Сочинение ко Дню Победы Он видел Жукова

Иван Никитович Буколов родился 24 февраля 1918 года в с. Липовка Духовницкого района в крестьянской семье. После окончания Липовской средней школы и Вольского сельскохозяйственного техникума в сентябре 38-го был призван в ряды Красной Армии в артиллерийский разведдивизион. В 39-м участвовал в боевых действиях у реки Халхин-Гол в Монголии. В ноябре 1940-го демобилизован, однако уже в июне 41-го снова ушел в армию. На Великую Отечественную войну. Выходил из окружения под Вязьмой, воевал на Карельском фронте. Закончив краткосрочные курсы в Пензенском минометном училище и получив звание старшего лейтенанта, принял участие в сражениях Курской битвы. В составе 41-й противотанковой бригады резерва главнокомандования освобождал Белоруссию, Польшу, Берлин. В январе 47-го демобилизован. Награжден многими боевыми орденами и медалями. Почетный гражданин белорусского села Каравачи.
Боевое крещение получил, когда ему исполнился 21 год. В мае 39-го союзники фашистской Германии японцы перешли границу с Монголией в районе реки Халхин-Гол. Как дружественное государство, Советский Союз направил на помощь братьям-монголам свои войска. Началась необъявленная война. С первых же дней в ней принял участие и молодой топограф разведдивизиона 185-го артиллерийского полка Иван Буколов.
Первый раз приняли бой в июне на горе Баин-Цаган. Там японцы бросили против наших и монголов танковые корпуса и кавалерийскую конницу в большом количестве. Переправившись через Халхин-Гол, они заняли эту гору. Наша, яковлевская противотанковая бригада как раз подходила к фронту. Тогда командовал Жуков, и он с ходу эту бригаду пустил против конницы. Артполк, в котором служил Иван, открыл по японским частям огонь. Японцы, чувствуя, что наши танки перейдут через Халхин-Гол, взорвали переправу, а потом все-таки вынуждены были отступать. И там очень много утонуло их солдат и офицеров. Бои шли двое суток, и все японские части были уничтожены.
На Халхин-Голе Ивану довелось видеть и комкора Георгия Жукова, который командовал в то время советско-монгольскими войсками и во многом благодаря которому была уничтожена 6-я квантунская японская армия. Правда, встреча едва не закончилась для Ивана гауптвахтой.
- Я стоял на посту № 2: это дом Чойболсана и Жукова, - рассказывал Иван Никитович. - Часовой должен был пропускать только их, по специальному пропуску. Вот едет машина. Туман. Пропуска не видно. Я кричу: «Стой, стрелять буду!» А машина не останавливается. Я выставил карабин и пробил карбюратор. Потекла вода. А в машине, оказывается, ехал Жуков. Он выскочил и, хлопнув дверью автомобиля, прошел быстро мимо меня. А шофер говорит: - Что ты делаешь? – А ты куда прешь? – отвечаю. – Ты что, пропуск не видишь? – А ты видишь? – спрашиваю. Он поглядел: действительно, не видать. А пока мы с ним калякали, подошел разводящий: «Жуков дал команду посадить тебя на 10 суток». Я говорю шоферу, Голицину Вовке: «Иди, доложь. Я ж не виноват». Он пошел, доложил. Жуков, чтобы убедиться, сходил к машине сам. Убедился и звонит начальнику караула: «Освободить часового и объявить благодарность».
После демобилизации Иван Буколов проработал в родном селе всего полгода. Уже на третий день Великой Отечественной он снова пошел в армию, и снова в артиллерию, в разведдивизион. Эта война оказалась пострашнее халхингольской, однако Иван, дойдя до Берлина, ни разу не был ранен. Повезло. Да и опыт на Халхин-Голе немножко приобрел, считает он. А начиналось все хуже некуда.
