5 круг сознания

«Вечный театр! Огромная сцена и ни единого зрителя!»

«Иногда, в нашей жизни происходят события, за которые хотелось бы попросить прощения у всех, кто был задействован. Но, в первую очередь, возникает желание извиниться перед собой. Не важно за что: слабость духа, доверчивость, неверное решение… На это может быть масса причин, вот только стоит каждому столкнуться с реальным осознанием того, что происходило, было сделано, и к чему, в последствии, это привело. Как каждый, вместо то-го, чтобы признать и принять то, что с ним произошло, стремится заключить сделку с со-бой, уговорив свое сознание, сказав ему о том, что все воспоминания подделка, и на самом деле, происходили совсем другие события. Выстраивая целую цепочку ложных воспоминаний, чело-век плетет паутину лжи, в своем сознании, в которой, в последствие, и погибает, так и не поняв простой мысли - Заключить сделку с совестью невозможно!»
Прокручивая эту мысль вновь и вновь, Эл вошла в кабинет, который, как ей казалось, она так и не покидала.
Незапланированный отпуск прошел довольно быстро, хотя Эл успела устать от безделья, возвращаться в больницу ей не хотелось. И сейчас, стоя возле своего стола, она всматривалась в интерьер приемной, ища хоть какую-то деталь, которая позволит ей перестать ненавидеть это место.
Откуда была в ней эта ненависть? Девушка боялась себе признаться, что она росла в ней вместе со страхом неизбежного сумасшествия. Ведь именно это она сказала доктору Дональдсу в тот день, когда их жизни перестали принадлежать здравому смыслу, и стали заложниками бесплотных терзаний и страху, имя которому было «Безумие».
Сев в свое кресло, девушка закрыла глаза, и, вздохнув так, словно обреченность была единственным осязаемым и сильным чувством ее настоящего, на какие-то мгновения, перенеслась в тот страшный вечер, ее короткой жизни:
- «Это безумие! Безумие! – она металась в луже крови, пытаясь разглядеть еще недавно живое лицо ребенка. – Как такое могло произойти? Как она?...»
- Эл? – голос доктора вернул ее обратно. – А почему ты так рано? У тебя же должна быть еще неделя отпуска!
- Доктор Дональдс, - девушка пыталась говорить уверенно и спокойно, но это давалось ей с большим трудом, она слышала, как дрожал ее голос, и сейчас желала только того, чтобы доктор не заметил этой перемены. - Во-первых, вы не сдали отчет в установленные сроки. А во-вторых, мой от-пуск закончился еще на прошлой неделе!
- Я думал, что договорился с ними о трех неделях отдыха, - растерянно пробормотал мужчина, стараясь не подавать виду, что он заметил перемены в Эл.
- Все верно, три недели прошли, и вот я здесь, - уже немного расслаблено, и даже весело, сказала она.
- Но ты выглядишь так, будто бы не отдыхала ни дня! – покачав головой, Дональдс прошел к полкам с папками. – Как такое возможно?
- «Невозможно отдыхать тогда, когда остаешься один на один с этими воспоминаниями», - грустно усмехнувшись, подумала Эл, но вслух сказала лишь. – Просто я уже устала отдыхать!
- Разве можно?... – начал говорить доктор, но помощница тут же его перебила.
- А вы попробуйте! – вздохнув, девушка поднялась с кресла, и, взяв все необходимые документы из ящика, стоявшего неподалеку от полок с папками, вернулась назад. – В первую неделю было даже интересно, но потом… Я даже спать не в состоянии столько времени, сколько было в моем распоряжении, в эти недели.
- Ты же знаешь, я не могу оставить своих больных, - немного извиняясь, ответил на это мужчина. – Эл, тебе что-то нужно для отчета?
- Да! – девушка быстро написала на листе, какие документы необходимо будет заполнить, после чего подала его доктору. – Эти формы имеете право заполнять только вы, поэтому постарайтесь заполнить все до сегодняшнего вечера.
- Хорошо, - задумчиво протянул Дональдс, пробегая глазами список. – Кроме этого, я еще как-то необходим для отчета?
- Остальное я сделаю сама, - бодро ответила девушка.
- Если понадобиться что-то еще, то стучи, - сказав эти слова, Дональдс ушел в свой кабинет. А как только дверь за ним захлопнулась, Эл прижалась спиной к спинке своего кресла, и, опустив голову, закрыла глаза.
Она мечтала забыть о том, что с ней когда-то произошло, но память, к сожалению, была слишком жестока.
- Сделка с совестью невозможна, - прошептала себе под нос Эл, и начала раскладывать документы в порядке их заполнения.
Сколько она здесь работает? Достаточно долго, для того чтобы понять, что отчаянье и скорбь – это то единственное, что испытывает каждый, оказавшись в этом месте. И с каждым днем именно эти два чувства выжигают все остальное, превращая людей в циников, или ведя их по пути безумия, создавая будущих пациентов.
Как им удается не сойти с ума? Загадка для многих. Но, пожалуй, один из вариантов знали все. Каждому, хотя бы раз в жизни, удавалось договориться с собственной совестью и сознанием, позволяя себе изменить свои воспоминания, чуть-чуть их подкорректировать, убрать то, что внушало сильный страх, и сомнения относительно собственной нормальности.
Работники давно стали рабами этой психологической игры, которая, как им казалось, позволяла оставаться достаточно нормальными, по сравнению с пациентами больницы. Кто-то делал это в одиночку, кому-то помогали коллеги, и только Эл, придумала историю, поддерживаемую абсолютно всеми. Эта псевдолегенда о внезапной перемене доктора Дональдса, стала достоянием всех работников больницы, каждый раз как кто-то просит Эл рассказать ее, либо же пересказывал самостоятельно, история обрастала все новыми подробностями, оказывающимися, в большинстве случаев, страхами самих рассказчиков.
Почему доктор до сих пор не пресекал этих историй? Он видел в этом своего рода самолечение, которое было необходимо остальным.
- Пусть лучше они припишут все это мне, чем будут и дальше тонуть в болоте собственных сомнений и страхов! – именно так, однажды он ответил Эл, когда она предложила пресечь все слухи в стенах больницы.
- Это достаточно великодушно, с вашей стороны, - говорила ему девушка каждый раз, как только он ловил ее за очередной порцией разговоров о собственном изменении. И она знала, почему он позволял только ей распускать эти слухи, но гордиться или радоваться тут было нечему.
Кем была Эл для доктора? Все знали, что она работала его секретарем, по совместительству была так же ассистентом, возможно, хорошим другом. Но последнее ставилось под сомнение тогда, когда другие видели, как он заботился о девушке, словно она была его дочерью. Через какое-то время по больнице поползли предположения о том, кем же они являются друг для друга. Кто-то считал ее любовницей, кто-то незаконной дочерью, кто-то дочерью от умершего брата или покой-ной сестры. Каждая последующая легенда была нелепее и безумнее предыдущей. Но абсолютно все сходились в том, что девушка и доктор без сомнения были чем-то связаны.
- Как я могу рассказать об этом? – задавалась вопросом Эл, когда появлялся какой-нибудь пронырливый работник, старавшийся вывести девушку на откровенный разговор. Чувствуя подвох в словах и вопросах, она научилась умело уходить от откровенного разговора, переводя все русло общения в сторону каких-то незначительных событий в жизни самого спрашивающего.
Девушка знала только одно, для доктора она была еще одной «израненной душой», так он называл больных, находящихся на лечении в его больнице. И хотя Эл не была пациентом, Дональдс боялся, что когда-нибудь, что-то пошатнет психику девушки, поэтому чувствовал большую ответственность за нее.
- Вы ждете и одновременно с этим боитесь того, что я могу, внезапно, сойти с ума, - с какой-то едва уловимой грустью, тихо сказала девушка, глядя на закрывшуюся дверь кабинета.
- Я очень рассчитываю на твою помощь, потому и надеюсь на то, что ты всегда сможешь быть рядом, и помогать мне, - тихо сказал мужчина, стоя спиной к двери. – Иначе, я и сам стану пациентом собственной больницы.
Тишина вновь стала полноправной хозяйкой приемной и кабинета. Лишь иногда ее разрушали шелест бумаги, и тихое бормотание Эл, пытавшейся разобраться в папках и документах. В это время, Дональдс, решив стать добросовестным работником, заполнял необходимые документы, периодически закрывая глаза, в попытке вспомнить то, что касалось пунктов, заполняемых им бумаг. Но мысли настойчиво уводили его в сторону, не давая даже толком понять, какое воспоминание стремится вырваться наружу.
- Спокойно! – отложив ручку в сторону, Дональдс потер переносицу, и, облокотившись на спинку кресла, закрыл глаза. – Наверное, это то, что я уже давно пытаюсь вспомнить, - даже для него само-го эти слова прозвучали неуверенно и фальшиво, оставался открытым лишь вопрос о том, в чем он так стремился себя обмануть. Но, как назло, стоило ему закрыть глаза, как мысли исчезли из его головы. Хмыкнув, доктор открыл их, и вновь склонился над документами.
- Я не смогу! - услышал он женский крик. – Это слишком тяжело!
Подняв голову, доктор посмотрел на дверь. Голос показался ему до боли знакомым.
- Эл? Может быть тебе нужна помощь? – громко крикнул доктор, сидя за своим столом, но ответа не последовало. – Эл? – подгоняемый то ли непониманием происходящего, то ли огромным любопытством, мужчина медленно подошел к двери кабинета.
Не торопясь открывать ее, он осторожно прислонил ухо, стараясь расслышать, что происходит в приемной. Но в приемной было тихо. Подождав какое-то время, доктор резко открыл дверь, и увидел, что приемная пуста.
