Позорное прошлое госпожи Т. Гл. 7

7. Раскопки

– Не могу поверить, что ты ограбил нашего несчастного, и так уже обворованного друга Лури! – охала Талия, отскребая от обложки толстой тетради присохшие к ней зёрна и соломинки.
– Кудах-кудах-кудах, – морщась от запаха курятника, бубнил эал.
– А просто попросить – Аласаис запрещает?
– Когда просишь, велика вероятность не получить желаемого, – назидательно сказал Энаор. – А когда воруешь (из незащищённых, конечно, помещений), такая вероятность стремится к нулю. Простая математика. Ты ведь не знала, как отреагирует Лури, верно?
– С ней никогда ничего не знаешь, – отведя глаза, вздохнула Талия.
– Вот-вот. Поблагодари котика и почеши его за ушком, – боднул её лбом эал.
– Я тебя сейчас так почешу, что искры посыплются, – вяло посулила ан Камианка.
– Эх, обещанья-обещанья…
– Как думаешь, её ограбление как-то связано с творящимся в приюте?
– Наверняка. Наверняка Сенлури хотят заткнуть клюв её же дневником.
– Плохо, что мы ничего не знаем о её проклятии. И не придумаешь, чем помочь.
– А тебе хочется ей помочь? – дёрнул так и не почёсанным ухом Энаор.
– Да, – без заминки ответила Талия.
– Не нравится мне эта добродейская тенденция.
– И никакая она не добродейская. В Лури много хорошего. У неё бывают, конечно, срывы. И в обычном состоянии она часто перебарщивает с жёсткостью. Но ведь Лэннэс – не то место, где стоит демонстрировать свою тонкую чувствительную душу. Покажи, что можешь всякому насовать, и к тебе никто не сунется... Ладно, давай лучше посмотрим, что ты там накопал.
Талия быстро пролистала тетрадь и довольно разулыбалась.
– Какая прелесть! Тут всё указано – кого из детей когда куда отправили, с какой характеристикой. А вот и те, чьи души я якобы плохо разглядела. Первый случай – три… нет, четыре месяца назад. И я ничего не знала! Какой позор!
– Я никому не скажу. Но сам – поиздеваюсь, – пообещал Энаор. – Сколько их всего?
– Милых ребятишек, которых я гнусно оклеветала? Сейчас… Пятеро. Всех рассовали по разным мирам. Никаких особых пометок нет – ну там про побеги, воровство и всякое такое. Вообще ничего подозрительного.
– Я так понимаю, теперь мне придётся тащиться с тобой навещать детишек?
– Да. На твоё счастье, проведать их всех мы не сможем. Про первый из приютивших их миров я вообще никогда раньше не слышала и, соответственно, как туда попасть, не имею понятия. В миры под номерами два и четыре ведут слишком дорогие порталы. А вот три и пять вполне подходят – их медузы и стоят недорого, и расположены совсем рядом с нами.
– Ты не забыла, что сегодня твоя очередь готовить ужин? – испробовал последнее средство Энаор.
– Да у нас ещё море времени! – весело отмахнулась Талия. – Сейчас как раз замочу грибочки, к вечеру они и дозреют.
– Главное, чтобы тебя саму кто-нибудь не замочил. К вечеру, – обеспокоенно поскрёб когтями мох эал.

***

– Ближе! Пожалуйста, держитесь ближе, мультиуважаемые гости города! Если вы умрёте, вы так много не увидите! – забравшись на камень, надрывался пожилой гид.
Его сложное одеяние, скреплённое дюжиной фибул, так и ходило ходуном. Окончания трёх кожистых «рогов» дымились, словно крошечные гейзеры. Талия с пониманием посмотрела на него. Водить экскурсии по Лэннэс – экстравагантное занятие. С одной стороны, концентрация достопримечательностей – предельная. С другой, половина этих достопримечательностей не прочь пообедать твоей группой.
