Лезвие

Метро. У девушки на коленях лежит блокнот, и она усиленно выводит линии карандашом. Она безумно увлечена. Если всмотреться в ее рисунок,точнее портрет, можно заметить поразительное сходство с мужчиной,который сидит напротив нее. Персонаж действительно необычен,один его внешний вид чего стоит: странная лысина, окруженная по краям полуободком из длинных волос,угрюмый и нахмуренный вид. Но самая интересная деталь, привлекшая внимание художницы - лезвие бритвы на серебряной цепочке,красовавшееся на его шее. Именно это лезвие отсвечивало бликами света ей прямо в глаза, поэтому она не смогла не обратить на него внимание. Общий вид мужчины заинтересовал ее как творческого человека, и она бросилась творить. Пока она рисовала, ее мучили догадки - кто же он и зачем ему лезвие от бритвы на шее? Она могла бы подумать, что это просто модное украшение, но мужчина не похож был на модника. Одет он был хоть и не в тряпье, но и далеко не в дизайнерскую одежду. Одним словом, видно было, что особенно за собой он не следит. А его мрачные глаза, уставившиеся в одну точку, наводили на мысль об одержимости.
Спешно дорисовав лучи, отсвечивающие от лезвия, девушка бросила последний проницательный взгляд на своего натурщика, которого тот даже не заметил, и выскочила из вагона - это была ее станция. С этого момента она больше не думала о тайне загадочного героя своего рисунка: все,что она хотела,а именно- идею, она от него получила.
А вот герой ее произведения остался в вагоне, все приближаясь к своей цели. А цель его, как правильно угадала художница, была обусловлена именно одержимостью. Только вот одержимостью чем?
Никогда он еще так не был убежден в своей правоте. А это лезвие,как ему казалось, прожигало ему грудь насквозь, затрагивая легкие и мешая дышать. И когда он сделает это, оно прекратит ему напоминать о себе и он вздохнет спокойно.
История этого лезвия началась с предательства. С единственной вещи, которую Владимир не мог простить никому.
Он всегда мечтал о ребенке. Просил ее о нем, но она говорила, что слишком рано. Нет, не просто рано: слишком мало денег. " Ты ведь всего лишь офисный клерк, как мы обеспечим малышу достойное будущее?". Он предложил ей тоже устроиться на работу. Предложил с придыханием в голосе, ведь она никогда не задумывалась об этом. Разумеется, она ответила отказом. Как и на предложение выйти за него, ведь свадьба должна быть красивой, а на это тоже требуется немало денег. Он готов был сделать все, что угодно ради нее, и решил работать до полного изнеможения, чтобы получить  более высокооплачиваемую должность. Казалось, все идет на лад: она тоже неожиданно нашла работу с помощью подруги, и на его горизонте показалось повышение.
И вот, свершилось! Гораздо лучше, чем он ждал: ему предложили не ту должность, о которой он мечтал, а гораздо более высокую, чего он совершенно не ожидал.
-Любимая! У меня потрясающая новость для тебя!
Он рассказал все, но не увидел и тени радости на ее лице. Оно скорее отражало...неловкость. Он не мог понять, в чем дело. И тут она сказала.
- Володя, я беременна.- и, увидев радостное просветление на его лице, быстро добавила: - Не от тебя.
Выражение его лица невозможно было передать. Пожалуй, даже самая талантливая художница не смогла бы.
-Прости, тысячу раз прости! Я ненавижу себя за эту ложь! Я так виновата!
Но он уже ничего не слышал. Смутно, в тумане он потом припомнил ее рассказ о том, как подруга познакомила ее с мужчиной, который предложил ей работать у него секретарем. Дальше все не требовало разъяснений. Она сказала, что отец ребенка сделал ей предложение, и она выходит замуж. Он стоял на месте и будто не слушал. Она испугалась его взгляда. Он понял по ее выражению лица, что она боится, что он ударит ее. Ему стало просто противно от этого. Настолько его не знать после всех этих лет. Он отвернулся,чувствуя отвращение.
Она стала ходить и собирать вещи. Он не закрыл за ней дверь, не ответил на ее " прощай".  Через какое- то время он начал делать круги по квартире, и вдруг остановился перед зеркалом в ванной. Увидел на своей шее серебряную цепочку, подаренную ей. Она говорила, что он должен выглядеть стильно, чтобы его заметили и повысили, и подарила это. Первой его мыслью было разорвать ее, но внезапно взгляд его упал на полочки в ванной. Они были пусты: она забрала абсолютно все. Даже шампуни. Даже крем для ног. И тут он увидел одно маленькое лезвие от ее бритвы. Единственное, что она забыла. Он усмехнулся. Его посетила гениальная мысль.
То, что он должен убить ее, он решил сразу, в ту самую секунду, когда она все объявила. Но о деталях не задумывался. А сейчас все в его голове сложилось в четкую картину. Он просто перережет ей горло ее же собственным лезвием. Вот и все. Конечно, он не сделает этого сейчас, нет. Ребенок же ни в чем не виноват. Он подождет, пока она родит, и тогда справедливость восторжествует. Конечно, он осознавал, насколько мучительно ждать целый год (а он решил ждать год, ибо понимал, что первые месяцы жизни ребенок без матери может и не выжить), но по-другому не мог. Тем более, это решение было им принято вовсе не в припадке ярости, а совершенно осознанно, в соответствии с его понятиями. А в них входило ни при каких обстоятельствах не прощать предательство. Никому. Поэтому ждать он готов был сколько угодно, зная, что решение свое не изменит.
И вот прошел год. Год одиночества. Год беспрерывной работы в поте лица. Год, за который он, кажется, ни разу не улыбнулся. За это время у него, неизвестно почему, появилась залысина, а волосы вокруг нее отросли сантиметров на 20, так как он ни разу не стригся. На работе не могли не ценить такого упорного, хоть и не презентабельного кадра, поэтому претензий к нему не возникало.
