Азбука террора

Посвящаю девушке, которую любил и помню до сих пор - Михайлове Юли (МГУ) и моим друзьям – Залине Гасиновой и Мадине Вахаевой

Предстал мне златоглавый Храм,
И заповеден был порог,
И сотни молящихся там
Молились и валились с ног.

Но вот у врат
Меж двух колон белейших
Показался Змий,
Пополз, пополз, вползая, Он
Туда, где править призван Сын.

Златые створы миновав,
По перловицам половиц
Вполз, ослепительно кровав,
В святых святую и завис
Над Миром и, разинув Зев,
Исторг на Плоть и Кровь свой Яд.
Тогда я возвратился в хлев
И жить решил, где свиньи спят
Уильям Блейк

Рождение и побег

Не ждите Страшного суда. Он происходит каждый день
Альберт Камю

Это было похоже на сон. Узкая улица, дворы, солдаты и бронемашины. Люди его клана, вооруженные, готовые ко всему. Большая толпа медленно шла к центру посёлка. Демонстрация казалось мирной, хотя повсюду раздавались озлобленные крики.

Его небольшой тейп жил в нескольких малоэтажных домах, они находились очень близко друг от друга. По большому счету, все родственники жили в одном дворе. За считанные минуты занимали круговую оборону. Но в ту ночь что-то пошло не так. Ужас, время и чувство вины почти похоронили, вытеснили воспоминания. Вот, дядя ведет его к оружейной комнате, показывает в углу небольшую еле заметную дверь, по которой ему удается бежать. Что случилось с его семьей? Он точно не знает. Однако нет сомнений, у него отняли отца, мать, сестер и племянников, нет дома и родины. Он прибежал на блокпост, где его накормили и отправили в трудовую колонию на другой континент, фактически, продали в рабство.

Прошло много лет. Здесь в огромной массе безликих, потерявшихся, надломленных людей, он вырос и стал думать о побеге. На самом деле, в лагере было не так уж и плохо. Там кормили, иногда оказывали медицинскую помощь, особенно, если речь шла о так называемых общественно опасных заболеваниях. Делали прививки, давали возможность следить за собой. Работа, конечно, тяжелая. Работники постоянно умирали. Но куда бежать? Кругом пустыня. Охранников не много, без собак, с одними карабинами. Такие же обречённые на жизнь в чистилище.
 
Но его что-то подталкивало к побегу. Как будто глубоко в сердце, в душе нечто просило, требовало отправиться в путь, туда, где, возможно, он обретет новый настоящий дом. Ему повезло. Ранним утром в лагере вспыхнул бунт, слишком много смертей за прошлую неделю. Руководство лагеря в погоне за показателями забыло: у них нет колючей проволоки, башен, хорошо вооруженных солдат, спецтехники. Толпа зверела, небольшая охрана с трудом сдерживала ее. Воспользовавшись суматохой, он напал на одного из караульной команды, сбил с ног и сломал шейные позвонки. В это время другие сотрудник службы безопасности открыли огонь по заключенным в упор. Но стало только хуже. Казалось, еще чуть-чуть и произойдет катастрофа. Всю охрану перебьют. И вал ненависти и ярости обрушиться на административный городок.
 
Тут один из офицеров рванулся к колоколу, с помощью которого в лагере из года в год объявляли перерыв. Слыша его работники знали, их ждет отдых и, главное, горячая пища.

«Забудьте о горе и страданиях, я накормлю и обогрею вас. У меня вы найдете стол и кров. Здесь нет будущего, зато сегодня вы можете поесть и забыться», – так говорил колокольный звон.

Толпа успокаивалась и постепенно направилась в столовую. В это время он уже был далеко. Перебираясь с одной насыпи на другую, он бежал к морю. Через несколько часов чудом забрался на паром. На корабле находились сотни кают без дверей, как на поездах дальнего следования, в каждой сидело по несколько человек. Беженцы или мигранты, может, такие же беглецы как он.
Он решил рискнуть и зашел в одну из них и молча залез под нижнюю полку. Он протиснулся среди сумок и замер. А наверху без особого энтузиазма проверяли документы, осматривали отсек, точнее делали вид, что осматривают. Заходили в «его» каюту. Быстро прошлись, будто боясь перетрудиться, и удалились.
Он заснул

Рекрут
Что город разрушенный, без стен, то человек, не владеющий духом своим
Библия, Книга Притчей Соломоновых

В грязном, полуразрушенном порту стояла баржа. Ее не спешили разгружать. Да и зачем? Эта судно с людьми, которые как скот валялись в трюме. Толком никто не знал, откуда они. Да и не хотел знать. Зачем они здесь? Лишние рты, новое мясо для большого и прожорливого города. Раньше такие посудины топили еще в море. А сейчас это уже никому не нужно. Болезни, истощение, голод – самое экономное решение проблемы.
 
Правда, формально, на борт все равно должны подняться представители таможни и армии. Немногочисленные рабочие ждали, пока усталые солдаты по трапу взберутся на корабль для бессмысленного и бесполезного дела.
Он очнулся не берегу. Ярко светило солнце и дул соленый морской ветер. А в трюме - адское пекло, где мертвые вперемежку с живыми ждут, пока их тела бросят в воду.

Свежий воздух придал сил, он приподнялся и увидел рядом с собой человека, сидящего на корточках. Ничего примечательного: славянин, короткая прическа. Умный, насмешливый взгляд. И, пожалуй, все. Человек без лица, призрак, такого не опишешь.
 
«Ну, что, брат, устал, - меня Алексей зовут… Я твой ангел-хранитель. Воды попоёшь, очухаешься и ходить сможешь», - с улыбкой сказал новый знакомый.
Тем временем, я опять ушел в небытие. Открыв глаза, я испугался, заметив на себе пристальный взгляд патруля. Но, видимо, не желая возиться со мной, они пошли дальше.

Уже тогда Алексей поразил меня своим талантом то появляться, то исчезать, бесшумно и быстро. Незаметный для других, он стал моим проводником.
Я оперся о его руку, и мы побрели к близлежащим домам. Я не задавал никаких вопросов, я почему-то верил ему.

Когда мы натыкались на патруль, он испарялся, а потом появлялся вновь. Впрочем, вооруженные солдаты нам попадались редко. Чаще мы видели измождённых людей в форме что-то копающих или просто сидящих на траве. Им было абсолютно все равно, кто мы и откуда. Мы зашли в заброшенный двухэтажный деревянный дом.

«Ночь, лучше переждать, - коротко сказал Алексей. - Начинается комендантский час. Но дело не в этом. Здесь человеческая жизнь и так ничего не стоит. Ночью и подавно.  Здесь рядом солдаты. Они соберутся и разожгут костёр. Есть у них оружие или нет, лихие люди рисковать не станут. Ну, конечно, сидеть нам нужно тихо».

- А завтра что? Ты – чиновник из миграционной службы, – попытался пошутить я.
 
- К твоему счастью нет. Я часто бываю в порту, заходил и на баржу, где тебя нашел.  В бреду ты говорил всякую чепуху. Но я успел услышать, что ты родился буквально в нескольких километрах отсюда. А твою семью убили, остался в живых только дядя.  Он, кстати, служит в одной из частей около главного города. Они там все сидят чуть ли не на подножьем корму, но у него есть прописка.
 
- Ну и что?

- Что? Брат, жизнь есть только в большом городе. За то время пока ты расслаблялся, самые обеспеченные люди построили купол над городом. Они хотят жить как языческие боги не только в переносном, но и в прямом смысле слова. Больше половины города их обслуживает, поэтому есть работа, школы, даже больницы для небогатых людей. Так вот у твоего родственника есть право прописать тебя. И я смогу приезжать в город вместе с тобой. Поверь, мне это очень нужно.  А теперь давай спать.

На следующий день мы шли по умирающему городку, вокруг стояли дома, кирпичные и панельные, прохожие встречались редко. Никто не здоровался, смотрели мимо, сквозь тебя. Улицы замерли. Иногда прислушиваясь к себе, я ощущал тревогу и слабость.

Я шел за совершенно чужим для меня человеком, а весь мир, мой потерянный дом и я сам были от меня еще дальше, чем он. Один, наполненный смутными мыслями о своем прошлом, потерянный, ищущий и до предела разочарованный я шел за ним, потому что устал от неверия. Я хотел верить. Я не мог идти сам, я хотел, чтобы меня вели.

Мы сели в автомобиль и добрались до военной части. Алексей прекрасно умел общаться с людьми, говорил то, что они хотели услышать, понимал и солдата, и древнюю старуху, и подростка. Правда, он больше любил слушать, а не говорить. Слова подбирал простые, понятные. Некоторое панибратство он допускал только со мной.

Он без труда сумел попросить часового позвать старшего. Вышел мой дядя.
Полный, низкого роста, смуглый он не сразу узнал меня.
Алексей отошёл в сторону, а я направился к моему единственному родному человеку, к которому, впрочем, я ничего не испытывал.
Дядя молча пожал мне руку.
 
- Я рад тебя видеть… Я боялся.

- Чего?

- Что ты тоже погиб. Они все погибли, а я выжил, ты был ребенком тогда, а я мужчиной…Так получилось…Я стараюсь забыть обо всем. Служу кое-как. Хотел бросить. Но думаю будет гораздо хуже.

Дядя говорил с большими паузами, выдавливая каждое слово.  Возможно, он хотел плакать. Хотя вряд ли. Но в любом случае, для него это - тяжелая встреча.

«Я помогу тебе с пропуском. И оружие дам. В городе ты жить не сможешь – дорого. А здесь поблизости вполне», - он помолчал, вздохнул по-стариковски и добавил. - Зря ты в город собрался, думаешь, ты там кому-то нужен? Это огромное чрево просто переварит тебя и выбросит. Пока здоровье есть держишься несколько лет, а потом… А потом ты будешь опускаться все ниже и ниже. И никто, никогда, не поможет тебе. Ты не вернешься. Сначала тебе будет стыдно уходить как неудачнику. А затем станет слишком поздно…Что это за тень, которая ходит за тобой по пятам. Или ты за ней ходишь? Твой друг явно сидел, но он не блатной. Этот человек опасен. Что ему нужно от тебя?
Мне нечего было ответить.

- Хочешь, ты зайдешь за шлагбаум, и я устрою тебя на хоздвор. Хлеб будет.
 
- Нет, я хочу в город!

- Помнишь, когда-то давно ты меня спрашивал почему пауки так умело плетут паутину? Ловкая и надежная ловушка – их жизнь. Среди людей тоже много пауков. Их сеть – слова.  В мире до тебя никому нет дела. Здесь лежащего не просто бьют, а втаптывают в грязь. Равнодушие – самое лучшее, с чем приходится встречаться.
 
Но пауки не равнодушны, лишены зависти. Они не получают наслаждение от боли и страданий. Они готовы потратить время на тебя. Чем ближе к жертве, тем лучше. А если хочешь приблизиться к человеку, пойми его. И они очень хорошо разбираются в людях, это их природа. Твои мысли, желания, надежды – им интересно все. Слабым духом они обещают веру, упавшим – надежду. Они готовы подарить иллюзию любви. Ради ПИЩИ.