Экскурсанты явно не осознавали меру опасности. Беспечно разбредшись по покатому берегу огненного озера, они восхищённо таращились на порталы-медузы, щупали упругие шляпки грибов-ларшевиков, любовались, как растворяются в ларше брошенные ими монетки. Энаор отпихнул от раскалённой жижи зазевавшееся существо, похожее на стул, сколоченный из лакированных коряг. Изогнув «спинку», оно недоумённо посмотрело на него через громоздкий оптический прибор и снова уставилось на посверкивающую вдали Харнианцеву Гать – извилистый мост их запаянных в стекло костей, красивый, но бесполезный. Местные жители Гатью пользовались редко: её ничем не оправданные петли и извивы удлиняли путь почти вчетверо. Туристов на скользкую дорожку не пускали во избежание.
– Прямо перед вами медуза Натурщица. По результатам исследования, проведённого художественной школой Гакатиса, её пропорции были признаны эталоном медузьей красоты, – продолжал гид. – Именно поэтому Га…
– А откуда они вообще взялись, эти медузы? – перебил его какой-то пушистый подросток.
– Никто не знает. Откуда они взялись, что у них внутри, разумны ли они – тайна. Вне всякого сомнения, их появление, как и появление ларшевых озёр, как-то связано с харнианцами – огненной расой, некогда жившей в Лэннэс.
– А куда они делись?
– К сожалению, все харнианцы были истреблены во время так называемой Войны Огня. Ей предшествовало Безумие Харнианцев – эпидемия помешательства, в считанные дни охватившая харнианцев и некоторых других носителей огненного духа в Энхиарге. Огненные существа начали нападать на всех прочих, прочие ответили… и, разумеется, оказались сильнее.
– Круто!
– Печально. Неподалёку от этого места располагался Заршаор – одно из немногих харнианских поселений, куда допускали существ иных рас. Он был подлинно прекрасен! Гать – лишь дым от пламени его величия. Харнианцы как никто умели сочетать стекло и кости в строительстве.
– А на руины можно посмотреть? – осведомилась тучная дама.
– Город неплохо сохранился, но, увы, был почти полностью поглощён Согриа – ещё одной местной… формой жизни, не менее таинственной, чем порталы-медузы. Её нити в считанные дни опутали Позвоночный мост, единственный вход в Заршаор. Оплели ярко, пахуче и скользко… Потом главу комитета по охране древностей нашли насаженным на стеклянный шпиль одного из рёбер… проклятая, проклятая сонная лапша! Чтоб Швея намотала тебя на свои катушки и пошла вышивать по стенам! – стиснув почерневшими пальцами грудь, вдруг пророкотал гид.
Туристы переглянулись, многие принялись проверять, всё ли в порядке с их переводящими устройствами. Талия послала коллеге волну спокойствия. Тот сразу же перестал бормотать, разжал кулаки и недоумённо уставился на оставленные острыми краями броши ранки.
– Так туда можно попасть? Если нанять охрану? – нетерпеливо спросила давешняя дама.
Талия расщедрилась и хорошенько припугнула загалдевшую группу. Согриа и без них найдётся, кем закусить.
Туристы наконец-то собрались вокруг экскурсовода, и он продолжил:
– Вернёмся к Натурщице и школе имени Гакатиса…
– Ты не забыла, куда мы идём? – спросил Талию Энаор. – Ты же слушала всё это уже миллион раз.
– Даже знакомая история каждый раз звучит по-новому, – задрала нос алайка.
– Не ищи оправданий своему пустоголовию. В одно ухо влетает, в другое вылетает, хоть губку в череп суй.
– Пошли, про школу я уж точно всё знаю. До-ско-наль-но, – отчеканила Талия.
Чариона Гакатис была одним из её постоянных нанимателей. Прознав о способности алаев вдохновлять существ искусства одним своим присутствием, она время от времени приглашала Талию поваляться под мольбертом.
Здание школы осталось Чари от отца – известного скульптора и по совместительству мага-исследователя, помешанного на порталах-медузах. Его прозрачное жилище с округлыми складчатыми куполами и волнистыми стенами, опутанное щупальцами-переходами и освещённое щупальцами-фонарями, долгие столетия было полигоном для изощрённых экспериментов. Гакатис мечтал научиться выращивать порталы-медузы. Научился. И умер – был разорван на части Хозяином Бездны, явившимся по его ликующую душу во время созванной им научной конференции.
