи скрытую тропу.
- И что? Нам лифт подадут или канатную дорогу проявят? Завела всё же. И обратно не вернёшься, далеко уже, а спуститься духу не хватит, - сказала Лара.
И вдруг вокруг стало что-то меняться: то ли освещение изменилось, то ли чёткость стала иной, но только за кустарником вдруг стали видны ступеньки в стене овражной. Этакая естественная лестница, спуститься по которой можно не только легко, но и достаточно быстро.
- Да здесь же тропа со ступеньками! И как мы её сразу не увидели? – спросила Лара.
- Сейчас видишь? – улыбнулась Надежда. – За мной, девочки!
Спуск не доставил хлопот. К тому же появилось ощущение, что и вещи стали легче, чем были. Уже находясь на дне оврага, они посмотрели вверх и обомлели: трудно было даже представить, что они спустились по почти отвесной стене. Овраг уходил за поворотом куда-то вдаль, и выходил тоже из-за крутого поворота, а впереди на небольшом возвышении виднелось гороховое поле.
- Красота! – крикнула Танька.
А эхо ей в ответ:
- Ата-а-а!
- Эхо, ты откуда здесь? – не могла успокоиться Танька.
- Е-есть, - услышала она.
- Ты кто?
- То-о-о…
- Мы оказались там, «Где звучит в конце аллей Эхо у крутого спуска И зари вишнёвый клей Застывает в виде сгустка», - улыбнулась Надежда. - Это Пастернак.
- Удивительно, - прошептала Ника. – А вы знаете, что Эхо – это горная нимфа. Существовала легенда, что эта нимфа, милая болтушка, угождала Юпитеру, который ухаживал за другими нимфами, тем, что своей болтливостью задерживала ревнивую Юнону, пока нимфы не скроются. Юнона же, заметив эту хитрость, из мести лишила её языка. В результате этого горная нимфа стала только отвечать тому, кто заговаривал с ней, и то лишь повторяя  последние слова говорившего.
- Эхо – это здорово, - прошептала Лара, - а вы на гору посмотрите. Без альпинистского снаряжения на неё не взобраться. И где те пресловутые ступени, по которым мы спустились? Куда они делись?
- Исчезли, - сказала Ника.
- Вот именно. Но куда? Мы не могли, реально не могли сойти с неё. Отвесная стена. А мы шагали по отлогому склону, по ступенькам. Где этот склон? Покажите мне его, - почти шипела Лара.
- Зачем? – засмеялась Надежда. – Хозяин позаботился о нас.
- Да кто он такой? – не унималась Лара.
- Друг, - сказала Надежда.
- Добрый волшебник, - засмеялась Танька. – Спасибо! – крикнула она.
- И-ибо, - ответило эхо.
- Слеп тот, кто видит только глазами, - улыбнулась Ника.
- К тому же Хозяин держит своё слово, - сказала Надежда.
- Жаль, я фотоаппарат не взяла с собой. Кому рассказать, что три тётки с ребёнком, навьюченные вещами, спокойно спустились, без особых усилий, заметьте, с отвесной горы, нас лжецами назовут. Но факт остаётся фактом… - Лара ещё раз посмотрела на отвесную стену. – И никакой тропы, ступенек. У меня не укладывается в голове. Но мы были там, а теперь – здесь. И мы не альпинисты, и снаряжения у нас не было. У меня голова кружится, когда я смотрю наверх. Что это такое?
- Чудо, - сказала Надежда. – Хозяин заботится о тех, кого впустил в свои владения.
- Всё это здорово: чудеса, забота, данное слово, – никак не могла успокоиться Лара.
- По поводу данного слова. Когда Конрад после длительной осады захватил город Вейнсберг, то перед сдавшими его воинами дал обещание. Он предоставил жёнам осаждённых воинов свободный выход из ворот города. Они могли покинуть город со всем, что им было дорого и что в состоянии были унести. Они вышли из города, неся на плечах своих мужей. Приближённые императора Конрада Третьего убеждали его наказать их за это лукавство, но Конрад ответил: «Речённое слово твердо», - сообщила Вероника и улыбнулась. – Я не знаю, кто Хозяин этого леса, как выглядит. Но он проявил благородство по отношению к нам. Его слово тоже оказалось твердо.
- Да что слово? Ты объяснить можешь, как мы спустились? – Лара смотрела на Нику и ожидала этого самого объяснения.
- Отстань. Это просто чудо, - улыбнулась Ника.
- Просто, да не очень просто, - пробубнила Лара. – Хотя римский философ Сенека в своё время заметил, что «всё гениальное на удивление просто, хотя для большинства и неочевидно». Так вот я, наверное, из того самого большинства…
- Нам надо идти. Танька, ты горох любишь? – спросила Надежда.
- Ага, - ответила девочка.
- Тогда пошли. А тётя Лара пусть разглядывает гору. Вдруг что-нибудь проявится?
- Это уж вряд ли, - вздохнула Ника, взяла Лару под руку и почти потащила из оврага к полю, - И чем ты не довольна? То боялась, что мы шею сломать можем во время спуска, а, оказавшись внизу, бушуешь.
