Письма Сердца

Письма Сердца
Наверное, чем дольше мы живем на этом свете, получаем опыт, проходим состояния подъемов и падений, тем больше думаем, что наконец-то что-то начинаем понимать про этот мир. Мы систематизируем свои знания, делаем выводы, раскладываем все по полкам. Я часто слышу от людей : «Что еще нового может быть? Это же заранее понятно, что будет так-то и так – то». Когда я слышу такой текст, то понимаю, что дела плохи…
С некоторых пор, я поняла, что самым правильным для меня является просто относиться к миру как тайне, к самой себе тоже как к тайне, и тогда у мира есть много возможностей меня удивлять. Оставляя место тайне, я оставляю место чуду. И иногда оно действительно происходит. Как это работает? Понятия не имею, да и не хочу иметь. Хочу просто как ребенок радоваться и удивляться чудесам. И про одно такое чудо я хочу рассказать. Это произошло на динамической группе, которую я проводила.
Одной из поднявшихся в группе тем была «без вести пропавшие близкие». Мы говорили о том, что это самое невыносимое и мучительное состояние, оно терзает нас неизвестностью. Ведь если ваш близкий смертельно болен, или трагически погиб, то это можно воспринять, пережить потерю, и жить дальше, тут есть возможность как- то внутренне завершиться. Но если человек исчез бесследно? Что тогда? Пустота, неизвестность, надежда, отчаяние душит словно в тисках, и сколько бы времени не прошло в сердце остается не закрытая рана, которая продолжает кровоточить и не отпускает нас.
Одной из участниц группы была молодая девушка, назову ее Валерия, из жизни которой именно так,  внезапно исчез ее отец. Он был военным, служил в приграничном гарнизоне. Его отношения с матерью всегда были плохими, они бесконечно скандалили. Но отец обожал свою маленькую дочку, везде, где только было возможно брал ее с собой. Они ходили в походы, много беседовали, он  просто души в ней не чаял. Мать  же была холодной женщиной с властным, жестким характером. Она жутко ревновала мужа к собственной дочери.
Чем холоднее становилась мать, тем больше девочка привязывалась к отцу, между ними возник целый мир, со своим языком, понятным только им, со своими позывными, тайными знаками, любимыми местами и книжками, с занятиями, которые они не делили больше ни с кем.
Когда Валерии исполнилось шесть лет, однажды вернувшись домой с улицы, она почувствовала что, что-то не так, в доме было стерильно чисто, а мать сидела на кухне, скрестив руки на коленях. У нее было не естественно каменное лицо, а голос монотонный и строгий. Она вынесла из комнаты два чемодана и сказала дочери, что они немедленно уезжают. Девочка ничего не могла понять, она спрашивала где папа, едет ли он с ними. Помолчав немного мать ответила: «Твоего отца больше не существует». Валерия сидела на стуле вся сгорбившись, она говорила, что не поняла тогда этого слова «не существует». Она помнила только, что ее накрыло каким-то странным оцепенением. Мать взяла ее за руку и потащила за собой. «В тот момент я чувствовала, что надвигается что-то неизбежное, что этому невозможно сопротивляться. Никогда не забуду это серое, каменное лицо матери» - говорила она.
Ее мать наотрез отказалась говорить с дочерью, ничего ей не объясняла, кроме того, что отца больше не будет никогда. Она сожгла все его фотографии. Постаралась уничтожить все, что было с ним связано. На протяжении многих лет все попытки Валерии выяснить что же произошло не увенчались успехом. Она больше никогда не видела своего отца. В ее душе образовалась огромная, зияющая дыра, словно у нее вырвали сердце. Она стала очень вялой девочкой, училась плохо, закрывалась у себя в комнате, была не общительной и замкнутой. Будучи подростком она познакомилась с компанией ребят, которые по специальной учебной программе ехали жить в Израиль. Она присоединилась к ним и в скором будущем оказалась в новой стране. Девочка страдала от одиночества, связалась с молодежной компанией, где увлеклась наркотиками. Она не помнит от кого и как забеременела, и в 18 лет у нее родилась дочь. С появлением ребенка, что-то стало меняться и Валерия предпринимала отчаянные попытки вырваться из наркотического плена и изменить свою жизнь. Это и привело ее на группу.
Она рассказывала нам о своем отце, о том, как это невыносимо жить в такой неопределенности. Я спросила ее: «Если бы твой отец мог слышать тебя сейчас, что бы ты сказала ему?». Она задумалась и горько заплакала. Из нее буквально хлынул поток обвинений, боли, крика, слез. Она сползла на пол и стала колотить по нему кулаками. Я боялась, что она поранится и бросила на пол подушку. В исступлении она разорвала ее, и по всей комнате разлетелись кусочки поролона. Увидев растерзанную подушку, девушка застыла глядя перед собой не видящими глазами. В круге повисла невыносимая, звенящая тишина. Все чувствовали, что это тупик, пустота поглощала ее сердце.
