Успешная медвежья войсковая операция

                Успешная медвежья войсковая операция 


«Сто рассказов до дембеля»

   Этого медведя мы увидели ещё в марте. В середине примерно. Мы с Лёхой Немна или с Каменевым Генкой, сейчас не помню, пошли на охоту в сторону водяного насоса. Там есть просека и по ней хорошо тетеревов искать. Слушать, вернее. С неё легче определять, где они "урчат". И вот идём. И вдруг мой напарник и говорит, ходил мол здесь уже кто-то. Я подошёл к нему и вижу, косолапил кто-то. Мишка прошёл, говорю. А тот, какой Мишка. Март рано ещё. Подходим ближе, а в следах отпечаток когтя в глубину идёт. Я снял перчатку и средним пальцем ладони меряю глубину, ну хочу определить длину когтя. Затолкал палец, болтаю там им и представить трудно - до дна не достаю. А дальше как у Твардовского  в поэме про Василия Тёркина - "Оба здорово продрогли". Ну не заколотило нас конечно, но "мандраж" был не шутейный. И след нам очень свежим показался и вроде где-то звуки какие-то слышим, и ещё что-то, то ли мерещится то ли впрямь ветки колышутся. Шутка ли  с шатуном столкнуться.
   
   Я сразу историю вспомнил, как в Новосибирске в Институте метрологии рассказывали про двух мужиков, поехавших в отпуске осенью в тайгу, кедровую шишку бить. Была у них малокалиберная винтовка и один из них сдуру выстрелил в медведя когда они с ним столкнулись у малинника какого-то.
И ведь заметили Мишку далеко, и отговаривал один другого не стрелять. А тот, я ему в башку, я ему в башку. Короче, когда вертолёт за ними к договоренному сроку прилетел, "стрелок" уже как неделю мёртвый был. Мишка мгновенно после выстрела догнал стрелявшего и стал драть его. Второй успел добежать до палатки схватил ружьё и стал стрелять в воздух. Медведь убежал, а горе охотник жил ещё сутки. Истекал кровью. Горло Мишка ему покусал. Таких охотников не мало. Ещё один случай был у нас в дивизии, кажется. В полку у летунов. Пошли два дурня за малиной за взлетку. Много там малины у них было. А уже кто-то видел медведя там. Ну, они и взяли с собой оружие – мелкашку. Ну, а раз взяли, то и случай подвернулся тут же. Мишка вот он, нос к носу. У которого была винтовка, он и выстрелил. Ему Мишка ударом лапы голову и снёс, как топором. А другой успел убежать.
   
   Вообщем вернулись мы в дивизион гораздо быстрее, чем до следа шли. Было это в воскресение, и пошёл я к Рудяку Андрею обсудить всё это дело. Думаю, не зря же я пошёл служить в такую глухомань, где зверья всякого полно. Два ружья с собой припёр из Новосибирска. Вот она и выпала возможность Мишку завалить.

   Обсуждали мы эту проблему с неделю, а за это время Мишку уже многие заметили. Дело в том, что от места, где мы увидели след, недалеко была мусорка дивизиона. Свозили туда отходы с кухни. Очистки, обрезки и т.д. Рыбой воняло на километр наверное. И Мишка, видимо, на запах и пришёл. Свалка эта была недалеко от дороги между дивизионом и деревней Лапоминкой. Так что даже днём с проезжающей машины его видели  иногда.

  А в следующее воскресение был наш праздник – День Войск ПВО. У кого-то мы гужевались и разговоров только и было, что как мы пойдём сейчас человек пять или шесть, заляжем в засаде возле мусорки в масхалатах и завалим медведя, таким количеством карабинных стволов, наверняка. По случаю праздника были мы все в парадной форме и уже было пошли переодеваться и за карабинами бежать, но жёны нас так отругали, а кто-то и ружьё уже кажется принёс, так они и его отобрали. Как мудры иногда бывают наши половины. Когда уже всё кончилось через неделю, меня морозило при мысли, что мы пьяные хотели такого медведя взять. Он нас и десятерых бы задрал и глазом бы не моргнул. Вот зверь так зверь оказался. Но всё по порядку.

   Командир дивизиона как раз в отпуск уехал с 1-го апреля и за него остался начальник штаба Сухенко Михаил, майор к тому времени, свой человек, так как с Рудяком они дружили. Он нас должен был прикрыть если что. С карабинами мы должны были решить вопрос сами. Наметили мы всю операцию на 8-ое апреля на воскресение, так как тогда дежурил по казарме мой сержантик Бахмистов, и он открыл бы мне оружейку, и потом почистил бы карабины. Ещё нам надо было чтобы в дивизионе не осталось ни кого, кто бы мог разболтать потом об этой нашей "армейской операции". Наш замполит в эти дни был озабочен ремонтом Ленинской комнаты, так как от этого зависело его продвижение и перевод из нашей дыры куда-то в Архангельск. А для этого надо было наворовать на 29-м лесозаводе
досок. А воровать их легче всего было ночью и в воскресение так как в это время там все пьяные. На такие дела любил ездить и старшина Шевчик и Сухенко разрешил на эту ночь замполиту взять машину отпустил Шевчика. Всё это мы делали для того чтобы про карабины в конце концов не узнал наш особист, да и обо всём не узнал начальник политотдела, а то медведь нам бы показался пушистым котёнком по сравнению с этими друзьями.