- Черт подери. Что ты несешь? Какие пауки? У меня в душе пусто как в пересохшем колодце. Все выжгли. Я один. Ничего нет. Одна пустота. Ничего. Кого ты учишь? Ты думаешь, я чего-то не знаю? Люди не достойны доверия. Но разве можно жить и никому не верить? Даже у собак есть вожак. Мне не нужны советы, мне нужна помощь. Надежда и Вера. А у вас есть лишь унылый уникальный опыт улитки, советы, чертовы советы из книжки о вкусной и здоровой пище для пухнущих от голода людей.

Да я чувствую себя мигрантом в своей собственной стране. У меня нет родины. Родина – это не место, где ты родился. Это кровь и земля, родные и близкие, чувство земли, твоей земли, которое помогает крепко стоять на ногах. Я – чужой, прокаженный.

Я вне общества и касты, семьи и религии. Я атом, особый атом.  Мое прошлое как сон, его как будто и не было вовсе. Я человек без прошлого и будущего, а значит и без настоящего. И жизнь как магический круг, туман, иллюзия. И я жажду вырваться. Хотя слово жажда здесь не очень подходит. Эмоции ушли, желания притупились. Но, вероятно, я смогу найти людей, которые примут меня.

- Бог мой ты не слышишь меня.

- Да почему я должен тебя слышать? Только потому, что у нас одна кровь?

- Хотя бы. Прошу, не спеши. Зачем бежать. Ведь, это бег по кругу. Остановись, подумай.

- Хватит, дядя, мне пора, увидимся.

Я еще долго видел фигуру в военной форме. Было очень жарко. Солнце огромное, беспощадное клонилось к закату.

Мы сели в машину, и я снова погрузился в забытье.



Сестрички
У меня ни денег, ни возможностей, ни надежд. Я счастливейший человек на Земле
Генри Миллер

Мы не двигались уже полчаса. Алексей откинулся на кресло сиденья и думал. Его лицо было безмятежно.
 
«Что случилось?», - спросил я.

Почувствовав в моем голосе тревогу, он повернулся ко мне: «Я хотел ехать на базу, где ты мог бы отдохнуть. Но, видимо, придётся опять заночевать в одном из домов.
Район скоро оцепят. Это не просто военные. Частная полиция из главного города. Иногда они проводят операции в области. По-взрослому. Им платят приличные деньги. Район делится на квадраты. Эти люди буквально пропалывают каждый метр, – рассказал Алексей. – Я бы мог проскочить, но не с тобой.  Ты слишком слаб. Надо свернуть и подождать, снова забраться в какое-нибудь дом и затаиться».

- Поедем в поселок, тот, который мы проехали минут 20 назад. Скажем, что рабочие, заплатим, - предложил я.

Алексей с сомнением покачал головой.

- Да, а потом наши трупы будут валяться в соседнем овраге. Их даже закапывать никто не станет.
 
- А что у нас брать?

- Как что? А наша дырявая колымага. Одежда, ботинки. Вот что…У меня есть знакомые из прошлой жизни. Три подружки, они вместе живут.  Сейчас поедем к ним. Говорить буду я, а ты – молчи. Скажем, что идем в город на заработки. Наши спутники расположились в другом селе. А мы решили переночевать у этих проституток. Понял?

- Ясно. Как скажешь.

Небольшой трехэтажный дом располагался на заброшенной улице. Когда-то здесь бурлила жизнь. Высокие потолки, просторные комнаты создавали уют и тепло.  Но это время прошло. Сегодня дом дышал из последних сил, его мучили трещины, сквозняки, затхлый запах в подвале.  Девушки проводили гостей в одну из комнат.

Перед сном я вышел в коридор. Как необычно. Внутри дом казался больше, чем снаружи. Я находился в очень просторном помещении. Наверху я увидел пробитые снарядом прозрачные перекрытия. Пол разъедала трава. Когда я смотрел на эти стены, у меня возникло гнетущие ощущение катастрофы, которая уже произошла. Будничного ужаса.

Я был так поглощён ощущением пустоты, что не заметил хозяйку.
Она шла мягко и грациозно. Плохое освещение мешало рассмотреть ее лицо.

- Почему не спишь? Судя по всему, у вас был трудный день. Жаль, нет спиртного. Совсем нет. Ужасно, - вздохнула она. - Давненько мы не видели Алексея. Он совсем забыл о своих сестренках, - девушка надула губки и надела маску глупенькой избалованной девочки. - Он зануда, но с ним безопасно. Без мужчины нам приходиться тяжко. Чем он занимается?

От усталости я плохо соображал. Мучительно думая, как уйти от ответа, я сказал почти правду:

- Я толком не знаю, чем он занимается. Мы недавно познакомились. Сейчас идем в город на заработки.

- Ммм… Жаль. А Вы можете задержаться. У нас так мало друзей. Мы одни во всем доме. С одной стороны - хорошо, а с другой - скучно. Зато на соседней улице мы можем достать картошку и что-нибудь выпить. А как вы познакомились с Лешей?

- На корабле, я прибыл сюда издалека.

- Вот оно что? Вам предстоит непростая дорога. Если попадетесь, отправитесь в фильтрационный лагерь, через недели две отпустят, конечно. Посмотрят, наркоман или нет, покажешь пальчики, плечи. Ну, вообще, им нужно убедиться, что ты не боевик. А потом – гуляй.  До следующей облавы. Ничего страшного. Не кормят, и спять приходиться под открытом небом. Бывалые вырывают себе небольшие ямы как собаки. Сотни умирают, банально, от воспаления легких.  Но Леша тебя проведет. Он – мастер. Только вот зачем ему это?

Она буквально вцепилась в меня взглядом.

Мне стало нехорошо. «Надо прекратить разговор, сказать, что я валюсь с ног и уйти», - сверлила меня мысль.

Она закурила.
- Было время, когда торговля рабочими людьми приносила большие деньги. Разумеется, у каждой группы был проводник. Но все ушло. Люди не нужны.

- Рабство очень прибыльный бизнес. Всегда. Экономика, - возразил я.

- Экономика, рабство, - передразнила хозяйка. Нет никакой экономики. Ну не нужен труд, ты понимаешь или нет? Ты ходишь, смотришь по сторонам и думаешь, что мало людей. А на самом деле их много. И эта твоя экономка не может их переварить. Они просто не нужны. Да, в главном городе что-то строится, но там уже полно рабочих рук, девать некуда.
 
- А если нечего терять и все равно необходимо идти.

- Это, понятно, милый. Люди ползут и ползут в проклятый город в надежде выжить…Солнышко, а ты знаешь, Алексей никогда не делает ничего просто так, случайно? Ему большие деньги платили, чтобы он девочкам запрещенные препараты привозил. Наш Леша через любой кордон проскочит. Не могу я его представить ни проводником, ни, тем более, рабочим с лопатой.
 
- Хозяюшка не пытайте меня. Я иду с ним. И ничего не знаю. Спросите его завтра утром. Он все скажет. А сейчас я так устал.
 
- Извини, я к тебе со своими дурацкими разговорами. А тебе вставать рано. Маришка тебя разбудит, не волнуйся.  Чай достанем. А почему вы сюда вдвоем пришли?

- То есть?

- Ну как? У нас здесь такой просторный дом. Здесь целый полк поместится. Сыроват, но у других еще хуже или народа столько - на головах сидят.

- Ей-богу, спать хочу, с ног валюсь. Алексей решил со мной у вас переночевать. А остальные в других домах разместились. Я развернулся и попрощался.

Мне снились завораживающие горы волшебного ущелья. Вокруг росли деревья, под ногами мягкая трава. А там внизу – долина, утопающая в зелени, над которой кружились огромные птицы.

Внезапно, я почувствовал, как меня сбросили с кровати.

«Вставай, -- тихо, но жестко говорил Алексей, - шевелись, некогда раскачиваться». Он буквально схватил меня и вытащил в коридор.
Зажав мне рот рукой, он приложил палец к своим губам.
Я увидел, как тени, бесшумные фигуры ползли к нашей комнате. Наши хозяйки. Приятный лунный свет падал на них. Они шли пригнувшись, одна за другой. Я помню отблеск ножей в их руках.

Через минуту мы были в машине и мчались по дороге к городу.
«Идиот, зачем ты с ней болтал. Учись держать язык за зубами. Никогда не слышал: «Язык мой - враг мой»? Черт. Нас там чуть не зарезали. Я тоже хорош.  Знал, что доверять им нельзя. Уж лучше чужие, чем свои, - Алексей говорил быстро, затем выдохнул и успокоился. - Не надо было вообще разговаривать. Башка трещит, хочу спать, завтра с утра поговорим, скриви рожу, сопи, мычи, кряхти, только не говори ничего. Старайся получать информацию, а не давать. Побольше молчи и поменьше говори. Здоровее будешь. Вот так. Скоро на базу приедем, там отдохнем».


Школа
Один из самых действенных соблазнов зла – призыв к борьбе.
Франц Кафка

Я проснулся в бывшем детском лагере, в деревянной постройке, в тёплом и комфортном помещении. Со стороны корпус выглядел заброшенным, но внутри поддерживался порядок, заделывались щели, менялись доски. О комнатах заботились.

Я прошелся по длинному и узкому коридору и оказался на свежем воздухе. На первый взгляд – никого, тихо и спокойно.
«Привет! Выспался?», - спросил человек со знакомым голосом. Обернувшись, я увидел Алексея.

- Пойдем, нужно поговорить.

Мы сидели в небольшой комнате. Свет пробивался с трудом. Школьные парты и стулья производили странное впечатление.

- Чем мы здесь занимаемся, догадываешься?

-Да

- И что думаешь?

- Мне все равно…

- Плохо. Он сделал паузу. Подумал, испытывающие посмотрел на меня. Тебе и жизнь не нужна, да и смерть тоже, потому что даже в ней ты не видишь смысла. Мы с тобой будем заниматься логотерапией.

- Чем, чем?!

Он негромко рассмеялся.

- Не бери в голову. В твоей жизни есть смысл – возмездие. Но об этом после. Тебе придётся все вспомнить и пережить боль еще раз. Я сам на этом объекте впервые. Конечно, я знал о его существовании, о всех, кто здесь находится, но нет времени наведываться сюда. В основном, у меня другие задачи, - и с улыбкой добавил. - Поэтому мы с тобой здесь в одинаковом положении – мы чужие.

Здесь есть правила. С ними можно ознакомиться на любом этаже. Ты в привилегированном положении и не обязан соблюдать каждый пункт. У тебя – индивидуальная программа. В то же время, есть требования одинаковые для всех без исключения.  Нельзя выходить за пределы объекта, расспрашивать других людей об их прошлом и родных.

Ты обязан участвовать в совместном труде, мыть посуду, пол и т.д. Запрещаются любые контакты за пределами лагеря. Необходимо поддерживать распорядок дня и дисциплину.
 
В десяти километрах отсюда находится второй наш центр – по уничтожению и утилизации опасных отходов. Мы никогда не используем те вещества, которые обязаны уничтожить. Зато мы можем позволить себе провести некоторые занятия, научить работать со взрывчаткой, детонатором. Есть у нас и теплицы, где мы выращиваем овощи. Это хорошее прикрытие. Часто мы отправляем туда людей работать. Но ты будешь находиться исключительно здесь. Для властей – дом, в котором мы живем, общежитие, рядом в двух шагах – центр по дрессировке собак-поводырей для слабовидящих. Ты будешь работать в этом центре. Это поможет тебе стать более внимательным, стабилизировать психику. Каждый день ты обязан общаться с психологом. И еще одно, нам придется подключить лекарственную терапию и гипноз.