Воспоминания о том дне всю жизнь мучили Чари. По ночам она видела когтистую, коренастую фигуру, замершую над телами её родителей. Видела, как ларша в опытном озерце главной лаборатории вздыбливается, вытягивается к потолку тысячей огненных игл, пронзая новорожденных медуз. А потом – начинает заполнять комплекс, неторопливо растекаясь по загерметизированному Хозяином зданию. Комната за комнатой, коридор за коридором, сжигая всё на своём пути.
Под чутким руководством Энаора, Талии удалось помочь Чарионе избавиться от кошмаров (а в бодрствовании – перестать шарахаться от граждан, тянущих сок через стеклянные трубочки). Ан Камианка не захотела взять с неё деньги. Чтобы всё же как-то отблагодарить алаев, Чари нарисовала им по портрету, а также разрешила пользоваться уцелевшими медузами её отца.
Одну из них кошки и намеревались поэксплуатировать.
Талия чиркнула пластинкой ключа по металлическому косяку, и в лицо ей пахнуло едкой гарью. Сколько Чари ни старалась, ей не удавалось вывести этот гадкий запах. Это была вторая причина, по которой хозяйка прозвала лабораторию «свинарником». Первая заключалась в том, что созданные её отцом медузы имели мутные, почти непрозрачные купола, цветом и формой напоминавшие лопнувшую сардельку, до смешного короткие щупальца и свойство баламутить ларшу вокруг себя с тихим довольным хрюканьем.
Талия запрокинула голову, глядя на каменные облака – куски спекшейся с куполом породы, отбрасывающие на пол густые аморфные тени.
– Иди уже сюда! – поторопил её Энаор, стоящий на мосту, ведущем к одной из «хрюшек».
– Там сейчас зима, – сказала алайка, пробежав глазами текст на информационной пластине. – Хорошо, что Чари такая запасливая.
Она откинула крышку придвинутого к ограждению железного ящика и вывалила на пол ворох одежды. Наиболее тёплым выглядел причудливо простёганный костюм из металлизированной ткани на толстой мягкой подкладке. В меньшем отделении нашёлся и кошелёк с документами. Талия тщательно вгляделась в пучеглазую морду (её собственное лицо на ближайшие несколько часов) и довольно улыбнулась, открыв отделение для денег:
– И мелочишка на молочишко!
Когда с переодеванием и накладыванием иллюзий было покончено, алаи стали осторожно спускаться по ведущему к медузе ступенчатому жёлобу.
– Обожаю это ощущение! – свесив ноги в открывшийся портал, заявила Талия.
– Какое?
– Когда половина тебя – здесь, половина – там, и силы тяжести тянут в разные стороны. Ну под прямым углом. Когда тут горизонтальный портал, там вертикальный.
– Лезь уже, – мрачно потребовал Энаор, и Талия с печальным вздохом соскользнула в портал.
Алаи оказались в тёмном переулке. В свете портала розовели снежные шапки на мусорных баках, кусках вывороченной брусчатки и столбиках оград. Медуза помедлила насколько мгновений и захлопнула свою пасть – портал свернулся в алую каплю, повисшую возле заколоченного оконца. Талия накрыла её цветочным горшком, сняла перчатки из греющей сетки и аккуратно насыпала снега на вогнутое донце.

***

Путь до приюта оказался на редкость приятным. Энаор и Талия с удовольствием прогулялись по тёплым тротуарам, задержавшись лишь однажды – когда, переходя улицу, ан Камианка заметила, что трёхпалые лапы Энаора («загримированного» под домашнего ящера) оставляют на снегу округлые кошачьи следы.
– Это он, – сверившись с картой, наконец сказала Талия.
