Политический анекдот

Васька торжествующе раскрыл ладошку. На ней лежали, сверкая, два новеньких пятака выпуска 1961 года.
- Вот! Бабушка дала. Сейчас мы с ней за конфетами в магазин пойдем. Понял?
Что, что – а хвастаться Васька умел. Костик даже слюну проглотил. Но потом вспомнил, что завтра он уезжает, и сказал, пренебрежительно оттопырив губу:
-  Ну и что? А я завтра с мамой в пионерлагерь еду. На два дня. Понял? Она там своим студентам, которые вожатыми работают, будет оценки ставить, и меня с собой берет. Понял?

Повернулся и пошел домой. А чего ждать? Все равно сейчас Васька уйдет, а он-то пришел поиграть с другом. Да и чего греха таить, тоже хотел похвастаться предстоящей поездкой.

На следующий день они уже ехали с мамой в маленьком тряском автобусе в пионерский лагерь, который находился в двадцати километрах от районного центра в окружении старинного бора на берегу живописного озера. Костя там ещё ни разу не был. Он закончил первый класс, и мама решила, что ещё рано его отправлять в пионерлагерь не целую смену. А показать лагерь ему пообещала. И вот, теперь, выполняя своё обещание, взяла его с собой. Два дня она будет заниматься со студентами педагогического техникума, а завтра к вечеру они с Костей уедут домой.

Автобус шустро бежал по грунтовой дороге, которая петляла между березовыми колками и небольшими озерцами, которые скорее можно было отнести к лужам, нежели к озерам. Но вот автобус пошел на подъем. Дорога в этом месте была глинистой и тряской. ПАЗик, треща коробкой передач и подпрыгивая на кочках, упорно карабкался вверх. Когда подъем закончился, они въехали в красивый светлый бор.
- Скоро приедем на место, Котя, - сказала мама сыну, который не отрываясь смотрел в окно на мелькающие деревья. Ему казалось, что это не автобус мчался вперед, а огромные деревья, завидев их, быстро убегали назад, чтобы не видеть и не слышать шумный автобус, и вновь остаться в тишине.

Вскоре они остановились возле больших и красивых деревянных ворот. Все, кто приехал – а их было человек пятнадцать – вышли из автобуса и, пройдя через калитку, около которой дежурили два мальчика в красных галстуках, направились к стоявшему в окружении старых разлапистых сосен деревянному домику, в котором располагался директор пионерского лагеря, его заместитель и старший пионервожатый.

После непродолжительной беседы с руководством лагеря всех приехавших распределили по корпусам. Ольга Петровна – так звали Костину маму – поставила свой чемоданчик и портфель в отведенную им комнату, где стоял стол с настольной лампой и одна кровать. Для Костика завхоз пообещал поставить вечером раскладушку. Сходили в столовую. Обед Косте понравился – дома таких котлет не готовили, да и подливка была очень вкусная. Он даже её собрал с тарелки кусочком хлеба, который отправил в рот.

Там же в столовой он познакомился с пионервожатым из пятого отряда Владимиром Ганжой. Это был улыбчивый молодой человек лет двадцати – двадцати двух. С детьми Ганжа легко находил общий язык, благодаря своей природной коммуникабельности и невысокому росту. Когда он носился по футбольному полю с ребятами из старших отрядов, то ничем, казалось, от них не отличался. Это и сближало уже отслужившего в армии Ганжу с ребятнёй. Они даже звали его, зачастую, не по имени – отчеству, а запросто – Володя, или даже Вовчик.

Ольга Петровна заметила, что её Котя разговорился с Ганжой, который был студентом третьего курса физкультурного отделения. Поэтому, когда Костя попросился пойти с Вовчиком на стадион пионерлагеря, она его охотно отпустила, попросив Ганжу присматривать за сыном.
На стадионе состоялся товарищеский матч между студентами-физкультурниками и ребятами из старших отрядов. Костя, конечно, болел за команду студентов, потому что там играл Вовчик. Но юные футболисты не уступили, и матч закончился вничью: два – два.

Потом Ганжа собрал несколько пионеров, взял с собой Костика и они сходили на пляж искупались. На обратной дороге, пройдя по бору, посмотрели местную достопримечательность – огромный, высотой более метра, муравейник. Косте подумалось: «Сколько же много здесь муравьёв! Наверное, столько же, сколько людей на планете?»

