Сказки Серого города. Глава тридцать пятая

В гостях



Квартире Чудальского было без малого триста лет.  Крепкое, красного кирпича здание, первым этажом основательно вросшее в землю, показалось на горизонте.  Железная крыша приземисто ютилась среди молодых зданий города. Сводчатые окна поблескивали сохранившимися до наших дней старинными, чуть кривоватыми стеклами. Дверь парадного входа выступала из углубления в земли прочными дубовыми досками и вычурными, черными от времени петлями. Большая ручка и скважина дверного замка были покрыты вековой патиной. Эта часть здания, явно давно заброшенная, плохо освещалась уличными фонарями. Грифон, сделав  круг над домом, выбрал, наконец, место для посадки.  Баба Капа, с кряхтением съехав  со спины льва, неуклюже расхаживалась после неудобной поездки.
Вслед за Грифоном прилетел филин. Миллениус подал голос из Капиного  кармана. Старушка высадила почетного пассажира на траву около двери и поспешила к Чудальскому. 
-Евгений Николаевич, родной, где ключ от твоей резиденции?
Чудальский со стоном поднял руку к карнизу над дверью.
-У него даже ключ не спрятан как следует! Приходи и бери, что захочешь! Ух, спасатель!
Капа провела рукой вдоль карниза, и большой серо-зеленый ключ с вычурной резной шапочкой оказался у нее в руке.
Вставив ключ в скважину, Капа повернула его несколько раз в замке. Что-то щелкнуло в механизме, и послышалась тихая приятная музыка. 
Дверь, казавшаяся совершенно недвижимой, легко открылась.
В тусклом свете фонарей, перед гостями открылась широкая витая лестница, уходящая вглубь здания. 
Громким гулким эхом отразилось уханье филина.  Капа подошла к висевшему на шее Грифона Чудаку.
-Обопрись, Чудальский, пора в дом идти. Да потише ты, родной, я же старенькая уже.
Капа, шаркая тапочками, поволокла Чудака в дом. На пороге появились  кот и Василиса. Следом за ними, откуда ни возьмись,  заскочил Миха. Сверчок царственно восседал на его макушке.
Капа, пристроив Чудальского на скамье в прихожей, вернулась к Грифону. Сняв со льва навьюченный на него тюк с книгами и домашней утварью, старушка отпустила льва. Опираясь на посох, она вошла в дом и, осмотрительно  оглянувшись на прощание, плотно закрыла дубовую дверь.
Миха зажег фонарь. Лестница осветилась тусклым огнем. 
Миха присвиснул.
-А когда-то здесь было шикарно…
-Ага, когда? Лет триста назад! Ты только посмотри, что здесь творится? А? Пыли, грязи, а беспорядок какой?  Капа подняла валявшийся у входа стул.
-А это здесь зачем?
Чудак застонал на скамье.
-Сейчас родной, мы тебя положим куда-нибудь.  Миха,  заюшка, разведай,  где тут что?
Капа прекрасно помнила планировку и убранство всех помещений и не пошла первой только потому, что ощущала сильную боль за своего старого друга. Чудак забросил  дом ровно с того времени, когда потерял Розу. Боль эта всегда жила в сердце доброй старушки и сейчас ее отголоски вырвались из Капиной груди горьким вздохом. Взяв себя в руки, она занялась устройством раненого на ночлег. Миха, помог разжечь камин в гостиной, кот и филин  хлопотали  на кухне. Мало-по-малу,  дом  начал оживать. Вскоре, в окнах старой квартиры за плотно задернутыми занавесями появился теплый, несущий покой свет. По комнатам  разнесся аромат стряпни.
Капа не отходила от раненого. Состояние его ухудшалось с каждым часом.  Чудальский впал в горячку. В бреду он то и дело вскрикивал, метался и шептал что-то бессвязное.  Капина складка между бровями пролегла на коже глубокой бороздой.  Всю ночь, просидев над книгами, Первомаевна  нашла таки рецепт старинного снадобья. 
Каким чудом котел бабы Капы и древнее зеркало из темного  шкафа оказались в доме Чудальского,  нам никто и никогда не расскажет, но они там появились, и сослужили Капе верную службу.
Но об этом, мой дорогой читатель, ты узнаешь  позже…