Трёхэтажное здание приюта выглядело уютным и милым – высокие окна, яркие шторы, подоконники, заставленные игрушками и детскими поделками. Над просторным двором весело сияло искусственное солнце. Заключённый в куб климатического заклятья, он лоснился морковно-оранжевой травкой, кое-где сменявшейся упругим серым мхом. Между внешними прутьями двойной ограды лежал снег, внутренние оплетал плющ с мелкими лиловыми цветами.
– С ума сойти – попасть из Лэннэс в такой оазис, – присвистнула Талия.
– Пойдём сядем, хватит торчать на углу. – Энаор мотнул мордой в сторону небольшого кафе через дорогу от приюта.
Пробежав мысленным взором по умам посетителей кафе, Талия уверилась, что оно появилось здесь не случайно. Большинство присутствующих были потенциальными опекунами, усыновителями, волонтёрами или просто сочувствующими. Даже в меню был отдельный раздел: все желающие могли пожертвовать на те или иные нужды приюта, не вставая со стула.
Талия села за столик для посетителей с животными. Её невтягивающиеся когти непривычно цокнули о крышку. Ан Камианка улыбнулась, поправила чуть заломившийся под капюшоном гребень и снова бросила руки на стол. Энаор нетерпеливо боднул носовым рогом ножку стола. Проигнорировав его, Талия самым обстоятельным образом изучила меню, заказала блинчики с острой овощной начинкой, жареные рёбрышки цавы и большую кружку бульона. И только потом приступила к изучению обитателей приюта.
Трое аккуратно одетых ребятишек рисовали толстеньких серых птиц, одна за другой залетавших во двор погреться. По мере того как холод отступал, грудки пичуг наливались лимонной желтизной. Мальчик постарше накладывал на чью-то работу чары иллюзии, пытаясь передать этот эффект. Несколько воспитанников полдничали, уткнувши мордочки в ломти местного арбуза. То и дело кто-нибудь выстреливал скользкой чёрной косточкой в товарища, сидящего на фанерном щите, закрывающем песочницу. Тот ловко ловил косточки – не оборачиваясь, заводя руку за спину жутковато-резким движением – и выкладывал из них сложный узор.
– Это наш? – спросил Энаор.
– Нет, нашего здесь уже нет. Но вот та юная леди, – Талия посмотрела на пухлую девочку, ковырявшую в широкой ноздре сразу двумя пальцами, – была с ним знакома. «Сонный замухрышка» – так она думает о нём. Он был замкнут, потерян, всего боялся.
– Боялся? Здесь? После Бездны?
– Действительно странно, – нахмурилась Талия. – Он ничего не помнил о Лэннэс, вообще не знал, что было с ним раньше. Я точно не классифицировала никого с амнезией. Что бы с ним ни случилось, это произошло уже после моего… просмотра.
– Думаешь, ему стёрли память?
– Запросто. Быть может – из самых лучших побуждений. Я слышала, так иногда делали, чтобы… «ужасное безднианское прошлое не отравляло детям их светлое настоящее». Но, если и стёрли то не до конца, – добавила алайка, пригубив бульон и благодарственно кивнув официанту. – Его мучили кошмары. Сначала мучили…
– А потом он вошёл во вкус? – со знанием дела полюбопытствовал Энаор.
– Трудно сказать. Сначала он боялся спать. А потом – полюбил. Не знаю, что уж ему снилось, но именно в это время он начал вести себя высокомерно, даже грубо с другими детьми. Говорил им, что они даже не представляют себе, кто он такой.
– Его бедный умишко не нашёл ничего лучше, как придумать ему новое прошлое.
– Похоже на то. Среди тех, с кем я работала, точно не было никаких царских бастардов, полубогов, шибко магически одарённых товарищей и тому подобных. Одних бросили, родителей других попросту съели.
– Проза жизни.
– Ну да. Хотя у этой конкретной истории по-настоящему сказочный финал. Наш герой спал здесь, на этой самой лужайке, когда его заметили богатый торговец с супругой. Заметили и решили усыновить. Собственно, это всё. Урау-урау! – сказала Талия и принялась обгладывать рёбрышки, предусмотрительно завёрнутые на концах в алую фольгу.