Спустя год он уволился. После увольнения активно занялся своим прошлогодним планом: выяснил, где она живет в Москве( куда она переехала из Санкт-Петербурга), узнал о ребенке, прошедших родах и его состоянии, ну и, конечно, о свадьбе. Навел справки о  новоиспеченном муже и отце и оказалось, что тот любит свободу. А именно - вечеринки, постоянные путешествия, выпивки с друзьями. В общем, в собственном доме он был редким гостем, даже после рождения ребенка. Но денег для семьи не жалел, так что жену, похоже, все устраивало.
Владимир понял, что найти момент, когда ее мужа не будет дома, более чем просто. У него и мысли не возникло о том, чтобы проникнуть тайно к ней в дом. Дело было не в сложности защиты, которой, безусловно, была обеспечена квартира богатого бизнесмена, а в чувстве собственного достоинства. Он прекрасно знал, что он прав, поэтому не собирался как вор пробиваться туда, куда его должны впустить по праву. И он знал, что она это сделает. Не из-за того, что боится. Из-за чувства вины.
Она была далеко не глупой девушкой, но свои интересы ставила всегда превыше всего. Он это замечал, но не придавал большого значения, думая, что чувства к нему для нее важнее собственных интересов. Она терпеть не могла конфликтов. При любом намеке на них она пыталась сгладить ситуацию практически любым способом. Он знал, что она захочет сгладить все и на этот раз и обрадуется его предложению поговорить.
Продумав все до мелочей, он заказал билет на поезд в Москву. Он мог поехать на скоростном поезде Сапсан, но не стал. Он любил старые обычные поезда, чувствуя к ним непонятное доверие. Да и просто любил эти старые купе, длинные коридоры с окнами и вечно кричащее радио. Ну и, конечно, граненые стаканы в подставках советских времен. Да, он любил все это когда-то. Сейчас же просто выбрал этот поезд машинально. Теперь он уже ничего и никого не мог любить. Вскоре ему пришлось пожалеть о своем выборе.
За год одиночества он стал невероятно нелюдим. Все его чувства, все мечты были истоптаны. Он не мог больше доверять людям, относился к ним с презрением. На работе общался с коллегами и начальством исключительно по необходимости. За это время он полюбил природу. Так как они с ней жили на окраине Петербурга, по вечерам после работы он мог в одиночестве гулять по парку, любуясь закатом в отражении воды в пруду. По выходным он мог выбраться в Летний сад или в Петергоф ради той же прогулки среди природы. Смотрел на счастливых людей: на семьи с детьми, на влюбленных, на друзей. После ее ухода с прежними друзьями он прервал все контакты. Не столько потому, что друзья были общими с ней, а потому что их дружеские отношения были такими же пустыми, как и их любовные. Он не чувствовал никакой необходимости в других людях. Бывало, он заходил в какой-нибудь бар выпить, но не столько с целью уйти от одиночества, а,скорее, расслабиться. К нему подходили знакомиться девушки, хотевшие выпить за его счет, но в ответ он смерял их таким взглядом, что им ничего не оставалось, как ретироваться. Алкоголь помогал ему собраться с мыслями, и каждый раз он осознавал, что собирается поступить правильно.
В купе вместе с ним оказался старик, молодая женщина и огромный толстый мужчина. Последний сразу же отправился на свою верхнюю полку, нарушая изредка тишину протяжным храпом. Вот тут-то, оставшись наедине со стариком и женщиной, Владимир пожалел, что поехал на таком поезде и выбрал купе на четверых. Оба оказались невероятно разговорчивыми, что ему было совершенно ни к чему.
-Черт возьми! - воскликнул старик, чуть не уронив себе на руки кровать в попытке положить в нее свой мешок с вещами (чемоданом его назвать язык не поворачивался) -Молодые люди, а вот как Вы считаете, почему в нашей стране все такое - старое, потертое, сломанное?
Женщина, севшая рядом с ним на эту кровать, с готовностью ответила:
-Почему все? У чиновников, бизнесменов, живущих на Рублевке( а нередко это одни и те же люди) все очень даже новое, дорогое и работает превосходно,- усмехнулась она.
- Вот вы смеетесь, девушка, а я серьезно спрашивал,- обиделся старик.
- Что вы, я и не думала смеяться, - печально ответила она.- Просто жителей нашей страны, к сожалению, объединять несправедливо. Потому что среди них есть те, кто покупает себе Мазерати и те, на чьи деньги они это делают. И, как ни парадоксально, бедными являются именно вторые. Но у нас парадокс - это норма, все уже привыкли. Молодой человек, а что вы думаете на эту тему?
Владимир, к которому она обратилась, просто молча пожал плечами. Его тошнило от таких тем. Зачем ныть, жалуясь на правительство, просто перемалывать воду? Не выдержав, он презрительно фыркнул. Дед не заметил этого, а девушка услышала и повернувшись к нему, спросила:
-Вы так немногословны, почему бы вам не выразить свое мнение?
Деваться ему было уже некуда, вызов был брошен.
-А что изменится от того, что я его выражу?
-Как, что? Вы примете участие в нашем разговоре, обменяетесь с нами мнениями.
-А какой смысл обмениваться мнениями на эту тему?
-Такой, что эта тема важна для каждого, кому не наплевать на свою страну,- ответила она.
- Вы пытаетесь на меня давить тем, что, якобы, если я не выражу свое мнение, то мне наплевать на родину.
-Вовсе нет!- воскликнула она.