- Понятно, на иглу подсадить хотите.

Он посмотрел на меня, наклонился и четко произнес:
- Ничего тебе не понятно. Нам не нужны наркоманы, невротики и психи. Нам нужны самые лучшие, активные и здоровые. Взаимодействие с рекрутом должно строиться без химических препаратов и физического воздействия. В идеале. Но так получается не всегда. Общество деградирует, и мы деградируем вместе с ним. Где мы найдем абсолютно здорового человека?
Тебе нужна помощь. А ты нужен нам. Тебе необходимо вспомнить и осознать, что с тобой произошло. Зная о твоем прошлом, мы вытащим тебя. Но ты многого не помнишь, потому что не хочешь.

У нас нет сейчас хорошего специалиста, который мог бы работать с тобой без лекарств. Некоторые препараты вызывают привыкание с первой инъекции, другие - с пятой. Кроме того, ты легко можешь попасть в психологическую зависимость от любого препарата. Даже от анальгина. Поэтому мы будем внимательно отслеживать твои отношения с лекарствами. Скорее всего, инъекций будет не больше трех. Потом прокапаем озон - почистим кровь.

Не бойся, наркоманом не станешь, таких в полиции сразу вычислят, остановят, начнут осматривать. И пишите письма мелким почерком.
У нас мало времени. Ты должен сделать свой выбор осознанно. В здравом уме и твердой памяти. А лекарства – лишь терапия, не более.
 
- А стрелять меня научите?

- А зачем? Тебе это не понадобится. Хотя мы включим в программу несколько начальных уроков. Каждый день ты должен рассказывать психологу о том, что чувствуешь, как спишь, ешь, все.  Описываешь каждый день на бумаге и на словах. Теперь твое утро начинается с листка-плана, который я тебе составлю.
У каждого рекрута есть свой наставник, здесь твоим наставником стану я. Так. Надо дать тебе имя. По идее, оно должно быть очень распространенным и не вызывать никаких ассоциаций. Но если следовать правилу, то алексеев и сергеев станет слишком много, запутаешься. Теперь ты – Хасан. Если твое имя где-нибудь проскочит, пусть думают, что ты – нерусский. Да. И о хлебе насущном тебе заботиться не нужно. С этого дня – ты член нашей семьи. Значит, голодным и без крыши над головой не останешься. Он встал и вышел. Я остался в комнате один.

Меня никто не торопил. Я нашел дом, хотя от него пахло фальшью и обманом. С другой стороны, разве есть выбор? И зачем мне выбор? Я иду прямо по дороге к замку, туда, где закончатся мои проблемы, сомнения, мысли, заботы и начнётся счастье без завтра и вчера, вечное сегодня, пустое, тихое, всепоглощающее и единое.
 
Меня отвели в отдельное помещение, в то время как остальные рекруты жили в группах по нескольку человек. В каждой на неделю назначался старший, он отвечал за то, чтобы другие вовремя пришли на занятие. Именно с него спрашивали за грязь в комнате. Старшие назначались по очереди. Формально подход к каждому ученику был индивидуальным, но, судя по всему, программы были похожи, большинство предметов (стрельба, рукопашный бой, ориентирование на местности, общая физическая подготовка, работа в группах с психологами) были общими, обязательными для всех. Другое дело, количество часов, которые должен посвятить той или иной теме рекрут, существенно менялось в зависимости от специализации.

Руководство поделили объект на сектора. Внутри каждого из них можно свободно общаться, заходить в другие комнаты, но переходить из одного сегмента в другой рядовым запрещено. Только для меня делалось исключение.

Инструкторы никогда не говорят о конкретных целях, но приблизительно понятно, какая роль тебе отводится в будущем.
В здании, где когда-то кормили детей, жили девушки и женщины не старше 45. Тут больше внимания уделялось психологии, чем другим вопросам. Помимо обращения со взрывчаткой их учили странным вещам: например, как одеваться, краситься (цвет, стиль, принадлежность к определенной социальной группе), вести себя с назойливыми молодыми людьми, пьяными, чтобы не допускать конфликта и т.д.

В корпусе, предназначенное для маленьких детей, находились в основном молодые парни от 20 до 35 лет. Их учили действовать в городе, простая физическая подготовка (бег – 2,5 километров, разминка, немного перекладины), методы самоконтроля в критических ситуациях, поиска информации, работы полиции и спецслужб (оцепление, реагирование – скорость, общие правила). Особое внимание уделялось вопросам связи.

Рекрут ты обязан:
- избегать конфликтов, особенно, с представителями власти,
- соблюдать правила вежливости и хорошего тона,
- уметь скрывать свои эмоции, управлять ими, сохранять спокойствие и дружелюбный тон даже в общении с людьми которых ненавидишь,
- строго следовать правилам конспирации,
- ум должен быть чистым от алкоголя и других веществ, снижающих скорость реакции и умственные способности.

Памятка 1003 (встреча/личный контакт).
Место встречи правильно выбрано, если:
- рядом нет полицейских участков и объектов, находящихся под особым наблюдением,
- к нему легко подъехать и подойти,
- вы заранее его изучили,
- оно банально, типично, приезжий легко может спутать его с другим похожим местом,
- располагается на первом этаже,
- предоставляет хороший обзор, виден вход и выход, лестничные пролеты,
- если оно располагается на пересечение больших дорог,
- это людное место, но в то же время, нет толпы (где много людей, легче вести наблюдение полицейским в штатском).

Среди заброшенных домов в глубине располагался лагерь подготовки боевиков для сопротивления в условиях сельской местности, области, где жили одни мужчины. Бросались в глаза жесткие требования к физической подготовке, умению обращаться с оружием. Чередовались силовые и беговые тренировки, особое внимание уделялось диете. Мне казалось, что там люди чувствовали себя свободнее, спокойнее.

Фильмы, книги, брошюры и, понятно дело, общение учителей, психологов – все подчинялось общей задаче – сформировать психологию рекрута.
В школе я видел много учителей – инструкторов, которые в основном делились на две части: наставников и простых тренеров - специалистов, которые пользовались гораздо меньшим уважением.

«Вы пришли к нам, потому что вы нам близки, вы – наши браться и сестры. Вы заблудились, но нашли дорогу. И все же пока не готовы к тому прямому и светлому пути, по которому мы вас поведем, - так начинал одно из своих обращений Алексей. - Вы должны измениться, стать чище и сильнее. И мы поможем вам. Скоро вы поменяете отношение к миру. И, что самое важное, измениться отношение мира к вам. Мы наполним вашу жизнь смыслом и надеждой.
Браться и сестры, восстанем из пепла, разрушим дворцы и бросим вызов врагу. Их никто не спасет, им ничто не поможет…».

У себя в корпусе я заметил, к новому человеку поддерживался особый интерес. Информацию о мире мы получали только от учителей или из видеофильмов.
Постепенно, я начал привыкать к тому, что это и есть мой дом. Меня охватывал ужас от одной мысли, что я опять останусь один, за чертой, в чужом и равнодушном мире. За пределами моей школы, нашей школы.

Основные правила нашей семьи:
Вера
Дисциплина
Порядок как рутина

Каждый день расписывается по минутам, человеку поручаются простые задания, которые нужно выполнять в одно и то же время. Они делают жизнь предсказуемой и монотонной.

Если возникали проблемы с каким-нибудь из членов группы, с ним просто переставали разговаривать, изолировали. Иногда человека помещали в очень небольшую пустую комнату и закрывали на несколько суток, плохо кормили – лишь небольшим количеством овощей. И включали громкоговоритель на стене - запись женского надрывного плача с причитаниями. Никого не били. Подчас люди исчезали. Может, их переводили на другую базу или…Алексей называл это увольнением.

Однажды в очередной раз мне ввели препарат, обладающий сильным снотворным действием. Я на несколько минут проснулся. Сон почему-то был неглубоким. У меня возникло ощущение, что я смотрю на себя со стороны. Хотя, как правило, я просто отрубался. И я увидел на пороге бородача с Алексеем.

Они спорили.
- Я запрещаю его пичкать тяжелыми препаратами. Ты понял? Хватит. Он должен пройти через охрану. Что будет если его начнут проверять? Мы знаем все, что нужно. Теперь его необходимо поставить на ноги и привести в порядок.
Бородач был недоволен, понимая, что должен подчиниться, не мог сдержаться:

- Разве это работа? Ему можно верить? Он не надежен.

- Ну, конечно, а твои зомбированные, накаченные разной херней бабы очень надежны? Они без сопровождения даже до объекта дойти не могут. Пойми, этот человек не должен подрывать себя на блокпосте. Он обязан проникнуть на купол. В общем, так! Здесь – я главный. И ты будешь делать то, как я скажу.

Потом я как будто провалился. На утро врач выслушал мои жалобы и прописал мне новые препараты. Началась бессонница. Я слышал биение сердца, на меня накатывали волны слабости и тревоги. Со мной чаше стал работать психолог. От меня требовали по утрам делать дыхательные упражнения. На 20 секунд задержать дыхание при вдохе и выдохе. Я писал о своих ощущениях каждый день. Вечером - аутотренинг, контроль над сердцебиением. Постоянно мерили давление. Через неделю стало легче.

Я пару раз гулял по лагерю. Как-то я остановился около одного из корпусов. Тишина убийственная, тягучая, бесшумная окружала меня. Ни звука.
Внезапно, я почувствовал на себе взгляд и обернулся. Передо мной стоял высокий спортивный парень. Он разглядывал меня:

- Я тебя не знаю, откуда ты? Кто твой личный инструктор?

- Алексей.

- Ну да, - будто вспоминая процедил он. Наша звезда тратит свое драгоценное время на тебя. Надо же.

- Я – Багир, инструктор по рукопашному бою… Точно, тебе, ведь, все разрешено. Болтаться по базе, глазеть…Если бы я предложил такой порядок, меня бы просто укокошили…Ну что, как тебе?

- Мне лучше, легче!

- Ах! Тебе легче. Конечно. Моему другу башку проломили, он вообще думать перестал, так ему сейчас так легко!

- Я хочу перестать бояться. Я хочу, чтобы они боялись.

- Понятно, то есть, ты хочешь пугать телевизионных и интернет-хомячков до усрачки, делать сильных сильнее, богатых богаче и бедных беднее.

- Напротив, я хочу уничтожить этот мир и эту систему…

- Мда, вот только система становиться только сильнее. Ну да ладно

- Если тебе не нравиться. Уходи...

- Ты смотри какой шустрый. Уходи. Куда? Я отправил на тот свет много народу, из службы профилактики, Агоры - городского совета. Возможно, если я приду с серьёзной информацией, меня не убьют. Сразу. Пообещают защиту, новую жизнь, документы. Предоставят жилье. И оставят в покое. Но потом настанет день, через месяц или два года, когда кто-то подойдет сзади и выстрелит в затылок.
Не будет пыток, угроз, суда и присяжных, приговора или тюрьмы. Тебя просто вычеркнут из жизни. Сюда можно войти, выйти нельзя. В общем, дорогой товарищ, оставь надежду всяк сюда входящий…Иди-ка ты отсюда, плевать на Алексея, в этот сектор тебе вход запрещен.