- Куда она могла уйти? – задумчиво пробурчал он себе под нос, подходя к столу ассистентки. И только глядя на ее рабочее место, мужчина понял, что так смущало его. Стол был убран, техника выключена, словно Эл сегодня не приходила. – Что за?… - не успел подумать он, как вновь услышал отчаянный женский крик.
- Я не смогу! – женщина выла, тянув букву «у» так, словно была раненым зверем, лишенным свободы. – Не смогу! Понимаешь это? – после этого вновь все затихло.
Доктор вышел в коридор, желая увидеть кого-то из персонала, чтобы его проводили посмотреть на пациентку, так отчаянно кричавшую о своей беспомощности. Но к его удивлению, коридор, в котором обычно было большое количество людей, оказался совершенно пустым.
- Все что, с ума по сходили, и решились уйти с работы в середине дня? – доктор оглядывал коридор, но не было ни единого намека на то, что здесь есть кто-то еще, кроме него. – «Пропажу персонала можно еще как-то объяснить, но куда делись больные?» - терзаемый этой мыслью, мужчина медленно шел по коридору, открывая одну за другой двери палат, все сильнее убеждаясь в том, что он остался совершенно один.
Остановившись где-то в середине крыла, он еще раз осмотрелся, стараясь понять, что все-таки произошло, но ни одного разумного и даже безумного объяснения не приходило ему на ум. В этот момент, он заметил, что дверь одной из палат, чуть дальше по коридору, была распахнута. А на противоположной стене, от дверного проема, то и дело мелькала тень.
Сначала Дональдс застыл на месте, но, спустя несколько мгновений, он вновь услышал:
- Я не смогу! Это будет слишком больно! Я не хочу причинять боль! – больше всего, это было похоже на истеричные рыдания, но кто мог так рыдать? Мужчина не помнил, чтобы в этой палате находилась женщина.
Подгоняемый любопытством, и желанием, как можно скорее во всем разобраться, он быстрым шагом, направился в сторону палаты. За то время, что он шел, пациентка не проронила больше ни слова, лишь тихие всхлипы доносились из открытой двери. Подойдя к палате, доктор осторожно постучал по стене, после чего заглянул внутрь.
На полу, поджав ноги, и обхватив тело руками так, словно она обнимала себя, спиной к дверному проему, сидела довольно молодая женщина. Она качалась вперед-назад, время от времени всхлипывая, и тихо повторяя:
- Я не могу… Я не могу…
Черные волосы пациентки были распущены, спускались чуть ниже плеч, и даже на расстоянии в несколько метров, можно было увидеть, что они были сильно спутаны. На ее плечи был накинут халат из розовой блестящей ткани. Что-то, в ее болезненно согнутом силуэте, доктору было до боли знакомо.
- Простите, мисс! Что вы не можете? – осторожно, боясь испугать ее, спросил он.
- Я не могу… - как заевшая пластинка, она повторяла эту фразу вновь и вновь, не обращая ни какого внимания на доктора.
Тихо войдя внутрь, мужчина стал осторожно идти по направлению к ней, не сводя взгляда со спины своей новоиспеченной пациентки, как вдруг.
- Интересная это все-таки штука – ирония! – насмешливый женский голос, заставил его обернуться, но, не увидев никого за своей спиной, доктор вновь посмотрел на пациентку, застыв от удивления на месте.
Прямо перед ним стояла Аккура, в руке она держала маску драмы, скрывая лицо до глаз. В глазах же ее отражалась не то жалость, ни то сочувствие, по отношению к несчастной, сидевшей на полу, рядом с ней. Женщина же, заметив ее, схватила проводника руками за ноги, и, глядя Аккуре в глаза, стала повторять настойчивее и громче:
- Я не могу, понимаешь? Не могу!!! – она рыдала, то опуская, то поднимая голову. – Пощади!!!
- Но я же не заставляю тебя, - меланхолично-спокойно ответила проводник, и, склонившись над женщиной, провела левой рукой по ее лицу. – Просто я не хочу, чтобы тебе было больно. Но пока ты заложница своей маски – тебе всегда будет больно! – выпрямившись, Аккура спрятала левую руку за спину, и спустя несколько мгновений, вытащила ее, держа в руках большой нож.
Дональдс попытался сделать шаг вперед, чтобы прервать эту сцену, но ноги перестали его слушаться, и все что ему оставалось – быть наблюдателем новой драмы, разворачивающейся на его глазах.
- Нет! Нет! Нет! – женщина мотала головой, стараясь отмахнуться от неожиданного подарка.
- Пойми, боль – это тиски твоей маски, невыносимость роли, которая стала для тебя вечной ловушкой. Избавься от нее! Только это тебе поможет! – слушая проводника, как завороженная, женщина взяла в руки нож, и, встав с пола, скинула с плеч халат.
Она была одета в черные классические брюки, и белую блузу, перепачканную в крови. Стоя спиной к доктору, она опустила голову, и, теперь уже, повторяла вновь и вновь, слова сказанные Аккурой:
- Только это мне поможет… Только это мне поможет…
Только сейчас он заметил, что взгляд проводника, наполненный кровожадностью и злостью, устремлен на него. Сколько она уже смотрела на него? Как давно заметила? Он не знал ответов на эти вопросы. Но мужчина понимал только одно – скоро он станет новой жертвой, этой сумасшедшей.
- Прекрати сейчас же! – крикнул он, в этот момент, женщина, встрепенулась, и застыла, замолчав. – Аккура! Кто тебе позволил строить свои порядки в моей больнице? – на эти слова, проводник лишь покачала головой, и, убрав маску от лица, показала доктору свою злобную усмешку.
- Он и есть твое препятствие, - тихо шепнула она женщине, стоявшей рядом. – Только так, ты станешь свободной!
Медленно повернувшись в ту сторону, где стоял доктор, женщина подняла голову, и посмотрела на Дональдса, сквозь густую челку.
- Эмили? – от неожиданности, у мужчины перехватило дыхание. Он смотрел ей в глаза, пытаясь еще хоть что-то сказать, но голос больше не слушался его, и все что он мог – это отчаянно мотать головой.
- Я не хочу делать тебе больно, милый. Но этой мой единственный шанс! – с этими словами, она взяла крепче нож, и быстрым шагом направилась в его сторону…
- Нет! – резко открыв глаза, он наклонился вперед, дыша так, словно ему не хватало воздуха, муж-чина судорожно осматривал кабинет. Все было таким же, из-за двери, со стороны приемной доносились разговоры, кажется с Эл пришли поздороваться некоторые коллеги. Медленно Дональдс пришел к осознанию, что это был только сон, но жуткий страх, закравшийся в его мысли и сердце, не спешил уходить.
Закрыв руками лицо, он оперся локтями на стол, стараясь успокоить дыхание, но это давалось ему с большим трудом. В мозгу пульсировал только один вопрос:
- Что это все, черт возьми, значит? – Дональдс пытался понять как проводник из сознания его пациента, и Эмили оказались в одном немыслимом кошмаре, и почему все это было так похоже на прошлое, которое он так стремился забыть.
- Тогда ты сказала мне, что кто-то взял на себя управление твоими руками... Господи! – оперевшись на спинку кресла, мужчина медленно убрал руки от лица, все еще ожидая какой-то подвох, но убедившись окончательно в том, что посторонних в кабинете нет, и, судя по шуму, доносящемуся из-за двери, присутствует весь персонал, Дональдс начал постепенно приходить в себя.
Сейчас все его мысли были направлены в сторону того, чтобы убедить себя в нелепости зародившегося в глубинах его души, страха. Но, несмотря на все доводы, которые он стремился проиграть в своей голове, страх стал пульсирующей частью его сознания. Продолжая сражаться с мысля-ми, появившимися в его сознании, он не заметил, как дверь кабинета открылась, и Эл прошла внутрь.
- Доктор Дональдс… - Эл стояла напротив письменного стола мужчины, и смотрела на него с не-поддельным удивлением. – С вами все в порядке? – девушка не могла понять, что могло так напугать человека, обладавшего хладнокровием и железной выдержкой.
- Не понимаю, о чем ты, - стараясь изобразить спокойствие, мужчина поднялся с кресла, и прошел в сторону кушетки, стараясь не смотреть Эл в глаза. Он прекрасно понимал, что только она может распознать страх в его взгляде, даже если он успел скрыть большую часть в глубинах своей души.
- Доктор, я же… - начала говорить девушка, но услышав глубокий вздох, Эл сначала замолчала, раздумывая, стоит ли продолжать расспрашивать мужчину, если он не согласен сказать ни слова. И придя к выводу, что это занятие не будет иметь успех, решила объяснить цель своего прихода. – У вас назначен сеанс с Кристал, на сегодня, через два часа. Уверены, что в состоянии его провести? – она беспокоилась о нем, и это было слышно не только в словах, но и в интонации голоса.
- Все в порядке, - немного вяло, но уже более спокойно, ответил Дональдс, и посмотрел на Эл. – Я заполнил нужные бумаги, можешь забрать их.
- Спасибо, что так быстро, - слегка улыбнувшись, девушка прошла к столу, и, взяв бумаги, ненадолго задержала свой взгляд на рисунках. – Доктор Дональдс, с вами точно все в порядке?
- Эл, я же уже сказал…
- Но почему на рисунке кровь? – говоря это, Эл держала в руках рисунок с Аккурой, с правой стороны, которого, ярким пятном, выступила небольшая ярко алая капля.
- Может это чернила? – стараясь совладать с собой, доктор стал судорожно ощупывать тело с той стороны, куда, если бы кошмар был реальностью, мог попасть нож.