Когда после ужина они с Ганжой вышли из столовой, тот спросил Костю:
- Костик, как вы с мамой расположились? Хорошо?
- Хорошо, только в комнате одна кровать. Мне раскладушку обещали найти.
- А зачем искать раскладушку? Ты попроси маму, чтобы она тебе разрешила с нами ночевать. У нас спальня большая – десять кроватей. А ночуют только восемь парней – вожатых с нашего отделения. Так что две кровати свободны. Выбирай любую.
Предложение Косте пришлось по душе. Ему очень хотелось продолжить общение с Вовчиком и  другими взрослыми ребятами.

Мама разрешение дала. Ганжа устроил его на стоящую в самом углу кровать. Спросил:
- Ночью не замерзнешь? – И,  несмотря на отрицательный ответ Кости, всё-таки дал, на всякий случай, второе одеяло.
Ребята сразу засыпать не собирались. Некоторые не виделись целый месяц. Одни уже отработали в первую смену, другие – только что приехали. Оживленно обменивались новостями. Когда новости кончились, перешли на анекдоты. Кто-то попытался завернуть «соленый» анекдот. Ганжа предупредил:
- Тихо, ты! Здесь же ребёнок!
- Где жеребёнок? – спросил остряк. – Он спит уже давно, без задних ног!
Костик, действительно уже засыпал. Но когда заговорили о нём, спать расхотелось. Он понял, что сейчас начнут рассказывать самое интересное. Сделал вид, что спит, даже засопел для убедительности, и навострил уши.

Сон у Кости как рукой сняло, когда физкультурники стали рассказывать анекдоты про Чапаева и про Петьку, поручика Ржевского и про Наташу Ростову, про зеков и военных… Он узнал много нового и значительно пополнил свой словарный запас.
Одного не мог понять, почему муж из командировки возвращается всегда раньше времени? Что там, в командировке, не интересно, что ли? Потом Костя вспомнил, что и сам знает один взрослый анекдот. Причем, не простой, а политический. Он услышал его случайно, когда к папе приезжали два знакомых дяденьки из Челябинска. После обеда они курили на веранде и рассказывали анекдоты, причем говорили, что у них анекдоты свежие, а у папы – с бородой. А тот анекдот Костя запомнил слово в слово, потому что над ним все долго смеялись, хотя сам Котька ничего смешного там не нашел. Было там одно непонятное ученое слово. Мама их называет научными терминами. А слово это – «онанизм». Он еще тогда хотел спросить у папы, что оно означает, да постеснялся. Подумает еще, что Костя специально их подслушивал. 

Костику очень захотелось прямо сейчас рассказать этот умный анекдот. Заодно и выяснить, что означает этот научный термин. Котька повернулся и приподнял голову, но на него не обращали внимания. В спальне было темно, да и забыли уже о его существовании, так как увлеклись интересным состязанием – на самый смешной анекдот. И уже договорились отдать победителю в качестве приза все свои шоколадки, которые завтра дадут на полдник в честь окончания первой смены всем пионерам и пионервожатым тоже.

Анекдоты травили один за другим. Один смешнее другого. Не стесняясь в выражениях. Но вот, возникла двухсекундная пауза, и Костя решил – была, не была – расскажу!
- А вот, я знаю один анекдот политический…

Как только раздался из угла спальни его тонкий голосок, наступила гробовая тишина. Сказать, что парни были изумлены, значит, ничего не сказать. Они были потрясены. Они были просто в шоке. В ступоре. Ведь они думали, что он крепко спит, да что там – просто забыли о нем. А семилетний пацан, оказывается, все слышал, да еще сам норовит рассказать анекдот. Политический! И этот малолетка – сын самой строгой преподавательницы по педагогике, которая завтра оценит их воспитательную работу с детьми! Все это промелькнуло в головах горе-вожатых, прежде, чем они стали вникать в суть Котькиного анекдота.

А Костя, восприняв наступившую тишину, как знак внимания, продолжал:
- … Приехала комиссия из Москвы чистку в партии проводить. И задают членам партии вопросы. Кто неправильно ответит, того из партии исключают. Вот один председатель колхоза на все ответил правильно. Не к чему придраться. Тогда комиссия задает ему последний вопрос. На засыпку. А как, спрашивают, ты, товарищ, спишь со своей женой? Крепко задумался мужик: «Отвечу, что слева сплю, припишут левый уклон. Скажу, что справа – припишут правый уклон. Сказать, что на ней сплю – скажут,  давишь на массы. Если,  под ней -  скажут, попал под влияние масс». Он тогда и отвечает: «А я вообще с ней не сплю, я занимаюсь онанизмом».
Ушла комиссия на совещание. Потом выходят и объявляют: «Председателя колхоза Иванова исключить из партии за связь с кулаком и растрату семенного фонда!»

