Гардемарины. Бунт

                Отрывок из романа "Красная омега"         



    Если идти по теперешнему Кадетскому бульвару (бывший бульвар Киквидзе) в сторону Павловска и на окраине города свернуть направо, то очень скоро  можно будет увидеть два довольно простых для Пушкина здания, все еще окруженных высокой каменной стеной. За  этой стеной в пятидесятые годы находилась  колония для несовершеннолетних преступников.

    В одну из темных осенних ночей малолетки-преступники взбунтовались. Они разоружили дежурных охранников,  и заперли их в одной из камер. Дело приобретало серьезный оборот. Малочисленные милицейские силы не могли блокировать вырвавшуюся на волю грозно гудящую стаю. Власти города обратились за помощью к военным. Комендант города поднял по тревоге дежурные подразделения танковой дивизии, а до прибытия танкистов приказал силами дежурного взвода Военно-морского училища  не допустить проникновения бунтовщиков в город.

   В три часа ночи дежурный взвод был поднят по тревоге.   Дежурный по роте открыл пирамиду, выдал карабины, но без патронов и доложил дежурному офицеру, капитану Ш ранга Шкатову о готовности взвода к действиям. Шкатов построил взвод и сообщил следующее:

   -- В колонии для несовершеннолетних преступников начались беспорядки. Милиция не справляется. Комендант приказал силами дежурного взвода навести порядок. Вопросы есть?

    Вопросы посыпались сразу же.

    -- Курсант Курош. Каким образом будем наводить порядок?

    -- Определимся на месте.

    -- Курсант Барсуков. Чем будем наводить порядок? Патронов-то у нас нет.

    -- Курсант Барсуков неужели вы намерены стрелять в детей?


    В скудном свете желтых фонарей клубилась у распахнутых ворот колонии гудящая темныя масса. Она не стояла на месте, а медленно двигалась вперед. Редкая цепочка милиционеров пыталась остановить распаленную толпу, но тщетно. Под натиском сотен подростков, извергавших отборный мат, стражи порядка отступали.

      Шкатов развернул курсантов в две шеренги. Когда милиционеры, отходя, достигли курсантских шеренг, они предупредили Шкатова о том, что бунтовщики вооружены несколькими пистолетами.

       Перед шеренгами курсантов  толпа остановилась. Чтобы закрепить ситуацию Шкатов приказал взять карабины на изготовку и передернуть затворы. Этот акт буквально взбеленил толпу. Под свист и угрожающий рев она черной тучей двинулась на морячков.

       Откуда-то появились в руках заключенных железные строительные скобы, которые и полетели в курсантов. Скоба оказалась очень эффективным метательным оружием. Две её остро заточенные ножки так и норовили впиться в тело. Шкатов приказал курсантам отступить на двадцать шагов. На столько же продвинулась вперед и толпа.

     Барсуков был вне себя от беспомощности: и на удар ответить нечем, и для защиты ничего нет. Он со страхом думал, что вот-вот очередная скоба пронижет его черепушку. Когда появились первые травмированные, Шкатов отвел взвод в переулок. Возбужденно орущая толпа устремилась в сторону бульвара Киквидзе.

      Но военный комендант выиграл время! К этому моменту транспортными средствами танковой дивизии уже были перекрыты улицы, которые вели к вокзалу, к Павловску, к выезду из города в сторону Ленинграда и Александровской.

     Для бунтовщиков остался один свободный путь. В Екатерининский парк. Туда они и повалили. Первым делом подростки разгромили ресторан, который располагался у озера в одной из башен «Адмиралтейства». Половина из них перепилась и дальше пола ресторана никуда не делась. Другая половина медленно растворилась в парковых насаждениях.

      Тут подоспели солддаты-танкисты, вооруженые автоматами. Они вошли в парк, окружили его, а затем стали сужать кольцо окружения. Когда из кустов затрещали пистолетные выстрелы  и два солдата рухнули в траву, орошая ее кровью, танкисты открыли огонь на поражение. Из кустов панически заверещали:

   -- Не стреляйте!!! Сдаемся! Сдаемся!

   К рассвету все бунтовщи были выловлены и, кроме четырех раненных, водворены в колонию.

    После расследования этого события и обильной раздачи взысканий, колонию в Пушкине ликвидировали, а осужденных переместили в Лодейное Поле.

      У Барсукова, пережившего это событие,  навсегда поселился в душе страх перед толпой. Он бесконечно сочувствовал тонкошеим россиским солдатикам, которых неумная власть бросала в восьмидесятые на подовление уличных беспорядков.

     Это очень подло выставлять против возбужденных толп, как это было, например, в Тбилиси, невооруженную армию (автоматы без патронов – это не оружие).  Подло потому, что армия не научена противостоять взбунтовавшимся гражданским массам, потому что армия не имеет на вооружении специальных средств воздействия на толпу, даже обыеновенных дубинок. Поэтому в Тбилиси солдатикам досталось. Но народу досталось еще больше. Разразилась трагедия.

     Гамсахурдия ждал солдат, он этого хотел, ему нужна была кровь. Но он не просто ждал, но и готовился. По его указанию выходы с площади, где митинговала многотысячная толпа,  были перекрыты автотранспортом.  Под его руководством заранее были созданы боевые отряды из спортсменов, где преобладали тяжелоатлеты, борцы, боксеры. В отряды входили также бывшие спецназовцы, демобилизованные морпехи и десантники. Вооружение боевиков состояло из железных прутьев, бейсбольных бит, длинных кольев и камней.  Вот эти боевые отряды и врезались во веденную на площадь солдатскую гущу, нанося удары направо и налево.

      Солдаты сначала опешили, а затем стали защищаться единственным действенным оружием, что у них было – малыми саперными лопатками. Натиск боевиков не ослабевал. Когда число тяжелораненных солдат перевалило за сотню, командование решило применить слезоточивый газ.
 
    Началась паника. Грузины побежали. Причем побежали так напористо, что слабым пришлось не сладко. А поскольку слабыми были девушки, то именно их израненных, изломанных развозили по больницам после того как площадь опустела  Двенадцати девушкам помощь врачей не потребовалась: они были затоптаны насмерть.

   На следующий день демократическая пресса Грузии выдала  «единственно верную» версию случившегося, которая выглядела таким образом:

     «На городской плошади люди мирно пели песни и танцевали. На них неожиданно напали солдаты. Они наносили удары острыми краями саперных лопаток.  Особенно солдаты охотились за девушками. А звтем были применены отравляющие вещества. В больницы поступили тысячи раненых и отравленных. Тринадцать человек были убиты.»

     Для прояснения ситуации Верховный Совет направил в Тбилиси Собчака со товарищи. Собчак быстро разобрался: во всем виноваты дуроломы-офицеры. По мнению Собчака они неправильно перемещали солдат, необоснованно применили слезоточивый газ. А про боевиков Гамсахурдии ни слова.

      Благодарные грузины за то, что Собчак либеральной вуалью прикрыл гузинский позор, поставили ему в центре Тбилиси бронзовый бюст.

     Слабаки были коммунистические шишки. Везде спасовали перед националистами. Националисты же, пришедшие к власти в Молдавии, на Украине, в Грузии, рассусоливать не стали. По участникам сепаратистских движений они немедленно открывали огонь.