- Я не возмущаюсь, я понять хочу. Что это было? Как? Я нормальный человек. Я привыкла к некой стабильности в мире. Если это река, то она не может быть барханом. Если отвесная гора, то это не равнина в ромашках, а гора. Ты посмотри вверх, - вновь призвала Лара подругу. – Что ты видишь? Если бы у меня были проблемы с головой, то вы бы воспринимали мир иначе. А может, это массовый гипноз? И нет никакой горы? Может это нам только кажется? – она поставила сумку и вновь вернулась к отвесному склону, потрогала его. – Уходит вверх стена камней, земли и глины. Что, вообще, произошло?
- Успокойся. Вряд ли мы сможем тебе объяснить, - сказала Ника. – Держи свою сумку. Пошли. Ты же сама перед поездкой обещала нам чудеса. А, получив их, проявляешь вместо благодарности, недовольство. Мир, возможно, гораздо богаче, или вообще иной, чем нам кажется. Или ты думаешь, что наше зрение совершенно и способно увидеть всё многообразие, нас окружающее? Может, мы видим лишь часть целого.
Лара вздохнула. А потом вдруг улыбнулась.
- Я же в детстве воспринимала многие вещи не так, как сейчас. Ладно. Хранитель, я не хотела тебя обидеть. В силу ограниченности ума я просто не вижу и не понимаю что-то. Вернее, мало, что понимаю, - она повернулась к «горе» и помахала кому-то рукой, и вдруг ощутила такую легкость во всём теле, что готова была взлететь. – Не балуй! – засмеялась она. – Хотя и здорово!
Ника пожала плечами и почти побежала вперёд. К чудачествам Лары она уже привыкла. Но она задавала вопросы, исходя из здравого смысла. А ответы лежали за его границей. Оставалось только принимать происходящее, не вдаваясь в тонкости.
За полем был небольшой перелесок с причудливыми, будто застывшими в танце деревьями. Какая сила поработала над ними? Действительно, было ощущение, что ещё минуту назад они танцевали здесь под музыку сфер. И, словно испугавшись чужого взора, замерли на мгновение, чтобы продолжить своё веселье после ухода чужаков. 
По лесной тропинке женщины с ребёнком вышли на окраину деревенской улицы. Там стояли чуть в отдалении три избы, перед которыми красовалась речушка с прозрачной водой.
- И сколько мы протопали? Нас в книгу рекордов надо занести, - пробубнила Лара.
- Самый лучший ходок – коростель. Он из Африки в Европу возвращается пешком. Нам далеко до него. Так что… - вздохнула Вероника.
- И здесь опоздала. Не удаётся прославиться. Ну, никак, верите? – засмеялась Лара.
- Мы пришли. Вторая изба – наша, - улыбнулась Надежда.
Из калитки выбежал мальчишка.
- Колька, иди сюда. Гости у нас.
- Здравствуйте, - прошептал  мальчишка и протянул руку Таньке. – Колька. Давай рюкзак.
- Таня. Я сама донесу.
Колька шмыгнул носом, потом пожал плечами и посмотрел на мать.
- Танька, дай парню поухаживать за тобой. Пусть рюкзак до дома дотащит, - сказала Надежда.
Из дома вышла улыбающаяся женщина:
- Рада вас видеть всех. Пироги готовы. Картошка – тоже. Сейчас салатик сварганим и ужинать можно. Идите, умойтесь, переоденьтесь и за стол. А потом на чудо-речку пойдём. Самое время для купания…
- А почему чудо-речка? – спросила Лара.
- Потом. Все разговоры потом. Вначале я вас накормить должна, - улыбнулась мать Надежды. – Меня бабой Клавой кличут. 
А минут через сорок баба Клава построила свой немногочисленный отряд и повела к реке.
- За мной, за мной идём. Вот и песочек. Всё для культурного отдыха имеется.
- Похоже, это у вас наследственное, - прошептала Лара.
- Что? – спросила баба Клава.
- Руководить и строем водить, - пояснила Надежда.
- Так у меня дед казаком был, - сообщила баба Клава. – С Дона.
- А почему никого, кроме нас, нет на речке? – спросила Лара.
- Так ведь чудесная же…
- А нельзя ли поподробней, - попросила Лара.
- Ты про святые источники слышала? – спросила баба Клава.
- Ну? Но это речка.
- В километре отсюда из-под земли бьют два источника с целебной водой, а из чащи лесной к ним метрах в пятистах отсюда присоединяется ещё один ручей, в двухстах метрах отсюда они сливаются в речушку и выходят вон из тех зарослей к нам. Местные лечиться приходят сюда. Окунулись три раза и домой. «Река» эта не замерзает зимой. Через триста метров она вновь превращается в три источника. Два из них теряются в небольшом болотце, а один до камня вещего доходит, и под ним исчезает. Говорят, что камень тот все желания исполняет. Но не всех к себе подпускает. Блуждают многие. Так ни с чем и возвращаются.
- А у реки вашей название есть? – спросила Лара.
- Ну, какое название? Источник Лазаревский. А кто он такой? Святой? Великомученик или просто добрый человек был, я не знаю. А может, помещик бывший. Говорят, что его бабка известной целительницей была. А перед смертью, якобы, всю силу целительскую в источник поместила, чтоб люди могли лечиться. Деревня тоже Лазаревка.