- Под Вязьмой нас окружили немецкие танки и ушли вперед на 200 км, - наклонился ко мне Иван Никитович, будто делится чем-то очень сокровенным. - Четырьмя армиями, которые оказались в котле, можно было все тылы фашистские разбить, но тут такая паника создалась!.. Комполка послал меня узнать судьбу штаба. Я побежал, а навстречу сам начальник штаба. «Туда нельзя, там – немцы!» - кричит. Вернулись на командный пункт, а там уже никого нет. А у него уже все лычки сорваны и пистолет никакой. До вечера в оврагах и кустарниках отсиделись, а ночью пошли. Нас накопилось человек 600. Стали подходить к одному населенному пункту, видим: огоньки. Меня и еще одного начальник штаба посылает на разведку. Ну, идем, разговариваем. Вдруг как ракету дадут! Мы – сразу на землю. А они стали стрелять из пулемета. Мы – назад, а там уже опять никого нет. И вот мы все выбирались из-под Вязьмы до Тулы. Идешь ночью, а днем прячешься где-нибудь. Так и пробирались.
- А ели что?
- Что дадут. Вот за это я белорусов никогда не забуду. От детей последнюю картошинку отдавали. А нашего брата знаете сколько там ходило?.. Ужасно. Вот два раза попадались и два раза убегали. Один раз попались – в церковь нас загнали (Белая Церковь город называется). Пять суток не пили, не ели и ни в туалет никуда не отпускали. Ходили под себя. Аж дышать было нечем. Потом на пятые сутки открыли все двери. Нагнали кухни, дали по 300 г хлеба и по котелку супа. Думаем, что за милость появилась. Накормили нас, выстроили. Тысячи четыре человек. погнали на Ельню. Сопровождающими финны были. Один хорошо по-русски разговаривал. Спрашиваю его: «Куда нас?» - «Сначала в Ельню, - отвечает, - а потом в Германию, на химические заводы». И вот мы с другом убежали.
- Как?
- Остановили нас на ночлег. Разрешили даже костры жечь. Кругом охрана. 100 метров - и часовой с пулеметом ручным. И каждые 10-15 минут пускались ракеты. Мы выбрали серединку: будь что будет. И пошли уже часа в 4 утра, когда у часовых бдительность не та. Только проходить – ракета. Мы как упадем. А потом так и бежали до речки. А уже ноябрь. Мы через реку - в село. Там хозяйка одного дома дала нам по две картофелины. Мы в фуфайки переоделись, лапти обули, она научила нас как завертывать онучи.
- А еще раз как попались?
- Недалеко от г. Ефремова. Немцы отступали. По большим дорогам вообще не пройти. У нас была карта немецкая. Я знал ее, читал. Смотрим, в то село, где мы остановились, едут немцы. Мы – бежать. В овраг забежали, в кустарник запрятались. Лежим. Только вставать. Как рядом пистолет наставили: «Хенде Хох!» Откуда он взялся? Потом оказалось, он из Карело-Финской АССР, переводчик был у немцев. Он говорит: «Немцы отступали и меня оставили». Ну, вот, пошел он с нами. Ночь мы переночевали, а утром – наша разведка. Я выбежал, докладываю: «Так и так, здесь немецкий переводчик». Разбудили его и взяли. Я попал в роту с командиром Самановым. Он взял меня писарем. Недели две у него побыл и написал рапорт на фронт.
