Счастье оказалось недолгим Часть 9

Семья Никандровых уже отобедала. Людка мыла посуду, младшие девчонки пошли играть к старой берёзе, где им Фёдор смастерил качели. Пацаны - Матвей и Серёжка, ушли на берег копать червей, собирались идти на вечерний клёв. А Галя, всё ещё не веря в то, что отец уговорил Евдокию на их с Гришей брак, присела на лавку к окну и смотрела, что отец взялся чинить её изношенные туфли. Каблучки совсем протёрлись, кожа на них закрутилась валиком до самого основания.
Галя вздохнула, а отец, утешая дочь, мягко сказал ей:
- Ничего, Галюшка, справим тебе к осени новые туфли, а к свадьбе купим белые на каблучке. Мать свадебное платье сошьют с Зинаидой. Всё будет, как у людей, не вздыхай!
Галя обняла отца, а Фёдор чуть не прослезился от нахлынувших чувств. Анисья слышала, о чём муж сказал дочери и тут же вставила своё слово:
- Сидят, рассуждают тут… А на что покупать-то будете?! В море-то выйдете только после сенокоса, это когда ещё на свадьбу-то заработаете? У нас ведь деньги на старой берёзе не растут!
- Займём, если надо, не твоего ума дело! - высказался Фёдор.
Галя опять вздохнула, а вслух произнесла:
- Да ладно вам постоянно ругаться-то, надоело уже слушать!
- Во, во, выйдешь замуж-то, я и посмотрю, как у вас с Гришкой заладится у свекрови в доме?! Вышла бы за Тольку, так Зинка бы и словом никогда не упрекнула! А Евдокия - слишком характерная и гордая, невестку-то быстро в кулак зажмёт!
- Ладно болтать-то, стрекочешь языком, как сорока во дворе! - снова недовольно буркнул Фёдор.
- А с Тольки… хорошего мужика не будет, баламут он, весь в мать характером, да к тому же лодырь, каких свет не видел! - добавил он.
Анисья замолчала, боясь про Евдокию продолжать разговор, чтобы Фёдор снова не обозлился. Через некоторое время она засобиралась на берег, чтобы там почистить песком, снаружи закопчёную кастрюлю, после щей - вымыть её дочиста. Людка вымыла остальную посуду и пошла к своей подружке - читать вдвоём какую-то книжку, взятую из библиотеки.

У крыльца лениво залаял старый пёс Никандровых - Верный. Это он увидел, что Гришка подходит к калитке. Верный завилял хвостом и побежал встречать гостя. Галя увидела в окно, что Гришка подходил к крыльцу. У него в руках была какая-то коробка. Она встала с лавки и, улыбаясь, пошла к двери. Раздался стук… Галя, хихикая, потянула дверь за ручку на себя, чтобы Гришка не смог открыть её сразу. Гришка дёрнул дверь, та - не поддаётся, он ещё раз дёрнул... Но Галя, уже не выдержав, рассмеялась и крикнула ему через закрытую дверь:
- Нечего здесь делать, ходят тут всякие, понимаешь ли!
Гришка опешил, услышав такое за дверью:
- Галь, ты чё - издеваешься надо мной?! А ну, отпусти дверь! Есть кто ещё дома или нет? Чё надумала-то, Галь, пошутить захотелось со мной? Отпусти, говорю…!
Фёдор уже не выдержал и, смеясь над Галиной шуткой, сказал добродушно дочери:
- Ладно тебе, дочка, впусти ты жениха горемычного, уж спужался он, а вдруг и правда, больше не пустят в дом!
Галя, смеясь отворила дверь, и затащила Гришку в избу, сняв с него кепку и, повесив её на гвоздь.
- Да заходи ты, заходи, уж и шуток-то не понимает, кавалер! - защебетала Галя около Гришки.
Гришка засмущался от её слов, но прошёл и сел на лавку, рядом с Фёдором. Увидев старые Галины туфли, Гриша протянул ей коробку:
- Это я тебе купил - в подарок. Примерь-ка, должны подойти, твой размер. Очень уж они мне понравились!
Галя быстренько развязала красную тесьму, открыла коробку и ахнула - до чего были симпатичные, даже с пряжкой и на каблучке, совсем новенькие туфельки! Она бережно вытащила туфель и посмотрела размер, как раз её! Ещё не веря своим глазам, она спросила, растрогавшись, у Гришки:
- Ой, Гриш, неужели правда - мне…?!
От неожиданности она не знала, что больше и сказать, глянула на Гришу… и расплакалась…
- Ты чего это, дочка, ну, бедет уже, подарку положено радоваться, а ты - в слёзы?! - зауспокаивал дочку Фёдор.
Гришка тоже не ожидал такой реакции, вскочил с лавки, обнял Галю и вытер ей стекающие слёзы рукой:
- Галь, ты чего, успокойся ты, всё же хорошо теперь… И мамка моя согласна на свадьбу… Ну, будет тебе плакать-то!

