Гардемарины. Сияющий фрагмент

                Отрывок из романа "Красная омега"



  Выпускники Императорских военных учебных заведений любили, под конец своего юнкерства, беззлобно созорничать, отметить завершение опостылевших экзерциций какой-либо забавной шуткой. Например, гардемарины Морского корпуса шили большую тельняшку и в ночь перед выпуском надевали её на бронзовую статую адмирала Крузенштерна, стоявшую перед зданием Корпуса.

    Курсанты советских военных училищ подхватили этот курьезный кадетский обычай. Правда, трудно сказать повсеместно ли он соблюдался, но в Военно-морском училище, где воспитывался Барсуков, его блюли неукоснительно.

    В Пушкине, в центре Екатерининского парка  красуется двухэтажная, классических форм каменная палата, которую называют Декамероновой галереей. А называют её так потому, что архитектор Декамерон, построивший эту палату, расположил по периметру всего второго этажа  непрерывную крытую галерею, населив её бюстами античных персонажей.

    Прямо от грунта до входа на галерею вздымается широкая, открытая, каменная лестница, ограниченная с торцов двумя пилонами. На одном из них возвышается бронзовая богиня Флора, на другом – бронзовый же Геракл.

     Скульптор изобразил героя обнаженным во всей мускулистой мужской красе. Древние мастера, ваяя обнаженную мужскую натуру, прикрывали её срам фиговым листочком, но иногда они обходились и без листика. В этом случае с целью соблюдения классических пропорций  лепился (или высекался) не натуральный, полноценный фаллос, а симпатичный маломерный писюньчик.
 
       Такое художественное решение  соответствовало и воззрениям античной публики, которая считала, что большие детородные члены – это удел козлоногих сатиров  да диких варваров.

      Античные скульпторы тяготели к маломеркам всегда, кроме, разумеется, случая с Гераклом. Действительно, снабди они  легендарного героя скромным пенисом, никто бы и не поверил, что этот могучий эллин мог совершить свой изумительный тринадцатый подвиг. Поэтому героическая деталь Гераклова тела ваялась  не только в натуральную величину, но даже чуточку гиперболизировано. Вот и у нашего Геракла с этим делом все было в порядке.

     Если смотреть на Геракла снизу, то фрагмент не покажется очень уж большим, но стоит подняться на пилон, к ногам статуи, как сразу же  становится ясно, что по размерам указанный бронзовый элемент тянет на небольшое  поленце. Вот это-то поленце и драили до сияющего блеска питомцы Высшего военно-морского училища накануне своего выпускного бала.

     Барсукову «повезло». По жребию, по морскому счету выпала ему честь представлять свой выпускной взвод в сборной команде членошлифовщиков. В условленное время, ближе к ночи образовалась на площадке перед Декамероновой галереей группка переодетых в гражданское мичманов-выпускников.

      Каждый из морячков имел при себе бутылочку с асидолом (это такая белая жидкость, предназначавшаяся для придания блеска пуговицам, бляхам и другим медным деталям флотского обихода) и жесткую щеточку. Перекурив и побалагурив, курсанты поднялись на правый пилон к подножью статуи и активно принялись за работу.

     Белые ночи еще не вошли в полную силу, но было достаточно светло, чтобы романтически  настроенная, припозднившаяся парочка заметила на пилоне галереи кучку хулиганов измывавшихся над Геракловым достоинством. Очевидно, эта парочка и сообщила в милицию о замеченном ею непорядке. 

    К прибытию наряда милиции выпускники уже завершали свою работу. На требование работников милиции «спуститься и пройти» курсанты скатились по лестнице и бросились врассыпную.

    Художественная бронза долго не тускнеет, поэтому все лето многочисленные туристы будут с любопытством рассматривать сияющую на темном фоне античного изваяния пикантную скульптурную деталь. Удовлетворяя их любопытство гиды, очевидно шутки ради, многозначительно будут сообщать, что гениталии Геракла отполированы руками озабоченных мужчин, так как существует поверье: мужчина, имеющий проблемы, может освободиться от них погладив руками интимную Гераклову штучку.