– О, сейчас ещё поживимся! – обрадовалась она, завидев в дверях приюта пожилую ящериху. – Одна из старших воспитательниц. Защиты на мозгах никакой… Да, память ему стёрли на вполне легальных основаниях, по решению некоей авторитетной комиссии. Здесь это допустимо до достижения воспитанником определённого возраста и при исключительных обстоятельствах. Больше ничего интересного – видел кошмарные сны, всего боялся, потом занялся защитным фантазированием, стал увереннее в себе, живописно поспал на травке, очаровал усыновителей и уехал в новый дом.
– Но тебя это не успокаивает?
– После ограбления Лури? – подняла надбровную пластину Талия. – Ну уж нет. Доедаем и идём по следующему адресу.

***

– Я почти отвыкла от городов, где можно ходить вот так, просто, не оглядываясь и не принюхиваясь, – проговорила Талия, шагая вслед за Энаором по перилам моста.
Мир, ставший домом для второго беспризорника из их списка, был малознаком обоим, так что кошки решили воспользоваться чарами невидимости.
– Да, тут однозначно лучше ни к чему не принюхиваться, – поморщился эал. – Что они сливают в эту реку? Смердит как хелротова псина.
– Не пойму. Я про здешние порядки совсем ничего не знаю. Ну, кроме того, что тут делают тянущиеся шнурки и пастилу вкусную готовят.
– Ушедшие матери! Опять про еду!
– Ваши ушедшие матери, пока не одеревенели, тоже не дуры были поесть. Или сказать «пожрать» будет корректнее?
– Загрыз-зть, – оскалился Энаор.
Талия перемахнула через выбоину на мостовой, нырнула в проулок и оказалась у высокого кирпичного забора.
– Странно – внутри ни души. Нет, есть кто-то, кажется, сторож и пара уборщиц, но – ни детей, ни воспитателей.
– Покопайся в стороже, – лениво махнул хвостом Энаор.
– Уже копаюсь. Все уехали за город на лето. Из-за вонючей речки в первую очередь.
– Уходим?
– Нет. Хочу зайти осмотреться. Магической защиты тут нет, грех не воспользоваться случаем.
Выпустив когти, Талия легко взобралась по стене. Огляделась – не догадался ли какой-нибудь умник разбросать по верху ограды колючки или битые стёкла – и приглашающе махнула Энаору рукой.
В приютском саду стояла приятная прохлада. Алаи направились к серевшему вдали приземистому зданию.
Талия потянула носом воздух. Из ближайших окон, почему-то открытых настежь, сладко пахло молоком и наглаженными пелёнками, из следующих – отсыревшей губкой, мелом и – кисловато – древесиной, впитавшей пот десятков взмокших ученических ладошек.
– Нам нужно на другую сторону, сказала ан Камианка, ещё раз заглянув в мысли сторожа. – Директорский кабинет там.
Красиво перемахнув через подоконник, Талия едва не угодила в «ароматный» звериный лоток.
– А вот и картотека!
Несгораемый шкаф запирался на примитивный механический замок. Алайка без труда отомкнула его заклинанием.
– Сомп Памри, – вынимая нужное личное дело, провозгласила Талия. – Двенадцать полных лет. Пол мужской. Раса, тип питания, рост, вес, полученное образование, мря-мря-мря… Прибыл из приюта Святого Куба (Лэннэс, Энхиарг). По решению комиссии был подвергнут очистке памяти (показания: наличие травмирующих воспоминаний, способных грубо нарушить развитие личности). Состав комиссии не указан, к сожалению. Адаптировался нормально, хорошо ел, завёл друзей. Но опять есть проблемы со снами – ходит, разговаривает, иногда кричит. Один раз принялся, не просыпаясь, колотить соседа по палате. Хотя после Бездны это не особенно удивительно… Удивительно другое – его тоже усыновили! – шлёпнув папкой по коленям, воскликнула Талия. – Второй ребёнок, второе усыновление…
– Второй ребёнок. Выборка слишком мала. Плюс усыновителей могли привлечь душераздирающие истории бывших безднианцев, – с одобрением разглядывая изодранные неведомым зверем обои, сказал Энаор.