Выхода не было. Ведь выплеск злости и боли не дал ей ответов. Я не знала, что делать, а если я не знаю что делать, тогда я просто отдаюсь в руки неизведанному и перестаю искать ответ в голове или из своего опыта. Я просто созерцаю эту пустоту и жду, когда она предоставит мне ответ. И ответ пришел. В этот момент я вспомнила, как в детстве мы с бабушкой писали письма миру, а может быть Богу, не знаю, писали, а потом мы их сжигали и отправляли по ветру. Суть была в том, чтобы выразить свои чувства и отпустить их в мир. Бабушка говорила мне, что слова Сердца всегда найдут своего адресата, главное – это отправить письмо.
Нарушив затянувшуюся тишину, я стала рассказывать группе про свой детский опыт, и предложила Валерии написать отцу письмо. Она посмотрела на меня совершенно пустым взглядом, но неожиданно согласилась. Мы сделали перерыв, чтобы дать ей время написать.
Когда она читала его нам, мне трудно передать гамму чувств, которую оно передавало. В нем было столько света, столько нежности и мудрости, столько обнаженности и любви, что ей приходилось делать паузы, потому что в группе творилось что-то невероятное. Я запомнила лишь немного. «Папа, папочка, папуля! Первый раз за многие годы я называю тебя так. Сколько боли и обиды чувствовала все это время без тебя. Иногда, это была настоящая ненависть, я не могла простить и оправдать тебя. Я задавала себе вопрос, почему ты бросил меня вот так, ничего не объяснив, не попрощавшись… Но сейчас в моем сердце только любовь. Я не знаю где ты, в этом мире, или в другом. И где бы ты ни был, я верю, что ты меня слышишь. И я хочу сказать тебе, что все лучшее, что есть во мне, дал мне именно ты. И еще, у моей дочери твои глаза. И они смотрят на меня каждый день с любовью. Где бы ты ни был, теперь я доверяю тебе…». Люди плакали и начинали говорить слова любви своим родителям,  они останавливали Валерию, чтобы ее обнять. Это было так сильно и так нежно одновременно, не передать словами, то состояние глубокого сопереживания, абсолютного присоединения, которое мы все ощутили. Когда она закончила читать, не сговариваясь мы поднялись на крышу. Огромная, раскаленная, плоская  крыша израильского дома. Над ней струилось марево, и было видно море. Закат был кроваво красный, невероятным образом отражающий наше внутреннее состояние. Пахло морем, воздух был очень теплым и влажным. Валерия взяла свое письмо и стала сжигать его на крышке железного люка. Я молча смотрела на пламя, медленно поедающее строки любви, и что-то внутри меня словно растаяло, отпустило. Я была абсолютно уверена, что все остальные чувствуют тоже самое. Девушка бережно собрала пепел и подула на него. Ветер подхватил серые частички и понес их вверх, к небу.
Состояние прозрачности и какой-то удивительной, светлой печали сохранялось у меня внутри еще несколько дней после группы.
Но самое удивительное произошло потом. Недели через две Валерия позвонила мне ночью. Она была так взволнована, что не могла говорить. Немного успокоившись она сказала: «Леа, мой папа позвонил!» Когда у них появилась возможность говорить, отец рассказал ей что произошло. Он был дома в выходные и прилег отдохнуть. Ему приснился сон, очень реалистичный словно все происходило наяву. Сон был очень странным, отец  слышал звуки с улицы, чувствовал как колышется от ветра занавеска. И вдруг, он увидел, как Валерия садится рядом с ним на кровать, кладет ему руку на грудь и говорит: «Папа, хватит. Просто позвони мне». И он резко проснулся от того, что его сердце бешено колотилось…
Тогда, много лет назад, их отношения с женой стали просто невыносимыми. Он искал утешения и близости, и в конце концов у него случился роман с женой начальника гарнизона. Мать Валерии выследила его. Она угрожала разоблачением, тем, что она уничтожит его как офицера, но самое главное, она расскажет обо всем дочери. Но даже не это было самое страшное. Эта женщина, в своей ненависти и ревности угрожала ему тем, что превратит жизнь дочери в ад.  Ревность ослепила ее и сделала одержимой. Она отомстила ему, забрав дочь и взяв с него обещание, что он никогда не будет искать встречи с ними, что он исчезнет из их жизни навсегда, и тогда она не скажет дочери ничего. И он согласился, уступил ради благополучия и спокойствия своего ребенка. Через несколько лет ему удалось разыскать их, и он тайно поддерживал связь с приятельницей и коллегой  бывшей жены. Именно от нее он узнавал новости о том, что дочь уехала в Израиль, что у него родилась внучка. Как-то Валерия отправила матери поздравительную открытку с Новым годом, где сказала о том, что переехала в другую квартиру, оставила адрес и новый домашний телефон. Именно эту открытку ее мать и забыла на своем рабочем столе. Приятельница переписала всю информацию и передала отцу Валерии. Вот уже несколько месяцев  он не решался связаться с ней. И тут ему приснился сон…
Я не хочу пытаться объяснять, что именно произошло. Пусть для меня это останется чудом, тайной. Но снова и снова я убеждаюсь в том, что доверие реальности и слова, письмена, идущие из самой глубины сердца способны творить чудеса…