-Не перебивайте. Хотели услышать, так слушайте. Мое мнение таково: ваши мнения и мнения таких же пустословов, как вы, не имеют никакого значения. А по поводу страны могу сказать вот что: она разваливается как раз из-за таких людей, как вы, а их миллионы. Вы любите говорить, как все плохо, жаловаться на правительство, и этим ваша гражданская позиция ограничивается. Делать-то вы ничего не хотите и не будете. Хотите, чтобы на вас с неба упал самый справедливый и честный правитель, но этого никогда не произойдет. Мы не в раю живем, и вы это сами прекрасно понимаете. Поэтому вы и все граждане нашей страны и виноваты в том, что происходит.
Некоторое время и дед, и девушка удивленно смотрели на него, не зная, что сказать. Он испугался, что наговорил лишнего, и добавил:
-Извините, если был груб. Я давно не общался с людьми вот так.
- Да ничего страшного, -ответила девушка.- Вы так яростно набрасываетесь на так называемых пустословов, ну а сами вы что делаете для того, чтобы все исправить?
- Хороший вопрос,- усмехнулся Владимир.-У меня встречный вопрос: а вы считаете, что еще можно что-то сделать?
-Конечно, всегда можно!- страстно ответила она.
-Сразу видно, как вы мало вы повидали в жизни,- насмешливо сказал он.
Ее лицо вдруг резко поменялось. Спокойствие и доброжелательность сменила такая серьезность, что Владимир даже удивился.
- Могу сказать то же самое о вас. Вы говорите так, как будто все люди- солдаты, которые нагло бегут от своих обязанностей, заменяя их разговорами. Но знаете ли вы, через что им приходится пройти? Знаете, сколько поломанных, истерзанных, исковерканных душ вокруг? Многие забывают о морали, о принципах. Они думают: как со мной поступают, так и я буду поступать со всеми. И причиняют боль другим людям, думая, что имеют на это право. И чаще всего толкает их на это то самое государство, которое позволяет себе нарушать все законы. А вы, вы...даже понятия не имеете о таких людях!
Она вся раскраснелась, пока говорила. Он с удивлением смотрел на нее, не понимая, с какой стати она так искренне говорит с незнакомым человеком. Он привык к лицемерию вокруг, к тому, что все стремятся только к достижению своих интересов или просто удовлетворяют свое самолюбие пустыми разговорами, думая, что показывают окружающим, какие они умные и успешные. Но это был совсем не тот случай, он это видел точно.
-Ошибаетесь. К сожалению, имею, потому что я - один из них.
-И почему вы себя к ним причисляете?
В пылу разговора они не заметили, как их третий собеседник преклонного возраста тихонько уснул. Владимир только сейчас обратил на это внимание. Ему совсем не нравилась эта девушка, она казалась ему глупой, как и другие женщины, но почему-то он испытывал к ней доверие. Вдобавок, он считал себя настолько конченным человеком, что решил, что терять ему нечего.
-Потому что моя жизнь сломана. И я сейчас еду на этом поезде туда, где поставлю на ней окончательный крест.
- Это просто слова. Вы обвиняли нас в пустословии, а сами не можете сказать правду.
Он молча посмотрел ей в глаза, очень серьезно. Она спохватилась.
-Простите, это вовсе не мое дело и я не имела права говорить вам таких слов. Забудьте!
-Нет, вы правы, я скажу. Мне нечего скрывать. Но сначала задам вам один вопрос: как вы считаете, есть ли поступки, за которые можно убить человека?
Она задумалась. Казалось, она смотрит не в его глаза, а куда-то мимо, ее лицо стало словно мраморным и замерло.
-Я отвечу на ваш вопрос встречным: есть ли боль, которую невозможно вынести?
Он был несколько удивлен таким ответом и понял, что эта женщина попала бы в цель, если хотела бы обескуражить его. Однако он видел в ее глазах, что она не думает о нем вовсе. Поэтому быть искренним ему ничто не мешало: к тому же, по его собственным подсчетам, это должна была быть последняя ночь в его жизни, поэтому он мог позволить себе своего рода исповедь. С этого момента он практически не фильтровал свою речь, не пытался казаться суровым скептиком. К тому же, за год одиночества он забыл, какие маски люди обычно используют при общении.
-Я много читал когда-то о пытках, после которых самые сильные люди предавали самых близких. Так что, думаю, есть.
-А если говорить о душевной боли? - спросила она.
-Я думаю, нужно уметь постоять за себя и не давать ее себе причинять, - гордо ответил он.
-Ах, вот как! - почти со злостью воскликнула она. -Может, вы еще скажете, что вам никогда ее не причиняли?
-Зачем мне врать? Причиняли, - признался он. -И именно поэтому я сказал, что моя жизнь сломана.
-Но вы не сказали, почему именно.
-Потому что меня предали. И я сейчас еду в этом поезде, чтобы расквитаться с этим человеком за это раз и навсегда.
-И каким образом вы хотите с ним расквитаться?
-Убить, - отрывисто сказал он. Он старался произнести это максимально спокойным голосом, однако внутри у него все словно перевернулось при этом слове. Казалось, только в этот момент он осознал всю значимость своего будущего поступка. Однако это не отобрало у него решимости: напротив, он ощутил гордость за себя и свое решение. Тем не менее, каким бы спокойным он не хотел казаться, его очень беспокоила ее реакция. “Конечно, в первую очередь, она возомнит, что я маньяк”- думал он. Но больше всего он боялся, что она сдаст его, - больше всего. Разумеется, глупостью было выбалтывать все первой встречной. Однако он надеялся на тот самый “пофигизм” русских людей, который он так поносил до этого - “просто говорить и ничего не делать”. И успокаивающая атмосфера ночного поезда давала о себе знать.