Провоевав после выхода из окружения несколько месяцев на Карельском фронте и пройдя тщательную проверку НКВД, сержант Иван Буколов был направлен в Пензенское минометное училище. После краткосрочных курсов, уже старшим лейтенантом, он сразу же попал в самое пекло – на Курскую дугу. Однако, по мнению фронтовика, сложнее всего в его боевой практике было не там, а на Одере, когда наши войска закрепились на плацдарме в районе города Кестрин. Каждый день пришлось отбивать по 2-3 мощных немецких атаки. Немало хлопот доставила и Кетсринская крепость, оказавшаяся у нас в тылу.
- Её решили не брать, - машет рукой Иван Никитович. - Приказали саперам отрезать электричество, канализацию и воду. А они решили прорваться ночью к своим по нашим тылам. На мою батарею в 4 часа утра пошло около 300 немцев. Часовой подбегает, говорит: «Товарищ старший лейтенант, в тылу – немцы!» Я скомандовал: «К бою!» Зарядили по два диска, взяли гранаты, бутылки с горючей смесью подготовили. Как открыли мы огонь из автоматов и пулеметов. Немцы – в разные стороны. Одну партию отбили, через полчаса – вторую. Потом смотрим, рассветать стало. Раненых немцев собрали человек 30. я поставил к ним часового. И еще идет партия. Они видят: нас меленькая кучка, - и на нас в рукопашную. Только с ними закончили. Я еще из пистолета человек 5 застрелил, а они у меня одного радиста задушили. Здоровый немец. А их много еще. Я сказал своему заму: «Умирать, так только у орудия. Если кто побежит – расстрел». Сам сажусь в бронетранспортер, говорю шоферу: «Полный вперед!» Как ворвались в толпу и стали их утюжить. Они остановились и кучками садятся. Вот тогда я 75 человек в плен взял, а набил 200 или 300, - кто считал?
За этот жесткий бой Ивана наградили орденом Боевого Красного Знамени. Но первую свою награду – орден Красной Звезды – он получил раньше, за освобождение белорусского села Каравачи. Пехотинцы и Буколовские артиллеристы так быстро освободили этот населенный пункт, что фашисты не успели ни сжечь его, ни кого-либо из него угнать. Еще одной наградой для Ивана и его боевых товарищей стало получение звания Почетный гражданин освобожденного им села. Но это было уже после войны.
Когда отгремели последние залпы Великой Отечественной, старший лейтенант Буколов еще полтора года служил в Германии. К сожалению, и в послевоенное время порой наших солдат подкарауливала самая нелепая трагическая смерть.
- Было у нас свое хозяйство: свиньи, - говорил Иван Никитович. - Подошла очередь дежурить нашей батарее. Я послал туда 12 человек и комвзвода. Через день комполка срочно вызывает меня в хозяйство: в твоей батарее – отравление. Приехал. Два солдата мертвые, а офицер (здоровый такой!) ослеп. Оказалось, пришел немец, принес этиловый спирт. Немец-то рюмочкой, а наши стаканами. Так и отравились. Немца нашли, приказали повесить, и двое суток не отдавать родственникам. Так и сделали. После этого, если наш солдат где-то свалится, пьяненький, немцы его тут же приводили в наше расположение, чтобы, не дай бог, не пропал.
Вернувшись в 1947 в родную Липовку, Иван женился на своей односельчанке Любе Хлусловой. Работал почти до 70 лет: зоотехником, председателем колхоза, инспектором по закупкам сельхозпродукции, завхозом дома ветеранов. Много лет жил в Балакове. Как персональный пенсионер районного и республиканского значения, вел активную общественную работу.
Когда перевалило за 85, перебрался в село. Решил последние годочки на родине провести. Там и скончался. Тихо. Как отставной солдат…

