Скажи мне свинья! из серии Татьяна и Шрот

Это было в начале их отношений.
 Татьяна еще не совсем освоилась, речь Шротта понимала частично и испытывала некоторые трудности.Как известно, при отсутствии возможности выражать свои мысли, человек теряет до восьмидесяти процентов собственной индивидуальности и производит на людей впечатление человека весьма недалекого.Татьяна это прекрасно сознавала, но ничего пока поделать не могла. Нужно было время, чтобы влиться в языковый тренд.
Шротт считал себя знатоком русского языка; он при случае напевал :" Картошька, марковка, болшевики, хлэба! хлэба!"

- А ты по-русски хорошо говоришь?
Неожиданно спросил он.
- Еще бы!-засмеялась она- мой родной язык!
«Никогда не знаешь: шутит он или серьезно говорит», - подумала она.
- Ну и что ,что родной! Я тебя еще раз спрашиваю: ты грамотно выражаешься на родном языке?
Переспросил он менторским тоном.
-Без сомнения.
-Тогда и на немецком  со временем будешь хорошо выражаться.
Она пожала плечами.

Много позже Татьяна узнала,что у мужа были основания задавать подобный вопрос. В Германии  три миллиона сограждан, не умеющих читать и писать на родном языке. Немецкий огромен по объему, грамматика сложная, а еще он, если можно так выразиться, кастовый и отражает положение человека в обществе. Верхняя каста- профессора , высокопоставленные политики, писатели, выражающиеся  на изысканно-утонченном немецком, вторая каста- врачи, адвокаты, люди с высшим образованием и третья- простой народ.. Так что здесь речь напрямую отражает уровень IQ и степень образованности ее владельца.
   Об этом она узнала позже, гораздо позже и пока она не овладела разговорной речью они находились в параллельных плоскостях.

- Повтори , пожалуйста, последнюю фразу, я не совсем расслышал?
- Нет, ничего, это я на своем.
Ответила она нетерпеливо, чтобы поскорей закончить разговор.
- А ты потрудись перевести на немецкий.
Привязался Шротт.
- Тогда выбирай:  я готовлю завтрак или сажусь за учебники.
Ответ» молодой» жене был заранее известен. Не было такой силы, которая заставила бы его отказаться от чашки кофе со сливками и всей вкуснятины, которая  к этому кофе прилагалась : свежие хрустящие булочки с маслом и французским сыром, черничное варенье и бисквит.
« Вот так-то, поедатель кислой капусты и  колбасных изделий!»,- смеялась внутренне над мужем Татьяна,глядя на жующего «Хомяка», -« а то «Грамматика, грамматика!»

После завтрака муж пошел в мастерскую, Татьяна осталась одна. Кассета плавно вкатилась в открытый рот музыкального центра и по дому  разлилась русская музыка. Настали минуты наслаждения одиночеством  и относительной свободой.
Первое время у Татьяны не было песенных дискет на родном языке, а душа требовала. Тогда она уходила на прогулку и про себя ( Германия- густонаселенная страна) пела протяжные народные песни, что ее успокаивало.Она вспоминала Штирлица и ощущала родство с ним. Вот он празднует в одиночестве день Советской Армии: садится в кресло и, пригубив коньяк, поет про себя „Черный ворон, что ты вьешься над мое-ею голово-ой...», чтобы никто, даже невидимый не услышал...

Внезапно прозвучал автомобильный гудок.
Татьяна, и за ней Шротт, выскочили к воротам. 
Там их уже поджидал Тони- старинный друг мужа, инженер с местной фабрики сантехнических изделий.
Они втроем уселись в беседке возле дома.Недалеко журчал источник и в маленьком пруду резвилась серебристая форель.
- Мое сокровище, - обратился Шротт к Татьяне,- принеси нам ,пожалуйста кофе.»
- Так вот,зажигание...тормоза...скорость...
Захлебывался от эмоций Шротт, стараясь передать другу все напряжение проделанной им работы, когда Татьяна выставляла на стол кофейный сервис со свежесваренным ароматным напитком.

«Живу, как в темном лесу, продираюсь через дебри к свету,»- поймала она себя на мысли ,-и этот лучик света- «понятное слово». В течение нескольких часов мужчины вели разговоры на технические темы. Разбирали устройство гоночного мотоцикла, например. На Татьяну они почти не обращали внимания. Она улыбалась им, приносила кофе, уносила чашки.