- Это что же? Река и не река вовсе? – спросила Лара.
- Ты где-нибудь такую чистую речку видела? – спросила баба Клава. – То-то и оно.
- Так значит, если пройти против течения метров двести, то вместо речки три ручья увижу? – допытывалась Лара.
- А если триста метров по течению пройдёшь, то опять увидишь три ручейка. А здесь – река, - баба Клава вздохнула. – Купаться будете?
- Да! – закричали дети в один голос.
- Здесь не глубоко, мне по пояс будет. И утонуть невозможно: хочешь нырнуть, а вода тебя назад выталкивает. То, что нужно для детей. Вода не просто очень чистая, она ещё и мягкая, с одной стороны, как парное молоко, а ближе к тому берегу холодная. Но человек в ней не мёрзнет. Внутренний жар появляется, и вся хворь уходит. Мы с перерывами три раза зайдём поплавать и домой. Больше трёх раз не стоит. Не уснёшь, сил столько появится, что в пору до утра поле пахать…
- Надьк, кто тебе удружил с этой дачей? – спросила Лара.
- Хозяин этой дачи со мной работает, но его жена не хочет жить здесь летом, она всё больше за границу рвётся,  по морям-океанам. Это он первый раз меня по лесу провёл. И сказал, что у меня тоже будет одна-единственная возможность ещё кого-то провести здесь. С разрешения Хозяина. Слова заветные сказал. Теперь такая возможность только у кого-то из вас будет. Ладно, пошли в воду.
- Мама, мама! – радостно закричала Танька, - у меня царапины на ноге исчезли. Вода волшебная! – она погладила поверхность воды.
И вдруг, все звуки, кроме шума воды, исчезли на мгновение. Лара пожала плечами, Вероника стала озираться по сторонам, Надежда, её мать и Колька восприняли это явление, как норму.
  - Ну вот, вода с твоей дочерью заговорила, - улыбнулась баба Клава Веронике.
- И что она сказала? – спросила Танька.
- Эх, деточка, если б я знала её язык. Я и на своём-то плохо мысли излагаю. Но ты ей понравилась, это точно, - сказала баба Клава.
Колька запрыгал вдоль берега, а потом улёгся на полотенце возле матери и, прикрыв веки, задремал с улыбкой на лице. Танька села рядом и спросила:
- Кто из животных самый сильный на земле?
- Слон, - сказал Колька, не открывая глаз.
- А вот и нет! – обрадовалась Танька.
- Как нет? – возмущённый Колька сел.
- Самый сильный – муравей. Он тянет вес в тысячу четыреста раз превышающий вес его тела.
- А орёл выше всех поднимается в небо. До семи с лишним километров, - Колька, довольный, вновь растянулся на полотенце и закрыл глаза.
- А самое тихое существо?
- Я, когда сплю, - засмеялся Колька.
- Правильный ответ – аист, потому что он вообще немой, - улыбнулась Танька.
- А самые совершенные мышцы у саранчи. Человек с аналогичным строением тела легко поднимал бы вес в шесть тонн, - включилась в игру детей Лара.
- А самая долговечная «одежда» у тараканов. Если из хитина изготовить носки, они никогда не износятся, - произнесла Надежда и вновь погрузилась в созерцание неба сквозь солнечные очки.
- Классно! – сказала Танька. – Тогда почему никому не приходит в голову делать одежду из хитина?
- А где ты возьмёшь так много тараканов? – спросил Колька.
- Не знаю.
- Ну, что ж, мои самые-самые, пора чайком побаловаться. Я пойду до хаты, чайник поставлю, да плюшки с конфетами достану, а вы минут через пятнадцать подходите, - сказала баба Клава.
- Уходить от реки не хочется. Здесь энергетика спокойствия, умиротворения, внутренней радости, - вздохнула Лара. – А вообще на карте есть эта деревня?
- Я не нашла. На карте здесь лес, - сказала Надежда.
- А может, она вообще в другом измерении? – спросила Вероника.
- А тебе не всё равно? Здесь здорово! – Надежда встала, взяла полотенце и посмотрела на подруг, - чаёвничать пошли. Там конфеты…
Колька и Танька подхватили свои вещи и побежали к дому.
- На вас магия сладостей не действует. Я попрошу мать невыдуманные истории рассказать. Её соседка загрузила по полной местными байками. Ну? – Надежда улыбалась.
- Ну что? Пойдём или здесь и заночуем? – спросила Лара.
- Пить хочется, - призналась Ника. – А там чай, плюшки…
Они побежали к дому. Странно, но их шумное возвращение не привлекло внимание местных жителей. Казалось, деревня давно уснула. Или просто никому не было дела до приезжих. Надежда словно считала вопрос с Лары и сказала:
- Три дома на отшибе. И только наш обитаем. Остальные пустуют. А до настоящей улицы далеко. До нас, действительно, никому нет дела. Здесь деревенские редко появляются. Дома возле реки под охраной лесного Духа. Можно спать, не закрывая двери. Это уже мать по привычке запирается на ночь. Сюда собаки и то не забегают.
