Счастье шоферское

- А самое главное, сынки, в пути, это не запаска, не запчасть, и даже не взаимовыручка шоферская, а шоферское счастье! – сказал нам на прощанье наш руководитель курсов ДОСААФ по подготовке водителей профессионалов.
 
 Свой первый день, когда я сел за баранку грузового автомобиля, как профессиональный водитель, запомнился на всю жизнь. Детально. Предполагалось две недели стажировки.

 День первый. Старый водила, к которому меня приставили для стажировки, посмотрев как я лихо вырулил из гаража и грамотно подрулил к бензоколонке, одобрительно матюгнулся и уютно устроившись на пассажирском сиденье задремал. Через две недели, отстажировав себе замену, он уходил на пенсию. По тем временам, а это середина семидесятых, пенсия была очень даже радостным событием. На ней отдыхали, правда непродолжительное время. Почти сразу счастливец отправлялся в мир иной, и про него говорили:
 - Вот она, пенсия! Не смог без работы! Для него работа была жизнью, враги придумали эту проклятую пенсию!
 Подразумевая злорадно, что надо бы отменить это злодейство, чтобы люди жили долго, работая непрерывно, и умирали бы счастливые, на работе. На деле оказывалось, если работяга, будь он тракторист, шоферюга, шахтёр или каменщик, работяга одним словом, доживал до пенсионного возраста, то все. Приехал. Ресурс организма выработан на 120 процентов. Проблем со стариками в коммунистическом обществе не предусматривалось. Пенсии автоматом шли «неутомимым» партработникам и иже с ними власть обслуживающим работникам органов. Кстати там тоже не наблюдалось долгожителей, но это не от ухода на отдых, и совсем не от изнуренности организма трудом. Тут была одна причина – печеночная недостаточность. Недоставало печени. Еще одну бы печень.
 
 - Возле ларька тормозни!
 Несколько бутылок пива и горячие пирожки с «котятами» стали для моего наставника отправной точкой к светлому пенсионному будущему.

 Удивлению шоферской братии не было предела, когда вечером, в гараж притащили то, что осталось от старенького, но еще крепкого грузовика. Поразил всех не вид обгорелых останков машины, а то, что на нас не было и царапики. Прав тоже не было. Разбор полетов впоследствии проведенный гаишниками закончился однозначным выводом - права отобрать. Навсегда! А тут призыв в армию. И когда я, после призывной комиссии, предстал пред грозным взором полковника-военкома, то на вопрос – Водитель?
 Уклончиво ответил: - да, вот, был. Права отобрали…гаи…
 Не уточняя, что всего полдня порулил. А у грозного военкома, наверное, «летел» план по призыву водителей. ГАИ через дорогу. Когда славные бойцы дорожного движения узрели в дверях грозного военкома и поняли с кем и зачем он пришел, потеряли дар речи. Молча раскрыли перед ним папку с комментариями, а там и превышение скорости и встречка и тройной! Обгон! Какие права? Но полковник был непреклонен и когда на его последний вопрос- а был ли я при этом пьян? Они разочарованно ответили, - трезв.
 - Права отдать! - тоном не предполагающим ни каких возражений, сказал, как сваркой отрезал, и вышел. Начальник ГАИ не найдя дырокола, авторучкой провертел дырку в моем талоне предупреждений  и пристанывая от бессилия и злости отдал права.
 
 Второй день, за рулём, запомнился еще сильней. Я опять в гараже. Завгар озадаченно поскрёб затылок, проверил удостоверение, и, злорадно улыбнувшись, изрек:
 -  К Ваньке его, к благому, а там посмотрим.
 Впоследствии я догадался, что это было как приговор. Как агнца на заклание отдал. Благому.