Надо признать- Шротт был великолепным рассказчиком и удерживал внимание собеседника на протяжении длительного времени. К концу беседы обычно подавался «десерт»- смешная история, анекдот. На этот раз в виде десерта был преподнесена история  его знакомства с Татьяной.
- Я возвращался от родственников и уже собирался домой. Доехал до перекрестка и повернул направо, потом, сам не знаю почему, развернулся, доехал до перекрестка и поехал налево. Как ты думаешь,почему?
Спросил Шротт.

Тони наморщил лоб от глубокого напряжения и  развел руками.
- Да я и сам не понимал зачем. Меня потянуло туда непреодолимо.
Пытался он придать рассказу мистическое направление. Выдержал выразительную паузу,затем неторопливо продолжал:
- Ты знаешь, бывают в жизни такие моменты, когда человек чувствует, что знает задним умом больше, чем он осознает. Вот и я, как-бы предчувствовал, что мне надо в этот локаль заехать. Хотя я его особенно  не баловал своим посещением. Называется он « У Сюзанны» и готовят там скверно.
Рассказывал другу хозяин дома.
- И там я увидел ее. Первое, что мне бросилось в глаза- ее стройные ножки, это я люблю. Говорить она не могла почти,  переводила ее тетка. В тот же день я сказал : «Женюсь!»
 
        « И в этом весь Шротт,»- размышляла Татьяна, готовя  на кухне очередную порцию напитка богов.
«Пара стройных ножек?» – пропела, куражась, она и другим голосом, как в опере: «О, да! О, да! Ножки у нас есть!» Прокрутила пирует- была у нее такая привычка - и вернулась с разносом в беседку.
Тем временем гость засобирался домой.Во время прощания она ему с полной серьезностью заметила, что узнала сегодня много нового, в частности, об устройстве  гоночного мотоцикла. Он принял за чистую монету ее слова: улыбался и тряс ей долго руку.
- Я очень рад, что ты так быстро продвигаешься в изучении, уже и технические термины понимаешь.
Наконец он сел на «Кавасаки» и растворился в нетях.

 Обедали они на свежем воздухе, после чего полагалась по заведенному правилу беседа. Они понимали друг друга с каждым днем все лучше. Прошли уже те времена, когда он называл курицу «ку-ка-ре-ку» и хлопал вытянутыми руками по своим бокам, чтобы объяснить, что ему нужно приготовить на обед. Шротт, помогая  себе жестами, рассказывал Татьяне как ему делали операцию на сердце:
- Мне хирург предложил два варианта сердечного клапана: искусственный или имплантант от свиньи. Я подумал, что натуральный приживется лучше и вот теперь живу с ним распрекрасно. Скоро десять лет будет.
Он глубоко вздохнул, как бы вспомнив что-то ушедшее, потом попросил:
-Скажи мне: «Ты-  свинья»
В первый момент она опешила и подумала, что опять что-то неправильно поняла.Очередное недоразумение из-за незнания языка. Она вопросительно посмотрела на Шротта.Тот подбадривал ее:
-Ну,давай!
-Я не могу. Не так воспитана.
Стушевалась Татьяна.
-Скажи, пожалуйста!
-Ты свинья.
Пролепетала она.
Он просиял.

 «Вероятно, это  послеоперационный «свинячий» синдром, как у Шарикова из «Собачьего сердца» Булгакова, а ,может, это старая привычка от первого брака?» - рассуждала Татьяна,-«его «бывшая»- экс фрау была привлекательной бойкой барышней, играла на клавире и водила красное спортивное авто.Неужели эта образованная и интеллигентная дама так проезжалась на его счет? Старые стереотипы поведения у консерваторов , а он в таком возрасте, что не может быть неконсерватором, изживаются с трудом.Значит, лучше ничему не удивляться и подыгрывать». Решила она.
Время от времени ей приходилось выполнять эту странную просьбу, совпадавшую по времени с окончанием обеда и она вошла даже во вкус, произнося затребованную фразу все более эмоционально и подбирая соответствующие  настроению эпитеты.