- Ты знаешь, мне почему-то не стало спокойнее от твоей информации, - сказала Лара.
- Ну и напрасно, - вздохнула Надежда.
- Послушай, а как мы возвращаться будем? - спросила Лара.
- Да здесь за огородами – дорога. Автобус из соседней деревни до станции идёт, подхватывает желающих. Хотя, если честно, и пешочком всего ничего. Минут пятнадцать ходу.
- Ты об этом знала? – спросила Лара Надежду.
- Конечно. Я же на электричке добираюсь. Это ради вас было устроено путешествие по лесу. Можешь не благодарить. Со временем оценишь, не сейчас. Можно всю жизнь прожить и не столкнуться с чудом. Я в беседке термос с горячим чаем поставлю…
- Зачем? – насторожилась Лара.
- Со звёздами общаться будем ночью, - засмеялась Надежда. – И не верь тому, кто утверждает, что скупа на объясненья ночь. Она тайны открывает под плач комариный.
- Ага. Комары плачут, что вынуждены кровь из нас пить, плачут и кусают, кусают и плачут. Я смотреть на это безобразие не собираюсь, - заявила Лара.
- Комары на запах пота летят. Кусаются исключительно самки. Мы их в заблуждение введём… - начала Надежда.
- Ну что ты им головы морочишь? – спросила баба Клава. – Слово мне сказали местные от комаров. Произносишь слова заветные и всё. Никто тебя в течение суток не укусит. Надька их знает. И вас научу. И никакой химии не надо.
- А в городе ваше слово на комаров так же действует или это только здесь они боятся слов заветных? – спросила Лара.
- Не знаю, - пожала плечами баба Клава. – Я не проверяла. Вот приеду в город…
- Да к тому времени никаких комаров уже не будет, - засмеялась Надежда. – Странно, но в городе я будто забываю про заговор.
- Слушай, куда ты нас завезла? – спросила Лара.
- В деревню. На природу, - улыбнулась Надежда. – Здесь и церковь необычная…
- И в чём же заключается эта самая необычность? – спросила Лара.
- В куполе всё дело, - вмешалась баба Клава.
- Ну да. Существует вполне реальная история об одном выдающемся архитекторе и его сподвижниках. В 1421 году во Флоренцию для обсуждения вопроса о постройке купола на соборе Санта Мария были приглашены маститые архитекторы. Они хотели, чтобы архитектор Брунеллески показал им свою модель. А тот не просто рассердился, но и предложил, чтобы поручили выполнить эту работу тому архитектору, который сумеет поставить на мраморной доске яйцо стоймя, потому что это докажет степень его изобретательности. Когда все согласились, и никому это не удалось сделать, он установил яйцо, приплюснув его острый конец к доске. На их возражение, что так и они смогли бы, он ответил: «Вы и купол сумели бы надстроить, увидевши мою модель». В результате Брунеллески построил купол, который, действительно имел форму приплюснутого яйца, - сообщила Надежда.
- Ты хочешь сказать, что в этой деревне церковь строил Брунеллески? – спросила Вероника.
- Нет. Церковь лет сто пятьдесят назад построили. Местные умельцы. Но купол сотворили как на соборе Санта Мария, ничего не ведая ни о знаменитом архитекторе, ни о соборе заморском. Одному мужику во сне приснился старец, который всю ночь объяснял все тонкости постройки церкви. Что за старец, никому не ведомо. Говорят, он каждую ночь приходил к тому умельцу во сне, пока не закончили строительство.
- А почему колокольного звона не слышно? Насколько мне известно, существуют утренние и вечерние службы. А об их начале возвещает колокольный звон. Или церковь не действующая?  Как музей стоит? - спросила Лара.
- Действующая. Только службы в ней проводит приезжий батюшка. Откуда он приезжает, никто не знает. Но, должно быть, издалека, потому что его могут лицезреть всего раз в три месяца, - сказала баба Клава.
- Чем больше узнаёшь, тем больше удивляешься, - сказала Вероника. – А что за травы вы добавили в чай? – она посмотрела на бабу Клаву.
- Это мне соседка принесла мяту, которую она в лесу насобирала. Ароматная очень. Я её в чай по чуть-чуть кладу. После такого чая спится хорошо, все проблемы желудочно-кишечные убирает. Нет-нет, - она посмотрела на Лару, – соседка ничего не нашёптывает на траву. Это сама трава необычная.
- Похоже, в этой местности всё необычное, - улыбнулась Вероника.
- Я Таньке в большой комнате на кровати постелила, а вам, гостюшки дорогие, на полу, на матрацах, набитых сеном. Подушки тоже из сена, - сообщила баба Клава. – Детей я сама уложу, а вы в беседку идите. В термос чай я вам налила, так что можете со звёздами общаться хоть до утра. Но лучше долго не засиживаться. Всему своё время: и  общению, и сну. Да вы сами поймёте, когда пора идти спать.