– И всё равно это подозрительно.
– Там есть его новый адрес?
– Да, есть. Сейчас справлюсь у сторожа. Где там мой небритый энциклопедий?..
***

Особняк семейства Хшо, усыновившего юного Сомпа, располагался в респектабельном районе Фонтанов. Талии пришлось повозиться, ища лазейку в магической системе, не допускавшей посторонних в обитель местных богачей и знати. Воздух здесь был намного чище, влажнее, прохладнее. Над цветниками кружились стайки одноглазых стрекоз. Дети кормили какую-то живность, прячущуюся в многочисленных дуплах переливчатых деревьев. По плоским лицам и обнажённым плечам местных модниц, выглаженным какой-то стеклянистой субстанцией, скользили драгоценные водомерки.
– Зайдём с чёрного хода, – завидев нужный дом, сказала Талия.
Сложность и мощность заклятий, охраняющих здесь каждую калитку, заставляла её волноваться, однако ограничится тем, чтобы посмотреть на Сомпа чужими глазами, она не могла: так не увидишь ни чар, на него наложенных, ни уж тем более его души.
Насмешливый взгляд Энаор заставил нос ан Камианки вспыхнуть и разогнал её сомнения, как кот мышей. Поразмыслив несколько минут, она убедила повара побыстрее послать служанку к зеленщику. Вскоре дверь отворилась. Держась за ручку, служанка замерла, вдруг усомнившись, не забыла ли она кошелёк, затем похлопала себя по карману и, успокоенная, продолжила путь. Прошмыгнувшие внутрь алаи довольно переглянулись.
Промелькнули двери кладовок, кухни, столовой для прислуги, блеснула подвесками люстра в холле, щедро изукрашенном посеребренной лепниной. Отдав должное роскоши обстановки, Талия подумала, что, оправдайся её подозрения в отношении хозяев дома, она непременно задержится здесь – пополнить бюджет своего мохнатого семейства.
Кошки посторонились – их нагнала горничная, несущая поднос с десятком запотевших креманок. Последовав за ней, алаи оказались на широкой террасе. Хозяйское семейство приветствовало появление мороженого сдержанными кивками. Поклонившись, служанка обнесла лакомством хозяина, хозяйку и четверых детей. Талия с трудом узнала Сомпа. Из перепуганного безднианского заморыша, он превратился в маленького франта, манерного, уверенного в себе. Лениво протянув руку, он взял креманку, придирчиво осмотрел содержимое и медленно приступил к еде.
– Ну? – толкнул Талию боком Энаор.
– Типичная безднианская душа. Нет, я в нём никоим образом не ошиблась. Классифицировала бы сейчас – точно также порекомендовала бы оставить в Лэннэс. Там ему самое место. А эти, – она кивнула на усыновителей, – ещё нахлебаются с ним.
– Сколько торжества в голосе.
– Я рада, что не напортачила. Но ты прав – усыновители-то ни в чём не виноваты.
– Не надо приписывать мне то, чего я не говорил.
– Жалко, что на тебе ошейник, – вдруг сказала Талия.
– Причём тут он? – недоумённо переступил лапами Энаор.
– Притом, что своими силами я не справлюсь, не залезу в Сомповы мысли. Кто ж тут столько наколдовал?! Зачем кому-то так защищать разум ребёнка? А умы родителей открыты – читай не хочу.
– Вот и читай.
– Сомп мучился кошмарами. Ему всё время снилось, будто кто-то подчиняет его себе и заставляет делать всякие ужасные вещи. Он боялся, что так случится и в реальности. Ныл, плакал, стал терять в весе, вот эти сердобольные ребята и решили раскошелиться на услуги телепата. Самого лучшего, какого смогли найти. О! Он так и живёт теперь с ними, бдит.
– Просмотри ребёнка на предмет внушений, – обнюхивая ромашки, вышитые на подоле хозяйки, велел Энаор.