Иногда они обедали в ресторане.Причем Шротт приглашал ее сюрпризом, без предупреждения. И Татьяне это особенно нравилось.
На этот раз они приехали в огромный, из стекла и металла супермаркет, специализированный по продаже мебели и товаров для дома. На прозрачном лифте поднялись на третий этаж. С верхней антресоли открывалась захватывающая панорама материального мира, возведенного в квадрат немецкого перфекционизма. Промышленность и торговля объединили свои мощные усилия с единственной целью: совратить потенциального покупателя на покупку. Горы товаров сверкали и переливались, фарфоровая посуда ласкала глаз мягким блеском , мягкая уютная софа манили в свое лоно , а бытовая техника просилась в руки.
- Покупать ничего не будем!
Заявил Шротт.

- Моя бывшая жена* экс влюбилась однажды здесь в сковородку и купила ее за непомерно большую цену. Я не смог ее отговорить*удержать.
Вздохнул он печально и они направились в ресторан.
« Ты-то уж точно не способен влюбиться: ни в кого и ни во что. Прагматик, что поделаешь!»- подумала Татьяна.


Зал был вместительный и в то же время уютный, так как он был разделен на зоны: В центре прилавки с расставленными салатами, закусками образовывали отдельное пространство.Рядом находился небольшой круглый фонтан под мрамор с переливающейся  от подсветки и пульсирующей  водой.По углам зала были расставлены плетеные столики для посетителей, отдельно была устроена небольшая эстрада, на которой сегодня выступала музыкальная группа с песенным репертуаром восьмидесятых годов. По стенам были развешены яркие картины с изображением цветов, тюльпанов, например, или абстрактная живопись художника средней руки.

Татьяна выбрала столик у окна.Они уселись. Шротт, как Птица-Говорун рассказывал ей очередную историю из своей прошлой жизни, она слушала в пол-уха.Почти сразу к их столику подошла официантка,одетая в национальный баварский костюм . Они сделали заказ,одинаковый для двоих : сначала радлер- смесь пива с лимонадом, потом салат и шнитцель с домашней лапшой под соусом , называется шпецли.В ожидании заказа Татьяна огляделась вокруг: зал был полон.За тремя объединенными столами сидела группа женщин в возрасте,возможно, это были участники клуба по интересам или бывшие одноклассники.Молодой человек вез инвалидную коляску, в которой сидела старушка с прической а ля одуванчик, с прямой спиной и надменным взглядом. По соседству находилась супружеская пара, погруженная в молчание- видимо они слишком долго жили вместе и переговорили и выговорили все, что можно было, а теперь у них не осталось ни общих проблем, ни общих интересов.



- Так ты меня совсем не слушаешь! Тебе важнее наблюдать  за парочкой с мертвыми супружескими отношениями, чем общаться со мной?
Воскликнул Шротт возмущенно, уловив ее отсутствующий взгляд.
- Почему? Я вся внимание!
С улыбкой произнесла она.
Он успокоился и продолжал прерванный рассказ об отношениях со своей бывшей женой:
- Так вот, мы ссорились уже приехав домой из за этой пресловутой сковородки, как она вскочила, громко хлопнула дверью и укатила, как фурия в неизвестном направлении, сверкнув огненным хвостом своей машины.
Поэтично закруглил Шротт и откинулся на спинку стула.
 «Она с ним не церемонилась»,- подумала она , а вслух произнесла:
- Да ты просто закопал талант артиста!Рассказчика! Шоу-мена!
 Муж , действительно, напоминал ей одного французского киноартиста,комика.
- И ничего я не закапывал, пользуюсь,как могу.
Скромно заключил он.


Заказ был подан и «шоу-мен» вынужден был ненадолго прерваться, переключившись на поедание огромного шницеля, размером с подошву солдатского сапога.
Сейчас даже и не напрягая серое вещество можно было предугадать о чем попросит Шротт после принятия пищи.
Татьяна дождалась, пока он выпьет кофе, промокнет рот салфеткой и выкурит сигарету, потом наклонилась к нему и прошипела:
- Ты грязная толстая свинья!

Ее шепот прозвучал неожиданно отчетливо на фоне общего шума. Она спиной почувствовала повернутые к ним головы.
Молчаливая парочка за соседним столом наблюдала сцену с нескрываемым ужасом, нарисованном на лицах. Выжившая из ума старуха ,сидевшая в инвалидном кресле, громко крикнула, обращаясь к своему опекуну:
- Йозеф, посмотри, это иностранка, а как хорошо говорит по-немецки!
Шротт улыбался.Судя по всем признакам, он был доволен.
Татьяне было неловко находиться в центре внимания, она кивнула мужу, они встали и под ручку вышли из зала.



21.1.2011 Бавария