- Я уже поняла, - сказала Татьяна. – Всем спокойной ночи…
- Спасибо, дорогая, - за всех ответила Лара. – Только спокойствия нам и не хватало. Эмоций много, чудесностей. Вообще, это самая удивительная поездка за город. Мне кажется, что мы ещё долго будем вспоминать и лес, и речку, и чужую дачу. Что-то открылось внутри, такое светлое, чистое, нежное, что словами описать невозможно. Спасибо тебе, Наденька…
- Это не меня благодарить надо. К тому же на следующий год вряд ли нам подфартит так, как в этом году. Продавать собрался Николай дом…
- Всё, я ухожу вместе с детьми спать, - произнесла баба Клава. – Вон Колька уже готов головой в тарелку брякнуться и захрапеть. Поднимайся, герой. Здесь воздух особый. За день надышишься, так к вечеру глаза сами слипаются…
- Мы в беседке посидим немного и тоже спать пойдём, - сказала Надежда. – Куртки, девочки, берите, ночью прохладно…
О чём они тогда говорили, Вероника не могла вспомнить через какое-то время, а вот восторг от звездопада, ощущение прикосновения к иному масштабу, осталось. И ещё долго при одном воспоминании о той ночи, перед глазами всплывали ирреальные картины звездного неба на фоне странного, еле слышного музыкального сопровождения природы: шороха листьев, шуршания травы, «вздохов» воды, стрекотания кузнечиков с замиранием звучания, когда сама тишина словно звенела в воздухе, а ветер ей вторил из-за угла дома.
А на следующий день они решили отправиться вдоль реки к заветному камню, что исполнял желания. Детей на столь ответственное мероприятие баба Клава посоветовала не брать. У них на огороде дел было достаточно: надо было клубнику собрать, огурцы в теплице, зелень к обеду, грядки прополоть, а потом на речку, позагорать, книжки почитать, порисовать, из глины свистульки слепить, короче, скучать не придётся.
Отправиться в путешествие к камню предложила Лара. Надежда сразу объявила, что ничего просить не будет: нечего судьбу гневить. К тому же любое желание – вещь коварная. Оно исполняется, когда ты уже понимаешь, что тебе то, что ты так страстно хотел, не нужно.
- Я тоже ничего просить не буду, - объявила Вероника. – Всё необходимое, слава Богу, у нас с Танькой есть.
- Глупые вы, девочки, - сказала Лара. - Вы только вслушайтесь: «Камень, исполняющий желания». Такое видеть надо. Может, никогда больше не предоставится случай побывать возле него, увидеть собственными глазами, чтоб потом, когда-нибудь…
- А деревенские, наверное, не очень-то любят говорить, как бегали к камню и о чём просили, - как бы размышляя вслух, произнесла Вероника.
- Почему? Бегали многие, а вот добегали единицы. Были среди них и такие, что перед тем, как просьбу озвучить, да ленточку к ветке дерева привязать, в ступор впадали возле этого камня. Говорят, что вся жизнь перед глазами пролетала за мгновение. Что-то открывалось такое огромное, что все просьбы суетой сует оказывались. Благодарили Всевышнего за то, что имели и возвращались домой. Ну, а кто всё же отваживался просить, говорили, что камень сердился, если просьба касалась приобретения богатства, раскалялся докрасна, если всё же человек настаивал, то потом жалел. Получал квартиру в собственность, ежели о ней была речь. Но какой ценой? Родные погибали и оставляли им в наследство квартиру. Они кричали, что не этого хотели. Но факт остаётся фактом. Получили желаемое. Многие не за себя просят. Чаще о своих просьбах люди молчат. Но иногда это становится известным. У одного деревенского сын без вести пропал во время Чеченской войны. Кто-то, вроде, видел даже, как погиб. Ходил, бедолага, к камню. Сын вернулся с войны. Но уж лучше б там, на поле боя остался, хоть и грешно так говорить.
- Что так? – спросила Лара.
- Не в себе парень вернулся. Всё рвался в бой, брал какие-то высоты. По ночам орал не своим голосом, а днём заливал боль душевную горькой. Отец поседел, глядя на его страдания. Мать плакала тихонько по ночам. А сын всё шёл в бой каждую ночь, хоронил друзей, отбивал атаки, выходил из окружения, подрывался на мине, матерился и орал, просыпался в поту, бежал к окну, не окружает ли враг, искал автомат, а потом вставал на колени и рыдал, обнимая ноги отца. Мать от переживаний слегла года через три, а однажды уснула и не проснулась. Сын всю ночь просидел возле неё, а к утру прилёг рядом на полу и уже не встал. Их так вместе и похоронили. Вот так вот.
- Страшная история. Но это не показатель. Война многим покалечила психику, - сказала Лара, - но к сведению приму вашу информацию.
Она встала из-за стола и посмотрела на подруг:
- Ну? Так мы идём?
- Куда от тебя денешься? Похоже, роль проводника мне обеспечена на все выходные. Иначе ты одна потащишься, а мне отвечать за тебя придётся, - сказала Надежда.
Лара улыбнулась и вдруг, как маленькая, скорчила рожицу и показала Веронике язык.