Проверка
Массы были приведены в движение и фанатичное неистовство обещанием чуда, необыкновенного праздника, который наступит на земле; кто был ничем, тот станет всем. И это завтра – и это завтра – сейчас – сию минуту. И отсюда такое роковое бессилие всех трезвых слов, трезвых программ и честных, но трезвых обещаний. Леонид Андреев

Ночью меня разбудил Алексей: «Вставай, нужно прогуляться».

Я поднялся, умылся и позавтракал. Алексей ждал и немножко нервничал, но не подгонял. Мы сели в роскошную машину и поехали в город, за нами следовало другое авто.

Я осмотрелся. Как этот автомобиль не был похож на предыдущие! Слишком роскошно для людей, которые скрываются: «А разве мы не должны сливаться с толпой, не выделяться».

Алексей улыбнулся: «Так толпа разной бывает. Иногда нужно показаться своим среди очень богатых людей. Однако мы выехали слишком рано». Он развернул машину и остановился на обочине.

- Мы еще в области. Здесь полиция не так часто патрулирует. Ну как тебе наша школа?

- Секта! Человек – часть целого, нечто большего.

- А разве это плохо, неправильно? Есть даже такое понятие- гиперличность. Когда в тяжелые дни для общества, семьи, группы все индивидуумы сливаются в единое целое. Вспомни, как в армии солдаты чеканят шаг и поют – это тоже попытка создать одну личность. Такова жизнь, борьба. Хочешь выжить – будь в группе, забудь про свое я. Общество без связей, где каждый как атом, обречено. Когда мы сталкиваемся с угрозой, порожденный человеком, мы боремся с системой, а не с личностью. Личность всегда слабее системы. Предположим, тебе необходимо работать с людьми на улицах, около метро, больших магазинов. Задача не в том, чтобы правильно расставить людей. А в том, чтобы заранее определить, продумать, как должна строиться беседа, изначально понять, что человек скажет, как возразит, что именно, необходимо проанализировать все варианты. Над этим работает целая команда. Когда прохожий вступает в дискуссию с нашем парнем или девушкой, он разговаривает не с отдельным человеком, а с целой организацией, системой. Именно это позволяет нам извлекать максимальную пользу почти из каждой встречи. Разумеется, важны и другие моменты, человек на перепутье, что-тот случилось, чувствуется растерянность, надломленность…

«Вот так ты меня и поймал», - подумал я.

Мы снова мчались по автобану. Солнце еще не взошло. Через полчаса мы подъехали к большому дому на окраине, припарковались. Рядом - много дорогих машин. Только что у самого входа остановилось два роскошных лимузина. Слева курили и неслышно переговаривались охранники с небольшими автоматами.
Мы вышли, Алексей протянул мне легкий, плоский пистолет:

- Пора показать, на что ты способен. На входе в ресторан металлоискатели, но это фигня. Мы уберём охранников и ворвемся внутрь.

- В кого стрелять.

- Убивай всех. Не думай.

Меня трясло, стало тошнить. Но я собрался и пошел вперед. Сбоку появился Багир. Он, по всей видимости, приехал с другой группой. По началу, охранники не обратили на нас внимание. В последний момент один из них стал присматриваться ко мне, но было поздно. Я стрелял в упор, в грудь. Как меня учили, не целясь в голову. Он упал. Даже после трех выстрелов он был еще жив. Остальные погибали мгновенно. Одна пуля –покойник. Багир стрелял с двух рук, методично, спокойно, целясь в грудь и в голову. Алексей вошел в холл первым и кинул гранату.

Прошли секунды, и мы оказались в зале. Люди падали, кричали, пытались убежать, но смерть настигала их. К нашей группе подошли еще двое с калашами. Несколько секьюрити огрызались, но недолго. Их уничтожили. Мне казалось, что бойня продолжалось не меньше часа. Но, на самом деле, все прошло очень быстро – 15 минут, не больше. Убегая, я поскользнулся, меня подхватили. Не помню, как я оказался в машине.
Мы мчались на базу.

- Этот деятель чуть нас там самих не перестрелял. Ему даже водяной пистолет давать нельзя.

- Багир, не дави.

Алексей повернулся ко мне:

- Отлично, ты хорошо себя показал. В первый раз чувствуешь себя не очень комфортно, часто ошибаешься. Ничего. Все через это проходили. Некоторых от страха мутит. Другие застывают и делать ничего не могут.

- Теперь будет ад, - проговорил про себя Багир. Он сидел на заднем сиденье, а я на переднем рядом с Алексеем. - Через каждый метр блокпост, полиция на уши встанет. Теперь намеченную акцию провести сложнее.

- Откуда паника? Во-первых, у нас есть время. Силовики израсходуют свой пыл за 2 недели. Хотя бы потому, что нельзя постоянно жить в напряжении. Допустим, им удастся через своих осведомителей получить наводку. Нельзя исключить того, что в нашей организации крот. Но мы завалим их правдоподобной дезинформацией, подорвем доверие к источникам, в том числе, анонимным. Заставим растратить свои силы впустую. И, в то же время, позволим создать иллюзию бурной деятельности. Им будет, что доложить городскому совету. Мы сконцентрируем их внимание на ложных целях. Убедим, что собираемся атаковать объекты на окраине города. А через блокпосты пройдем. Не в первый раз.

Машина остановилась у входа в наш лагерь. С виду казалось - обычная ферма с общежитием для рабочих. С наружи никаких автоматчиков, претензионной охраны, только старик с карабином и злой дворняжкой.  А рядом сидели парень с девушкой, пересмеивались и грызли семечки.

Алексей заметил, что я отвлекся. Он понаблюдал за мной и спросил:

- О чем задумался?

- Дети под пули попали.

- И что? Хочешь прочитать лекцию о марали. В борьбе нет и не может быть морали. Это как шахматы. И, вообще, как вести моральную борьбу в аморальном обществе? Если ты хочешь тягаться по правилам с многократно превосходящим тебя противником, это будут его правила. Его и только его. А значит, ты обречен.

Почему ты выделяешь детей? Дети не виноваты? А взрослые? Взрослые - те же неразумные дети.  Ты наблюдал за маленьким детьми? Когда один отнимает игрушку у другого. Как сильный давит слабого. И как иногда с большим удовлетворением маленький ребенок давит букашку. А взрослые? Они всегда понимают, что делают? У них есть выбор? Ты уверен? Никто не виноват, потому что виновны все. Мы хотим помочь. Но, к сожалению, лечение часто означает боль. Ну и кроме того, в городе дети есть везде. Что теперь, руки сложить?

Алексей сжал губы, посмотрел на руки и продолжил:
- Столетия назад один еврей написал роман. Главный герой – человек из ниоткуда, без имени и прошлого хочет попасть в замок, на службу. Атмосфера гнетущая, страшно. Его девушка просит уйти вместе. Убежать. Но герой продолжает упрямо искать место в замке. Почему? Потому что там за пределами замка и деревни еще страшнее. Эту идею навязывает элита. Как бы плохо не было, может быть еще хуже. Нет и не может быть альтернативы.

- И какую альтернативу предлагаете вы. Людей пострелять? Изменить общество за один взрыв?

- Ерунда! Неужели ты думаешь, смерть имеет значение сама по себе. Это не главное. Задача – захватить повестку дня. Разрушить иллюзию стабильности. Показать последователям нашу мощь, а всем остальным – уязвимость государства. Ничтожными силами захватить ум и души людей. Потрясти их. Беспомощность, бессилие власти создают атмосферу возмущения, которая постепенно может перерасти в сопротивление. Но это очень долгосрочная перспектива. А пока мы наводим ужас, в этом смысл террора.  Власть нервничает и неизбежно совершает ошибки, которые постепенно хоронят ее.  Мы разрушаем систему, влияя на людей, живых людей. Сама акция уже прошла, но как инструмент воздействия она продолжает работать.

Мы боремся как можем. Элита никогда не позволит нам делать это по-другому. Нас сомнут, уничтожат. Возможно, между ребенком и взрослым есть разница для тебя. Для них – нет. Будем меньжеваться. Погибнем. И дело умрет.
Разумеется, у нас нет иллюзий. Мы прекрасно понимаем, что одна акция ничего принципиально не изменит. Это марафон, а не бег на скорость. Есть задачи долгосрочные и краткосрочные. На ближайшую перспективу важно создать стабильную организацию, напомнить о себе, создать миф, заставить людей говорить о той борьбе, которую мы ведем, посеять недоверие и страх.

- Мне плевать на тебя, идеи, борьбу и лагерь. Я взрывать школьный автобус не буду.

Алексей откинулся на кресло и совершенно спокойно сказал:
- А тебя кто-то просит? Итак, городские упыри решили построить Олимп. Они выжимают из бедняков последнее. Купол почти закончен. Им так не терпится, что они не стали дожидаться конца грандиозной стройки. Многие сектора заселены. Своя охрана, профессиональная, экипированная. Прислуга тоже живет с богами, почти не спускается вниз.

В нашем городе есть целый класс. Обирающий остальной народ, который при этом априори не несет никакой ответственности за то, что происходит в обществе. Как правило, его представители и постов-то не занимают в бюрократическом аппарате. Сегодня им уже этого недостаточно. Они хотят брать у людей абсолютно все и, в то же время, не желают видеть, осязать пот и кровь их рабов, запах нищеты, разоренных ими людей. Они убеждены, что находятся в полной безопасности. Необходимо разочаровать их. Ты выведешь из строя одну из турбин. Купол не рухнет. Наихудший вариант, пострадают охранники. И наши олимпийцы почувствуют своей шкурой Страх. Вот твоя миссия.
Мы вышли из машины. Алексей шел быстрым, уверенным шагом. Мы с Багиром отстали. У меня дико болела голова, внутри все оборвалось, умерло. Полное опустошение.

Багир положил руку на плечо: «Красиво говорит. Ты у него в следующий раз спроси. Как это так получается? Те, кто растаптывают нас, отделываются легким испугом, а ребенок, который видите ли отнял в песочнице совочек, расплачивается жизнью».

«Сам спроси, Багир! Не капай на мозги», - я ускорил шаг. Я хотел умереть, представлял себе, как некто, мой друг, подходит и стреляет в меня, без злобы и ненависти, оказывая мне бесценную услугу.


Новая стратегия
Потребность быть вместе с другими является сильнейшей страстью, более сильной, чем секс, а часто даже более сильной, чем желание жить. Эрих Фромм

В бывшем классе сидели люди. Они почти не говорили между собой. Кто-то читал, кто-то смотрел в окно. Пасмурная погода нагоняла скуку, портила настроение. На партах до сих пор можно рассмотреть математические формулы и ругательства. Ощущение, вот-вот начнётся родительские собрание.

К доске вышел Алексей: «Здравствуйте камрады». Он окинул взглядом аудиторию: - «Братья, я видел, как рядом с базой проносились полицейские джипы с включенной сиреной. И никто из вас даже бровью не повел. Я так думаю, у вас плохо со слухом. Алексей широко улыбнулся.
Поэтому прошу пододвинуть стулья ближе. Жаль, что здесь нет девушек. Это наша недоработка
Девушка, ваши родители террористы?
Нет, а что
Просто вы – бомба!».

