Гуляли

Мама вдруг приходит и ведёт меня гулять. Вдруг. И мама. Она редко приходит. А чтоб гулять! А тут она ласково (!!!) говорит - "сейчас поедем в гости! Нет бы мне заподозрить неладное, но я ежегодно попадаюсь в эту ловушку. Еду в гости к тёте и кузену. Продолжаю подозревать неладное. Прощаемся и идём по улице, медленно, гуляем (!!!) Это с той самой мамой, которая обычно очень спешит и даже мороженное в кафетерии (шарики, обсыпанные шоколадом, два - ух ты!, три - нереально повезло!) говорит есть быстрее и не задерживать её.
Подходим к зданию и начинаем идти ещё медленнее, как будто собираемся войти. Я уже начинаю понимать, что вот оно, то самое неладное. Заходим внутрь. Ну точно, оно. Лестница. На жёлтой стенке справа - Гена с Чебурашкой (как бы продолжающие делать вид, что нет ничего неладного и мы тут всё ещё просто гуляем, и за это я ненавижу их). Сразу поднимаемся на отделение - нас уже, оказывается, давно ждут и все знают, что я приду сюда "гулять". Отлично сработано, мама. Я снова поверила.

А на отделении всё то же самое. Запах какой-то странной еды, которая при встрече пахнет совсем не так. Та самая огромная, толстая медсестра с таким голосом, что лучше делать вид, что тебя нет, чтобы только не вызвать раскат грома.
Ой. Розовый халатик и киношные кудри. Сестра Лючия. Останавливаюсь и думаю, может, убежать? Тихонечко выбраться на улицу и бежать. Нет. Идея не очень. Даже если я не заблужусь и найду дорогу домой или к другой бабушке (а куда ещё???), она всё равно рано или поздно найдёт меня и отвезёт сюда. Без всяких гостей и прогулок. Да ещё и сердиться будет. (Как тогда, в 3 года, когда я убежала в магазине и читала с прилавка "Муху Цокотуху", а она три часа меня искала и не могла сообразить, что эта толпа народу вокруг прилавка закрытого отдела внимает да, именно мне.)

В общем, она тихо и не глядя на меня уходит а я привычно осматриваюсь. Всё то же самое. С разницей лишь в наполнении кроватей. (Я имею в виду людей). Но я тут уже не в первый раз, всё знаю, и от этого уверенней, чем они. Хотя делаю вид, что я тут в первый раз, неважно, что весь персонал знает меня по имени. (точнее - что меня зовут Ляля, потому что папа и мама называют меня Лялька).

Хотя, наверное, был какой;то первый раз, когда они меня узнали, но я его не помню:
- Как тебя зовут, девочка?
- Меня зовут Ляля. Потому что папа и мама называют меня Лялька.
- А почему ты здесь, Ляля?
- Я тут гуляю.
- Гуляешь?
- Да, с мамой. Она скоро придёт и мы пойдём домой.
...
- А как зовут твою маму?

Там есть холл. В нём кровати. Они стоят не в палате, потому что там дети со страшным голосом добавленным: "Детдомовские". Я спрашивала, как это, мне говорили, что это те, у кого нет мамы и папы. Вот так вот. Вообще нет. Я как-то сразу приняла эту данность - ну нет и нет. Значит, и так бывает. Мало ли, откуда ещё берутся люди. Я тянулась в основном к этим детям, потому что завидовала им. Им не приходилось придумывать, почему к ним никто не приходит.
Я уже знала, что все попытки бесполезны.

Попытка 1. Ночь. Иду по коридору.
Стук каблуков. Нет. Только не это.
Розовый халатик.
- Ты что здесь делаешь? (уравновешенный леденящий голос, такой спокойно-злющий, что вроде даже у той громогласной кажется приятнее)
- Сестра Лючия, я ищу доктора. Пусть позвонит моей маме. Её нет уже неделю. Наверное, что-то случилось.
- Никаких мам. В кровать!

Попытка 2. Пробралась в неизвестный отсек, где есть телефон (до этого поспрашивала двухкопеечной мелочи у мам, лежащих с детьми)
- Бабушка! Срочно скажи маме, пусть заберёт меня отсюда! Ну или сама забери! Где мама? Как вечером? Вчера ты говорила, что днём...
Раскат грома. Медленно поворачиваю голову. Она. Медленно кладу трубку и на цыпочках (делая вид, что она меня не видит) ретируюсь.