P.S.
Последние слова я приписал уже в 2005 году, когда готовил этот очерк к публикации в местной газете «Круг». Иван Никитович был первым, о ком я сделал фильм. В 1999-м я готовил материал о боях на Халхин-Голе и вышел на него. Он был одним из немногих оставшихся в живых участников боёв с японцами в Монголии, да ещё хорошо и эмоционально говорящий. Как говорят телевизионщики, фактура отличная. Впрочем, о фактуре не думалось – просто очень хотелось выспросить у Ивана Никитовича как можно больше.
Мы потом не раз с ним встречались. Он сам приглашал в гости и обязательно угощал домашней наливочкой – по чуть-чуть.
Мне было очень жаль, что я не смог побывать у него на похоронах. Он как-то незаметно уехал из города в родную Липовку, где и скончался. И – никакого некролога не было! Хотя он был довольно уважаемым человеком в Балакове. Я до сих пор вспоминаю его очароавтельную улыбку…
Недавно я нашёл его наградные документы на известном портале «Подвиг народа» (Очень, кстати, ценный интернет-ресурс! Спасибо его создателям!). С ними я вас и познакомлю.
Орден Красной Звезды – 1943 г.:
«22 октября 1943 г. в районе дер. Сенская лейтенант Буколов со своим взводом обнаружил 15 целей противника. В тяжёлые минуты боя, выскочив с наблюдательного пункта к первому орудию, под сильным артиллерийским и миномётным огнём выкатил на открытую огневую позицию орудие и открыл огонь по целям на переднем крае и наступающей пехоте противника. Уничтожено одно орудие ПТО, 3 станковых пулемёта и до двух взводов немецкой пехоты».
Орден Отечественной войны 2 степени:
«За период боя за д. Фалевичи и Плясанова с 24 по 26 июня 1944 г. тов. Буколов, находясь под сильным артиллерийским и миномётным огнём противника, чётко и умело управлял огнём своей батареи, которая в период боёв уничтожила пять пулемётных точек и подавила огонь двух миномётных батарей и одной артиллерийской батареи, разрушила 6 траншей и тем самым способствовала прорыву оборонительной полосы противника».
Орден Отечественной войны 1 степени:
«В период боёв за Люблин 23 июля 1944 г. батарея тов. Буколова обеспечила успешное продвижение вперёд нашей пехоты, уничтожив своим огнём 3 пулемётные точки и одно орудие ПТО.
В условиях плохой видимости тов. Буколов вплотную подощёл к немецкой линии обороны и своим огнём обратил немцев в бегство.
Несколько раз меняя свои огневые позиции тов. Буколов наносил противнику большой урон, что способствовало быстрому взятию города.
За обеспеченность успешного продвижения пехоты, без потерь в личном составе и материальной части, тов. Буколов достоин правителственной награды – ордена Александра Невского». (Дали Отечественную войну 1 степени).
Орден Красного Знамени:
«Тов. Буколов в боях против немецко-фашистских захватчиков проявил себя, как смелый и тактически грамотный офицер. 22 марта 1945 г.\. при прорыве сильно укреплённой обороны противника в районе д. Геншмар и при дальнейшем расширении плацдарма на левом берегу р. Одер батарея тов. Буколова уничтожила одну миномётную батарею, два наблюдательных пункта и до 80 солдат и офицеров противника. 30 марта 1945 г. до 500 солдат и офицеров противника окружённой кюстринской группировки предприняли 4 атаки на боевые порядки батареи с целью выхода из окружения. Огнём батареи в этом бою уничтожено до 230 солдат и офицеров противника. Взято в плен 123 немца.
Тов. Буколов достоин правительственной награды – ордена Александра Невского». (И снова дали «всего лишь» орден Красного Знамени. Возможно, «мешало» то, что в самом начале войны Иван Никитович попал в окружение).
Второй орден Красного Знамени:
«При прорыве сильно укреплённой обороны немцев на р. Одер севернее города Кюстрин, находясь под сильным артиллерийско-миномётным огнём противника, умело руководил своим подразделением, и огнём батареи в этом бою уничтожено 3 наблюдательных пункта, две огневых точки и до 60 солдат и офицеров противника.
В боях по расширению плацдарма в районе Ной Глещен 20 апреля 1945 г. огнём своей батареи подавил огонь двух тяжёлых батарей противника и уничтожил одну миномётную батарею, три огневые точки и 50 солдат и офицеров противника, чем способствовал успешному выполнению боевой задачи пехотными частями.
При дальнейшем преследовании противника до р. Эльба тов Буколов проявлял образцы мужества и отваги.
За умелое руководство и отвагу тов. Буколов достоин правительственной награды – ордена Александра Невского». (И в очередной раз полководческий орден заменили орденом Красного Знамени).
А недавно, перебирая свой домашний архив, я обнаружил поэму, написанную директором школы с. Каравачи Эдуардом Залеским и посвящённую Ивану Никитовичу Буколову и его 41 батарее, освободившей село. В суете я о ней совсем забыл. Вот и пришло время её опубликовать:

Полковник Коган по тревоге
Поднял усталые полки.
Ноябрьской ночью на дороге
Сверкнули жерла и штыки.

Не знали воины-солдаты,
Что здесь, на этой вот земле,
У стен, у белорусской хаты,
Спать вечным сном, не быть в семье.

Что ту уж юолбше не увидит,
Чей поцелуй с собой унёс,
Не приласкает, не обидит
И не согреет в злой мороз.

Что в Короватичах он будет
Прописан ныне навсегда.
Лишь похоронка в дом прибудет
От командира артполка.

Но шёл солдат, и все расчёты
Готовы были принять бой.
Кто спал у пушки без заботы,
Кто в мыслях встретился с женой.

Ничто грозы не предвещало,
Стояла злая тишина…
И вдруг земля на дыбы встала,
Вдруг содрогнулася она.

«Пантеры», «тигры», «фердинанды»
На наши двинулись полки,
А следом – пьяные команды –
Фашистской свастики стрелки.

Артиллеристы, встав у пушек,
Их шквальным встретили огнём!
Таких не знали заварушек
Фашисты самым чёрным днём.

Расчёты, взводные, комбаты –
Единый чёткий механизм.
Все – от комбрига до солдата –
Стеною встретили фашизм.

Майоры Симонов, Забелло
И зам. Трояна капитан
В бою командовали смело:
Приказ «стоять!» комбригам дан!

Атаки фрицев захлебнулись,
«Пантеры» факелом горят,
Пехота в панике вернулась,
Их сотни трупами лежат.

Но враг коварен, нагл и злобен,
Как обречённый, лезет в бой,
Десятый раз за сутки вводит
Стальные полчища волной.

Ряды редеют батарейцев,
С утра смерть бродит до утра.
И слышен стон среди армейцев,
И зов о помощи: «Сестра!..»

Ворвался враг в порядки наши,
Но не сломить их никогда:
Ведут комбаты в рукопашный
Бойцов бригады РГК.

На правом фланге Сулейманов,
Андрей Калашников стоит,
Разит врага Иван Букалов,
Врага Иванников громит.

Ура! – на левом раздаётся:
Там Сухоруков бой ведёт,
Там кровь рекой на землю льётся.
Крикливый вырвался вперёд.

Ас-са! - В четвёртой батарее
Ведёт Ахундов штыковой.
Собрав оставшихся, Бореев
Идёт уже в кулачный бой.

Не стало Ларина, пал Чаус,
Погиб Серёжа Иванов…
Не нужен больше каптенармус
Расчётам первых двух взводов…

Пал смертью Бакунов у пушки,
Сапрыкин раненый лежит,
Субботин стонет, в крови Жучкин,
И Иванов в крови стоит.

На бруствер Воронов склонился,
Вздохнув, Моргалиев упал,
Анаприенко наклонился,
Последним вздохом застонал.

Ура! – опять эфир встряхнуло:
Последних в бой ведёт комбат!
И «гансов», словно ветром, сдуло,
Они у ног твоих, солдат.

О, сколько горечи и боли
Враги создали матерям!
Ведь всем убитым здесь чуть больше,
Чем восемнадцать лет, парням.

Как жаль: тесно на строчках стиха,
В них всех имён не перечесть.
Но не спеша читайте, тихо –
В них всей бригады парни есть.

Все мы героями здесь были
Все три прославленных полка
Бригады славной, сорок первой,
Краснознамённой РГК.

Вот так. Наивно, непрофессионально, зато искренне…
Светлая память Ивану Никитовичу и его однополчанам!........