Успокоившись, Галя села рядом с Гришкой и примерила один туфель. В самый раз, туфель сидел, как влитой - прямо по ноге!
Гришка протянул другой туфель, Галя примерила оба, а потом встала и со счастливым видом, уже улыбаясь Грише и отцу, прошлась по кухне и сняла зеркало со стены. Поставив его у лавки на пол, она любовалась, как туфли смотрелись на ногах в зеркале…
Фёдор и Гришка залюбовались Галей, эх, красивая она девчонка!
Из сеней в избу вошла Анисья. Увидев на ногах дочери совсем новые и хорошенькие туфли, просто обалдела у дверей, держа в руках начищенную до блеска кастрюлю:
- Ба-а-тюшки мои, да прямо, как у артистки из кино - туфли-то! Ну Галька, неужели Гришка купил тебе их?! Вот это да, удивил парень!
Анисья была напрочь поражена событием! Не верила своим глазам...
- А мать-то знает, Гришка, что такой дорогой подарок купил Гальке? - поинтересовалась Анисья.
Гришка, ещё любуясь Галей, замотал головой в знак согласия Анисье и сказал уверенно и с гордостью:
- Всё в порядке, знает она про туфли.
Галя подошла к Грише, потянула его за руку, и поблагодарив, увела его в девичью комнату. Анисья хотела было пойти следом, но услышала, как Фёдор повысив голос, проговорил предупреждающе:
- А ты... куда намылилась, чего ты-то там забыла, оставь их в покое!
Анисья вернулась, поставила кастрюлю на полку и высморкалась в передник, расчувствовавшись от всего случившегося. Села вздохнув, на лавку, вытерла передником повлажневшие от слёз глаза и сказала мужу:
- А ты ведь, Федя, мне-то никогда ничего не дарил. Всё самой приходилось покупать, и то, если ты разрешал…
- Да ладно тебе, мать, завидно, что ли, стало…?! Время наше было совсем другое, да и не на что было тогда-то покупать. Да и сейчас тоже! Хорошо, что детей есть чем кормить, ведь их у нас, как у утки - целый выводок! Брось ты ерунду-то говорить! Может, я ещё куплю тебе подарок - как знать?!
Анисья недоверчиво глянула на мужа и добавила:
- Ты… мне-то, да подарок…?! Ладно тебе, Федя, не в деньгах тут дело…! Если бы твоя жена была Евдокия, ты бы тогда покупал подарки, а для меня редко и хорошего слова-то найдётся!
Анисья встала, вытерла снова влажные от слёз глаза, вздохнула глубоко и вышла в сени…

Фёдор в сердцах бросил Галин туфель в угол, пробурчав вслух:
- Настроение ты только умеешь портить, а про подарки ещё речь ведёшь… Другая бы баба… давно лаской взяла бы мужика…
Он поднялся с лавки, подобрал с пола туфель и ещё раз, глянув на него, выбросил в печку. Следом кинул и другой - пусть завтра сгорят там оба!
Вошла Анисья, уже успокоившаяся, а следом прибежали и девчонки, сказав, что воды попить надо, жарко очень на улице…
Напившись воды, бросились обратно во двор, сказав матери, что пойдут на берег - камушки в воду бросать и ракушек смотреть.
Из девичьей комнаты вышли Галя и Гришка. По их лицам было видно, что они там целовались - оба были в смущении немного.
Отец сказал, что раз теперь есть новые туфли, то старые уже нет нужды и чинить, всё равно у отца такой кожи на те каблуки не было. Галя была согласна с отцом. А мать недовольно возразила:
- Я бы могла их доносить, куда их сунул-то?!
- Поздно уже, в печке завтра сгорят, как топить будешь,- ответил Фёдор жене.
Анисья вскочила с лавки и кинулась к печке. Печь была ещё тёплая, но угольки давно превратились в золу, и туфли ждали очередной порции огня… Анисья вытащила туфли, стряхнула тёплую золу с них и протёрла мокрой тряпкой. Надела себе на ноги, прошлась по кухне, и огорчившись, сказала:
- Не умею я на каблуках-то ходить, да и жмут они мне немного, мозоли натру только…
Сняла туфли и снова закинула их в печь.
Фёдор, Галя и Гришка усмехнулись. А Галя сказала матери:
- Ладно, мам, купим и тебе туфли, но на низком каблуке, я видела в магазине у Зины, есть там такие.
Она подошла к матери и обняла её крепко. Гале стало очень жалко свою мать: ведь Анисья по сути в своей жизни мало чего хорошего видела и испытала. Только дети, как горох, сыпались все эти годы, а толку-то, одни нехватки с ними были да большие хлопоты…?! О себе никогда не было времени даже подумать-то...
Вон, малых-то ещё - поднимать да поднимать на ноги! Людка-то в следующий год, может, куда учиться поедет после школы, а ведь этих-то... ещё пятеро в доме останется, а всех прокормить надо!