- Вряд ли… хотя… - Эл потерла пальцем каплю, слегка растерев ее по рисунку. – Больше похоже… но возможно, мне показалось… - она продолжала бормотать себе что-то под нос, рассматривая рисунок под разными углами.
Мужчина, убедившись в том, что он полностью в порядке, облегченно вздохнул:
- Оставь это, Эл. Наверное, это я, неосторожно замазал рисунок новыми чернилами.
- Новыми? – тихим эхом повторила Эл, и, положив рисунок на стол, удивленно посмотрела на док-тора. – Стоп, почему вам выдали красные чернила? Я же четко сказала, по одной упаковке синих и черных...
- Может просто перепутали, - пожав плечами, меланхолично сказал он.
- Хорошо, с этим я тоже разберусь, - пройдя к двери, девушка застыла в проеме на несколько мгновений. Казалось, она хотела сказать что-то еще, но вместо того, чтобы говорить, лишь неуверенно переминалась с ноги на ногу.
- Что-то еще? – спросил Дональдс, с некоторым интересом наблюдая за действиями помощницы.
- Нет, доктор, больше ничего, - закрыв дверь, Эл прошла за свой стол и, сев за него, стала тереть глаза. – Я же вижу, я же все вижу… Зачем сейчас от меня что-то скрывать? Зачем был этот фарс с чернилами? Он… Я же вижу, что с ним что-то не так! – Эл не могла принять и понять того, что доктор попытался скрыть от нее что-то, так сильно напугавшее его.
Подождав еще пару минут, и убедившись в том, что Эл более не зайдет, по крайней мере, до тех пор, пока не наступит время сеанса. Мужчина поднялся с кресла, и, сделав несколько кругов по кабинету, пытаясь отогнать мысли, закравшиеся в укромные уголки его сознания, опустился на кушетку так, словно силы покинули его тело.
- Почему? – потирая левый висок, он попытался сосредоточиться, закрыв глаза, но стоило ему это сделать, как мужчина вновь увидел лицо Эмили, искривленное в злобной усмешке, словно кто-то руководил ее лицом и душой. – Черт!
Он лежал на спине, широко открыв глаза, и скрестив руки на груди. Потолок, слегка потемневший от пыли, с несколькими паутинками трещин, выглядел неровным, тусклым и потерянным. Не-вольно ухмыльнувшись, Дональдс, неоднократно, ловил себя на мысли, что в его жизни тоже есть забытые вещи, которые как этот потолок – всегда на виду, но нет времени, чтобы привести его в порядок, и, возможно, никогда не будет, даже если он постарается его найти.
Время тянулось неимоверно долго, затягивая мужчину в паутину собственных размышлений, о беспомощности перед обстоятельствами, или же не желании бороться с ними. О сомнениях сжигающих душу, о вечном стремлении человека заглянуть за занавес, чтобы увидеть то, что будет дальше. И при этом, вечное гнетущее стремление переписать прошлое, сделав его лучше, или на-оборот мрачнее реального, прожитого и пережитого. Кто знает, как далеко бы унесла его эта река размышлений, если бы не осторожные легкие шаги, разорвавшие тишину его кабинета.
- Кристал? – тихо спросил он, не поднимаясь с кушетки. Неожиданно шаги стихли, и ответом на свой вопрос, мужчина услышал лишь тяжелый вздох. – Время сеанса подошло?
- Я думала, вы спите, - тихо сказала девушка, все еще стоя где-то посередине, между дверью и кушеткой.
- Просто размышлял… - сев, мужчина закрыл лицо руками, словно пытался отогнать остатки сна.
- Теперь вижу, что не спали, - сделав еще два шага вперед, девушка застыла на месте, с интересом наблюдая за действиями доктора. - Она же приходила к вам?
- О чем ты? – все еще не открывая лица, Дональдс старался сделать вид, что не понял вопроса Кристал.
- Я про Аккуру. Она сказала мне, что обязательно придет к вам... – договорив эту фразу, девушка неожиданно замолчала. Убрав руки от лица, Дональдс увидел как Кристал, стояла, глядя в пол. На ее лице застыло выражение беспокойства, но она не торопилась говорить что-то еще.
- И зачем она хотела посетить меня? – стараясь сохранить спокойствие и доброжелательность, муж-чина поднялся с кушетки, и, пройдя к столу, взял несколько рисунков.
- Она сказала, что ей нужно вам кое-что показать, - Кристал говорила со стеснением и виной, слышимыми в интонации голоса, словно стремилась извиниться, за каждое сказанное ей слово. – Но стоит ли верить в это… - не поднимая головы, девушка подошла к кушетке, и, сохраняя молчание, легла на нее, вытянувшись в полный рост.
- Ты считаешь это невозможным? – несколько озадаченно спросил доктор.
- А разве возможно, чтобы тот, кто существует только в моей голове, попал в чью-то еще? – вопросом на вопрос, ответила она, и тяжело вздохнув, закрыла глаза.
- Маловероятно, - коротко и сухо ответил Дональдс, стараясь отогнать от себя остатки воспоминаний недавнего кошмара.
- То есть считаете это возможным? – хитро улыбнувшись, девушка повернула голову в сторону журнального столика. – Что же заставляет вас думать так?
- Составляющим любого правила является одно или несколько исключений различного рода, - вернув своему голосу прежнюю уверенность, ответил мужчина. – И, если существует правило, что таковое невозможно, всегда нужно делать поправку на то, что может быть одна-две-три ситуации на миллион, которые оспорят данное правило.
- Логично, - тихо ответила Кристал, слегка потянувшись. Она вновь повернула голову, и на этот раз, открыв глаза, принялась изучать потолок. – Но все же вы чего-то недоговариваете.
В кабинете воцарилось молчание, Дональдс не спешил продолжать диалог, вместо этого, он медленно перелистывал листы блокнота, ища нужный ему, девушка же, протянув руки к потолку, двигала ими так, словно то ли что-то ощупывала, то ли рисовала.
- Что ты сейчас делаешь? – спросил мужчина, оторвавшись, наконец, от блокнота.
- Сосредотачиваюсь… - тихо ответила девушка. – Он не любит, когда я прихожу к нему не готовой к действию.
- К какому действию? – с легкой заинтересованностью, спросил Дональдс.
- К, практически, театральному, - расслабленно улыбнувшись, ответила Кристал. – Я думаю, вы понравитесь Орею, ведь вы всегда, такой сосредоточенный.
- Хорошо, скажи только, когда мы сможем начать… - положив рисунки на стол, прямо перед собой, Дональдс вглядывался в черты портрета проводника, с которым ему предстояло встретиться.

* * * * *
- Знаете, подозреваю, что в мире не существует театра, который мог хотя бы немного сравниться с этим залом, - потирая лоб, задумчиво сказала она. – Огромная сцена, и зал, на множество мест. Потрясающая акустика, и дорогое оформление. Когда я нахожусь здесь, мне кажется будто величие, пропитавшее это место, каким-то образом передается мне. Вот только есть небольшая досада.
- Что же расстраивает тебя?
- В этом театре никогда не будет зрителей, только я: актер, зритель, режиссер и постановщик, а так же драматург, костюмер…
- Суфлер?
- Нет, место суфлера здесь занято навсегда, но прежде чем вы узнаете его лучше, следует пройти врата, - уже ставшее привычным движение рук, судя по которым, Кристал вновь искала врата где-то в зарослях изгороди.
- Изгородь снова спрятала их от тебя? – задумчиво спросил доктор, но девушка ничего не ответила, лишь улыбнулась уголками губ. Это был уже пятый зал, и этот вопрос стал для нее скорее риторическим, чем требующим ответа.
- Эти врата спрятать легче всего, так как они – часть изгороди. Вы же видели рисунок! – уверенно, но, в тоже время, тихо сказала Кристал. – Основная часть, или каркас – это резная рама, за которую крепится тяжелый бархатный занавес, темного пурпурного цвета. На занавесе сделана вышивка, золотыми нитями. Вышиты маски: комедия и трагедия… - Кристал замолчала, кулачек правой руки сжался так, словно она держала что-то мягкое в ней. – Некоторые проводники думают, что Аккура и Орей родственники, вернее он ее отец. Хотя оба это отрицают… Но ведь это же удивительно – два близких по духу зала, расположены рядом друг с другом.
- Действительно, интересное совпадение, - мужчина старался придать отеческой мягкости своему голосу, но это прозвучало немного фальшиво.
- Здесь не бывает трудностей с открытием врат, достаточно чуть приоткрыть занавес, и проскочить в щель… - девушка размышляла вслух так, словно осталась в кабинете абсолютно одна. – Я очень люблю этот зал и из-за спокойного проводника, который просто слегка правит текст. И из-за самой атмосферы… Здесь все полно величия!
- Кристал, подожди… - мужчина не успевал ни за словами, ни за логикой речи пациентки. – О каком тексте ты говоришь?
- Ой! – закрыв левой ладонью рот, она, неожиданно втянула голову в плечи. Но, спустя несколько минут, продолжила вновь. – Понимаете, доктор. Здесь место, где можно переиграть или разыграть любой сценарий. Эта сцена, где я могу воспроизвести любые картинки своих воспоминаний или желаний, что важнее, именно так, как я хочу и вижу… Пусть даже это никогда не будет правдой.
- Но ведь в третьем зале Эрест делал нечто подобное, - он удивленно произнес это, продолжая следить за реакцией девушки. Кристал замотала головой, после чего, продолжила с уже нескрываемым возмущением.
- То что делает Эрест – вероломное вмешательство в мою жизнь и воспоминания… Которыми я жила! А Орей, он… Он позволяет мне разыгрывать все так, как это хотела бы видеть я сама! - ее дыхание становилось все более прерывистым, закончив свою речь, она замолчала, и лишь тяжелые вздохи разносились по кабинету.