     Получив из рук адмирала заветные кортики и золотые погоны, а также дипломы инженеров по эксплуатации корабельных паросиловых установок, зеленые лейтенантики, сразу же после выпускного вечера, разлетелись по городам и весям России, чтобы отдохнуть, набраться сил и с боевым настроением устремиться под сень бело-голубого флага, который могучий Военно-морской флот СССР гордо держал на всех морях и океанах.

    Когда Барсукова спрашивали, почему он в день Военно-морского флота поднимает над своим домом не Андреевский флаг, а военно-морской флаг СССР, то он неизменно отвечал:

 « Во-первых, я не служил под Андреевским флагом, а во-вторых, этот флаг обесценен Цусимой.».

     В ответ на удивленные взгляды соседей, которые не очень-то разбирались в вопросах, относящихся к истории Российского флота, он разъяснял:

     «Там три самых мощных русских броненосца спустили перед японцами Андреевские флаги, и хотя решением специального суда командиры этих кораблей были впоследствии приговорены к смертной казни, чести флагу это судебное решение  не прибавило.»

     Однокашники Барсукова горели желанием честно послужить родному флоту, поэтому большинство выпускников просили направить их на наиболее важный, перспективный Северный флот или на ТОФ. Ни карманный «Бедный Федя», ни придворный «Черный флот» популярностью у них не пользовался.
 
      Вопреки такому прогрессивному настрою Барсуков проигнорировал и Тихоокеанский флот и Северный, а изъявил желание служить именно на не очень престижном Черноморском флоте. И для такого желания имелись существенные резоны.

        Восторженным первокурсником он свою первую морскую практику проходил на Черном море, на крейсере «Красный Крым».   Настоящее море, которое он увидел впервые (ведь нельзя же считать морем Финский залив, где он иногда купался) очаровало его, а Севастополь просто потряс

      В городе были приведены в порядок только две главные улицы, а повсеместно рядом с ними выступали друг из-за друга острые края каменных руин. Однако как раз эти опаленные огнем войны развалины придавали городу особенно героический вид. Впечатление от исторической значимости Севастополя дополнительно усиливалось возникавшим на каждом шагу свидетельствам давних боевых заслуг города.

     Барсуков с трепетным восторгом обозревал Музей обороны Севастополя -- хранилище героических реликвий русской славы; выступающий прямо из воды памятник потопленным кораблям; Владимирский собор, под рухнувшими стенами которого лежали останки знаменитых российских адмиралов Нахимова, Лазарева, Истомина; Малахов курган с его центральным укреплением; Исторический бульвар с памятником Тотлебену;  памятные обелиски, стеллы, каменные знаки на местах бывших бастионов, редутов и люнетов, где насмерть стояли русские солдаты и матросы.

    В то время, при виде всего этого героического благородства Барсуков и предположить не мог, что настанут времена, когда над Городом русской славы будет развиваться иностранный флаг (правда, недолго), а куцый Черноморский флот станет арендовать свою собственную базу у независимой Украины (правда, недолго). Подобной нелепости еще никогда не приключалось в русской истории.

    А в то время Барсуков мог уверенно предположить, что вскоре Севастополь будет восстановлен, что его окраины обязательно освоят и благоустроят, что к памятникам прежней славы прибавятся новые монументы, которые станут прославлять в веках подвиги  советских воинов, что корабли Черноморского флота будут ходить и в Средиземное море и за Гибралтар.

      Мечты, мечты! А вот реальность: в последний год своего существования Советский Союз держал на Черном море  более 500 боевых единиц, в том числе 28 подводных лодок. А уже в 2009 году, после восемнадцати лет «демократизации», Черноморские флоты России  и Украины совместно имели на вооружении менее 50 боевых единиц, в том числе всего лишь одну, находящуюся в строю, подводную лодку

  Для справки: в составе турецкого военно-морского флота имеется 14 подводнцх лодок.

   Теперь-то схватились. Стали потихонечку восстанавливать флот. Однако, флот не картошка -- за сезон не восстановишь.

   
    Недавно, гуляя по Екатерининскому парку, заглянул Барсуков к Декамероновой галерее, а заглянув запечалился. Достоинство Геракла было совершенно неухоженное, то есть оно не только не сияло, а, наоборот, было тёмным и местами -- позеленевшим. Нехорошо это.