  Я шел за механиком, в кармане лежали права, через каких то две недели дадут машину… наверное это и есть шоферское счастье, которое нам пожелал на прощанье преподаватель. Механик подошел к небольшому навесу, где за доминошным столом, - место для перекура, курили и трепались шофера, и показал на патлатого балагура:
 - Вот тебе наставник.
  Ванька, благой, патлатый, хипарь, плотоядно и радостно осмотрел меня и подвел к своей автомашине.  «Топор» или газ 51. Как в последствии оказалось в этом удивительном транспортном средстве не работало ничего, а если что и работало, то через раз. А что работало безотказно так это язык благого водилы.  Его потому  и называли «благой», что на диалекте центрального черноземья России означает – дурак или придурок. Недавний дембель славных войск специального назначения – как потом оказалось– стройбата.
 Дурак – дураком, а перед самым дембелем возьми да и постирай свою мазутную хэбэшку, а вместе с ней и комсомольский билет. Выдали новый. А там печать на фотке - «тыры-пыры политотдел спецчастей»! Стройбатовские части они все специального назначения, как ни крути. Сначала над ним все ржали, особенно дембеля азиаты,- комсомолец, блин! А как печать расчухали, дружно кинулись стирать свои билеты и кто - то тоже, успел.
 С тех пор можно было наблюдать редкую по своей неповторимости и колоритности картину – воин стройбата едет на дембель. Форма одежды – что то среднее между парадной формой контр- адмирала флота, командующего ВДВ и маршала сухопутных войск. Где то так. Выправка и лексикон - вора в законе, в бухаре. Ксива! – Комсомольский билет с печатью политотдела спецчастей. Всё это вместе взятое подкреплялось умопомрачительными рассказами про горы вражеских империалистических трупов и толпы захваченных пленных, но, как всегда в нашей армии, слава достаётся начальству, а работа солдату. Командир роты, за подвиги  этого славного воина, увешался орденами и медалями как новогодняя елка и только солдатский дембель дал ему хоть какой то передых в наградном звездопаде.
 И это далеко не все, что я узнал от своего напарника и от шоферов в гараже, за первые полчаса, пока готовили машину на выезд. Шофер должен быть чисто одет, побрит, поодеколонен и слегка пьян – поучали меня бывалые шофера со скрежетом зубовным борясь с желанием взять «благого» за его патлы и рылом, рылом об кузов…

  Но вот окончены последние приготовления и настал момент запуска мотора. Я включил зажигание и надавил педаль стартера. Ничего. Стартер тоже не работал. Иван торжествующе вытащил из под моих ног кривой стартер. Заводную рукоятку, местами отполированную до блеска и видавшую виды.
 - Показываю один раз. Если мотор заглушишь, будешь крутить сам! Подрочи газулькой,- и заправив рукоятку куда надо, несколько раз крутанул. Я, следуя его указанию, дрыгал педалью газа и благодаря дополнительному впрыску бензина насосом ускорителя карбюратора, мотор начал подавать признаки жизни и вскоре заработал.
 - Бьёт собака, в обратную, аж пальцы выворачивает, – жаловался наставник, возвращая «стартер» на место. Я тоскливо вообразил свою участь.
 Но вот есть оно шоферское счастье!
 Мы едем!  По городу Воронежу! По случаю последних дней апреля природа готовится расцвести и уже пахнет. На дорогах лужи, а местами разливные моря, стараюсь по возможности объехать, а где и «ползти» совсем тихо, дабы не обрызгать прохожих. Ванька опустил стекло в дверке и занялся их разглядыванием. А какие прохожие в это время? Как назло молодые девчата. В начавших входить в моду коротких юбчонках. Это действовало на моего наставника как красная тряпка на известное животное. Вот тут и проявилось, на полную, его своеобразное прозвище. Стоило нам поравняться с какой ни будь несчастной, как он начинал орать на неё благим матом, что она такая сякая и ноги у неё кривые и, наверное, конным спортом занимается… и всяко разно, и непечатно! Я готов был провалиться со стыда сквозь сиденье и хоть выскакивай на ходу и беги прочь от такого сраму. А девчата стали попадаться всё чаще и уже по нескольку. Наверное, где-то рядом были  какие - то училища.
 
