ОБОЛ - Глава 6

                6.
  В каюте за время моего отсутствия воздух замылился, и я  включил кондиционер.
Постель застелена горничными стандартно, по правилам фирмы: здесь есть хозяин
и его персонал. Это постельное послание - напоминание о том, что я только гость.
  Иллюминатор заполнен чугунной рябью моря. Но не хочется включать свет. Я опустился ничком на скользкий шёлк покрывала.
  Руса не пришла и не позвонила...Эта тоскливая мысль всплыла сама из сумерек. Я
её заметил и подосадовал, что не удержался от знакомства. И вот теперь эта девчонка магнитит мои мысли.
  Никому, пока не умерла плоть, не удавалось устоять перед её властью.Сила вожделения заложена во всё живое, и человек перед этой сверхволей - букашка.
С древних времен те, кто не хотел ей покориться, прятались от её соблазнов в монастырях. Они пытались придать понятный смысл своему побегу и уверяли всех и
себя, что посвящают жизнь Богу. Люди верили им и прощали их презрение,прощали их
ненужность.
  Глупцу ясно, что в притяжении полов - воля свыше."Плодитесь и размножайтесь!"
Это не лозунг, а повеление. А уж философу, вроде Василия Розанова, догадаться об этом - и карты в руки.
  Но общая логика веры - "И волос не упадёт с головы человека без Божией санкции".Значит, есть Его воля на то, чтобы горстка людей ( наш авангард?) составила исключение - освободилась от общей программы деторождения. На то она,
свобода воли, человеку - и только ему - дана: хочешь живи или нет; участвуй в родовой экспансии или уклоняйся от неё.
  Глобальная сила секса превращает тебя в свой орган, все эмоции собирает в пучок, в одну точку...И вот весь ты - только член, раздутый, напряжённый червяк.
  Это он твоими глазами и руками ищет объект, чтобы войти в него, вползти и содрогнуться, ликуя.
  Юноша, в котором созрела эта сила - земная ли, космическая-
не может осознать её - ум уничижается, безропотно покоряется ей и даже радуется
своему унижению.
  Знаю по себе. Таким же был юношей.
  ...Жаркие поздние вечера августа. В окнах уже горит свет. Ставни закроют только к полночи, перед сном. А в доме Греты не было ставень. Окна высоко и за  забором, за верхушками сирени с улицы виден только их свет.Задернуты только нижними занавесками и то небрежно.
  Мы снимали квартиру в доме напротив, через улицу. В нашем палисаднике рос высокий клён. Я забирался на него, устраивался в удобной развилке. Мне видно
сквозь верхи двух окон всю залу. По субботам сёстры ставили тазы - один под ноги, другой на табурет, раздевались догола и мылись по очереди,поливая друг
другу из зелёного металлического кувшина.
  Я видел их острых груди, видел тёмные треугольники внизу живота. И в том же месте у меня тяжелело и накалялось. А когда Грета, наклонившись, опускала в таз с водой маленькие груди и обмывала их, горячий и сладкий поток вырывался из меня наружу. Предназначенный для неё, проливался на землю.
  Вторая серия фильма - как моется Нора - меня уже не интересовала. Я сползал с дерева,хватаясь за ветки, цепляясь за сучья.
  Вот и сейчас перед моими глазами стоит это наваждение: в таз с водой она макает груди - одну, потом другую.
  Не пришла Руса...Много молодых красавцев на корабле.
  Разве может мужчина справиться с этим жгучим самовольным гормоном иначе, как отпустив его, если не туда, куда он просится, то хотя бы на все четыре стороны?!