Его страхи в корне не оправдались. Она совершенно спокойно, с интересом стала рассматривать его лицо. Он видел, что она верит ему, но не видел ни капли осуждения в ее глазах. Ни одного мускула не дрогнуло на ее лице, как будто он сказал, что завтра будет плохая погода, а не сообщил, что хочет убить человека.
- Ну что ж, удачи вам, если, конечно, можно желать удачи в таком деле, - спокойно сказала она.
Он был шокирован. Может, она сумасшедшая?
- Простите за такой вопрос, но: вы что, что, убивали когда-то?
- Нет, но я смотрела смерти в глаза и видела, как убивают.
Он открыл было рот, но сразу же замолчал. Что же ей нужно от него? Сначала у Владимира нервно задергались пальцы, а потом ему стало стыдно за собственную слабость. Он - уже конченый человек, который не имеет будущего, да и вообще не имеет ничего, кроме одной цели, - он от одного разговора с незнакомой женщиной, которая, вдобавок, гораздо младше его, приходит в смятение. Не-ет, так не пойдет.
- Сначала вы хотели поразить меня своей реакцией на мои слова, потом - удивить и заинтриговать собственными, провоцируя на вопрос “Где и как вы это видели?”. Ну что ж, считайте, что у вас это получилось и я его задал, - усмехнулся он.
Она совершенно спокойно, без тени обиды, посмотрела на него.
- А вам никогда не приходило в голову, что люди могут просто и совершенно искренне рассказывать свою историю, никого и ни на что не провоцируя и не интригуя намеренно?
Он с видимым безразличием пожал плечами и бросил на нее взгляд, как бы говорящий: “Ну что ж, попробуй, докажи мне”.
- Раз уж вы обвинили меня в том, то я вас специально заинтриговала, постараюсь рассказать как можно быстрее и без прикрас. Вы знаете, что произошло в Беслане 1 сентября 2004 года?
- Теракт в школе? - спросил он.
- Совершенно верно. И я была там. Я родом из Северной Осетии, и это была моя школа. Мне было всего 16 лет. Представьте более тысячи заложников, сидящих на полу, которые пошевелиться не смеют под угрозой взрыва. Среди них были крошечные дети, женщины, подростки. Пить не давали, вокруг была страшная духота. Дети орали постоянно, даже больше не от страха, а от жажды. Мамы пытались их успокоить всеми способами, потому что террористы угрожали убить кричащих. Я сидела тихо и просто смотрела на свою маму. Я знала, что мама - сильная и что она спасет меня от любого зла. Мне даже было не очень страшно. Я просто смотрела на нее и от этого было спокойно. Она знала это и не подавала вида, что ей страшно. Просто крепко держала меня за руку. Я знала, что она не отпустит меня ни за что, и от этого ощущала спокойствие. Другой рукой она держала Алана, моего братишку - первоклассника, который в тот день должен был стать школьником. Он тоже молчал и, как и я, смотрел на маму. Среди всех этих людей были мои одноклассники, мы с ними переглядывались, я видела в их глазах ужас. Один мальчик, Тимур, попросил воды для своей маленькой сестренки, а когда террорист отказал, нагрубил ему, и в ответ получил сильный удар прикладом ружья по голове. Потом потерял сознание. Вместе с этим ударом по толпе сидящих женщин и детей прошел возглас возмущения, но террористы сразу закричали, что будут стрелять по тем, кто издаст хоть звук. Я прижалась к маме, чтобы почувствовать себя в большей безопасности. Так мы сидели долго, очень долго. Я мучилась от жажды, но понимала, что маленькому Алану гораздо тяжелее, поэтому молчала. Он тихонько плакал, не понимая, что происходит, а мама утешала его шепотом. Кажется, за все то страшное время я не проронила ни слова.  В какой-то момент я уснула.
 Проснулась я от ужасного взрыва, и сразу оказалась в аду. Мне было всего 10 лет, я никогда не видела трупов. Особенно обезображенных. Кажется, сердце остановилось в тот момент, когда я увидела то, что осталось от мамы. Я не могу, просто не могу это описывать, но оно снится мне постоянно, как бы ни хотела забыть. Я узнала ее только по одежде. Во время взрыва она закрыла собой Алана и отдала ему жизнь. Но он все равно был ранен осколком взрывчатки. Мне пришлось вытаскивать его из-под мамы, я и он были в ее крови. Я не могла поцеловать ее в лицо: его просто не было. Я положила голову брата себе на колени, схватила мамину руку обеими руками, целовала ее и кричала изо всех сил, не понимая, что со мной происходит. Наверное, мы бы так и сгорели на этом месте, если бы мама Тимура не схватила нас с Аланом и не увела бы в другое помещение. Я была почти в беспамятстве, но помню, что вокруг были сотни трупов детей, подростков, женщин. Не только трупов, но и частей человеческих тел. Я не просто видела смерть, я видела самую извращенную, самую ужасающую ее форму.

Владимир сидел, не шевелясь, просто вперив в нее свой взгляд. А она смотрела куда-то мимо него со слезами в глазах, вспоминая свой самый страшный кошмар. Сколько раз он пожалел о своем надменном тоне? Пожалуй, сосчитать бы он не смог. Но то, что он раз и навсегда забыл о нем в разговоре с этой женщиной, было фактом. У него словно все перевернулось внутри. То, что он испытывал к ней, было не просто жалостью: он словно переживал сейчас то, что она рассказывала, вместе с ней и ее семьей. И понимал, что то, что он знает об этой жизни, просто никчемно по сравнению с тем, что знает она. Он испытывал к ней не просто уважение, а чувствовал настоящее благоговение перед ней. Он готов был молиться на нее, хотя в бога не верил и никогда не молился. Ему просто хотелось упасть на колени и благодарить ее за то, что она вынесла, благодарить от лица всех людей, которые этого не вынесли и спокойно жили в своих теплых домах, смеясь, радуясь жизни и не представляя, что в жизни могут появиться террористы и в один миг просто отнять у них самое дорогое.