- С тобой все в порядке? – обеспокоенно спросил доктор.
- Все хорошо… Просто занавес очень тяжелый, пока приподняла – устала, - только сейчас Дональдс заметил, что руки девушки покоились скрещенные на животе, и больше она ничего не сжимала. Вот только испарина, выступившая на ее лбу, говорила о том, что девушка испытала сильную нагрузку, или же ей было очень жарко.
- Тебе жарко?
- Все в порядке, здесь достаточно прохладно! – слегка улыбаясь, Кристал протерла ладонью правой руки лоб, и, сев на кушетку, начала поворачивать голову из стороны в сторону, словно она осматривалась в малознакомом, но очень приятном ей месте. – Как же я люблю эту тишину… - сказав это, девушка начала двигать руками так, словно дирижировала целым оркестром.
- Тишину? – переспросил мужчина, следя за размеренными и спокойными движениями рук девушки.
- Понимаете, это место наполнено ожиданием и тишиной. В этом театре царит покой, ровно до тех пор, пока сюда не возвращается Орей. Как только он заходит сюда, то тишина становится гнетущей, напряженной, словно перед началом чего-то великого… - неожиданно замолчав, девушка застыла, будто бы прислушивалась к тому, что творилось вокруг.
- Почему ты называешь этот круг театром?
- А как еще можно назвать место, где есть огромная сцена, тяжелый, кажется из бархата, занавес, и зрительный зал. В нем миллион мест, а может быть даже и больше. Золотые… Да, кажется это золотые канделябры, расположенные по всему залу, чтобы дать достаточное освещение. Статуи титанов, держащие балконы. Потолка не видно, но Орей рассказывал, что причудливое освещение вверху, виде звездного неба – это люстра. Одна сплошная и необычная конструкция… – все то время, пока длился ее рассказ, девушка показывала руками то в одну сторону кабинета, то в другую. Словно сейчас они находились в ее сознании, и она, как опытный гид, просила обратить особое внимание на некоторые особенно красивые или важные детали.
- То есть ты никогда не видела, как она выглядит на самом деле? – доктор пытался рассмотреть детали на рисунке зала, но, к сожалению, это давалось ему с трудом.
- Нет… - грустно ответила Кристал. – Дело в том, что освещения всегда недостаточно, чтобы увидеть потолок полностью. Орей говорил, что он очень высокий, а я заметила лишь то, что огни периодически перемещаются, создавая все новые рисунки и цепочки… - вздохнув, она откинулась на спинку кушетки, и уже торжественным голосом, добавила. - Если бы этот театр существовал в реальности, то его назвали бы величайшим строением всех времен. Жаль, что он существует только в моей голове…
- Тебя так сильно расстраивает то, что этот театр не реален?
- Не это… - вздохнув, она снова принялась трепать свою макушку. – Просто этот театр, я всегда называю его печальным.
- Почему именно такое название, Кристал?
- Потому что никто не сможет посмотреть те постановки, которые ставятся на этой сцене… Здесь никогда не будет зрителей… Только я и Орей, - впервые девушка показала свои переживания. И пусть они были о несуществующем, в реальности, месте, но, казалось, будто бы для нее было важным, показать еще хотя бы кому-нибудь этот уголок своего мира.
- Ты можешь показать его мне, этот театр, - мягко говорил Дональдс, стараясь немного подбодрить девушку. – Но только тогда тебе придется стать моими глазами.
- Это не так сложно, - уже спокойным голосом ответила девушка, и, повернув голову в противоположную, от доктора, сторону, снова вздохнула. – Но учтите, вам придется стать одним сплошным ухом, чтобы уловить все, что я расскажу вам об этом месте! – прервав затянувшееся молчание, добавила она.
- Кристал, я становлюсь одним сплошным ухом, в каждом зале, - мягко и благосклонно ответил мужчина.
- Тем лучше для вас, - меланхолично отозвалась она, и тишина вновь заполнила кабинет.
- Ты не хочешь рассказать мне об этом месте больше? – прервав тишину, немного удивленно, спросил Дональдс, на что Кристал лишь поднесла указательный палец к губам, и, покачав головой, стала тихо напевать какую-то мелодию. Мелодия казалась ему до боли знакомой, но он никак не мог вспомнить, где и когда слышал ее. Когда Кристал закончила, она шумно вздохнула, и, повернувшись к доктору всем телом, склонила голову на левую сторону.
- Это место наполнено светом софитов, настолько ярких и слепящих, что зал порой не видно, даже сами эти лампы сложно разглядеть, настолько они ярки. Огромная сцена… Она действительно огромна! Я никогда не доходила до правой кулисы, я даже никогда не могла ее разглядеть, сколько бы ни делала шагов вперед… - замолчав, она оглянулась назад, и, вернувшись в прежнее положение, указала правой рукой, куда-то, или на что-то, находящееся за ее спиной. – Задний занавес, Орей, кажется, называл его экраном… - чуть сморщив лоб, она пыталась вспомнить точное название, но оно все время ускользало из ее памяти. - А! Не важно! – махнув рукой, Кристал продолжила. – Так вот, я никогда не могла заглянуть за него.
- Отчего же? Я слышал, что его делают из не очень тяжелой ткани.
- В том-то и оно, что в других театрах его делают из довольно легкой ткани, здесь же… С виду пурпурный бархат, с золотой вышивкой. А на вес – как будто бы из свинца отлили! – девушка провела рукой по воздуху, словно ощупывала что-то. – Сколько не пыталась поднять, каждый раз не могла его даже сдвинуть.
- А что за вышивка сделана на этом полотне? – Дональдс стремился фиксировать каждое движение, и каждую эмоцию, которую замечал в поведении Кристал, поскольку очень многое из этого, он видел впервые.
- Здесь вышит лес, с огромными по высоте деревьями, у них пушистая крона. Тот, кто делал этот рисунок, хорошо постарался…
- Что натолкнуло тебя на эту мысль?
- Здесь каждый листок вышит отдельно. И не так как это делается на обычной вышивке, когда контур зашивают крестиками или гладью, здесь вышиты даже канальцы, по которым в листья поступает сок… - снова проведя рукой в воздухе, Кристал замерла. – Я не могу сказать точно, сколько здесь деревьев, потому что никогда не доходила до правой кулисы… - сейчас ее голос был наполнен какой-то безмерной печалью, словно знать точное количество деревьев, было необходимо для жизни.
- Что еще изображено на нем? – Дональдс старался сделать так, чтобы она рассказывала, а не переживала.
- Что еще? – встрепенувшись как птичка, которой на голову упала капля воды, Кристал снова про-вела по воздуху рукой. – Наверху вышиты облака, огромные, разных форм… Внизу – трава и цветы. Знаете, это больше всего напоминает лесную поляну, в самый разгар лета, когда цветет очень много разных трав… - замолчав, она немного нахмурилась, и, опустив голову, слегка покачала ей. - Это очень забавно... Обычно заднее полотно одноцветно, либо делается изображение, которое соответствует заявленным произведениям, но никак не постоянная вышивка.
- Хочешь сказать, что это изображение никогда не изменялось?
- Именно так… Сколько бы раз я не попадала сюда, заднее полотно всегда было таким, - замолчав, девушка слегка растрепала волосы на затылке. – Это даже немного странно… Наверное…
- Что именно тебе кажется странным?
- Каждый раз, как я сюда попадаю… Каждый раз отыгрываю один и тот же сюжет… - неожиданно сказала девушка. Но стоило ей договорить, как она резко изменилась в лице, словно смятение, или же неловкость за сложившуюся ситуацию, охватило ее. Улыбка извинения, появившаяся на лице Кристал, только подтверждала это поведение. Потирая лоб правой рукой, она, неожиданно, добавила. – Господи, о чем это я? Сюжеты всегда разные, просто… Просто из меня никудышная актриса, поэтому все истории сливаются для меня в одну…
- Почему ты оправдываешься за сказанные тобой слова?
- Я не оправдываюсь, док. Просто… Просто… - разводя руками в воздухе, она, казалось, пыталась подхватить нужные слова, чтобы сказать их Дональдсу. - Просто я часто путаю слова и чувства… - шепотом, практически себе под нос, очень тихо сказала девушка.
- Просто я часто путаю слова и чувства, и из-за этого возникает неразбериха в моих объяснениях, - повторила Кристал уже громче. Только при этом повторении она расставляла акценты так, словно старалась внести только тот смысл, который был бы наиболее выигрышным для нее, или для того, кто подсказал ей эти слова.
- Кристал, кто-то подсказал тебе эти слова?
- Что вы, доктор! Это чистой воды мои мысли! – наверное, если бы можно было добавить гротескной комедийности при произношении этих двух фраз, девушка воспользовалась бы этим, и в окончании всего сказанного, громко и невпопад рассмеялась. Вот только сейчас она была не на сцене, перед большой аудиторией, и возможно только это и сдержало ее, от данного действия.
- А могу я все-таки поговорить с Ореем? – вежливо и мягко поинтересовался доктор.
- Это определенно невозможно! – сказала Кристал, перед этим пробормотав часть фразы себе под нос. – Я не могу вам запретить, но сам Орей будет против подобных фривольностей в его зале! – эти слова девушка говорила, уже размахивая указательным пальцем правой руки так, как обычно делают учителя или воспитатели, указывая на ошибки детей.
- Он настолько не любит общество?