- И что это должно означать? – улыбнулась Ника. – В своё время знаменитый композитор Лазарев написал пьесу для оркестра с такими высокими нотами для флейты, которые флейта не имеет. Во время концерта флейтисты, не имея возможности исполнить желание композитора – показали ему язык. Это не выдуманная история, это реальный факт. А твоя выходка слегка настораживает. Но это ещё не победа. Даже если мы идём к камню, как ты хотела, что мы вынесем из этого похода? Удивление? Разочарование? Надежду? Что?
- Что ты так заморачиваешься? Существует некая легенда. Откуда-то она взялась, не на голом же месте родилась? Взгляд цивилизованного человека, критический, не заинтересованный. А вдруг это очередное чудо? -  Лара обняла Нику и почти потащила за калитку.
Дорога к камню не была утомительной. Женщины с удивлением не раз отмечали, что ручей исчезал среди полевых цветов, словно под землю уходил, а потом вдруг вновь пробивался наружу. Они особо не озадачивались по поводу его «игры в прятки». Они шли и шли, пока вновь не набредали на то место, где он радостно бежал дальше то по овражку, то по перелеску, то вновь по цветущему лугу.
В результате они оказались у пологого склона, где словно врос в землю огромный валун, а ручей, действительно под него втекал, а с другой стороны не вытекал. Возле чудо-камня росла огромная ива с одной стороны, а с другой – берёза. Вдали виднелся лес с танцующими деревьями.
- Лесополоса с танцующими деревьями перед песчаной дорогой, по которой никто не ездит. Оттуда должны быть хорошо видны два дерева, одно из которых всё в ленточках, да и камень между ними слишком приметен. Есть все ориентиры для отыскания этого места. Как могут люди здесь блуждать? – спросила Лара.
- Да очень просто. Когда мы шли по полю, ты видела эти деревья? Почему они словно «выросли» у тебя перед самым носом? Не задумывалась? – Надежда ждала ответа от Лары, а та не торопилась давать объяснения. - Молчишь?
- А где они были? – наконец спросила Лара.
- Не знаю. И никто не знает. Они «проявляются», словно из другого измерения вместе с камнем. Внезапно. Не было и вдруг есть. И не всем, заметь, дано их увидеть. Считай, что нам повезло. Или пространство так благодарит одну из нас, - сказала Надежда.
- И, конечно же, не меня, - улыбнулась Лара.
- Не знаю, - пожала плечами Надежда.
А Вероника молча опустилась на землю и прислонилась к валуну спиной.
- Здорово. Камень прохладный. Странно, мне кажется, что я ощущаю, как он дышит. Он живой, - Вероника слегка прикрыла глаза и словно погрузилась в тёплую воду, которая понесла её по событиям жизни.
Лара и Надежда последовали примеру подруги. Время перестало существовать. Они сидели, погружённые в открывшиеся им видения. Вероника очнулась первой, вытерла платком влажное от слёз лицо и улыбнулась.
- Спасибо, - прошептала она.
Лара и Надежда отреагировали на её голос и открыли глаза.
- Этого не может быть, - прошептала Лара. – Я видела прошлое, настоящее и будущее… одновременно. Всё уже есть…
- Мы и сидели-то минут пять всего… - сказала Надежда.
Вероника посмотрела на часы и вздохнула:
- Да, пять, но не минут, а часов.
- Шутишь? – спросила Лара.
- Какие уж тут шутки, - ответила Вероника.
- Нам пора возвращаться, - сказала Надежда. – Спасибо тебе за всё, - она поклонилась валуну.
Лара молча погладила камень.
- Лежит на солнцепёке, а холодный.
- Прохладный, - уточнила Надежда. - А зимой – тёплый. Что ж, пришло время прощаться. Надеюсь, то, что я увидела, поможет мне достойно пройти все испытания. А их мне, похоже, не избежать…
Едва они сделали несколько шагов от камня вдоль ручья, как ощутили неодолимое желание повернуться. Они, не сговариваясь, остановились и посмотрели назад: ни камня, ни деревьев там не было. Только бескрайнее поле с цветущими ромашками до самого горизонта. И никакого леса с танцующими деревьями тоже не было.
 - Этого следовало ожидать. Но всё равно не верится, - прошептала Лара.
Дорога домой, будто раза в четыре короче оказалась. Прошли немного вдоль ручья,  вышли к реке, а там и до чужой дачи всего ничего. Баба Клава ни о чём не спрашивала искательниц приключений.
- Нашли мы камень как-то сразу, без всяких приключений, посидели возле него самую малость, а, оказалось, пять часов пролетело, словно пять минут, - сказала Надежда.
- Вы знали, что там безвременье? Ну, что там время по-особому течёт? – спросила Лара.
- Откуда ж мне знать? А местные не говорили о таком. Хотя, может, им и в голову не приходило сидеть возле камня. Какой смысл? Люди загадывали желание, привязывали ленточку к дереву и уходили. Так что, возможно, для них и время шло своим чередом.
- Но вы же говорили, что у кого-то вся жизнь перед глазами пролетала там… - вспомнила Лара.