Алексей убедился, что разрядил обстановку и привлек внимание. После некоторой паузы он продолжил:

«Мы уделяем очень много времени каждому ученику, подходим индивидуально, фактически, создаем новую личность. Отмечу, мы не одиноки. Есть другие группы. Но они подходят к рекрутам иначе. Для них количество важнее качества, они убеждены, наш бизнес – спринт. И в итоге ни одна из подобных нам организаций не смогла продержаться больше полугода. В своей работе они скатываются до физического принуждения, к ним попадают случайные люди. И, разумеется, провокаторы. Нет, это не наш путь. Все наши братья служат одной объединяющей нас великой цели добровольно. Мы тщательно отбираем людей. Мы не тратим столько усилий на контрразведку, а провалов у нас меньше. И, во многом, это объясняется тщательной проработкой каждого конкретного человека. Однако я предлагаю внести коррективы в процесс обучения.

Мы слишком увлеклись индивидуализмом. Парой наши ученики знают своих многочисленных тренеров лучше, чем тех братьев, с которыми им предстоит идти в бой.

Я настаиваю на необходимости активного участия наших подопечных в командных видах спорта.

Второе. Подчеркиваю, вы прекрасно справляетесь со своей работой. Я горжусь тем, что Вы приняли меня в свою семью. Армию. Между тем, не меняя тактику, мы можем столкнуться с серьёзными трудностями в будущем. Мы должны развиваться, совершенствоваться постоянно. Итак, я предлагаю скорректировать психологические приемы воздействия на рекрутов.

Во-первых, прошу найти в каждой группе по одному рекруту, который выделяется своими физическим, интеллектуальным развитием, контактностью, позитивным настроем и успехами в учебе.  Выделяйте его, поощряйте. И во время занятий старайтесь делать так, чтобы остальные рекруты учились не только у вас, но и у него.

Во-вторых, поставьте задачу перед каждым учеником найти какого-нибудь борца из прошлого. Он должен сделать это самостоятельно, изучив биографию и другие учебные материалы. Этот герой станет примером для подражания, желательно, чтобы ученик ассоциировал себя с ним. Если интеллектуальный потенциал у рекрута низок, пусть выберет животное.

В-третьих, я предлагаю включить такой инструмент воздействия как музыку. Она поможет лучше запоминать необходимые движения и доводить их до автоматизма, а также создать более благоприятные условия для внедрения нужных психологических установок.

В-четвертых, научите каждого ученика мысленно проигрывать ситуацию, моделировать ее в своем сознании. Например, как может развиваться бой.

В-пятых, при общении с учеником старайтесь опираться на его жизненный опыт.
Итак, работа в коллективе, музыка, ассоциации с героем или животным, подражание, пример, мысленная готовность к действию в экстренной ситуации.

А теперь возражения и вопросы». Алексей немного отошёл к учительскому столу.
Сидевший на последней парте мужчина взял слово:

- Алексей меня смущает музыка. Какая музыка?

- Рок (сказал кто-то)

- Нет, только рэп…

Послышался смех.

Алексей тоже улыбнулся.

- Неужели мы будем использовать музыку во время обучения взрывному делу?

- Нет, коллеги, - остановил дискуссию оратор, - мне надо пояснить. Конечно, прежде всего я имею ввиду различного рода физические упражнения, подачу материалов по нашему местному радио.
Тут в спор включился Багир:

- В теории боец не должен пользоваться стимуляторами. Ему чай пить нельзя. И потом. В реальном бою музыки не будет. А обстановка во время обучения должна быть максимально приближена к реальной.

- Музыка будет у него в голове, - возразил человек средних лет в потрёпанной одежде, тщедушный на вид, в дурацких круглых очках. Он напоминал вечного студента или наоборот, ботаника. - В принципе нам помогли бы молитвы, мантры. Набор слов, который постоянно повторяется.

- Это другая тема. Мы светская группа, - в своею очередь заметил Багир.
Алексей следил за спором и решил вмешаться:

- Хорошо. Давайте пока с музыкой подождем. Обсудим отдельно.  Я, все-таки, думаю, это правильный ход. Но его нужно тщательно изучить. Что касается мантр. Мы же учим людей аутотренингу. В нем также может быть определенный набор слов, который, предположим, необходимо повторять перед боем, после боя, вечером, утром и т.д.  В качестве альтернативы можно предложить такой вариант:
Многие были
Многих уж нет
Мне улыбается
Победы рассвет.
Я думаю, мы в состоянии придумать что-нибудь в этом духе. Давайте пока отложим вопрос о музыке и обсудим другие мои предложения. Время поджимает.

- Мне не совсем понятно, как мы будем менять учебный процесс. Нам придется его ломать, - спросил один из участников совещания.

- Надо же, какие термины в ход пошли, процесс, ты еще динамику урока вспомни, - воскликнул Багир.
Алексей перебил:

- Серьезнее, вопрос непростой. Я думаю, что в старших группах мы будем внедрять новые элементы очень осторожно. Я напишу инструкцию и согласую ее с вами. В младших группах программа поменяется существенно.
Он собирался заканчивать как услышал вопрос:

- Почему нам не разрешается записывать?

- Мы должны быть примерами для наших бойцов. Мы их учим все запоминать, развиваем память. А сами запомнить ничего не можем.
На таких совещаниях записывать ничего нельзя.  Но я так понимаю данный вопрос хотели задать многие из вас. Мы все равно составляем письменные инструкции, директивы. Я подумаю над тем, чтобы разрешить что-то записывать. И, все-таки, хорошая память – залог выживания, успеха в борьбе. Нередко важная информация изначально не должна фигурировать на каких-либо носителях, бумаге, диске, диктофоне и прочее. Сведения передаются исключительно устно. Могу посоветовать тренировать свой интеллект, снова и снова. Борьба – не только взрывы и стрельба, это – упорный труд.
Итак, камрады. Если мы умрем завтра, наши враги умрут сегодня!

- У нас есть программа по работе с несовершеннолетними, - спросил все тот же интеллигент в очках.

- Есть. Но этот объект не предназначен для работы с подростками. Но для вас, мой дорогой друг, мы создадим специализированный лагерь «Талибанчик». И пригласим вас.

Аудитория дружно рассмеялась.

В классе загремели стулья и столы. Люди встали и начали расходиться.

Алексей жестом попросил остаться Багира. Дождался пока все уйдут, и он останется со своим подчиненным один на один. Алексей сел за стол, открыл папку с бумагами, Багир подошел к нему.

- Багир, я прошу тебя купить для Хасана нормальную одежду. И скажи ему не сутулиться. Он не должен выглядеть как гопник. А то трясти на каждом углу будут.

- Ясно. Это все?

Алексей нахмурился и бросил тяжёлый взгляд на собеседника, приложил несколько пальцев к щеке. На секунду показалось, что он устал, и совещание не было уж таким простым.

- Багир, что с тобой? Ты утомился? Мне не нравиться твой настрой.

- Да, я немного приболел.

- Ты раньше никогда не болел. Мы, разумеется, не можем отправить тебя в дом отдыха.  Но в состоянии предоставить тебе возможность перевести дух в одной из наших квартир на краю города. Там рядом бассейн работает. Документами обеспечим. Условия хорошие, расслабишься.
«Представляю, - подумал Багир, - три метра земли над головой, простреленная башка и черви».

- Нет, пока не нужно. Спасибо. В целом, я в порядке. Тем более, нас ждет серьезная работа.

- Верно, и ты понадобишься. Все понадобятся. Глухие, немые...

- Алексей, зачем проводить подобное совещание, если после акции мы все равно умрем?

- Не каркай. Умрут те, кого мы задействуем в городе, у нас есть шанс сохранить базу…Багир, ты боишься смерти? Это проблема для нашего бизнеса.

- Конечно, боюсь смерти. Каждый день, каждую секунду. Но когда сильно боишься смерти, постепенно начинаешь жаждать ее…
Тут Багир понял, что вот-вот может допустить смертельную ошибку. И перевел разговор.

-А что у нас с акцией на западном шоссе?

- Ничего, все отменяем.

- Но ведь все готово, люди, так называемые «серебряные пули» для легкобронированных целей.

- Какие серебряные пули, Багир? Ты о чем? Мы просто взорвем дорожное полотно или машину, дерево набьем взрывчаткой. А дальше добиваем из обычных гранатомётов и автоматов.

- У них там приборы, блокирующие радиосигналы.

- Ты как с неба свалился. У нас смертники есть. Или в укрытие человека посадим. Не будет никакого радиосигнала.  Но сейчас это разговор бессмысленный. Мы сворачиваем все второстепенные операции. Оперативная тишина.

- Я все понял, Алексей. Мне надо успеть заехать в город за шмотками пока не стемнело, с вечера начнётся усиление на дорогах. Я могу идти?

- Иди Багир, работай. Осталось немного.

Багир шел тяжелым шагом, а за дверью почувствовал, что шатается. Накатила волна безысходности и разочарования, она лишала сил, подавляла.  Он знал, сейчас ошибаться нельзя, необходимо сконцентрироваться. И при этом он часто говорил не то, что следует, выдавал свои мысли непроизвольными жестами, мимикой. Он спускался в ад. И, наверное, был единственным здесь, кто осознавал это.

Когда Багир ушел, Алексей пытался вникнуть в документ, лежащий у него на столе. 

В центре хотели пересмотреть методы работы с населением. Предполагалось, что теперь боевики начнут помогать фермерам собирать урожай, снабжать лекарствами и в местности, где производилась та или иная продукция под контролем организации, выделять часть средств на регулярное питание местных жителей. Предложение привлекательное. Но тогда часть средств осядет в регионе и не дойдет до центра, баз и боевых групп. Кроме того, тактика скрытности себя оправдывала. Алексей вспомнил, как синтезирование тяжелых наркотиков прикрывалось скупкой и переработкой рыбой. Никто из местных ничего не подозревал, пока не произошла утечка внутри организации. Здесь, естественно, говорилось немного о другом, политика, пропаганда.

Он не мог сосредоточиться, его охватило беспокойство.
Рядом с доской открылась потаенная дверь, на свет вышел ничем не примечательный молодой человек. Алексей повернулся, спокойно посмотрел на вошедшего и снова взялся что-то отмечать на бумаге. Как будто в комнате больше никого не было.

- Не понимаю, что с Багиром, - произнес он вслух. -  Люди приходят в нашу организацию по разным причинам. Кого-то ведет идея, других – риск, третьих – стремление найти смысл жизни. В редких случаях - нажива. Терпеть таких не могу. Но руководитель обязан уметь взаимодействовать с любым типом людей. Не бывает плохих солдат, бывают плохие командиры.  Так вот, этот парень служил в полиции, мастер спорта по рукопашному бою, кудо, дзюдо. Он пришел к нам, потому что разделял наши идеи. Он не искал смысл. Глупо объяснять такому человеку, что жизнь ничто, а идея – все. Часто сталкиваешься с людьми, которые не в состоянии ждать, не могут сконцентрироваться на поступательном движении. Приходится изрядно потрудиться, чтобы научить их терпению. А с Багиром не было проблем. Никогда. До сегодняшнего дня. Что думаешь, Артур?
Ответа не последовало, Артур молчал.

- Ах, да. Ты же всего лишь тень. У тебя нет мнения.

--Так точно нет, - произнесла Тень. Прикажите, я присмотрю за проблемой. А если надо, решу ее.

- Просчитает он тебя, - проговорил Алексей и вопросительно посмотрел на помощника.

- Не просчитает

- Добро. Артур, пригляди за ним. Но пока ничего не предпринимай.
Тень бесшумно вышла из класса.


Охотники
И какое мир у богатого с бедным? Ловля у львов – дикие ослы в пустыне, так пастбища богатых -  бедные. Библия. Сирах.