- Отчего же, он рад любому новому лицу… Но не нужно так вероломно требовать его, а то ей-богу, вы сейчас напоминаете феодала, требующего подать немедленно всех его вассалов, вместе с собранными ими податями! – она всплеснула руками, и слегка ударила себя по коленям, а потом, Кристал сложила руки на груди, и откинувшись на кушетку, замолчала. Глядя на ее сосредоточенное лицо, складывалось впечатление, что девушка что-то усиленно изучала.
- Кристал, что ты?...
- Тссссс! – приложив к губам указательный палец левой руки, сказала девушка, даже не поворачиваясь к мужчине. – Не мешайте мисс изучать материал! – уже низким, почти мужским, и весьма спокойным голосом, произнесла она.
- Хорошо. Но, будьте так любезны, представьтесь, кто вы такой? – хотя Дональдс уже не первый раз видел, как проводник, неожиданно, захватывает сознание девушки, и начинает руководить ее телом, словно кукловод марионеткой, ему это не нравилось все больше и больше.
- Вы уже столько раз произнесли мое имя. Хотите услышать его еще и из моих уст? – степенный, спокойный, убаюкивающий голос, обволакивал Дональдса, заставляя, доверится его носителю. – Мое имя – Орей. Я проводник пятого зала, по совместительству являюсь здесь суфлером, и слежу за всем, пока мисс Кристал прибывает в других местах. Надеюсь, вы удовлетворены моим ответом?
- Да, вполне… - немного растерянно, ответил мужчина.
- Раз так, потрудитесь и вы представиться. Кто вы такой? И что делаете в моем зале? – эти слова прозвучали столь серьезно, что все, что оставалось Дональдсу - представиться самому.
- Доктор Дональдс, психотерапевт, заведующий отделением психиатрии, лечащий врач Кристал. Сейчас она является пациенткой моей клиники, - чуть поразмыслив, мужчина посмотрел на сидящую, на кушетке девушку. – Надеюсь, я смог удовлетворить ваше любопытство?
- Вы нисколько мне не любопытны, и, уж тем более, не интересны, - сказал Орей, не поворачиваясь в сторону мужчины. – Возможно, это Фейеро, ввел вас в заблуждение, позволяя поверить в то, что вы, доктор, будете интересны всем нам. Но это не так. Лично я ни в вас, ни в ваших предшественниках, ни уж тем более в тех, кто будет после вас, никогда не видел ничего интересного. Вы просто еще одно звено, в воспоминаниях мисс.
- Вы всегда столь безоговорочно резки в своем отношении к незнакомым вам людям?- это было первое проявление открытой агрессии, исходящей от проводника, с первых минут знакомства. И это не переставало удивлять доктора.
- Тот факт, что вы сочли мои слова резкими, говорит о вашей незрелости, а значит я прав в своем отношении к вам, - в интонациях речи звучали нотки превосходства, говорившие о любви к возвышению над всем и вся. – Взбалмошные желторотые юнцы итак слишком многое успели уничтожить, одним лишь своим появлением в жизни мисс.
- Что вы имеете в виду? – новая информация, которая не была зафиксирована ни в одной речи других проводников, сразу же стала огромным интересом для Дональдса. – «Возможно, именно через него я узнаю о том первом шаге, который ты сделала, чтобы пойти на дно…» - подумал он, и стал внимательно прислушиваться к словам проводника.
- Если вам это столь интересно, спросите у мисс сами, а я не буду рассказывать ее секретов! – Орей довольно быстро поставил точку в этом разговоре.
- Вы менее разговорчивы, по сравнению с остальными…
- Они – карты в колоде воспоминаний! Я же вечный зритель и наставник, тот, кто следит за последовательностью сцен, плавностью и звучностью речи мисс, - чуть помолчав, он добавил. – Моя задача следить за тем, чтобы не нарушалась магия момента оживления сценария, и превращения его в произведение искусства.
- Вы оживляете уже прожитые сценарии?
- Я оживляю яркие фантазии, а чего именно они касаются, меня это интересует меньше всего! – в кабинете вновь воцарилась тишина.
Дональдс внимательно следил за тем, как Кристал, разговаривая двумя разными голосами, что-то объясняла, с чем-то не соглашалась, или же наоборот, одобрительно кивала головой. Стало ясно, что Орей не был любителем говорить, тем более с незнакомыми людьми. Мужчина поймал себя на том, что все это время, он держал перевернутым лист с портретом проводника, словно не хотел знать, как выглядит еще один жилец в сознании девушки. Но, так как внимание к нему не только ни проявлялось, но и даже больше – было откровенно агрессивным, он все же взял рисунок в руки, чтобы узнать больше об этом невидимом глазу суфлере.
С листа бумаги, на него смотрел седовласый мужчина, в годах, выглядящий так, словно он ровесник самой вечности. Его лицо же было ничем не примечательно, обычно и просто. Встретив такого человека в толпе, вряд ли кто-либо обратил бы на него внимание, ровно до тех пор, пока не увидели бы его глаза. Глядя в эти глаза, создавалось ощущение, что он обладает мудростью, и тайным знанием самой вечности, о сценариях человеческих жизней. Он был одет в старинный камзол, в левой руке Орей держал свечу, которая, если верить точности рисунка, никогда не угасала и не сгорала. То есть была так же вечна, как и он сам.
- Ваша свеча может потухнуть?
- Нет, она вечна, как сам круговорот жизни и смерти во всех мирах, - равнодушно сказал Орей.
В этот момент, девушка вздохнула, и сделала движение руками, словно переворачивала страницы.
- Кристал, что ты делаешь?
- Не мешайте мисс! Она читает новую роль, - вновь сказал Орей.
Дональдс заметил, значительную разницу в поведении этого проводника, по сравнению с остальными.
«Находясь под влиянием Орея, проводника пятого круга, девушка абсолютно изолирована от внешних воздействий, в данном случае звуком. При этом пациент продолжает совершать какие-либо действия, но отвечает на любой вопрос личность завладевшая сознанием. Глядя на нее, создается ощущение, что на данный момент, все, что может контролировать проводник Орей – это движения головы, мимику лица, и голос…»
- И с чем связанна эта роль? – Дональдс хотел увидеть еще хоть какое-нибудь движение, но все оставалось, так же как и в начале, проводник держал под контролем только мимику лица и голос Кристал.
- День противостояния воли родителям, - уже тихо отозвался он.
- Как давно это было?
- Прошло уже пять лет, но это не самый длинный срок, бывают ситуации, когда события и более далекие, покрытые пеплом прошлого, прорываются новыми сценариями, и не дают покоя… - закончив произносить эти слова, с едва уловимой злобой в голосе, девушка повернула голову в сторону доктора, и застыла так, словно рассматривала его. – И вы, доктор, знаете это как никто другой…
Дональдс старался не обращать внимания ни на слова проводника, ни на те действия, которые совершались им, после проявления в сознании девушки.
- Орей, объясните, в чем же заключается суть того представления, которое вы затеяли, вместе с Кристал? – доктор старался сохранять спокойствие, и деловую вежливость, произнося эти слова.
- Желторотый юнец, - тихо сказал Орей. Девушка повернула голову в сторону стены, находящейся прямо перед кушеткой, после чего она сделала глубокий вздох, и продолжила говорить все тем же чужим низким, почти мужским голосом. – Видите ли, доктор, каждый мечтает о том, чтобы события складывались так, как он этого хочет. Но загвоздка в том, что удается это только единицам. Лишь малая толика людей способна не сожалеть о прошлом, и видеть только хорошее, в большинстве случившихся с ними ситуаций, еще часть людей умеют извлекать знания и опыт из происходящего, но большинство… Большинство ищет способ заключения сделки с прошлым, или с совестью… Как вам, в прочем, будет это проще понять. Большинство людей проигрывают сценарии событий своей жизни, а иногда и всю свою жизнь от начала и до известного им рубежа, с тайным желанием что-то изменить, подкорректировать, или стереть из памяти, забыв обо всем том, что с ними было… - жалость и ирония звучали в этих словах, Дональдс, слыша это, и следя за дальнейшими действиями Кристал, заметил, что все то время, пока говорил Орей, девушка не поменяла положения своего тела. Она сидела, застыв, словно манекен или кукла.
- Это одна из банальных человеческих слабостей…
- Это самая большая человеческая глупость! – практически крича, перебил его Орей, но, быстро успокоившись, продолжил говорить уже в свойственной ему манере. – Вместо того чтобы играть с настоящим, совершая новые шаги, планируя свое будущее. Большая часть людей, сдается натиску страхов и сомнений, пытается изменить прошлое, надеясь уговорить события переписаться. Ожидая того, что это как-то повлияет на их нынешнюю жизнь, даст возможность получить больше. Но это никогда не сработает! Прошлое – величина постоянная и неизменная. Все что они могут, это договориться со своими воспоминаниями о том, что события сложились несколько иначе, чем знают об этом остальные. Потом, эти слепцы, идут к тем, кто еще никогда не слышал их историй, и рассказывают новую версию, более яркую, наполненную героизмом или переполненную драмой. Стараясь создать о себе определенное мнение. И, даже, какое-то время, эти люди будут считать себя королями интриги, пауками, искусно плетущими паутину лжи, и оплетающими этими нитями всех вокруг. Но…
- Но ведь есть те, кому это удается, - перебив проводника, нетерпеливо сказал доктор.
- Надолго ли? – снисходительно и без раздражения, спросил его Орей, но, не дав Дональдсу ответить, продолжил. – Пройдет не так много времени, по сравнению с той болью от позора, которая будет терзать их всю оставшуюся жизнь, или сократит ее до невозможности. И правда выплывет наружу. Паутина лжи, поглотит лжеца, не дав ему толком опомниться, и еще вчерашний паук, ста-нет мухой - обедом для более опытного и сильного…
- Что вы имеете в виду?