- Говорила. Но вся жизнь в одно мгновение умещённая – это не нарушение течения времени. Это что-то другое. Это откровению, скорее, или озарению сродни. Может, они видели главное, ради чего стоило жить, а не роптать или желать не весть что. Может, то, что они имели, важней всякого благополучия было, а они просто не видели. Ну, а здоровье от наших дел зависит. Живи по совести и болеть не будешь. Я так думаю. А там, кто знает, что они на самом деле делали, видели, понимали. Я знаю точно только одно. Я к тому камню не пойду. И не потому, что в его силу не верю. Верю. Ещё как верю. Но я должна сама справляться с тем, что наворотила в своей жизни, и никто, кроме меня, не разгребёт завалов на моём пути.
Баба Клава взмахнула полотенцем, что держала в руках, и заспешила на кухню. А Надежда с горечью и болью посмотрела вслед матери, будто знала, какие испытания её ожидают. За ошибки приходится отвечать, ибо следствий без причин не бывает.
Безмятежная ночь, утро, наполненное радостью, как продолжение некой линии, дарованной женщинам и детям, оказавшимся на чужой даче. Дом на отшибе, в окружении двух пустующих домов, создавал ощущение безлюдности и одновременно наполненности. Почему здесь возникало не иллюзорное, а реальное единение с природой? Пространство, дышало, вибрировало, было заполнено светом и ещё чем-то необъяснимым. Оно было живым. Оно не просто приняло гостей, но ещё и щедро делилось с ними тем, что имело.
Всё когда-нибудь заканчивается, так уж устроен этот мир. Танька долго сидела возле воды. Казалось, что она мысленно разговаривает с ней. Она подняла голову и посмотрела на Кольку: он неподвижно стоял рядом.
- Жаль, что вам надо уезжать. Ты классная девчонка.
- Спасибо.
- Меня послали за тобой. Они уже собрались. Пойдём.
- Когда-нибудь я приеду сюда снова. Я с рекой договорилась…
- Глупая. Что может речка, даже если у неё такая чистая вода?
Танька поднялась и посмотрела Кольке в глаза:
- Мы часть природы…
- Ладно-ладно, не заводись. Пошли.
- Ну вот, все в сборе. Огородами до дороги мы вас с Колькой проводим, - сказала баба Клава.
- Мы сами, мам. Я дорогу знаю, - улыбнулась Надежда. – Иди сюда, - она обняла сына и поцеловала. – Слушайся бабушку. В следующие выходные приеду, продукты привезу.
- Много не привози. К нам соседка заходит. Она сама хлеб печёт, нам приносит. Да и корова у неё есть. Без молока не бываем, ты же знаешь. Я ей заплатить пыталась, да не берёт. А вот шаль, что ты купила ей в подарок, взяла. Обрадовалась очень.
- Я поняла, мам. Куплю я твоей Зосеньке в подарок ещё чего-нибудь.
- Она как ребёнок, открытая, добрая. Я уж и забыла, что такие люди бывают. А так мы с Колькой и до станции можем дойти, купить, чего надо, и обратно. Не далеко ведь…
Танька вытащила из рюкзачка фломастеры и сунула Кольке в руки:
- Это тебе. Ты здорово рисуешь. Мне нравится.
Колька смущённо улыбнулся.
- Я твой портрет нарисую, - пообещал он.
А потом они через огороды вышли на пыльную дорогу и уже через пятнадцать минут сидели в электричке. Это были самые необычные выходные в жизни трёх женщин и девочки. Ощущение необычности этих мест так и не отпустило Таньку. Уже через много лет, когда она поступила в институт и вышла замуж, она предложила мужу и молодой паре, с которой они дружили провести летний отпуск в тех местах.
Они вышли на станции, откуда когда-то она вместе с матерью и её подругами возвращалась домой. Татьяне показалось, что с тех пор почти ничего не изменилось вокруг: всё те же тётки, продававшие зелень и овощи с огорода, бабушки с лукошками яиц, с пластиковыми бутылками молока и ягодами, расфасованными по пластиковым коробкам. Танька подошла к одной из них и спросила, в какую сторону надо идти по дороге до деревни Лазоревка.
- Э-э-э, милая, ты с луны свалилась, что ли? Деревни этой вот уже лет сто как нет. От храма только фундамент остался. Говорили, что удивительной красоты церковь была, да и село добротное. А сейчас – пустырь, да и только. Один бизнесмен хотел выкупить те земли, чтоб коттеджи понастроить и продать. Бизнес у него такой. Да вот только почему-то передумал. Съездил на место и заявил, что туда больше ни ногой. Себе дороже. Что имел в виду этот товарищ, мне не ведомо. Да только это место гиблым считают. Никто туда не ездит и не ходит. Так что, милые, купите зелени и возвращайтесь туда, откуда пожаловали…
- Танька, это ты? – спросил старичок небольшого роста в расшитой косоворотке и улыбнулся, отчего вокруг светлее стало или это только показалось приезжим? – А я вас здесь встречаю. С вечера бабка Зося прибегала, просила проводить вас.
- Откуда вы меня знаете? – спросила Танька.
- А это Феденька, муж твой? Хороший человек. И друзья у вас хорошие, надёжные.
Марина и Костик? А я дед Прошка, сосед Зосеньки. Ну, дорогие, пойдёмте, провожу вас.
- В Лазаревку? – спросил Фёдор.
- В неё, милую, в неё.
