На деревню дедушке, Константину Макаровичу

  Милый дедушка, Константин Макарович!
Пишет тебе твой внук, воспитанник интерната для детей, родители которых лишены родительских прав, Ванька Жуков. Пишу тебе потому, что сил моих больше нет жить и воспитываться в этом проклятом интернате. Воспитывают нас здесь, милый дедушка, только пинками и затрещинами.
   Да ты, верно, и не знаешь, что меня в интернат забрали. Случилось это почти год назад, когда папка, напившись до полусмерти, подрался со своим корешем Санькой Длинным, избив его до полусмерти. Саньку увезла в реанимацию «Скорая помощь», а папке суд впаял четыре года колонии за нанесение тяжких телесных повреждений. Мамка, узнав о приговоре, неделю не просыхая, пила, умом повредилась и попала в психушку. Тётка - инспектор из комиссии по делам несовершеннолетних определила меня в интернат. Я бы не дался, да она с полицейским пришла. А что я против полицейского сделать могу? Он ростом под потолок, а мне десять лет…
   Так и оказался я в этом долбаном  интернате. Здесь все очень злые. И учителя, и воспитатели, и воспитанники. В первую же мою ночь в интернате мне устроили «тёмную». Били ни за что, просто для знакомства, как потом объяснил мне старший воспитатель Виктор Васильевич, вправляя мне вывихнутую руку. Бить старались по почкам и по печени, чтобы синяков не оставалось. А воспитатели что вытворяют! Как-то я почистил сапоги нашему отрядному воспитателю Геннадию Михайловичу. Не по своей, конечно, воле чистил. Приказал дежурный. Хорошо почистил, ни ваксы, ни времени не пожалел. Потом ещё и бархоткой прошёлся. А он стал орать, что сапоги плохо блестят, схватил их и стал мне ими в харю тыкать. У меня после этого глаз заплыл, и морда неделю в синяках была. А бывает и похуже, но об этом даже вспоминать противно. Про учителей и говорить не хочется – злые, как черти. Чуть что – или в зубы кулаком бьют, или такие подзатыльники отвешивают, что голова потом весь день гудит как церковный колокол в твоей деревне. Бьют нас и издеваются над нами и учителя, и училки, и ещё не известно, кто сильнее. Особенно лютует учитель физкультуры Николай Анатольевич. Чуть кто проштрафился, велит взять гантели, вытянуть руки в стороны и так стоять целый урок. Попробуй, опусти руки раньше команды – заставит унитаз зубной щёткой драить, а потом этой же щёткой зубы чистить. Или загонит на шведскую стенку и заставит висеть на руках. Долго никто не выдерживает, руки сами собой разжимаются. Ну, сколько можно провисеть на руках!
А как воспиталки над девчонками измываются! Говорить не хочется.                Не каждый воспитанник такие издевательства выдержать может. Вот на прошлой неделе Лидка из пятого класса повесилась ночью в туалете. Не вынесла домогательств трудовика Михаила Викторовича. И никому за это ничего небыло. Просто, объявили Лидку сумасшедшей, и все бумаги как надо состряпали. И никому ничего не было. И ничего не изменилось. Как старшеклассники таскали девчонок на чердак, а учителя – в кабинеты и лаборантские, так всё  и продолжается.
   А третьего дня Николай Анатольевич напился, затащил меня в грязную вонючую подсобку и хотел снасильничать. Я еле отбился. До сих пор противно вспоминать.
Я бы сбежал, да в бомжи подался. Вот кому вольно! Я им просто завидую. Да отсюда не сбежишь. Стерегут, гады, как в концлагере. Поймают -  забьют до смерти!
   Про кормёжку я не говорю. Как про еду подумаешь, так ком в горле встаёт. В деревне скотину кормят лучше, чем нас в интернате. За счёт нас, воспитанников, весь штат кормится, да ещё и родню прикармливает. Но за малейшую провинность лишают и этой скудной пайки.
   Милый дедушка, Константин Макарович! Приезжай, забери меня отсюда. Сил моих больше нет терпеть то, что на мою долюшку выпало.  Я век на вас с бабушкой молиться буду,  пылинки с вас сдувать, по дому всю работу сам делать буду: и убираться, и еду готовить, и твои вонючие портянки стирать. А ещё в огороде работать, в хлеву и всё остальное делать. Я много есть не буду, да и места много не займу. Ну, а ежели не заберёшь, я или утоплюсь, или повешусь. Сил моих нет жить так и дальше. Ещё неделю через силу подожду, а там…
   Жду и надеюсь. Твой внук Ванька Жуков. Приезжай, милый дедушка!

PS  Мы не знаем, как попало это письмо в почтовое отделение, миновав все препоны службы охраны интерната. Но дойти до адресата письму не было суждено. Оно затерялось где-то в недрах «Почты России». Что случилось с Ванькой, мы не знаем. И что будет с другими такими же Ваньками, которых множество на необъятных Российских просторах, тоже никому неизвестно.