- Сценарии… Все и каждый живут по сценариям, написанным каким-то мудрым, но весьма своеобразным повествователем. Каждому дается возможность поразмышлять на тему прошлого. При этом каждому дается предостережение – не быть слишком беспечными, не жить прошлым, а учиться наслаждаться настоящим. Но сделка с совестью всегда была чем-то более интересным, и в тоже время весьма простым, по своей сути. Закрой глаза на настоящее, придумай прошлое: хочешь полностью, а хочешь, перепиши лишь несколько мгновений. И так, постепенно, словно трясина, эти желания и стремления начинают тянуть туда – на самое дно. Где нет уже ничего, кроме вороха мусора, из прошлых воспоминаний, изуродованных людским желанием стать заметнее! – он говорил эмоционально и сильно, со страстью, подобной страсти талантливого актера, при этом мимика лица, и положение тела девушки, оставались неизменными, словно сил проводнику хватало лишь на то, чтобы овладевать только ее голосом.
- Орей, могу я задать вам один вопрос? – стараясь быть вежливым и учтивым, спросил доктор.
- Слушаю вас, доктор, - вновь степенно и спокойно, благосклонно ответил проводник.
- Скажите, почему сейчас, когда Кристал находиться в вашем зале, вы можете использовать ее тело, но пользуетесь только голосом?
- Во-первых, довольно грубо использовать тело другого человека, просто потому что ты можешь это сделать… - убаюкивающий тембр подхватил доктора на волны спокойствия, и начал укачивать, словно кто-то желал, чтобы он скорее заснул. – Во-вторых, я – суфлер! А суфлер, это только голос актера, и ничего более. Теперь же сами подумайте, могу ли я позволить себе взять чуть больше, чем только голос?
- Думаю, нет, - уже борясь, с внезапно появившейся сонливостью, подавляя зевок, ответил доктор.
- Вы не так безнадежны, как казались в начале, - одобряющее, и даже немного благосклонно сказал Орей, после чего вновь замолчал.
- Но тогда получается, что вы потакаете слабостям Кристал.
- Отнюдь! Мисс Кристал отличается от остальных людей тем, что она проигрывает ситуации не для того, чтобы потом кому-то рассказать об искривленных ее сознанием воспоминаниях о событиях. Она делает это для того, чтобы побороть чувства страха и унижения.
- Но в этом случае, она опутывает себя паутиной лжи.
- Верно, и даже больше. Если остальные лицемеры лгут, ради спасения собственного футляра для души. К слову, даже не задумываясь о том, насколько их душе тошно и плохо. Мисс Кристал своим лицемерием разрушает все, до самого основания. То есть она уничтожает и свое тело, и свою душу, - хладнокровие, с которым он говорил об этом, несколько пугало доктора. Так как сейчас, в словах этого суфлера, он услышал о тонком расчете, причем этот расчет был направлен против самой девушки.
- Разве лицемерие имеет такую огромную разрушительную силу?
- Если это было бы не так, много ли тогда пациентов находилось в стенах вашей больницы?
- Знаете, вы противоречите своему предшественнику, этими словами.
- Аккуре? – задумчиво спросил Орей.
- Да, именно ей, - спокойно, и в тоже время, с какой-то ухмылкой, ответил доктор.
- Я ее дополняю, ведь она рассказала вам только об одной стороне лицемерия – это маски, и невыносимость роли. Я же говорю о более глубоком смысле, скрывающимся за ее словами.
- И в чем же этот смысл?
- В том, что человек никогда не примет того факта, что роль ему невыносима. Он либо переложит все последствия и ответственность на плечи кого-то другого, либо постепенно разрушит свое сознание, и станет вашим клиентом. И обычно люди разрушают только сознание, так как оно более ли менее осязаемо и понятно. Душа же, эквивалент чего-то мало понятного, необъяснимого, а главное – она никак вами не осязаема и не ощущаема. Поэтому причинить вред ей, составит для вас больший труд, чем, скажем, поранить руку.
- А Кристал может навредить и душе?
- Что вы! Никто не в силах навредить душе! – почти смеясь, ответил проводник.
- Но как тогда следует понимать ваши слова?
- В физическом смысле, никто не в силах навредить душе, так как, повторюсь, душа - объект, не имеющий физических критериев.
- Но как же слова о том, что люди чувствуют прекрасные души?
- Эмоциональный бред! – безоговорочно резко ответил Орей. – Как кто-то может судить о том, чего никогда в жизни своей не видел? Но мы с вами отошли от сути разговора. Итак, нельзя навредить в физическом смысле, но можно навредить иным путем.
- Позвольте спросить, каким же именно?
- Отбросив мораль, заставить душу верить в безнадежность пребывания в мире, с физическими оболочками, именуемыми «людьми»! – интонация менялась, от откровенной насмешки, до философского мышления, но эти изменения настолько тяжело было уловить, что все слова проводника выглядели как откровенное издевательство и фарс. – Каждый вносит свой вклад в это дело, маленькими крупицами. Кто-то ложью, кто-то лестью, кто-то сомнениями… Есть множество способов внушить себе невозможность жизни, без уловок, которые на практике оказываются ничем иным, как откровенным обманом, и унижением собственной души. Или же наоборот, получив огромное благосостояние, заполучить еще и глубочайшую скуку, и не желание продолжать жить дальше… Вы должны осознавать одно – у всех сценариев один исход, и судьба никогда не напишет иного. В любом случае, всем стоять на том перекрестке, а кому-то, даже и не один-два раза.
- Вы намекаете на то, что существуют Рай и Ад?
- Что вы! Я не настолько люблю философствовать, чтобы размышлять на подобные темы. Я только настоятельно советую, не отрицать того, что уже произошло. Иначе, вы не заметите, как сценарий повториться, а вы опять будете к этому не готовы!
Неожиданно тело девушки, вначале, обмякло, а потом, она стала судорожно что-то с себя снимать, одновременно с этим, пытаясь от кого-то отбиться, крича и извиваясь, словно змея, пойманная змееловом.

* * * * *
- Снимите ее с меня!... Снимите ее!... – Кристал двигала руками так, словно стремилась снять с себя какие-то невидимые путы, ее голос срывался от крика до хрипоты. Было видно, что она пыталась сорвать с себя то, что сильно ее пугало. – Помогите! Орей!... – девушка пыталась вытянуть вперед руку, но что-то или кто-то не давали ей этого сделать, словно часть руки, от плеча до локтя, была действительно привязана к телу.
Дональдс быстро подбежал к девушке, и, взяв ее за плечи, попытался разбудить, но из-за начавшейся у Кристал истерики, вывести ее из транса стало невозможно.
- Кристал! Кристал!... Ты слышишь меня? – доктор пытался докричаться до нее. Услышав его голос, девушка осторожно повернула голову в сторону врача, и в этот момент, он увидел застывший на ее лице ужас. Громкий визг разнесся по кабинету, и она начала вырываться еще сильнее, словно сей-час сама попытка не сделать этого, стоила ей жизни.
Услышав крики из кабинета доктора, а следом, начавшуюся возню, Эл не стала дожидаться, когда Дональдс позовет ее, и мысленно повторяя слова о том, что это всего лишь последствия сеанса, и что это никак не похоже на то, что с ними уже было. Она быстро набрала успокоительное в шприц, и направилась к двери кабинета. Резко распахнув ее, Эл застыла на пороге, не в состоянии сделать даже шага вперед.
- Эл! Хорошо! – даже немного радостно сказал доктор, глядя на свою ассистентку. – А теперь медленно и спокойно, подойди сюда, и вколи Кристал лекарство, пока она не поранилась об журнальный столик, - девушка заметила, что пациентка, мотала головой, в опасной близости от этого пред-мета интерьера, и, судя по напрягшимся рукам доктора, ему очень тяжело давалось удерживать ее.
- Медленно и спокойно… - словно заклинание, повторяла Эл эти слова, пытаясь сделать хотя бы один шаг вперед, но ноги не двигались, словно кто-то приклеил их к полу.
- Нет!!! – визжа, закричала Кристал, и, сделав еще одну попытку вырваться, ударилась головой об край стола.
- Черт, Эл! – крикнул Дональдс, все еще пытаясь удержать Кристал, он попытался отодвинуть сто-лик от кушетки, но вместо этого перевернул его, и стеклянная столешница, с грохотом, разбилась об пол. – Подойди ко мне! Сейчас же!
- Я… - она была готова расплакаться на месте. Доктор начинал злиться все сильнее, у пациентки из височной области текла кровь, а она не могла сделать и шагу вперед. – Я… - задыхаясь, повторила девушка, и сев на колени, посмотрела на доктора глазами, полным слез.
- Эл! Соберись! – пытаясь совладать с охватившим его гневом, Дональдс пристально посмотрел на свою ассистентку. – Сейчас, ты закроешь глаза, сделаешь два глубоких вздоха… Именно глубоких! После этого встанешь на ноги, и медленно станешь двигаться в мою сторону. Вся надежда, у меня сейчас только на тебя… Мы должны ей помочь!
Кивнув в ответ, Эл последовала инструкциям, которые только что озвучил ей доктор. Но поняв, что сил, на то, чтобы подняться на ноги полностью, у нее практически нет, она решилась доползти на коленях.
Эл казалось, что время застыло для нее в этот момент. Перед глазами все плыло, то и дело в памяти появлялись картинки того ужасного вечера, но несмотря на это, она пыталась собраться. Потому что где-то там, в глубине ее сознания, здравый смысл, отчаянно пытался взять вверх над истерикой мозга, объясняя то, что не стоит путать прошлое, ставшее для нее вечным ночным кошмаром, и настоящее, в котором они находятся в данный момент.
