Память прошлых жизней

Мы верим в то, что видим. Мы видим то, во что верим. Закрывая глаза на куда более реальное…


Говоря о реинкарнации – повторном воплощении или переселении душ, мы подразумеваем обычно, что речь идёт о живых существах, как правило, о людях. В ряде религий и присущих им традициях существует представление о том, что цепь преобразований имеет определённую цель, а душа в ней претерпевает эволюцию; бессмертная сущность живого существа перевоплощается, переходя из тела в тело. Потому-то реинкарнацию так плотно и связывают с людьми, не принимая во внимание якобы бездушных животных и, тем более, растения. Не говоря о других, снова якобы неживых организмах и системах, к которым грубо-необдуманно, зато научно обоснованно включают даже воду.

Неожиданная эта ассоциация пришла ко мне, когда я пила чай, а потом думала о нём, о зелёном чае молочный улун (впрочем, любое растение, которое может служить чаем - а чаем, как ни забавно, может служить именно что любое растение... - эдакая  чайно-растительная лента Мёбиуса); поясню.

Чай интересно показывается при заваривании, в несколько этапов: при набухании, впитывая горячую воду, чайные листочки или почки открываются сначала почти неуловимым ароматом, который постепенно становится всё более явным, всё громче и цветистее заявляя о себе. Пока не произошло их насыщение водой, пока не стали они полноценным, молодым поначалу чаем, вся красота этого мира, впитавшаяся в чайные листья, возвращается обратно и уже иначе, образами не зрительными, но воздушными, блаженными ароматами; и каждый раз – это маленькое чудо… Потом, немного «повзрослев», чай становится насыщенным, полным очарования и глубины вкуса. Вода перестаёт быть собой и, совершая очередное волшебство, дарит новый вкус, который неуловимо перекликается и оттеняется со вкусом из детства, вкусом, причудливо переплетённым обретённым опытом, – молочных ирисок. И да простят меня знатоки и ценители за столь упрощённое сравнение.

Но это лишь отступление, точнее, эти мысли повели меня дальше неведомыми до поры дорожками, поворачивая и петляя, пока, собственно, и не привели к весьма забавному выводу: любая еда и любой напиток, будучи свежеприготовленными, парадоксальным образом – до полной противоположности – отличаются от того вкуса, который приобретают через некоторое количество времени, когда окажутся в полном взаимодействии, когда остынут. Бесспорно, можно призвать на помощь физику и химию, которые убедительно и детально расскажут о плотности, химическом составе, температурных изменениях и прочих умностях, происходящих со всем и вся материальном, имеющем тело. Но разве в этом дело?...

Те, кто хоть немного понимают уникальность строения этого мира, дивно сочетающегося с его потрясающей простотой и логичностью, скажут в один голос, что всё имеет память. Само собой, род человеческий я сейчас в расчёт не беру. Тем более, что он, пожалуй, самый неблагодарный из всех обладающих этим даром –  умеющих помнить. Вода, камни, песок, трава, деревья – всё живое и, на первый взгляд, не очень – умеют помнить. Учёными давно найдены бесспорные доказательства связи растений и существование способов передачи информации друг другу. Лес не просто живой, он умеет общаться, впитывать, принимать, передавать и, как следствие, хранить информацию. Любые растение умеют это. Так и чайные кусты, подрастая, не только претерпевают изменения по высоте и количеству листов, но также и обрастают информацией. Будучи собранными, уже оторванными от своей жизненной системы и лишёнными с ней связи, листочки останавливают сбор и фиксацию нового, происходящего вокруг и свершившегося ранее, их участие в непрерывном круговороте временно прекращается, замедляясь до почти полной остановки.
По мере знакомства с водой, их священного взаимодействия и приветствия, начинают властвовать законы пространства, движение возобновляется и продолжается дальше. Каждый рассказывает друг другу – как давно не видевшиеся старые хорошие знакомые, радующиеся встречи, вываливающие каждый ворох новостей – как жил, где был и что видел… И встреча их, примитивно и бедно-скудно, как-то даже уныло и бесцветно называемая людьми заваркой чая, обрастает подробностями и деталями, превращается в диалог двоих, в котором, однако, участвует вся вселенная, становясь звучащей красивой историей.

Как живой разговор, меняющий тональность и громкость, в которой звучит то речь рассказчика, то вопросы другого собеседника, смех или пауза, чай начинает жить своей жизнью. Здороваясь с водой, он отдаёт самое лёгкое – аромат; вступая в беседу, каждый из них перестаёт быть самым собой, один в другого вплетая своё существование, и вливаясь в блаженный общий вкус; увлекаясь диалогом и открывая один за другим образы прошлого и немного настоящего, взрывает нас изнутри самим собой, новым, ни с чем ранее не сравнимым. И, наконец, настоявшись, открывают новую страницу чудес и открытий. «Поженив» чай, разбавив этот слаженный союз новым, но одновременно и уже известным им союзником и другом – новой порцией горячей воды, мы обретаем и новый же напиток, казалось бы, знакомый, но, всё же, другой.
И творится эта маленькая витиеватая почти бесконечность ещё долго и радостно, пока не иссякнет разговор, исчерпав все темы и новости, пока не вспомнят они всё, не переберут знакомых дальних и близких, не сольются в непередаваемой гармонии единства, не замолкнут в полном удовлетворении и бессилии. И тогда мы наливаем в чайник воду, достаём новые листочки, и уникальный процесс начинается заново, обретая, вспоминая, делясь, переплетаясь, взрываясь, ликуя и утихомириваясь, возрождаясь опять и снова, даруя радость и являя особенную, невидимую глазу жанровую мистерию под весьма себе незатейливым названием «жизнь»…