Дедушка поправил рюкзачок на спине и пошёл по пыльной дороге.
- А как же? – начала Марина.
- Забудь, - сказал дед. – Мы часто видим не то, что есть на самом деле. Не отставайте.
Возле заброшенных огородов дед остановился и таинственно произнёс:
- Сейчас тропа проявится, и мы пойдём.
- Так вон тропинка, чего ей проявляться? – спросил Костик.
- Эх, милый, эта тропа вас к развалинам приведёт. Там ручей и речка давно пересохли, от церкви один фундамент остался, про лес с танцующими деревьями никто никогда не ведал и не слышал даже, там нет цветущего луга ромашкового и оврага с отвесной стеной. И больше ста лет там песен не поют и ветры не играют на свирели, а  заветный камень прячется от людей, нет там и деревни нашей…
- Ты хочешь сказать, что ваша деревня в прошлом находится? А тропа – временной портал? – спросила Марина.
- Ничего я не хочу сказать. Пространство другое. А время у нас течёт, слава Богу, как всегда. Хранитель бережёт. А почему? Я этого, дорогие мои, не знаю, не ведаю. Может, заслужили мы, чтоб зло к нам не проникало. А вот и тропа наша.
Действительно, рядом с одной тропой появилась другая, ухоженная, песочком посыпанная, с цветочками по обе стороны. Едва они вступили на неё, как открылся простор красоты необыкновенной.
- Добро пожаловать, гостюшки, в мир наш. Зосенька вам приготовила на краю деревни один из трёх свободных домов. Прибралась там.
- Света у вас нет, я так понимаю? – спросил Костик.
- Я же говорил вам, что мы не в прошлом спрятались от людской цивилизации, мы в реальности иной. У нас есть то, о чём вы и не слышали. В доме гостевом, а по вашему на даче, хоть и чужой, но вам временно предоставленной, электричество есть, газовая плита.
- Что ж за техника такая у вас, о которой мы не слышали даже? – спросила Марина.
- Я разве сказал, что это техника? Способности человека удивительней любой техники, - сказал дед. – А вот и три избы на отшибе нашего села. Средняя – ваша. Зосенька, - крикнул старик, и словно из-под земли выросла улыбающаяся женщина.
- Здравствуйте, - сказали ребята, пытаясь сообразить, из-за какого дерева выскочила эта милая женщина.
- И вам не хворать. Танька, я знала, что ты вернёшься. Что реке нашёптывала, помнишь? Вот и случилось. Приятного вам отдыха. К камню не ходите, заблудитесь. Молодые больно, не знаете ещё, чего хотите. Река вас заждалась. Молоко и хлеб приносить по утрам буду. В танцующий лес захотите попасть, провожу. Звездопад сегодня будет. В беседке прибралась, можете любоваться. Чай в термосе оставила там на лавке. Слово от комаров скажу.
- Какое слово? – возмущённо спросила Марина.
- Обыкновенное, чтоб химией себя не обливать. С кем угодно договориться можно, милая. Танька, отойди в сторонку, расскажу, что делать надо…
- Суеверие, дикость какая-то, - проворчал Костик.
- Дикость, говоришь? – улыбнулась женщина и что-то прошептала.
И вдруг стали слетаться комары. Они кружили над головами ребят, словно ожидая команды, чтоб ринуться в бой. Фёдор непроизвольно передёрнул плечами. А Зосенька так же с улыбкой на лице что-то прошептала, и комариные стаи улетели прочь, словно их никогда и не было здесь.
- Не прав был, извините, - произнёс Костик.
- Понимание приходит не сразу. Вы располагайтесь. Во дворе за домом душ. В реку больше трёх раз не входите за день. Обед я вам приготовила, на кухне найдёте. Да не ведьма я, у нас у всех здесь способности от рождения… Это вы свои зажали, а мы в гармонии с природой живём, - сказала Зосенька и пошла прочь со двора.
Татьяна вошла в сени, бросила рюкзак на пол, прислонилась к дверному косяку и от нахлынувших воспоминаний невольно расплакалась. И показалось ей, что слилось в единое целое тогда и сейчас, и в то же время сейчас и тогда – не одно и то же. Почему судьба предоставила ей возможность вернуться в чудесность детства, что ещё она должна вынести отсюда, что должна понять, что тогда спряталось от неё? И откроется ли тайна?
Но, странное дело, чужая дача почему-то не казалась ей больше чужой. Словно осталось в этом пространстве что-то из её детства, очень значимое, большое. Она вошла в комнату, где когда-то баба Клава укладывала её спать и над аккуратно заправленной кроватью, на стене вдруг увидела портрет девочки. Почему Колька оставил его здесь? Она не знала. Возможно, и сам Колька этого не знал. Она услышала шаги у себя за спиной. Фёдор обнял её и прошептал:
- Эта девочка на рисунке очень похожа на тебя. Интересный перстень у неё на пальце. Это символ тайного знания.
Она вспомнила, что они нашли этот перстень с Колькой на берегу реки и спрятали его под камнем, чтобы она забрала его, когда придёт время.
«Значит, время пришло», - подумала она и улыбнулась:
- Вот тебе и чужая дача.

Ноябрь 2014 года