Он не сразу решился подать голос, пытаясь понять, готова ли она продолжить свой страшный рассказ.
-И что было дальше? - тихо спросил он.
-А дальше ничего не было, - ответила она, будто продолжая витать в своих мыслях. - У меня ведь больше не было мамы. Мы просто сидели то в одной комнате, то в другой, куда нас то и дело переводили террористы. Я держала брата обеими руками, он был единственным, что меня еще интересовало. Я, словно кукла, послушно шла туда, куда говорили, садилась, куда говорили. Многие, кто потерял близких, вели себя точно так же: они уже не видели в жизни смысла, не ждали спасения. Провалились куда-то в себя и машинально делали то, что им говорили. И только один человек сохранял самообладание и волю к жизни - мама Тимура. Я и не заметила сначала, что самого Тимура с ней давно уже нет. Я догадалась, что с ним произошло. Я знала, как она любит его, но она смогла взять себя в руки и заботиться о нас, чужих детях. Я никогда не перестану ей быть благодарна и никогда не забуду то, что она сделала для нас. Это она смогла привести в чувство Алана, который уже несколько часов был без сознания. “Он будет жить,” - сказала она мне. -”Ранение не смертельное”. Конечно, я не могла не обрадоваться, услышав это, хотя ее слова прозвучали для меня словно в тумане. Я просто крепко обнимала брата и ждала, сама не зная, чего.
Спасение пришло поздно - тогда, когда в живых осталось совсем мало людей. Все время я была озабочена состоянием Алана, которому становилось все хуже. Его лицо было мокрым от пота, а из раны в ноге, которую перевязала мама Тимура каким-то тряпьем, сочилась кровь. Он время от времени терял сознание, а я ничего не могла сделать, кроме объятий и поцелуев, которые ему мало помогали. Мне кажется, он уже даже не понимал, что происходит. Он звал маму, постоянно спрашивал, где она. Я молча целовала его и плакала.
Когда началась череда громких выстрелов, в школу откуда-то стали пролезать люди. Стен уже почти не осталось: взрывы уничтожили их, оставив лишь обломки, за которыми мы и прятались. Прибежавшие люди хватали детей и сразу же убегали, спасая их от выстрелов и взрывов. Один мужчина ворвался в класс, где мы сидели, и я вскочила с места. “Возьмите его, пожалуйста, он ранен,” - закричала я ему, показывая на несчастного Алана. Он сразу же внял моей мольбе и взял брата на руки. Он побежал, время от времени пригибаясь, опасаясь выстрелов, и я бросилась за ним. Не знаю, как описать чувство, которое я испытала, когда школа оказалась позади. Я оказалась в родном городе, в районе, в котором знала каждый камушек, но это был уже совсем не тот мир, где я когда-то гуляла, играла и смеялась с мамой и братом. Это был чужой, предательский, враждебный мир, который обманул меня, оказался совсем не таким, каким я видела его. Мне было невыносимо смотреть на него. Мы бежали в сторону больницы как полоумные. Он голода, жажды и ужаса у меня почти не осталось сил, но я словно забыла обо всем этом. Я бежала и мечтала только об одном: хоть бы его спасли. Когда мы добежали до больницы, увидели, что там десятки таких же детей, как мы - раненых, грязных, плачущих от боли и страха, лишенных своих мам навсегда. Мужчина передал Алана врачам и убежал спасать других детей. Я даже не успела сказать ему “спасибо”. Меня долго не пускали к брату. Когда пустили, он уже умер. Я не могла плакать, помню, как чувствовала, насколько сухие у меня были глаза. Видимо, моя природа больше не позволяла мне плакать. После смерти Алана я впала в полный ступор: мой мозг словно отказался осознавать происходящее. А после его похорон я сразу уехала из города.
-Куда же вы уехали? Вы ведь были еще совсем ребенком! - воскликнул Владимир.
-Ошибаетесь. После того, что я пережила, невозможно остаться ребенком. У мамы было много друзей в Беслане, они помогли мне продать квартиру. Я взяла эти деньги и уехала в Москву поступать на медицинский. Поступила без проблем: я всегда отлично училась, а после того, что произошло, учеба была единственным, что могло отвлечь меня от кошмара, который я не могла не вспоминать. С годами я научилась жить почти как нормальный человек. Вот и вся история. Надеюсь, я не сильно утомила вас, - она впервые посмотрела на него и ласково улыбнулась. Он еще раз поразился тому, как она может так добро улыбаться после того, что пережила.
-Вы не просто не утомили меня. Вы перевернули вверх дном мое представление о жизни, - сказал Владимир.
-Простите, не думала, что моя история произведет на вас такое впечатление, - ответила она.
-Даже не думайте извиняться. Я должен благодарить вас. И простите, если грубил вам сегодня, я правда давно не общался с людьми, - сказал он и вдруг спохватился - Я ведь даже не спросил, как Вас зовут!
-Меня зовут Роксана. А вас? - спросила она.
-Владимир. Роксана, простите за неуместный вопрос, но с какой целью вы едете в Москву?
-Перестаньте уже извиняться, - засмеялась она.- Я работаю в ассоциации помощи детям-сиротам и время от времени езжу из Москвы в Санкт-Петербург, посещая разные детские дома.
-Роксана, я не понимаю. Когда Вы уехали из Беслана, там осталось множество детей, у которых погибли родители. Почему же Вы стали помогать московским и питерским детям, а бесланским - нет? - удивился он.