Как только она смогла доползти до доктора, мужчина схватила правую руку Кристал еще сильнее, и, сумев зафиксировать ее так, чтобы Эл могла вколоть успокоительное, кивнул своей ассистентки.
Дрожащими руками, девушка занесла руку со шприцом, над рукой пациентки, и, собрав всю свою волю в кулак, Эл смогла справиться с дрожью, и ввести лекарство. Успокоительное начало действовать практически мгновенно, и в тот момент, когда Кристал обмякла в руках доктора, Эл, окончательно теряя сознание, повалилась на пол.
Аккуратно положив Кристал на кушетку, Дональдс, первым делом проверил состояние височной области девушки. К счастью, даже не смотря на силу удара, у нее была только небольшая царапина, никаких серьезных последствий для девушки, это не представляло.
- Разве только, походишь, какое-то время с пластырем на лице, но даже шрама не останется, - сказал доктор себе под нос, и начал осматривать Эл.
Эл лежала на животе, неподвижно, рядом с кушеткой. Забрав шприц из ее рук, доктор убрал его себе в карман, и после этого осторожно перевернул девушку на спину. Потеря сознания не была характерной реакцией Эл, но почему-то именно с появлением Кристал, ассистентка доктора, стала вести себя так, словно ее собственные страхи, приобретшие форму, преследовали по пятам.
- Второй обморок, за несколько недель, - тяжело вздохнув, он посмотрел на лицо девушки, которое сейчас выражало страх и сожаление. – Когда ты без сознания, твои истинные эмоции бесконтрольный, и слишком ярко выражены на лице! – вздохнув, доктор осторожно поднял Эл с пола, и перенес в кресло.
Выйдя из кабинета, он подошел к селектору, и, взяв трубку, быстро набрал номер ординаторской.
- Алло, - раздался усталый голос в трубке.
- Питер? – удивленно спросил Дональдс, - «Вот уж действительно, совпадение…» - подумал он.
- Да, доктор Дональдс? Что-то произошло? - уже более бодрым голосом спросил он.
- Да, мне нужны носилки, два санитара, вы, как врач, и уборщица, - спокойно перечислив всех, доктор посмотрел в сторону своего кабинета. – И вот еще что, возьмите с собой аптечку первой помощи.
- Случилось что-то серьезное?
- Нет, достаточно предсказуемая реакция, просто я надеялся, что во второй раз это будет как-то спокойнее и проще решить, оказалось, что немного ошибся.
- Сейчас к вам все подойдут.
- Отлично, - как только Дональдс повесил трубку, и тут же по внутреннему радио пошло сообщение о необходимости подойти перечисленному персоналу в его кабинет.
Первым прибыл Питер, поздоровавшись с доктором, он посмотрел за его плечо, в распахнутую дверь кабинета, и застыл на месте.
- Что здесь произошло?
- У Кристал началась истерика, Эл потеряла сознание… И не стоит с таким ужасом смотреть на ос-колки от стола. Это я его разбил, когда пытался отодвинуть, чтобы предотвратить травму Кристал… - спокойно ответил Дональдс, следя за тем, как постепенно расширялись глаза Питера, от получаемой им информации. – Для начала следует осмотреть Кристал, она ударилась головой о край, есть небольшое рассечение, в районе виска. А я пока приведу в чувства Эл, - пройдя к одному из шкафов, стоявших в приемной, доктор достал оттуда бутылек с нашатырным спиртом, и не-сколько ватных тампонов.
- Хорошо… - немного заикаясь, ответил Патрик, и проследовал в кабинет первым.
В очередной раз, его глазам предстала не самая приятная картина: перевернутый стол, лежащие на полу, осколки от стеклянной столешницы, несколько капель крови на кушетке и полу, бледная пациентка, смирно лежащая на кушетке, с запачканными, уже немного запекшейся кровью, светлы-ми волосами, бледная Эл, сидящая в кресле, с лицом, искривленным то ли ужасом, то ли сожалением.
- Это похоже на кошмарный сон, - тихо сказал Питер, ставя аптечку рядом с собой на пол.
- Кошмар на яву? – переспросил Дональдс, подходя к Эл. – О нет, Питер. Это суровая реальность этой больницы.
- Но если вы знаете, что пациенту не помогают подобные сеансы…
- Я не говорил, что сеансы ей не помогают, - перебил его Дональдс. – Просто у каждого сеанса есть побочные следствия, как при приеме сильнодействующих лекарств.
- Это вы называете побочными явлениями?
- А ты хочешь назвать это как-то иначе?
Неожиданно повисшая пауза, помогла и Дональдсу и Питеру, немного остыть.
- Но все же, это бесчеловечно, подвергать ее, такой опасности! – не понятно было только одно, кого из двух присутствующих девушек, больше всего жалел Питер.
- Если ты про Кристал, то бесчеловечно оставить ее в том состоянии, в котором она прибывает сей-час. Эта терапия необходима ей, хотя с каждым сеансом я ожидаю, нечто подобное еще до того, как она переступает порог моего кабинета. А если ты про Эл… - доктор замолчал, сейчас он понял, как тяжело признаваться в том, что та ответственность, которую он должен был взять на себя, с момента, как Эл сказала, что не сможет избавиться от преследующих ее кошмаров. Как легко он пустил все на самотек, надеясь на то, что новые события, которые будут наполнять ее жизнь, вытеснят ее страхи. – Она сама захотела идти по этому пути, и моя вина в том, что я так и не проследил за тем, в какую сторону она свернула… Не помог ей выбраться.
- О чем вы? – Питер с некоторым недоумением, смотрел на Дональдса, который был угнетен чувством собственной вины.
- Ты правильно сказал, про кошмар на яву… Самое верное название… - загадочно добавил Дональдс к уже сказанным им словам, и поднес тампон смоченный в нашатыре, к лицу Эл.
Несколько машущих движений, словно он подгонял этот раздражающий запах, к ее носу, и вот в кабинете раздался сначала резкий чих, а следом за этим, легкое ворчание, словно девушка пробуждалась ото сна под будильник, а не приходила в себя, после обморока.
Как только девушка открыла глаза, Дональдс, молча, отошел от нее, выкинув ватный тампон в мусорное ведро.
В это время, Питер осматривал висок Кристал, проверяя серьезность полученного ей повреждения. По счастью, это оказалась небольшая царапина, хоть и сильно кровоточащая, в которой, каким-то образом, застрял маленький осколок стекла. Быстро обработав ее, Питер посмотрел на бледное лицо девушки. Она была так спокойна, что становилось трудно поверить в рассказ Дональдса, прозвучавший несколько минут тому назад.
- Что скажете, Питер? – застыв за его спиной, спокойным и властным голосом, спросил доктор.
- Ушиб, небольшое рассечение, но ничего серьезного, - убирая антисептик обратно в аптечку, сказал он. – Ей повезло, что она ударилась именно этим местом… Пару миллиметров ниже, и тогда, даже такая незначительная травма, имела бы очень серьезные последствия… Но что здесь, все-таки произошло?
- Непредвиденная ситуация… Истерика во время состояния транса, - тихо сказала Эл, чуть приподнявшись в кресле, она машинально схватилась за голову, которая сейчас ей казалась налитой свинцом. – Такое иногда бывает, если воспоминания пациента несут травмирующий характер.
- Неужели эти воспоминания несут в себе такую большую травму? – с этими словами Питер подо-шел к Эл, и, поставив аптечку возле ног девушки, принялся доставать необходимые, для осмотра, инструменты.
- Ее случай особый, подозреваю что мы уже с ним сталкивались, но только один раз, - с едва улови-мой грустью в голосе, ответил Дональдс.
- И это было очень давно, - сильно зажмурившись, сказала Эл. – Словно в прошлой жизни.
- А что за случай? – Питер попросил Эл расположиться в кресле удобнее, чтобы исключить возможность получения ею, еще каких-либо травм.
- Пока это только подозрения, но если они окажутся верны, то…
- Доктор, я все сохранила, можете не волноваться… - тихо сказала Эл, и когда, по просьбе Питера, повернула голову вправо, почувствовала дикую боль в виске. – Ай! Больно!
- Висок? – Питер внимательно осмотрел правую сторону лица Эл. - А ты головой не могла удариться при падении?
- Я не помню… - растерянно ответила она, потирая ноющий висок. – Может быть…
- Нет Эл, ты не ударялась при падении, - мягко сказал доктор, подойдя к сидящей на кресле девушке. – Ты просто мягко опустилась на пол.
- Простите доктор, я… - у Эл вновь перехватило дыхание от досады, что она снова не смогла справиться с собой, когда это было так необходимо.
- Все в порядке, Эл… - доктор Дональдс старался говорить как можно мягче, он прекрасно понимал, как чувствовала себя девушка в данный момент. – Просто я не подумал о том, что и тебе тоже, все еще требуется помощь. Мы поработаем с твоими страхами, чтобы больше ты не извинялась из-за них.
- Спасибо, - слабо улыбнувшись, ответила девушка, и, тяжело вздохнув, закрыла глаза.
- Ей нужно как следует отдохнуть, - сказал Питер, посчитав пульс девушки. – Слишком сильная слабость, да и ее бледность, беспокоит меня.
- Ее бледность беспокоит и меня тоже, Питер… - Дональдс еще раз внимательно осмотрел девушку. Особое внимание, уделяя руке, в которой она держала шприц с лекарством.
- Почему вы осматриваете ее руку?
- Она могла, случайно, вколоть себе в руку успокоительное. И если это так, то у нас есть проблема!
- Какая проблема может быть от успокоительного?