Попытка 3.
- Ну почему ты плачешь?
- Доктор! Срочно позовите мою маму! Её нет уже 10 дней! Мне не дозвониться!
- Хорошо, я ей позвоню.
(Всегда считала, что врачи умнее медсестёр.)
И вот мама пришла. Значит, ничего не случилось. А я так боялась. А теперь мне нечего сказать, кроме:
- Когда ты меня отсюда заберёшь?
- Когда врач скажет.
(Хорошо что не когда скажут громогласная с сестрой Лючией. Будь их воля, они бы меня тут навсегда оставили.)
Меня ведут в помещение, которое всё решает. Там кушетка из кожзама и много приборов. И есть надежда выйти. После того, как к голове подключат трубки.
Опять в кабинете. Жду, когда врач скажет.
- Нет, энцефалограмма ещё не очень. Пока оставляем ещё на месяц.
(На месяц!!!)
- Хорошо, доктор.
(Она говорит - хорошо???)
И тут я не выдерживаю и начинаю реветь:
- Мама, не уходи! Не хочу на месяц! А когда ты ещё придёшь?
- Я не хочу разговаривать с тобой в таком состоянии. Поговорим, когда успокоишься. Всё, пока мне пора.
Иду в палату. Никто и не понял, что она приходила. Молча реву. Там другие дети и другие мамы.
- Ну что ты плачешь?
- Я хочу к маме!
- Ну не плачь, мама скоро придёт!

В следующий раз я понимаю, что если буду реветь, она уйдёт сразу. Усилием воли спрашиваю спокойно:
- Почему ты никогда ко мне не приходишь?
- Не выдумывай. Вот, я пришла.
- Это ты пришла к врачу. А ко мне?
- Потому что я работаю.
- А почему ты ничего мне не приносишь?
- А зачем? Тебя же тут кормят.
- Ну как у всех - конфеты, печенье.
- Конфеты вредно. Тебе нельзя. Позвони бабушке Любе, пусть она принесёт.
(Ни в коем случае. Принести то она принесёт, но будет жалеть меня, что ко мне никто, кроме неё не приходит).
- А папа почему не приходит?
- Не знаю. Спроси у него.
- Как я могу спросить, если он не приходит?
- Хватит говорить глупости. Всё, мне пора.
Иду в палату. Наполнение кроватей уже другое (Я всё ещё имею в виду людей). Теперь все добрые. Говорят:
- Лялечка, хочешь конфетку?
- Нет, спасибо.
- А печеньица?
- Нет, спасибо (я даже улыбнулась).
- Но ты же совсем ничего не ешь!
- Я просто не хочу.
- Ну съешь пирожок!
- Нет, спасибо. Моя мама тоже печет пироги. У меня есть мама Галя и папа Боря. Они скоро придут. И всё мне купят.

(Про пироги - ужасающее враньё. У нас с ней как-то был разговор. какой-то нереальный, как будто разговор с призраком:
- Да что ты за мама такая? Тебя даже нет!
- Ну вот же я.
- Это сейчас. А скоро ты уйдёшь. Ну ладно. Ты хоть скажи, ты умеешь что-то делать такое, как все мамы? Ну там, ты умеешь печь пироги?
- Нет.
- Как это??? Все мамы умеют печь пироги. Ну хоть блины умеешь?
- Нет.
- Ну что ты за мама такая?)

(А я-то её в больнице навещала.
- Бабушка Ася, давай съездим к маме?
- Нет, ни в коем случае. К ней нельзя.
Ну, ничего.
- Бабушка Люба, давай съездим к маме. Тебе можно, ты же медсестра.
- Хорошо, Заюшка.
- И давай напечём ей пирогов и блинов. А то она сама не умеет.
- Давай, Заюшка.
Мы приезжаем. Бабушка держит свёрток. Вот мама обрадуется! Я даже уже придумала, что сказать.
- Ну вот же мама! Что ты не здороваешься?
Кто? Вот это?? Я бы с радостью сделала вид, что не знаю её, поэтому с надеждой, что бабушка ошиблась, рассматриваю. Да, глаза её. Взгляд на меня вскользь. (Может, это всё-таки не она? Вот, она вроде бы меня даже не узнаёт) Чёрные кудри её. Но где всё остальное?
- Галя, вот блины и пирожки... Это Лялька сама тебе пекла!
- Нет... (голос леденящий, как у сестры Лючии, но тихий, как шелест листьев) Есть нельзя... Ни в коем случае нельзя... Это вредно...)

- И вообще, моя мама говорит, что есть вредно.
- Как это? Мама не может такого говорить!
- Может! Моя говорит! Есть вредно. Спасибо, я не хочу пирожок.
(Он с малиной! И творогом!! Может?.. Нет. Тем более, она наверное вот уже передумала мне давать. О, точно! Она уже ест сама.)

Я выучилась филигранно и по этикету знакомиться всё с новыми и новыми людьми. Принцип один и тот же. Это как анкета.
- А как тебя зовут? Сколько тебе лет? Как зовут твоих маму и папу? У тебя есть брат или сестра?
(Сколько же их было!!!)
(Про болезнь ни слова! Мы тут просто гуляем...)
И прощаться, зная, что больше не увидимся (разве что снова здесь, и то вряд ли. Никогда такого не было.).
- Тебя выписывают?

О, наполнение кроватей поменялось! (я имею в виду людей) Танечка! Ей целых 14 лет!!! Она читает нам про утёнка и других животных! А если я буду реветь, что хочу к маме, она просто будет меня успокаивать и ничего не прочитает. Ну её, эту маму!