– Ничего не вижу. Ни внушений, ни следов каких-то ещё манипуляций. И не пытали его совершенно точно. Скорее я бы заподозрила, что он сам кого-то истязал. И не раз. Подозреваю, где-нибудь в укромном уголке сада есть целое кладбище умученных птичек и зверушек, – поёжилась Талия.
– А теперь просмотри родителей.
– Ух ты! А на них следы внушения есть! Только очень слабые, не определишь, к чему именно их склоняли…
– А ты пофантазируй. У тебя это всегда отлично получалось.
– К тому, чтобы усыновить именно этого ребёнка?
– Например. И зачем это могло им понадобиться? – усы Энаора смешались с корнями ромашек.
– Затем, чтобы… Прекрати это немедленно! – креманка в руке дамы опасно накренилась над головой охальника.
– Моралистка, – закатил глаза Энаор.
– И – да, я смогу создать достоверную иллюзию, что мороженое шлёпнулось на пол, а не на чью-то бесстыжую морду, – добавила Талия.
– Лишают самых безобидных удовольствий. И цветочков не понюхать, – вздохнул Энаор, потревожив шёлковые складки. – Аскетизм, самоотречение, воздер…
– Хватит мешать мне думать! Мы сюда не развлекаться пришли.
Энаор не шелохнулся.
– Пёс с тобой! – фыркнула Талия и села на пол – спиной к эалу, лишив его зрительницы (и, соответственно, значительной части удовольствия). – Этих милых существ могли заставить усыновить Сомпа для того, чтобы… чтобы он помог их ограбить, например. Они ведь очень богаты. И, кстати, усыновители первого ребёнка тоже далеко не бедствовали! Ребёночек втирается к ним в доверие, узнаёт, где что лежит, как охраняется, у кого ключи, и рассказывает, кому надо. А перед этим ещё и протаскивает в дом своего сообщника – разыгрывает сцену с кошмарами, требует выписать ему тело... мыслехранителя. Присутствие того гарантирует, что никто не прознает о коварных замыслах сиротки…
– А потом помогает тащить мешки с золотом, – хмыкнул Энаор (судя по звукам, оставивший таки ножки хозяйки в покое).
– Вроде того. Или ещё лучше: телепат «помогает» усыновителям скончаться от неведомых болезней и несчастных случаев в ближайшие годы. Или ссорит их с родными детьми и заставляет завещать всё приёмышу. Нет, так очень долго! В любом случае, он становится единственным наследником и делит доставшееся состояние между всеми участниками дельца. О! И в пользу этой версии – то, что в обоих мирах, при всём их магическом развитии, не распространены воскрешающие технологии! В одном они находятся на начальном этапе разработки, в другом – под запретом как богохульство.
– А теперь успокойся и посмотри, в каких местах переломала лапы твоя логика.
– Не вижу тут ничего нелогичного! – возмутилась Талия. – Вечно ты норовишь растоптать мои куличики! Не тронь!
– Я тебя учил – представь, что это не твоя идея. А, например, моя. И ты меня сильно не любишь. Понимаю, последнее особенно трудно, но ты постарайся.
– Моя версия не объясняет, зачем этой банде понадобились дети из Лэннэс, – со вздохом признала ан Камианка. – Проще был завербовать какого-нибудь воспитанника местного приюта и провернуть всё то же дельце. Не думаю, что все местные ребята поголовно высокоморальные. Один мелкий поганец да должен был найтись!
– Перелом номер один. Есть ещё.
– Да что их искать? – опустила уши Талия. – Этот первый не на лапе, а на шее… Тогда я ничего не понимаю! Вокруг приюта Куба точно идёт какая-то грязная возня. Доказательств тому – как чешуй на гадюке. А тут – такое благоденствие!
– Возможно, оно просто временное, – пришёл ей на помощь Энаор. – Или его организовали для отвода глаз – не факт, что все пятеро «неправильно классифицированных» детей были нужны твоей банде для осуществления её грязных замыслов.
– Увы, до оставшихся троих добраться будет не так просто. Ладно, будем думать. И сюда ещё раз обязательно наведаемся! – решительно царапнула ковёр ан Камианка.