- У Эл непереносимость некоторых компонентов, которые входят в состав успокоительных и анти-депрессантов, именно поэтому я никогда не выдавал их…
- Но разве бледность является признаком анафилактического шока? – Питер внимательно осматривал сгибы рук, ища хотя бы малейшее покраснение.
- Нет, но у Эл я наблюдал довольно странную реакцию на аллергены. В том числе и бледность, с сильной слабостью… Но… - задумчиво произнес доктор, и, убедившись, что следов от укола нигде нет, Дональдс с облегчением вздохнул. – Но, похоже, что в этот раз, это последствия сильного стресса, и обморока, последовавшего за ним.
Питер поднял голову, и посмотрел, на стоящего рядом с ним доктора. Его удивляло, насколько тот хорошо знает про Эл, ведь в больнице все говорили о том, что Дональдс даже имена запомнить не в состоянии, что уже говорить о таких важных мелочах, как реакции организма. Он боролся с желанием того, чтобы спросить доктора о его отношениях с Эл, но, не успев сказать даже слова, увидел, что в дверном проеме уже стояли санитары, придерживая каталку, для пациентки.
- Наконец-то вы пришли, - немного раздраженно сказал Дональдс, глядя на двух мужчин.
- Простите, что так долго…
- Лучше молчите! – резко оборвал их врач, и посмотрел в сторону Кристал. – Девушку, нужно будет отвезти в ее палату, и там проследите, чтобы она приняла все необходимые лекарства, после пробуждения.
- Доктор, а Эл? – растеряно спросил Питер.
- Об Эл мы с вами позаботиться в состоянии сами, - уже более мягко и спокойно ответил Дональдс. – Вы все поняли? – его строгость распространялась только на тот персонал, который не радовал его ни своим пониманием отношения к пациентам, ни быстротой действия выполнения предписанных им поручений.
После того, как Кристал унесли в ее палату, доктор осторожно переложил Эл на кушетку, и посмотрел на растерянного парня, стоявшего посреди комнаты, застыв, словно монумент.
- Когда придет уборщица, вы явно будете ей мешать, - заметил Дональдс, и Питер, услышав его слова, лишь растеряно оглядел кабинет, в поисках места, где ему можно было бы присесть. – При-саживайтесь в кресло, возле письменного стола… Мне, как раз, нужно с вами, кое-что обсудить.
Послушно последовав совету Дональдса, Питер сел в указанное кресло, и с нарастающим напряжением, начал ждать разговора. Его напряжение не было беспочвенным, так как по больнице ходило достаточно слухов, о возможном, внезапном увольнении любого из сотрудников, по необъяснимым и не зависящим от них, причинам.
В кабинет зашла уборщица, и, ахая, начала убирать осколки с пола, собирая их, в заранее приготовленный контейнер.
- Это кто ж тут у вас так?
- Я, - поймав удивленный взгляд уборщицы, на свой ответ, Дональдс лишь пожал плечами, и добавил. – Произошла непредвиденная ситуация, действовать пришлось быстро.
- А я вам говорила, чтобы вы буйных не принимали в своем кабинете, после них только беспорядок и разруха… - подойдя к перевернутой конструкции, которая еще недавно была столом, уборщица всплеснула руками, и добавила. – А ведь красивый был столик… Теперь выбросить придется.
- Что вы! – с улыбкой в голосе, ответил Дональдс. – Всего лишь новую поверхность сделают, из стекла, и будет такой, словно и не разбивали никогда.
- Ну, если только так! – одобрительно кивнув, сказала она, и продолжила убирать.
- Предлагаю подождать, пока нас оставят все посторонние, - намного тише сказал доктор Дональдс, подойдя к Питеру практически вплотную.
Уборщица не задавала лишних вопросов, несмотря на то, что было довольно странным, видеть бледную девушку на кушетке в кабинете главного врача, а не в палате терапии, например.
Питер неуверенно осматривал рисунок столешницы, то ли пытаясь найти одинаковые фрагменты рисунка, то ли просто желая отвлечься от беспокойных мыслей, захвативших его сознание. Наконец уборщица ушла, оставив их практически в полном одиночестве. Наступили сумерки, поэтому, прежде чем приступить к разговору, Дональдс зажег свет в своем кабинете.
- Вам не страшно за Эл? – неожиданно спросил Питер, как только дверь в приемную закрылась. – Все это время, она так и не пришла в сознание!
- Это из-за снотворного, которое я ей дал, - спокойно ответил Дональдс, доставая папки, из дальнего шкафа.
- Но вы же сказали, что у нее непереносимость!
- У нее непереносимость успокоительного, а не снотворного! Тем более что… - доктор посмотрел на спящую Эл.
- Тем более что? – эхом повторил Питер.
- Ей не помешает крепкий и здоровый сон! – с легкой таинственностью в голосе, закончил свою мысль, Дональдс. – Итак, теперь перейдем к делу, ради которого я попросил вас остаться, - от этой фразы, все, внутри Питера, сжалось до невозможно маленьких размеров.
- И ради чего вы меня оставили? – с трудом подавляя тревогу, спросил он.
- Из-за твоих рекомендаций, - спокойно ответил Дональдс, положив первую папку, перед Питером, - И из-за Эл! – с этими словами, мужчина положил вторую папку, рядом с первой.
- А причем тут Эл? – удивленно, глядя на доктора, переспросил Питер.
- Питер, ты работаешь у нас уже сколько?
- Почти пять лет, - ища подвох в словах Дональдса, неуверенно ответил он.
- Вот и я про это. Почти пять лет! – сказал доктор, сев в кресло, напротив Питера. – Пора тебе начинать уже вести своих пациентов, а не быть просто дежурным врачом.
- Но Эл, она же часть персонала…
- Эл не только является частью персонала, она так же является моим очень хорошим другом, и нашим пациентом, - спокойствие Дональдс выглядело абсолютно лишним, в сложившейся ситуации.
- Но разве?...
- Все ответы ты найдешь в ее личном деле, - перебив Питера, ответил доктор. – Я обещал, одному человеку, что позабочусь о ней, но… - доктор неожиданно замолчал, посмотрев на лежавшие на столе папки.
- Но? – переспросил Питер в тот момент, когда молчание уже достаточно затянулось.
- Но сейчас мне это не по силам. Поэтому я прошу тебя, с завтрашнего дня, начать изучение лично-го дела Эл, с последующей разработкой терапии, для нее.
- А возможно такое автономное лечение? – неуверенно спросил парень, открыв папку с делом девушки, но, не решаясь даже начать его читать.
- В ее случае – да! – ответил Дональдс. – Как ты сам сегодня понял, Кристал, пациент, которого я сейчас веду, является олицетворением кошмаров Эл…
- Кошмар на яву?
- Именно! – Дональдс встал из своего кресла, и, обойдя стол, оказался рядом с Питером. – Я не смогу лечить обеих, так как одна – катализатор для болезни другой. Поэтому нужен человек, который сможет диагностировать ее состояние, без моего непосредственного вмешательства.
- А кто-нибудь еще в больнице знает, о том, что вы наблюдаете свою ассистентку?
- Никто! И поэтому советую тебе, не распространятся на данную тему!
- У вас, действительно, особенные отношения, - тихо сказал Питер.
- У нас общее прошлое, которое мы оба предпочли бы не иметь! – тихо ответил на его слова До-нальдс, и, подойдя к Эл, внимательно посмотрел на нее. – Я рассчитываю на вашу помощь, доктор, - уже громче и увереннее добавил он.
- Хорошо, - неуверенно ответил он.
- И вам, лучше всего, быть более уверенным, в вопросе лечения Эл! Если я пойму, что вы что-то делаете в разрез с необходимым, или замечу ухудшение в ее состоянии… Я думаю, мне не нужно объяснять, что последует после этого? – Дональдс внимательно проследил за реакцией парня. Тот, сначала побледнел, потом слегка покраснел, и после этого, прижав к груди папку так, словно в ней была ценная информация, касающаяся его жизни или смерти, нервно кивнул, в знак понимания. – Вот и отлично. Ты свободен!
- А как же Эл? – поднявшись с кресла, спросил Питер.
- Я сам отвезу ее домой, - спокойно ответил Дональдс, и аккуратно подняв девушку на руки, движением головы, попросил Питера придержать двери. – Ей будет лучше проснуться среди родных стен, а не в больничном крыле.
Выходя из кабинета Дональдса, Питер погасил везде свет, после чего, помог доктору не только донести девушку до машины, но и аккуратно положить ее на задние сидение.
После того, как машина скрылась за воротами больницы, парень присел на скамейку, под горящим фонарем, все это время, в его руках была папка, с данными о проблеме этой, казалось бы, нормальной девушки. Не решаясь ее открыть, он поднял голову вверх, и посмотрел на плафон.
В отблеске электрического света, была едва заметна паутинка, в которую угодил небольшой мотылек, и сейчас, окончательно устав бороться за свою свободу, он, с покорностью жертвенного агнца, ждал своего убийцу. Паук, осторожно приближаясь к пойманной жертве, словно ожидая еще каких-то попыток освободиться, не подходил ближе, чем мог размахнуться крылом сам мотылек. Но убедившись, что жертва полностью отдалась на волю охотника, подполз ближе, и начал заворачивать мотылька в кокон из паутины.
- Вот и конец… - тихо сказал Питер, после чего вновь, с сожалением, посмотрел на полученную им сегодня папку. Он чувствовал себя тем самым мотыльком, захваченным врасплох неожиданными обстоятельствами, о которых, судя по всему, не знал никто. И этот гнет то ли тайны, то ли появившейся ответственности, за чью-то еще жизнь и здоровье, становился непомерным грузом на сердце молодого мужчины.