  Надо отдать должное воронежским девчатам. Им палец в рот не клади. А если их несколько, то дадут достойный отпор любому обидчику как морально, так и физически. Мало не покажется. Но это еще больше драконило благого. Они не успевали и рта раскрыть в ответ, как мы уже удалялись к очередной жертве. Иван, высунувшись в небольшое оконце по пояс, азартно лаялся. А вот девчонки толпой! С десяток! Но и Ванёк уже, что называется, разогрет. Я предусмотрительно прибавил газу, но он успел. Всяко-разно. Печатно и непечатно. Вдоль и поперек! Я переключился и еще наддал. Судя по благому мату, Ванька торжествовал. Но вот, на пути, огромная лужа, и скорее всего от поднятой грязной волны, мотор предательски чихнув, заглох.
  Ванька ввернувшись в кабину вызверился на меня. Я понял. Нагнувшись, стал нащупывать заводную рукоятку. Сейчас прийдётся лезть по колено в грязную лужу и крутить эту ненавистную штукенцию. Наставник, в свою очередь, обеспокоенно выглянув в окно, жутко матюгнувшись, вырвал у меня из рук кривой стартер  и как в пропасть прыгнул из кабины в воду. Через секунду он уже бодро крутил рукоятку, периодически высовываясь из-за машины. Девушки приближались, догадался я. Как он крутил! Что примечательно, когда рукоятка делала оборот, то в нижней точке погружалась в грязную лужу. Захватываемая при этом вода вейером летела в разные стороны и уже стекала по его «патлам» на разгорячённую физиономию. Я начал подозревать известным местом – что-то будет. И это что то не обещало для меня ничего хорошего. Может быть, он выполнит своё обещание и расправит на моей спине заводную рукоятку, а что? Да запросто! Придурок!
 Мотор по прежнему не подавал признаков жизни. Похорошему, как нас учили, надо протереть свечи и провода, но я благоразумно воздерживался от всяких действий. Учитель знает лучше. Обороты между-тем стали падать. Хоть и силён был Иван, и энтузиазма ему было не занимать, но заметно стало его желание передать это дело в мои руки. Я ещё сильнее вдавился в сиденье. И тут подошли девушки. Мне доводилось слышать про «второе дыхание» и я воочию убедился, что оно есть. Рукоятка замелькала как пропеллер у самолета. А девушки остановившись, узрели настолько неожиданную и приятную для них картину, что так и застыли, открыв рты от изумления.
 И их можно было понять. Грузовик в луже, и обидчик, вот он, готов к применению! Сейчас от него полетят кроме грязных брызг еще и перья! В кабине распахнута пассажирская дверь и там  «желторотик» водила, вцепившись мёртвой хваткой в баранку, ожесточенно дрыгает газулькой!  Благой, свирепо крутя ручку, рычит ему, - дрочи! Дрочи-и-и!- грязная вода стекает по длинным волосьям на плечи, разводами, по лицу. Наступил или пробил час расплаты, как говорят в таких случаях.
Девушки стали обретать дар речи. И, судя по последовавшим советам, некоторые из них уже имели опыт возни на сиденьях подобных автомашин.
 - Включи подсос! О-о-о-й! Девочки, держите меня семеро! Иииии!
Подсоси-и-и-и! Два водилы из тагила! Подсос и отсос!
 Их буквально разрывало от хохота. Некоторые, что бы не упасть, хватались за подружек, - О-о-о-о-й! Уписи-и-и-и-и! Мамочки-и-и, да что-ж это делается-я-я-а-а?!
 Случайные прохожие присоединялись к этой умирающей компании. Стала образовываться толпа. Неизвестно, чем бы всё закончилось, но мотор вдруг зачхал, закашлял и, через раз заработал! Иван невозмутимо залез в кабину, злобно хлопнул дверью, бросив на пол ручку, пожаловался,
  - Бьёт в обратку с…, аж пальцы выворачивает.
 Поднял стекло в дверке. Я аккуратно включил передачу и под свист, улюлюканье и завывание толпы потихоньку тронулся.
  Весь день наставник обиженно молчал, но если надо было завести мотор, обречённо брал ненавистное орудие и исправно крутил.
  В гараже я благоразумно помалкивал о произошедшем, и до конца стажировки так ни разу и не был допущен к убийственной заводной рукоятке. А иногда даже слегка борзел, проведя пальчиком по облицовке машины и увидев его запачканным, укоризненно смотрел на наставника, и тот под ошарашенные взоры бывалых шоферов, выхватив из кармана ветошку, покорно драил. Наверное, всё - таки, есть оно, шоферское счастье.

 Постепенно Иван  оправился от перенесенного стресса, но при виде девчонок в коротких юбчонках презрительно отворачивался, лишь иногда природа брала своё, и у него срывалось, кобелиное,
  - Как бы она у меня вертелась!...
  Но, спохватившись, наверное, что - то вспомнив, обиженно замолкал