О, снова поменялось. Лиза, 6 лет. (О, ничего себе, мне ведь уже тоже 6!) Надя (имя как у взрослой тётеньки), из детдома. Ещё кто-то, к кому не приходят. Наверное, тоже из детдома (вряд ли такие же, как я, бывают.) Но это неважно. С ними почему-то весело.
- Ляля, а ты умеешь петь "Ой, васильки, васильки?"
- Нет.
- Ну ты что! Я тебя сейчас же научу!
- Давай!
(Очень интересная песня, где для Оли в поле собирали васильки, а Олю в конце зарезали. При словах: "Олю любовь погубила!" мне всегда представлялась моя бабушка Люба, в её кирпичном пальто и белом беретике, обычно она добрая, а тут грозила пальцем).

Надей из детдома я втайне восхищалась. Она была такая живая и весёлая, какая-то дикая и поэтому настоящая. А тут я сама к ней подошла:
- Надя, а научи меня, пожалуйста, петь ту песню!
- Давай! Какую?
- Ну ту, где про кошечку!
- Про кошечку я не знаю!
- Ну как же? Ты же её пела недавно... Ну эту: "Мурка, ты мой котёночек!"
- Тебе она тоже нравится? Конечно, научу, пошли!
- Ой, спасибо! А у меня дома как раз есть две кошечки, игрушечные, одну зовут Мурка, а другую Мурёнка. (кошки и правда были, обеих звали Мурка, но теперь одну срочно звали Мурёнка) Если хочешь, я тебе потом подарю Мурёнку. Мне не жалко.

И как-то мама вдруг пришла неожиданно и сказала, что завтра меня забирает и я уже, скорее всего, больше не буду здесь лежать. Я расстроилась.
- Ну почему завтра? А можно послезавтра? Или ещё неделю? Надю и Лизу только недавно положили! А Маша вообще первый день
- Ну тогда оставайся тут навсегда со своими Надей и Лизой и Машей!
- Нет! Нет, нет. Ну а можно мы съездим домой и потом приедем на секундочку? Я обещала подарить Наде Мурёнку!
- Какую ещё Мурёнку? Не выдумывай. У меня нет времени.

Я поплелась в палату. Видеть Надю было очень стыдно. А она веселилась и пела.
- Надяаа... Я не подарю тебе Мурёнку. Ну или потом. Мама не может чтоб мы за ней съездили.
Хоть я и готова была провалиться теперь ещё больше, Наде почему-то всё равно было весело:
- Какую Мурёнку? А! Ну и что? Мне ничего не дарят! Ну и что! Давай песни петь!
- Давай!

В последнюю ночь перед последней выпиской мы с Надей в палате почти всю ночь пели. И - как высшая степень больничной дружбы - обе перебрались к ней в кровать. И даже сестру Лючию я больше не боялась. Когда она пришла, Надя незаметно показала "тссс!", и я не стала, как раньше, объяснять ей, как мне страшно одной спать. Тихо перебралась в кровать и засопела. А потом Надя вышла, огляделась и сказала: "Всё, ушла!", я снова перебралась к ней в кровать и мы продолжили петь "Мурку". Я, правда, не понимала, при чём здесь в песне про кошечку "Кольца и браслеты", но Надя пела так по настоящему, что я не стала спрашивать, а подумала - наверное, я как-нибудь потом пойму, а пока - главное - петь!

Потом я пошла в школу. Через некоторое время я всё-таки захотела узнать, что это было. Оказалось, у меня с полугода были судорожные реакции на прививки. И поэтому на каждую прививку мне давали фенобарбитал, а каждый год - обследовали, чтобы исключить эпилепсию. Каждый раз исключали и каждый раз снова обследовали. А потом, в 8 лет я попала под такси. Я шла, грустная, из летнего лагеря, где мы играли в белок, меня все стали называть "Белка-нахалка" и я ото всех ушла. Переходила дорогу и вдруг чуть посмотрела налево. Бежать было поздно. Такси. Фары. Блестящая решётка радиатора. Совсем рядом. Я сразу вспомнила, как говорили "а то машина задавит". Собственно, вот и она. Машина. Я сделала шаг вперёд...

... и оказалась ровно по центру Волги. Не задавила. Она проехала ровно поверх меня, а потом - зацепила задним бампером (ровно посередине!!!) и протащила по асфальту. Естественно, я потеряла сознание. И попала в больницу. Когда меня привезли в палату, там была Ксюша, 10 лет, которая пела "Розовый вечер", а я эту песню знала и думала - вот пусть уже мне станет получше, а она замолчит, и тогда петь буду я. И зато ко мне сразу все пришли. А потом мне стало получше, Ксюша куда-то делась, петь стала я и научила Олю из детдома петь "Розовый вечер". И рассказывала ей, что как ты не знаешь, это же поёт Юра Шатунов, и мы с ним потом поженимся, только тогда меня будут звать Ксюша. А ещё - мне сделали энцефалограмму и врач сказал, что это удивительно, но она очень хорошая. Все судорожные реакции на прививки закончились. Возможно, от удара всё стало на место.