Ранее утро. У входа в военную часть дежурили два сонных солдата. Через несколько метров зиял пролом в стене, заваленный досками с гвоздями, с забора свисала ржавая колючая проволока. Чистый, свежий воздух наполнял легкие. К пропускному пункту подъехал старый видавший виды автомобиль. В нем сидел офицер. Машина остановилась. Один из солдат поднял шлагбаум. Но военный чего-тот ждал. Он заметил неподалеку форд и двух незнакомцев около него.

«Явно чужие. Одеты слишком аккуратно для здешних мест. Холеные».
Один из непрошеных гостей подошел к КПП и его машине. Военный опустил стекло.

«Добрый день, вы не могли бы уделить нам время. Мы из Службы профилактики. Хотим поговорить о вашем племяннике», - и человек развернул удостоверение майора Службы профилактики.

«Следуйте за мной», - предложил военный.

Машины проехали через КПП и направились к комендатуре.
Военный расположился на старом кресле в кабинете. Он предложил гостям также присесть. Тот которой помоложе, утроился на стуле. Майор вежливо отказался.

- Когда вы в последний раз видели племянника?

- Полгода назад. Он попросил меня помочь ему с регистрацией в городе.

- Откуда он приехал?

- Не знаю.

- Вы не подскажите, где он находится сейчас?

- Не имею представления.

Майор машинально пригладил волосы.

- Позвольте, уточню. Вы его дядя и даже не представляете, где он?

Военный вздохнул:

- А что в этом удивительного? У нас отцы и матери часто годами не видят своих детей. Я уж не говорю о других родственниках. Тем более, мы не так близки.  Вы, наверное, знаете, что 15 лет назад во время беспорядков погибла вся наша семья. Тогда он был мальчишкой. Он выжил. И я. Меня даже не зацепило. Но я не смог никого спасти. Для него я умер вместе сними.

- Но, все-таки, он к вам пришел.

- Пришел. И я с радостью ему помог.

- Благодаря Вам у него есть возможность зарабатывать в городе, в том числе, на строительстве купола. Он регулярно приезжает туда на тесты, но не работает. Как и на что он живет? Неужели вы не могли предложить ему что-нибудь в части.

- Мог и предложил. Он отказался. Часто люди не хотят иметь дело со своими близким. Разве это свидетельствует о том, что они злоумышленники? Вы спрашиваете, как он живет? А он не живет, он выживает. Как и большинство из нас. То, что ты сдал кучу тестов, еще не означает, что завтра найдешь работу. А есть нужно каждый день. Проще устроиться на областной ферме и пахать за еду, чем искать чуда в городе.

- Логично, - согласился майор, - а вы не заметили ничего странного, необычного в его поведении?

- Для того чтобы заметить что-то необычное в человеке, надо иметь возможность наблюдать за ним в течении некоторого времени. А я его не видел 15 лет. Мне не с чем сравнивать. Откуда я знаю, что для него обычно или необычно? А почему он вас интересует?

- Ничего особенного Обычная профилактика деструктивного асоциального поведения, которое представляет угрозу для государства.

- Профилактика, значит. Государство… Кстати говоря, мне солдат не хватает для банальной охраны складов с оружием.
Военный опустил плечи и сложил руки на столе.

- Государство, это прежде всего – люди. И затем – идея. А у нас нет ни того ни другого.

Майор понял – продолжать разговор бессмысленно.

- Безопасность военных частей вне нашей компетенции. Обратитесь в совет города. Спасибо, что уделили время.

В кабинете снова наступила тишина.

Военный схватился за голову и прошептал: «Эх пацан, во что ты вляпался!!?».

Сотрудники службы съехали с дороги. Майор повернулся к своему спутнику и спросил:
- Саша, давай подведем итоги, что у нас есть?

- Неделю назад пятеро вооруженных мужчин ворвались в ресторан и за 15 минут убили на месте 10 человек, в том числе, двух подростков, 15 ранили, из них – двое скончались в больнице. Таким образом, у нас 12 трупов. Есть записи с камер наблюдения на стоянке, но они очень плохого качества. Запись нападения внутри ресторана стерта. Вчера пришло очередное анонимное сообщение, в котором указывалось о возможной причастности некоторых лиц к этому акту, в частности, племянника кадрового военного. Может, нам следует арестовать этого товарища? - спросил Саша.

- На каком основании? Он не появляется в городе, не общается с дядей.  Или на основании одной из 200-т анонимок, которые к нам пришли за последние дни?

- Но товарищ майор, он явно входит в группу риска. Личная трагедия, в которой можно обвинить власть. Без работы и личного дела. По слухам, находился в трудовом лагере. Бежал оттуда, видимо, убил одного из охранников. Значит, перешел определенную психологическую черту. Не может найти себе место. В то же время, не пьет, не курит, мобилен, молод.

- Все, все. Хватит. У нас полгорода такие. Кругом нищета, беззаконие, коррупция и бандитизм. Все обиженные. У нас людей не хватит за ними следить. Кто еще, по полученным сведениям, принимал участие в нападении?

- Судя по разным данным, среди них был боевик по прозвищу Багир, мы, приблизительно, установили еще двоих. Наши давние знакомые. Есть новичок. Этот Хасан… Почему Хасан? Он же русский. Плюс еще один. Тоже, наверное, из нового поколения.

- Что про него известно?

- Ничего, телосложение среднее, рост средний…

- А стрелял хорошо?

- Да, вполне. Вел себя уверенно.

- Вот что, я хочу знать об этом среднем человеке все. Понятно!?

- Так точно!

- Теперь, на счет Хасана. Предположим, он боевик. Мы приставим к нему филеров. Если они заметят хвост, ищи ветра в поле. Ты лучше распространи его описание и фотографию среди наших осведомителей. На всякий случай. Когда будешь составлять рапорт, ради бога не пиши «по слухам», пиши «по некоторым данным». Тщательнее выбирай слова. Прежде чем отправлять, покажи мне.

- Поставим в известность полицию?

- Сейчас! Разбежался. Нет, естественно.

- Вот поэтому они нам тоже ничего не говорят, - вздохнул Саша. Он думал, стоит ли давить на майора, попробовать добиться от него более активных действий.

- Будет теракт. А ресторан – слишком мелко.
Майор усмехнулся.

- Это все равно, что заявить: в сентябре пойдет дождь. Впрочем, на счет ресторана я согласен. Надо ждать серию. Знаешь, подчас в таких организациях убивают исключительно для того, чтобы повязать новичка – крещение кровью. С другой стороны, слишком много шума.  Черт подери, два года не можем внедрить ни одного провокатора. Весь город просеяли через мелкое сито. А результат – ноль

- Может, они в области? – предположил Саша.

- Там полно полицейских стукачей. Если хочешь спрятаться нужно ехать в большой город, а не в деревню. По идее, небольшие группы по 7-15 человек, незнающие о существовании друг друга сидят тихо и ждут своего часа. Стандартная практика.
Александр повертел в руках ручку:

- А, может, они чувствуют слишком сильное давление со стороны полиции? И все делают наоборот. Выбрали место под городом, объединили группы.

- Ты хочешь сказать, что мы ловим черную кошку в черной комнате, которой там на самом деле нет? Они, безусловно, меняют тактику в зависимости от ситуации.

- Так, ведь, надо что-то предпринять?

- Саша, ты мня утомляешь. Что мы можем предпринять? Слить информацию полиции. Чтобы они провели зачистки и увеличили число адептов в террористических организациях. Или мы знаем где искать? И наконец, неужели ты думаешь, что, уничтожив организацию, победишь терроризм? Спецслужбы, силовые ведомства не в силах уничтожить терроризм в принципе. На каждого боевика есть, как минимум, 20 человек, желающих занять его место. Мы не можем дать хлеба, смысл жизни и работу нищим, неприкаянным окружающим нас людям. Все что мы в состоянии предложить, так это свинец.

Да, в теории мы способны ликвидировать инфраструктуру. Уменьшить количество террористических актов. Но, тем самым, мы лишь повысим ставки. Потому что в терроризме убийство конкретных людей - не главное. Стреляя в человека, они стреляют в мир. Важно убивать все общество, максимально растягивая процесс во времени. Теракт – прекрасная, зрелищная новость, событие со своим уникальным сценарием, кульминацией, развязкой. Это кровавый театр. Все жители города и области втягиваются в это событие, оно становиться частью их повседневной жизни. Люди жаждут получить все новую и новую порцию боли, ненависти, страха, растерянности, беспомощности.  Террористический акт всегда достигает цели. Теракт – это текст, сообщение, имеющие разное значение для различной аудитории. Далеко не всех он шокирует и отталкивает. В неблагополучном социуме всегда найдётся множество людей, которые будут с радостью узнавать о самых страшных терактах в городе. Озлобленные, психически неуравновешенные, надломленные, отвергнутые, люди за гранью. Поверь, им плевать на боль так называемых обычных людей. Кроме того, у террористов есть приверженцы.

- И раскачивая общество они надеются прийти к власти?

- На словах. Я не уверен, что они действительно хотят власти над обществом. Может быть, только на то время, которое необходимо для его уничтожения. Видишь ли, терроризм нельзя объяснить исключительно с рациональной точки зрения. Они не хотят создать новый мир. Зачем? Они построили собственную вселенную, черно-белую бесконечность, пространство возмездия, справедливости здесь и сейчас. У них нет другой жизни кроме террора. Нет жизни без страшного и жестоко врага и такого же страшного и жёсткого возмездия. Безусловно, они весьма рациональны и вдумчивы, когда речь идет о планировании теракта. Но в то же время, ими руководят эмоции.

Террор – не средство, а сама цель. В конечном итоге, они становятся инструментом элиты, против которой борются. Несмотря ни на что, для большинства людей такая борьба неприемлема. Вместо революционеров и борцов они видят уродов. И сохраняет лояльность власти, ненавидя ее. Вот почему элите так выгодно выталкивать особо активных на поле терроризма и, фактически, провоцировать само явление. В наши дни, элита прекрасно приспособилась к нестабильности в социуме и извлекает из нее неплохие дивиденды. Таким образом, власть и терроризм – сиамские близнецы, подпитывающие друг друга.

- Использование смертников тоже объясняется желанием посеять ужас?

- Частично. Но лучше ответить по-другому. Основная причина использования смертников в террористической деятельности – высочайшая эффективность данного способа проведения теракта. Суицидальный терроризм оказывает большое психологическое воздействие на общество. То, что исполнитель не рассчитывает остаться в живых, позволяет наносить больший урон. Не нужно продумывать пути отхода. Бояться, что после совершения теракта человека возьмут, и он расколется.

- А где террористы набирают людей?

- Там же где и мы. Мы конкурируем с ними за человеческий материал. Террористами часто становятся хорошие мальчики и девочки. С серьезным потенциалом. Уже затем они перерождаются.

- Вероятно, есть схемы, по которым можно определить потенциального террориста, препятствовать распространению радикальных идей?

- Препятствовать? Каким образом? Свято место пусто не бывает. Если государство не занимается людьми, с ними работает кто-то другой. Люди ищут силу, для которой они представляют ценность. Они устали от равнодушия, лицемерия и цинизма. В наших условиях любая идея станет радикальной. А радикальная идея - еще радикальнее. В теории любая сильная идея, религия требует подчинения человека жестким правилам. Он обязан изменить себя. В то время, как человек террора не меняется, а сам меняет идею так, как ему вздумается. Он делает то, что хочет.