Закончил Котька анекдот. И тишина. Ну, думает, действительно, не смешной, а еще свежий называется! Потом смотрит, Ганжа на соседней койке закрыл лицо одеялом и, как бы, рычит в него, в одеяло то есть. А ногами быстро так сучит и бьет голыми пятками по железной койке. А из другого угла спальни, через секунду – взрыв смеха. И вскоре всех охватывает дикий хохот. Кто-то всхлипывал, уткнувшись лицом в подушку, кто-то катался по полу, дергая себя за майку, как будто ему в ней душно было. Один вожатый долго икал и пальцами пытался  выправить мышцы лица после судорожного сокращения.

Наконец угомонились. Ганжа сразу же скомандовал:
- А теперь, отбой! Уже два часа. – И добавил зачем-то. - Утро  вечера мудренее.
Утром Котька вскочил вместе со всеми и побежал к умывальникам, которые располагались на улице, в двадцати шагах от корпуса под молодыми кудрявыми березками. Едва он почистил зубы, умылся и, повесив полотенце на шею, отправился в корпус, к нему подошел Вовчик и, обняв его за плечи, сказал:
- Константин… - Ганжа чуть по отчеству его не назвал, - Константин, ты уже взрослый мальчик! Да, что там мальчик. Ты – мужчина! Я надеюсь, ты понимаешь, что наши ночные разговоры были мужскими? Понимаешь, да?
- Понимаю, Вовчик.
- Во-от… А раз понимаешь, то про них никому не рассказывай. Особенно маме. Понял?
- Понял. Я никому не расскажу.
- Вот и молодец! Умница. Значит у нас с тобой дружба на век, как у русского с китайцем. Лады?
- Лады. Вовчик, скажи мне, что такое «онанизм»?
Ганжа опешил. До него дошло, что Котька транслировал им анекдот, сам не понимая его смысла. Им снова овладел приступ хохота.
- Так скажешь или нет? – нахмурился Костик. – Почему из-за него из партии исключали?
- Немного подрастешь, Котя, потом объясню.
- Сам говорил, что я мужчина. Сейчас скажи. У кого мне еще спрашивать?

Ганжа понял, что ему не отвертеться и начал объяснять «научный термин» используя весь запас своих скудных познаний в этой области.
- Понимаешь, почему исключали… Потому что партийный человек, коммунист то есть, он должен заниматься марксизмом, ленинизмом, то есть теми учениями, которые придумали наши вожди: Маркс и Ленин. А не каким-нибудь там анархизмом, который придумал батька Махно. Или вот этим самым онанизмом, про который ты спросил…
- А его тоже Махно придумал?
- Скорее всего, он. Больше некому. В общем, враждебное это нам учение, а больше даже я не знаю. Не преподают это у нас на физкультурном. Понял? Всё! Когда вы с мамой уезжаете? После обеда автобус? Так я приду тебя проводить. Помни, о чём договорились.

Костя, конечно, помнил, о чем они договорились. Но вопросы к Ганже, все-таки, остались. Если у нас давным-давно произошла революция, победил Ленин и утвердил свое правильное учение - ленинизм, почему до сих пор вспоминают  какого- то бандита батьку Махно с его вредными учениями – анархизмом и онанизмом. Но долго задумываться об этом Котька не стал. Нужно было собираться в дорогу. Подумал: «Домой приеду, у папы спрошу!»

Ганжа слово сдержал и пришел к автобусу. Попрощался с Ольгой Петровной, Костику подал бумажный пакет с нарисованной на нём белочкой.
- Держи, Котя! Это тебе от вожатых физкультурного отделения.
Костик сказал:
- Спасибо, Вовчик!
Ольга Петровна тоже поблагодарила Ганжу:
- Спасибо тебе, Володя, что уделил так много внимания моему сыну. Познакомил с лагерной жизнью. Мальчик, прямо-таки, переполнен впечатлениями. Поедешь, Костя, в лагерь на будущий год?
- Обязательно поеду, мам. На все смены.
Когда сели в автобус, Костик открыл бумажный пакет. Там лежали восемь шоколадок.