-Вы просто не знаете культуру моего народа, - ответила Роксана. - Дети осетин никогда не будут одиноки, если потеряли родителей, пока живы другие осетины. Вы даже не представляете, сколько матерей, которые потеряли своих детей во время теракта, впоследствии усыновили и удочерили детей из детских домов. В Москве и Питере - совсем другая история. Люди слишком эгоистичны и мелочны, чтобы думать о чужих детях. Их беспокоит карьера, развлечения, да что угодно, только не это. Поэтому здесь я нужнее, чем у себя на родине.
Роксана и Владимир еще долго разговаривали в несущемся поезде. Уже забрезжил рассвет и объявили, что скоро будет прибытие в Москву. Тогда они поняли, что незаметно пролетела вся ночь. Вскоре проснулся их престарелый попутчик и начал весело болтать. Они неохотно отвечали ему, не столько из-за усталости, сколько из-за роя мыслей, которые были вызваны столь откровенным и столь много значащим разговором.
Но он все еще помнил о цели своего путешествия. Его злость и обида никуда не исчезли, хотя его взгляд на мир в корне изменился. Прощание было скомканным: они вежливо пожелали друг другу удачи, как будто он не знал, что она пережила, а она - что он собирается сделать.
И вот, он остался один в огромном мегаполисе, все еще ощущая холод бритвенного лезвия на своей груди и огонь бесланского взрыва в своей голове. Его несостоявшаяся супруга вставала поздно, поэтому он решил сначала позавтракать, чтобы протянуть время до их встречи. Он сидел в одной из московских центральных пафосных кафешек и обдумывал все, что узнал этой ночью и все, что знал до нее. Так он просидел довольно долго, выпив около пяти чашек кофе. А затем просто позвонил ей. Она взяла трубку сразу же. Он понял, что его догадки о том, что муж на работе, были правильными. Она разрешила ему приехать, хотя по голосу он понял, что она не очень рада его слышать.
Район, как он и предполагал, оказался более, чем респектабельным: аккуратные, идеально чистые дорожки, подстриженные цветы в красивых клумбах, отделанные чугуном скамейки и повсюду неприлично дорогие автомобили. Около многих из них курили шоферы в ожидании своих хозяев, презрительно осматривая незнакомца, по которому легко можно было определить, что он - не из этого района. Подъезд изнутри напоминал приемную дворца. В этой приемной сидела хорошо одетая консьержка, похожая на болонку. Она сразу привязалась к нему, не поверив, что его действительно могут ждать в таком доме. Однако в итоге ему удалось убедить ее.
Перед дверью в ее квартиру он немного помедлил, будто бы решаясь на что-то. Но затем, будто бы ругая себя за нерешительность, сильно толкнул ее. Она выбежала навстречу босиком, в халате.
-Володя, прости, не думала, что ты так рано. Подожди немного в гостиной, пожалуйста, я быстро переоденусь, хорошо? - залепетала она и моментально изчезла.
Ее долго не было. Он сидел на огромном кожаном диване и рассматривал комнату: было видно, что над ней поработал неплохой дизайнер интерьера - Владимир знал, что ее чувству стиля более, чем далеко до таких высот. На полках вдоль стен стояли кубки - похоже, Мистер Совершенство не прочь похвастаться своими достижениями. Он усмехнулся. Помимо кубков на них стояла куча дорогих безделушек: фарфоровые куклы, непонятные инсталляции из кристаллов и прочие шедевры современного искусства.
Вдруг он услышал странные звуки из комнаты, которая примыкала к гостиной со стороны, противоположной той, в которую выбежала она. “Неужели тут столько входов и выходов? Впрочем,чему я удивляюсь?” - подумал он. В этот момент неожиданно из этой комнаты выполз...ребенок. Он был маленьким, пухленьким и румяным. Полз он очень быстро и с интересом смотрел на Владимира.
-Нет-нет-нет, только не ко мне, пожалуйста! - прошипел тот. Но ребенок и не думал его понимать. Боже, неужели она настолько глупа, что оставляет своего полугодовалого ребенка в шаговой доступности от того, кто ненавидит ее больше всего на свете?
Ребенок довольно шустро продолжал ползти и вскоре достиг своей цели, после чего начал активно трогать эту цель за ногу обеими ручонками. Владимир наклонился, чтобы аккуратно отпихнуть его от себя, но ребенок издал непонятный звук, похожий на мяуканье и схватил лезвие, которое висело на шее Владимира и приблизилось к нему, когда тот наклонился. Оно блестело, поэтому привлекло его внимание. К счастью, он не порезался, но для того, чтобы отцепить его от опасной игрушки, Владимиру пришлось взять его на руки. Ребенок с готовностью устроился на коленях потенциального убийцы собственной матери и стал сосать свои пальцы. Владимир смотрел на него и старался не шевелиться, чтобы тому было удобно. Единственное движение, которое он осмелился предпринять, - снятие цепочки с лезвием со своей шеи, чтобы ребенок за ним снова не потянулся.
Так они просидели несколько минут, пока не послышались ее шаги. Владимир вскочил с ребенком на руках, и не успела она и слова вымолвить, как он сунул ей малыша и направился к выходу.
-Вова, что с тобой? - с удивлением спросила она.
    -Никогда - слышишь? - никогда больше не оставляй так ребенка! И цени это счастье, которое тебе досталось, - он указал рукой на малыша. - Ты и представить себе не можешь, как тебе повезло! - сказал он и направился к двери.
    -Вов, постой, ты не останешься? Ты ведь хотел со мной поговорить о чем-то!
-Нет, я все сказал, прощай.
-Подожди! Ты что-то оставил на столике у дивана.
-Что? - он сначала не понял, что речь шла о лезвии. - А-а, это… Это твоё. Просто хотел вернуть тебе то, что ты забыла, - и с этими словами он выбежал из квартиры.