В конце концов, его путь определяет не глобальная идея, а окружающий материальный мир, личный духовный опыт, психология и его собственный выбор. И за какие идеи мы должны преследовать? За стремление к социальной справедливости и отмщению? Преследовать, конечно, можем. Только, в результате, ожесточение станет еще сильнее, а наши люди непримиримее. Создать некий абсолютно правильный, подробный психологический портрет, с помощью которого можно выделить относительно небольшую группу, и не ошибиться, невозможно. Тебе не удастся предсказать поведение подростка, основываясь на данных из жизни семьи, школы, класса, друзей и т.д. То же самое со взрослыми людьми. Скорее, здесь нужно говорить о вероятности, шансах. Безусловно, есть определенная лестница террора. Этапы, через которые проходит эволюция сознания последователя радикальной идеи. На последний уровень переходят немногие. Это не математика. Предсказать нельзя. Но если мы будем давить людей на уровнях пониже, боюсь, нам придется столкнуться даже со своими собственными сотрудниками. Чтобы решить проблему, нужна активная работа в виртуальном пространстве. Да и в реальном тоже. Как бы нам не пришлось резать очень нужных нам граждан. Ведь, в больном обществе сильнее всего болеют здоровые люди.

Все, хватит лирики. Надо аккуратно проверить ближайшие городские поселения и фермы. Подтянуть осведомителей, стукачей и ждать.
В салоне послышался звонок встроенного телефона.

Майор поднял трубку. Разговор длился недолго. На том конце провода потребовали немедленно явиться в здание администрации на совещание.

«Ну что ж, - произнес про себя майор. -  Послушаем, как правильно работу работать».


Капканы, ямы и ловушки
Применение военных мер, как правило, есть прямой результат провала мер политических
Разведка и контрразведка. Фрагменты мирового опыта истории и теории
А.Г. Шаваев
С.В. Лекарев

В просторном кабинете министра здравоохранения у стены располагался внушительный стол. Над ним висел флаг и портреты отцов города. На улице во всю светило солнце, но в помещение лучи практически не попадали из-за плотно занавешенных роскошных штор. За столом сидел грузный мужчина лет 45 с обвисшим лицом. Когда гости вошли, он не взглянул на них и продолжал что-то писать. Мощная лампа освещала комнату. Однако по углам царил мрак.
Прошло несколько минут, и чиновник пробурчал: «Что за люди. Болеют, жалуются. Недовольны постоянно». Он поднял голову и посмотрел на вошедших как на мух, с чувством своего полного тотального превосходства.

- Что по ресторану, - сразу спросил он.

- Работаем, господин майор, - ответил майор.

- Подключайте полицейское управление, - потребовал высокопоставленной собеседник.

- Они часто работают топорно, Иван Ильич. Начнут зачищать поселки, вызовут панику, передвижение массы людей, хаос. Мы еще не знаем, где искать конкретно.

- Вашу некуда, работают они топорно. Да, они тупые. Зато вы – большие интеллектуалы. Правда, толку мало. А у полиции есть то, чего нет у вас – люди.  Иногда от участкового больше проку, чем от вашей вшивой конторы. Итак, повторяю, вопрос, что по ресторану? Нашли засранцев?

- Пока нет. Установили личности некоторых из нападавших. Нет сомнений. Теракт.

- Стоит ли трезвонить об этом? Я слышал, дети погибли. Хороший повод поговорить об оппозиции.

- Подростки.

- Ну, маленькие предпочтительнее. Но о подростках тоже можно рассказать. Первая любовь, мать, надрывающая сердце история. И трупы крупным планом.
- Сыграть можно. Но, на мой взгляд, в данном случае лучше воздержаться. Искусственно не раздувать событие. Разумнее заявить, что это криминальные разборки. Иначе психологически неустойчивые или близкие по идеям люди и группы попытаются повторить этот акт.  И мы будем ловить сумасшедших по всему мегаполису.  В подобных ситуациях вернее до конца отрицать очевидное. До тех пор, пока возможно.

- Согласен. Я так понимаю нам надо ждать продолжения?

- Вероятно. По нашему мнению, в центре внимания террористов находится купол.
Министр встал и начал ходить по комнате.

- А какая связь между рестораном и куполом?

- Мы считаем, атака на купол неизбежна. Купол – не просто сооружение, а символ. Он огромен и уязвим.

- Что вы предлагаете?

- Уменьшить количество подрядчиков и субподрядчиков. Слишком много фирм кормится на строительстве. Очень трудно проконтролировать. Создать единую базу данных о всех, кто имеет доступ на купол. Передать охрану одной государственной службе. Предоставить квалифицированным рабочим возможность жить на объекте. Тогда отпадёт необходимость проверять их каждый день.
Министр поднялся на носки, а потом на пятки:

- Чтобы ЭТИ жили вместе с лучшими гражданами?!! Там сразу цены рухнут. На какие шиши вам зарплату платить? Вы совсем с ума сошли. Что касается фирм, мы должны дать заработать всем. Единую базу создать, пожалуй, не помешает. А единая охрана…Никто не хочет на себя это брать. В то же время, прикажешь одному ведомству, обидится другое. И, ведь, не просто обидится, а вредить будет. Но идея правильная. На совете подниму. Как раз у нас планируется разговор по терроризму. В целом, что вы предлагаете? Может, скорректировать наш подход?

Майор немного занервничал, вздохнул и выдохнул:
- Иван Ильич, надо бы участки снова открыть полицейские в области, создать систему государственных ферм и молодёжных трудовых лагерей.
Лицо чиновника налилось кровью. Он заорал:

-А ты майор не хочешь в лагерь? Вы должны выполнять поставленную перед вами задачу, а не рассуждать. Эти люди в области лишние. А они подлецы плодятся и плодятся. Идут в наш город. Нам, конечно, нужна рабсила. Но не в таком количестве. Нищета народа заставляет его трудиться, чем он беднее, тем трудолюбивее. Мы бедны. Да майор, бедны. Мы не можем платить много. Поэтому нам нужна большая безработица. Люди без амбиций, безграмотные и легкоуправляемые. Их держат на коротком поводке инстинктов. Мы позволяем им быть животными. Но взамен они должны работать. А лишние – умирать. Мы гуманны. Мы не хотим их уничтожать. И уж тем более не желаем, чтобы он нам угрожали. Они должны уничтожить себя сами. Сильные и лучшие непременно выживу и станут элитой.

Очевидно министр выговорился:
- Но, конечно, к вам это не относиться. Вы и есть элита. Мы должны заботиться о вас, холить и лелеять, – министр окончательно пришел в себя.
Майор выдержал паузу и решил просто отчитаться как клерк.

- Мы не считаем целесообразным вносить значительные изменения в стратегию борьбы с терроризмом. Как и раньше, необходимо разрушать инфраструктуру и уничтожать лидеров. Ломать организацию, создавать трудности в проведении акций. Препятствовать проникновению нежелательных элементов в город, усиливать блокпосты. Направлять мобильные группы в пустошь. Увеличивать сеть осведомителей. Активно работать в среде мигрантов, находить и ликвидировать инвесторов. Выявлять сочувствующих и связников. Необходимо на законодательном уровне выделить преступления, цель которых - извлечь прибыль и направить часть или весь доход на финансирование террористической деятельности («крыша» или прямой бизнес).

По психологическим операциям.
Прежде всего, необходимо снизить уровень эффективности террористического акта. В теракте заложена новая информация – новость, интрига – неопределённость, актуальность, зрелищность, политика, захватывающая-затягивающая история с продолжением. В ситуации наступающей после теракта или во время акции предлагаем задействовать концепцию тихого горя.
Минимум эмоций, физическое, количественное ограничение информации о теракте, запрет – введение уголовной ответственности за интервью с террористами, особенно, на телевидении, а также с заложниками, введение цензуры на месяц, запрет на любые комментарии на информационных порталах и в социальны сетях. Максимальная открытость по некоторым аспектам события (количество заложников, больницы и т.п.). Мы рекомендуем начинать штурм как можно быстрее. Нельзя питать иллюзии на счет возможности договориться с террористами. Только уничтожение. Тотальный контроль над информационным пространством.

Затем:
1. Жёсткая реакция власти – уничтожение пособников, торжество государства.
2. Реабилитирующие мероприятия по снижению уровня агрессии и других негативных эмоций, стресса. Например, проведение массовых выступлений под жестким контролем власти в память погибших.
3. Принцип социальная стабильность важнее свободы слова. Подавление любых провокаций.

В психологически войне перейти от защиты к наступлению. Постепенно внедрять идею о невозможности полностью искоренить данное явление. Проводить логические диверсии. Например, санкционировать выступления яркого представителя той социальной группы, на которую опираются экстремисты, в нужном для нас русле.

Подрывать доверие у рядовых членов организаций к руководящей верхушке, распространять слухи, а желательно находить реальные факты коррупции, хорошей, расточительной жизни функционеров. Акцентировать внимание на различиях во внешности, манере поведения, образовании лидеров и рядовых боевиков. Дробить группы, вносить хаос и неразбериху.
Делить лидеров на «гениев» и «героев». «Гениев» немедленно ликвидировать. «Героев» изолировать и выталкивать на «минное поле», информационное пространство, на котором они неизбежно допустят ошибку – аморальный, неэтичный поступок, предательство и т.д. Изолировать теоретиков от практиков.

По смертникам.
Исключить физическое воздействие к арестованным террористам. Максимум – пытки сном и особая диета. Формального признания недостаточно. Обществу не нужна их смерть. Они должны осознать свою вину и каждый день убивать себя также, как они убивали нас. Для этого необходимо соответствующая психологическая обработка.

Необходимо подрывать установки вербовщиков и теоретиков террора, в частности, путем создания центра агитации, вызывающего доверие у рядовых боевиков и радикально настроенных граждан. Например, в одном из поселков можно санкционировать работу «оппозиционной» радиостанции популистского содержания, ее сотрудники не обязаны знать истинной цели функционирования данного СМИ. Вероятно, есть смыл рассмотреть возможность формирования некой подконтрольной оппозиционной группы.

- Ну что ж, карманная оппозиция – вещь полезная. До тех пор, пока она не становиться слишком популярной и не выходит из-под контроля. Метод дробления тоже спорный. Верно. Разделяй и властвуй. Но в тоже время, с мелкими независимыми группами бороться часто еще сложнее. Но предложения толковые, - поддержал майора министр.

Он достал из папки бумагу и передал ее со словами:
- Это аналитическая записка Главного управления городской полиции. Предлагается создать памятку для всех городских жителей. Она содержит множество пунктов. К примеру, в транспорте необходимо обратить внимание на людей, одетых не по сезону, беременных женщин и прочее. Что думаешь?
Майор пробежался по бумажке скорее из вежливости:

- Я думаю, не стоит превращать наших людей в параноиков. Эта инструкция обязательно попадет в руки дурака или мнительного человека. У нас и так множество ложных вызовов. А тут город за призраком терроризма гоняться начнет. У нас на реальную работу сил не хватит.
Иван Ильич, есть еще одна идея. Давать агентам провокаторам иммунитет от преследования по тяжелым статьям

- А по-русски?

