Судьба Кассандры

Самый страшный день в жизни Каси начался с вечера. Нет, на самом-то деле ей к таким длинным суткам было не привыкать. Каждую зиму и в начале лета вальяжные жирные пальцы становились сухими и дрожащими, а то и вовсе  черенком от карандаша 2Н. А потом - потом сверху сыпался сигаретный пепел и лилось кофе. Впрочем, оно всегда лилось. Хорошо ещё, что обходилось без крошек под клавишами, не то что у старшей сестры. Всё-таки та находилась достаточно далеко от своего Мозга. А вот Каси для своего была лицом, неотъемлемой частью, единственной возможностью хозяина задать вопрос. Вернее, задачу.
Вот он и задавал, всю ночь напролёт. Два мозга – человеческий и электронный - общались, а Каси посылали сигналы от одного к другому: цифры, скобки, функции. Иногда хозяин ругался, стирал и, перевернув карандаш остриём, нещадно давил на кнопки – так сильно, что искры сыпались из контактов, а то и вовсе бил Каси по лицу.
С восходом солнца Каси оказалась на пыльном дне мешковатой сумки, рядом с потрёпанными тетрадями, тощим кошельком, и зазнайкой Сонькой, у которой мозгов было столько же, клавиш не было совсем, и она могла говорить. Впрочем, это Соньке не помогло: на входе в большой гулкий зал её вытряхнули на стол. А вот Каси поехала дальше вместе с хозяином.
Шло время. Снова нервные пальцы, потом торец карандаша, потом его острый кончик. Никакая сила не могла заставить контакты двигаться быстрее. Каси делала, что могла, но… два плоских и круглых сердца в глубинах мозга почти остановились, и он работал всё медленнее и медленнее. А карандаш двигался всё быстрее и быстрее. Посыпались удары. Кнопки горели огнём, особенно тангенс – Каси казалось, там открытая рана, которая не заживёт уже никогда.
Раздался громкий окрик, нажатие прекратилось. Потом на Каси упало что-то мокрое. Это не было кофе. И даже не пиво. И даже не…
Мир перевернулся. Мимо полетели столы, люди, секла. Кувыркнувшись несколько раз в воздухе, Каси больно ударилась обо что-то зелёное и твёрдое.
Потом наступила тьма.
…Сколько она провалялась в отключке, Каси не знала. Проснулась она от мягких импульсов новых сердец. Контакты снова пели. Пальцы нажимали на кнопки – аккуратно, почти нежно. Каждая отзывалась благодарным писком. Один лишь злосчастный тангенс так и не ожил.
С этого дня Каси никогда не знала боли от карандаша. А тангенс… что тангенс. В конце концов, его всегда можно задать.