    Когда он выбежал на улицу, впервые за  прошедший год почувствовал облегчение и вздохнул полной грудью. Теперь он был свободен от своей навязчивой идеи и был волен делать все, что хотел. А вот что он теперь хотел? Весь его год был посвящен обдумыванию того, от чего он полностью отказался только что. Весь год он убеждал себя, что должен это сделать, но в один момент эти убеждения утратили свою власть над ним. Почему же это произошло? Из-за ребенка? Вовсе нет: ребенок нисколько не изменил отношения Владимира к его матери. Изменилось кое-что другое - его мировоззрение. Причем изменилось так, что то, что он воспринимал как уже свершившийся факт, стало неприемлемым для него. Почему же это произошло? Неужели из-за разговора с незнакомой женщиной в ночном поезде? Как ни странно, причиной было именно это. Он понял для себя две вещи. Первая: ребенок не должен быть лишен даже самой ужасной матери ни при каких обстоятельствах. Он не вправе его лишать. И вторая: он мыслил раньше до ужаса мелочно. Он не любил то, что делал, не приносил людям пользы своей работой. Он даже не понимал, для чего он ее делает. Конечно, он понимал, кому нужны его бесконечные отчеты, таблицы и протоколы, но какая от них может быть польза, не понимал. Может, потому, что ее просто не было? Более того, он не знал, что способен на что-то большее. Причем даже не больше, а лучшее. Благодаря этой женщине у него появилось желание действовать, появилась мотивация. Он осознал, насколько был жалок в своей ненависти к той, что предала его. Осознал, сколько времени потерял зря.
А еще Владимир почувствовал радость. Когда-то он считал своим идолом пустышку, которую сам же в своем воображении наполнил множеством положительных качеств и поверил в их существование. А, когда оказалось, что реальность не соответствует его фантазиям, словно маленький глупый мальчик, обиделся на весь мир. Ну разве она виновата, что не является тем персонажем, который он нарисовал в своей голове? Он осознал все это только тогда, когда встретил Роксану, которая своей искренностью сразу показала свою истинную сущность. С ней он бы не смог придумать ложных образов, даже если захотел бы, потому что она и так была перед ним как на ладони. И радость он ощутил именно поэтому - потому что был спасен от перспективы провести остаток жизни в мире ложных фантазий, рискуя так никогда и не узнать правду. А она просто взяла и за одну ночь сняла  с его глаз пелену, которая накапливалась годами.
И вот теперь, он понял, чего действительно хочет: приносить людям пользу, как это делает Роксана. Но для этого ему нужна была она: он хотел, чтобы она продолжила освобождать его от собственных предубеждений.
Разумеется, Владимир не смел думать о ней как о женщине: он осознавал, что не достоин ее. Она была слишком возвышенной, чтобы думать о столь низменных вещах, а он хотел приблизиться к ней в духовном плане, научиться думать, как она.
Сначала он хотел попытаться искать ее в детских домах: они были единственной зацепкой. Однако вспомнил, что их в Москве более пяти тысяч, и растерялся. Ведь он ничего о ней больше не знал. Даже не знал, в каком городе она живет: она только сказала, что разрывается между Москвой и Петербургом. Его друг за другом посетило море сумасшедших идей о ее поисках, - например, позвонить на радио и попросить сказать в эфире о Роксане, которая этой ночью ехала в купе в поезде “Санкт-Петербург - Москва”, но понимал, что это глупо и, скорее всего, будет безрезультатно. В итоге он остановился на самом логичном варианте - поехать домой, в Петербург, устроиться на работу в один из детских домов и ждать ее там. Ведь рано или поздно она появится.
Владимир вернулся обратно на вокзал и купил билет на ближайший поезд. Ему повезло: он уходил всего лишь через час. Владимир начал бродить по платформе туда-обратно, размышляя о своей новой жизни. Вдруг на его плечо опустилась рука. Он обернулся с удивлением и увидел старика, который ехал с ним и Роксаной в одном купе и благодаря которому завязался разговор, так сильно изменивший его жизнь.
- Здравствуйте, молодой человек! - добродушно сказал он. - Что-то вы быстро засобирались обратно!
- Здравствуйте. Да, так получилось, что планы неожиданно поменялись, и в Москве мне делать больше нечего.
- Как же так? С бизнесом проблемы, небось? Сейчас все, кому не лень, бизнесом занимаются, - усмехнулся старичок.
- Можно и так выразиться, - улыбнулся Владимир. - Одна сделка сорвалась, но я этому даже рад.
- Ну и правильно! Я сам считаю: что ни делается - все к лучшему. Надо уметь радоваться жизни! Неправда ли, странно слышать такие слова от пенсионера в нашей стране? - разумеется, после этого вопроса началась долгие рассуждения о доле пожилого человека в России, маленькой пенсии и прочих несправедливостях.
Владимир все еще не осознал полностью всего, что с ним произошло, и был словно во сне. Поэтому вежливо выслушивал болтовню старика, думая при этом совершенно о другом. Он был настолько погружен в свои мысли, что даже не заметил, как прошел час и подъехал их со стариком поезд. Они не спеша погрузились в поезд вместе с поклажей старика, которую пришлось тащить Владимиру, и уселись на нижних полках купе после того, как он не без труда затолкал мешок под одну из них. Владимир, наконец, немного пришел в себя и решил поддержать разговор вместо киваний и поддакиваний, которыми щедро снабжал рассказчика в течение всего предыдущего часа.
- Слушайте, со мной-то все ясно, а как вы так быстро закончили свои дела в Москве? - спросил он старика.
- Ну вот, сразу видно, вы меня не слушаете, молодой человек, - обиженно сказал тот. - Я ведь, когда рассказывал о произволе местных властей, упомянул о том, что места на кладбищах нынче страшно дорогие. И сказал еще, что впервые это понял, когда хоронил свою старуху. А потом, когда говорил о равнодушии молодежи к нам, старикам, сказал, что приехал сюда к сыну своей старухи.