- Если агент будет вынужден совершить тяжелое преступление, предоставить ему право избежать преследование по закону

- То есть, он будет резать и стрелять. А ответственность за это никакую не нести. Ничего себе… Ну, в принципе, мне все равно, как ты проблему решаешь. Хоть на ушах стой. Действуй.

- Мне бы официальное разрешение.

- Чего???Да пошел ты в жопу… Лучше найди чертову базу. Найди.


Конец пути
В вихре пыли, поднятом бурном ветром, как бы он нам ни казался хаотичным, в ужаснейшей грозе, порожденной противоположными ветрами, взмывающими волны, нет ни одной молекулы пыли или воды, которая расположена случайно, которая не имеет своей достаточной причины, чтобы занимать то место, где она находиться, и которая не действует в строгости с тем способом, каким она должна действовать.
Гольбах Поль Анри

Он закончил свой дневник. Пара. Машина выехала из базы на рассвете. Его сопровождал Алексей. Они молчали. Подробности операции оговорены сотни раз. Алексей сидел за рулем, маскируясь под нелегального таксиста-бомбилу. Рекрут – на заднем сидении.

Через час автомобиль въехал в город. Пришлось откупаться на блокпосте. Но это дело привычное. Человек просто не хочет платить налоги, никаких подозрений. Полицейские осмотрели машину и, разумеется, ничего не нашли.
Наконец, диверсанты были на месте около скоростных лифтов, с помощью которых рабочие поднимались на купол. Он вышел. Медленно, не показывая волнения, направился к пункту пропуска. Никаких проблем. Документы чистые, регистрация, право на профессию, справка о психической вменяемости, о прохождении детектора лжи.

Кругом чужие люди. Настоящий улей. Здесь точно у каждого есть дело. Он знал, куда идти. В лифте было тесно и душно. Сердце бешено колотилось. Никакие дыхательные упражнения не помогали. В ушах шумело.

Двери открылись. Цель близка. Нужно зайти за угол, проникнуть в коридор, ведущий к вспомогательной автоматической системе управления, которая отвечала за работу турбины. Все просто. В форме обслуживающего персонала он без суеты попал в длинное помещение. «Действительно, охраны нет», - пронеслось у него в голове. Осталось еще чуть-чуть. Но тут в конце коридора он увидел несколько человек с оружием. Его парализовало. Ноги стали ватными. Вдруг, где-то скрипнула дверь, щелчок и взрыв. Его сбило с ног. Недалеко в нескольких метрах лежали люди, один закрывал руками обожжённое лицо, другой стонал. У него шла кровь изо рта. А третий, видимо, уже перестал цепляться за жизнь.  Чья-то рука схватила его за шкирку и поставила на ноги:
«Беги, быстро беги. Никого нет. У тебя хватит времени».
Он бросился вперед что есть сил. Заблокировав дверь, он услышал стрельбу и крики.

Рекрут попытался вспомнить своих погибших родных, близких, дом, родной двор, искреннюю, добрую улыбку сестры. Затем подойдя к модулю управления, он сделал то, чему его учили. На удивление легко.
В дверь ломились, а через некоторое время стали бить чем-то тяжелым. Он сел на холодный, забетонированной пол и не шевелился. Послышался ужасный шум, как будто столкнулись два поезда на полном ходу. Прямо на глазах через все помещение на полу образовалась трещина, конструкцию рвало на части. Он схватился за провод, чтобы зияющая пропасть не проглотила его. Подавляя страх, посмотрел вниз. Горд горел, огромные балки, куски металла сыпались на него как град.Взрыв, еще взрыв. Что-то навалилось на него, трудно было дышать. И с каждым вздохом он терял жизнь. Его путь подошёл к концу.

Внизу Алексей стоял на перекрестке. И смотрел на пылающее небо. Наверное, за многие годы в подполье, за всю жизнь он наслаждался. Рядом горел автобус, тлели искалеченные тела мужчин и стариков.  Кто-то ползал от шока не чувствуя боли. Алексей улыбался. Он сделал это. Никто не мог добраться до купола. А нужно было отключить защиту от ракет. Дальше - дело техники. Могло сорваться. Поэтому никто не должен был знать настоящую цель. Вот он и вешал лапшу на уши про турбину.

Чиновники, олигархи, силовики – пустое место. Щепки в сильном осеннем ручье. В отличие от них он контролирует все от начала до конца. Это его мир. Он знает, что было есть и будет.

Рядом резко затормозила машина. Из нее вышел незнакомый парень. Алексей был слишком увлечен и перестал замечать реальность.

Человек вытащил пистолет, прицелился и выстрелил. Алексей рухнул. Человек подошел поближе, выстрелил два раза в грудь и один в голову. Впрочем, вряд ли в этом был смысл. Алексей ушел навсегда с безумной улыбкой на устах.

В городе шли бои, на западе, востоке, юге, в центре, везде. Небольшие мобильные группы с автоматами и гранатомётами терзали военных и полицию. Быстро перемещались, устраивали засады, ставили растяжки. И не жалели мирных граждан. Постепенно при помощи спецподразделений, армии и полиции удалось заблокировать эти группы. Их было меньше, чем казалось в первые часы.
Не обращая внимания на заложников и случайных прохожих по зданиям, где засели боевики, работали танки. В течение суток все было кончено. Полиция и военные сумели захватить несколько нападавших, контуженных, обескровленных и развязать им языки. Но Служба установила местонахождение базы раньше. Анонимный источник.

Всю ночь на севере области слышались выстрелы и разрывы снарядов. Деревянные постройки горели как спички. На футбольном поле чернели подбитые БМП. По объекту стрелял град. Силовики чувствовали, что необходимо захватить, как можно больше живых и не допустить уничтожения документов, видеоматериалов, но молчали. Через два дня все стихло.

***
Александра ужасно клонило в сон. Трое суток подряд он мотался по городу и области. Координировал спецов из разных ведомств, собирал информацию, систематизировал, передавал в штаб. Он зашел в кабинет, сел и, облокотившись на спинку, вытянул ноги. Только через несколько минут он заметил записку майора.

Он прочитал безучастно, не донца понимая, что там написано.
«Саша мы облажались. Пока нам спустят это с рук. Но если мы еще раз отличимся, нас закапают. И это не метафора. Сейчас нужно вытянуть из пленных как можно больше информации. Не пытай их слишком сильно. А то они нам расскажут много лишнего. Их держат вместе в нескольких помещениях. Срочно раскидай этих деятелей по одиночкам. Необходимо определить роль каждого. Хотя, конечно, руководители погибли. У нас только пешки.

Хорошо, что ты вынес с ребятами оттуда все, что можно. Но поезжай туда еще раз с командой, сделай вид, что ты тщательно ищешь. Полицейские придут к выводу, что ты там в первый раз. И что в итоге у нас также пусто. Про Хасана забудь. Он был им нужен из-за регистрации, дяди. Только он мог попасть на купол. Однако, наверняка, ему кто-то помогал в самом сооружении. Почему охрана не смогла его задержать? Ума не приложу. Вся канитель с базой для галочки. Они быстро восстановятся, минимум – полгода, максимум – год.

Сейчас меня интересует Алексей. Я думаю, он был не просто руководителем среднего звена. На базе появился недавно, но как свой человек, шишка. Нужно установить его личность. Понять, где его нора. Несомненно, у него хранились важные документы. Скорее всего, их уничтожили. Но мы должны попытать счастья.

Сегодня бухгалтерия и отчетность – наш единственный шанс перехватить очередного такого козла как Алексей, выйти на заказчиков, верхушку организации, не допустить нового витка террора. Я попытаюсь отследить, где подловили нашего рекрута, с точностью установить весь их путь до базы. Держи оборону! Попытайся не допустить разворачивания контртеррористической операции в области»

«Да, майор молодец, в командировку уехал, понимаешь. Уж не хотят ли они меня назначить стрелочником. Чтобы я отвечал за весь этот бардак», – подумал Саша.

Он выдвинул ящик стола, вытащил папку под названием «Хасан» и положил ее перед собой. Встал, выпрямился, прошелся по комнате. Здесь ничто не напоминало о хаосе на улице. Главный офис службы располагался в небольшом пятиэтажном здании под скромным названием «Новые аграрные технологии». Уютный двор, зелень. Правда, вся округа подозревала о том, чем здесь занимаются на самом деле. Несколько дутых генералов разъезжает на черных волгах с водителями. И тонированные стекла поставить нельзя. Еще больше любопытных раззадорит. Какие тут аграрные технологии?

Даже слухи ходили, что де сюда можно войти и никогда уже не выйти. Впрочем, такие заблуждения полезны для имиджа организации. И подопытный расслабляется, когда видит вменяемых людей и нормальное отношение к себе. А для допросов с пристрастием у службы есть помещение в другом месте. Так что если ты сюда войдешь, то обязательно выйдешь. В здании никогда не проводились аресты или, тем более, ликвидации. Вот что с тобой дальше произойдет – вопрос.

Саша снова сел за стол, в папке – замусоленная обгоревшая тетрадь, дневник рекрута. Он думало о нем и хотел посмотреть.

Тут открылась дверь и в комнату вошли четыре дюжих полицейских. Александр повернул голову. Старался сохранить спокойствие: «Ничего себе, прямо на службу ввалились. По рожам видно – реакция хорошая. Двух завалю, а третий меня к праотцам отправит. И куда я поеду? С одной обоймой и без документов».

Старший заявил: «Прошу прощения, что без предупреждения. Ситуация сложная. Через полчаса назначено совещание в мэрии. Мы приехали за майором, а его нет. Поэтому придется вам поехать как его заму.

Саша снял кобуру, чтобы она не провоцировала его на необдуманные действия и пошел за полицейскими. Они доехали быстро, дорогу уже расчистили. Он вошел в знакомый кабинет. Там его ждали министр и высокопоставленный полицейский. 

Видимо полицейский уже докладывал. Министр посмотрел на него и небрежно сказал: «А, явился не запылился, милости просим, садитесь».
Полицейский рапортовал о сотне убитых террористов, уничтожении тренировочного лагеря, ящиках боеприпасов, взрывчатки.

Министр показал рукой: «хватит», и сморщился: «Что по руководителям. Почему ни одного не взяли живым?»

Полицейский кивнул на Сашу: «Они главного убрали».
Александр хотел стукнуть его стулом по голове:

- Во-первых, был ли он руководителем или нет, точно не известно. Во-вторых, по открытой линии поступил приказ, стрелять на поражение. Как только я его случайно увидел, убил. Я открыл огонь по гражданскому лицу с узи за спиной.
Полицейской посмотрел на Сашу сверху вниз:

- По нашим сведениям, этот боевик набирал людей и обучал их. Он-важная фигура…, впрочем, не важно.  В целом, я считаю, операция по уничтожению бандгруппы прошла успешно, - резюмировал он.

- Успешно!? Да вы охринели? У нас три члена совета погибли. Мы еще подумаем, стоит ли вам дебилам увеличивать финансирование или нет….
«Ах ты жирна свинья, денег он давать не хочет», - разозлился Саша и решил подлить масло в огонь:

- К сожалению, мы не можем идентифицировать этого человека. Показания задержанных сомнительны. О его прошлом нет абсолютно никакой информации. Мы не можем исключать, что Алексею на самом деле удалось выжить».

- Человек из неоткуда, - вставил полицейский.

- Нет. Не думаю. Он из тех трущоб, в которые превратились наши областные города и поселки. Боюсь, Алексей рядом. Он всегда будет рядом.