- Ну да, а как это связано с вашим скорым отъездом обратно?
- Так и связано. Я ведь даже понятия не имел, где он живет в этой вашей треклятой Москве. Я ж не думал, что она огромная такая! - сказал старик.
- Так вы его так и не нашли, что ли? И решили вернуться обратно?
- На самом деле, так бы все и было, если бы не эта чудесная девчонка, которая с нами в купе ехала. Просто прелесть, что за девочка! Зря ты с ней так разговаривал грубо, она того совсем не заслуживает. У нее печать страдания на лице, она многое пережила, видимо, - осуждающе сказал старик.
- Она вам помогла его найти? Каким же образом? - с интересом спросил Владимир.
С помощью этого, как же его… Его не видно, но все о нем говорят постоянно. Он еще медленный и быстрый бывает… Совсем из головы вылетело! - старик сморщился, пытаясь вспомнить.
- Интернет? - подсказал Владимир.
- Точно! Как же ты так сразу догадался? Ну так вот, нашла она в этом интернете телефон Мишки, а я ему позвонил. Ну, и сказал, что встретиться надо и все такое. Приехал я к ним домой (целую вечность ехал!), а они будто бы не рады меня видеть. Я-то думал, что как только он узнает, что мать скончалась, поедет со мной в Петербург, на могилку к ней сходит… А он ни слезинки не проронил. Говорит: “Все там будем!”. А я ему: “Все-то все, а все же она мать тебе!”. И тут Наташка, жена его, подключилась: дескать, могилка никуда не убежит, а у них путевка куплена в Тунис, и завтра самолет уже… В общем, так они мне и сказали: мол, мы завтра улетаем, нечего тебе тут делать, как прилетим обратно - позвоним. Ну, я и поехал сразу обратно на вокзал .
- Да, грустная история, я вам сочувствую. - печально сказал Владимир. - А у вас кроме них в Москве вообще нет родственников?
- Вообще нет. Так уж вышло, у нас с покойной старухой - земля ей пухом! - деток вообще не было - , может, из-за того, что мы встретились поздно… А друзей у меня тоже здесь нету. Есть, правда, эта чудная девчонка, она мне предлагала у нее пожить, если вдруг что-то не так будет, но мне тут больше делать нечего, так что я решил вернуться домой.
- Постойте… Если она вас звала к себе.. Может, вы знаете, где она живет? - с надеждой спросил Владимир.
- Ну, конечно, я ведь у нее дома был, когда мы адрес Мишки искали- спокойно ответил старик.
- Да что вы?! И вы молчали?! - вскричал Владимир. - Умоляю вас, скажите мне адрес!
“Через пять минут поезд отправляется. Просьба всем провожающим покинуть вагоны!” - объявил монотонный голос. Старик нахмурился.
- А зачем это тебе? - с недоверием спросил он.
- Не переживайте, у меня нет никаких плохих намерений! Мне очень нужно с ней поговорить! Я умоляю вас! - воскликнул он.
- А почем мне знать, что ты не обманываешь меня?
- Поверьте! Она столько для меня сделала, мне очень нужно поговорить с ней и поблагодарить ее!
- Тебе-то, может, и нужно, а вот ей? Ей нужно, чтобы ты ее благодарил? - ехидно спросил старик.
- Боже! - простонал Владимир. - Ну что мне сделать, чтобы вы дали мне ее адрес?
- Пожалуй, один способ убедить меня существует, - хитро улыбнулся старик.
- Какой же? Какой?!
- Деньги.
Тут оба почувствовали, что поезд отправляется. Владимир был в панике.
- Скорее говорите, сколько! - воскликнул он.
- Много! Пятьсот рублей хочу, - гордо заявил старик.
- Берите тысячу, две, только скорее!- с этими словами Владимир сунул ему деньги. Старик неторопливо вытащил из кармана бумажку с криво нацарапанным адресом - было заметно, что записывал он сам, а не девушка. Владимир схватил ее и бросился из купе. Ему повезло - их со стариком купе оказалось в предпоследнем вагоне. Перепуганные проводники пытались остановить его, но он несся по вагону, словно ошпаренный, и, распахнув дверь, бросился в последний вагон. Поезд все набирал скорость. Однако и Владимир тоже. Он открыл дверь последнего вагона, и его обдуло ветром. Сжимая драгоценную бумажку в кулаке, он прыгнул. Поезд уже набрал немалую скорость, поэтому от удара об землю он сильно ушибся. Но ему было все равно: случилось то, на что он даже не надеялся. Не спеша, он дошел до вокзала (поезд успел пройти немало, пока они со стариком препирались), а затем нырнул в уже знакомое московское метро. Роксана, как оказалось, жила не так далеко от вокзала, и вскоре он был уже на месте. Ее дом оказался самой обычной обшарпанной новостройкой, однако его Владимиру было гораздо приятнее видеть, чем роскошный дом его несостоявшейся супруги. Поднявшись на ее этаж, он долго не мог набраться смелости, чтобы позвонить в дверь, долго не мог найти нужные слова, которые скажет ей. Но, как выяснилось, его страхи оказались преждевременными: ее не оказалось дома. Разумеется, он решил ждать. Присев около ее двери, Владимир задумался и его посетила интересная мысль: целый год он носил лезвие как символ того, что очистит с помощью него свою жизнь от предательства, которое висело у него на шее, словно камень. И неожиданно он встретил человека, который перевернул его мир настолько, что он перестал чувствовать тяжесть этого предательства, этого камня на шее. Получается, Роксане удалось сделать то, что должно было сделать лезвие. Проще говоря, она и была его спасительным лезвием. C этой мыслью он улыбнулся и закрыл глаза.