   Спланировали мы всё так. Едем на артиллерийском тягаче АТС-59, кажется он назывался. За рычагами прапорщик Михасюта. Он на тягаче, как на детском велосипеде, ездил. Стрелять будет Андрей Рудяк. Он служил в Лапоминке к тому времени уже 13 лет. Начинал солдатом, остался сверхсрочно, прапора получил, женился, а хобби здесь одно - рыбалка и охота. Вот этим он все 13 лет и занимался. Стрелял как рембо. Я должен был быть со вторым карабином и держать медведя в свете фары - искателя, так как мы понимали, что может быть придётся стрелять на ходу. Таким был наш план.

   Дождались мы когда солдатики, которых взял с собой замполит погрузятся на машину и поедут. И всё началось. Я бегом в казарму за карабинами ну а патроны у нас у всех были всегда в запасе. Михасюта с Рудяком в гараж за тягачём. Недалеко от дороги заранее закопали бак с рыбьими головами с кухни. Его погрузили и вперёд.

   Место где мы всё это затеяли было с пригорком на него мы и решили поставить тягач. А внизу в конце склона находилась свалка. Туда мы с Андреем и вывалили рыбу. А когда склон заканчивался, дальше шла большая поляна, а её охватывал почти по кругу ручей. Их здесь много было. Глубиной и в рост человека или по пояс. На берегу ручья березняк рос мелкий вот оттуда и выходил, как несколько раз видели, медведь. Мы знали, что после первого выстрела Мишка рванёт в ручей и в кусты и если мы его не остановим сразу же, то преследовать раненого надо будет днём. Ну а тогда и весь дивизион будет знать и деревня, а в конечном итоге и полк. И вместо похвальбы за пьяным столом, как медведя валили, будут нам партийные разборки, а то ещё и у особиста. Вопрос стоял так или мы или медведь. Как в "Кавказской пленнице" товарищ Саахов говорил. Или я её веду в загс или она меня ведёт к прокурору. Или медведь нас ведёт к особисту или мы его ведём на кухню медвежью печень жарить.

   Приготовились и ждём в кабине тягача. Ветер вроде с помойки на нас дует - это хорошо. И вдруг снег хлопьями величиной ну с пятак тогдашний. Рудяк аж лицо руками закрыл и матерится шёпотом. А это как снежный заряд произошло. Пронесло и опять ясно. Продуло и нет ни чего. И облака раздувает на глазах и луна огромная и всю поляну видно как на ладони. Ну всё для охоты. Только Мишка бы пришёл.

   И такая ситуация минут десять, а мы не шевелимся. И вдруг Васка Михасюта говорит давайте покурим ветер же на нас. Мы на него - ты охренел совсем. Я тогда не курил ещё и как на полного дурака смотрю на него. И вдруг Рудяк говорит смотрите, смотрите ноги. Мы понять не можем какие ноги. А он показывает на берёзы. А у медведя туловище на фоне деревьев не видно, а ноги на фоне снега как будто отдельно от всего двигаются. Минут наверное пять туда сюда вдоль деревьев ходил и потом к помойке направился.

   Я начинаю люк открывать медленно (петли заранее смазали) и тут порыв ветра и люк как парус. Ну хана охоте, думаю, как брякнент сейчас по крыше тягача и нет медведя. Подержал люк и потом всё же медленно положил. Андрей медленно из него высовывается с карабином. Мы с Михасютой в свои рычаги аж вцепились. Он в АТСные, а я в ручку фары - искателя. Прицелился     Рудяк и как даст первым выстрелом......  Я эту картину и сейчас вижу, а прошло уже тридцать лет. Мне показалось, что это не медведь, а пантера из мультика про Маугли. Прыжок такой длинный был, а медведь в полёте такой стройный был, что у меня слов нет описать эту смену зрительных ощущений между тем как я его видел медленно идущим к помойке и переваливающимся и как он просто летел к ручью.

   А дальше как по нотам всё. Двигатель у АТС-а аж зазвенел когда заводился. А дальше грохот дизеля, я ору Рудяку бей, бей, а тот и без меня лупит раз за разом. Васка Михасюта газу так прижал, что тягач не хуже медведя сиганул. Я помню, аж треснулся головой об какую-то железяку. Летим мы сверху, снег с боков как в буран хороший поднимается, а Андрей без остановки бьёт. Потом бросает мне в кабину свой  карабин и кричит свой давай. Я и не ожидал что он свои десять патронов так быстро расхлещет. Сунул быстро ему свой карабин он и из него успел шесть раза бацнуть. И на самом конце поляны перед берёзами Мишка упал поперёк тягача. Васька  сразу так на тормоз нажал что мы аж поползли и перед тягачом бугор снега толкаем и буквально метра полтора от медведя остановились.
 
   Сидим переглядываемся. Вроде всё получилось, а выходить….. очко не железное - страшно. Вдруг Мишка затаился и задрать нас собрался. Что у него там на уме, если живой, конечно. Посидели малость. Андрей свой карабин зарядил, а я свой до полного магазин набил и начинаю потихоньку дверцу боковую открывать. Вышел на крыло. В правой руке карабин, да ещё и штык откинул, причём ногой, как залихватский вояка. Думаю хоть придержу его штыком на расстоянии чтоб не сразу достал лапой до меня если что. Левой рукой держусь за скобу, стал на гусенице и штыком Мишку тыкаю живой-то или нет. Туша колышется немного, а реакции – ноль. Я беру и фару искатель до конца в пол поворачиваю, вроде и видно тушу, а всё же это куча шерсти да и всё. Рассмотрю думаю получше. И точно вижу морда с моей стороны, так как пятачок носа чёрный бархатистый такой из шерсти торчит. Я и говорю Рудяку, что давай я на всякий случай пару раз выше пятака дам из карабина прямо в мозги ему. Андрей мол зачем лишний раз шкуру портить и так шестнадцать раз били, пусть даже штук десять попали, мало не покажется. А мне тогда так хотелось в медведя двинуть хоть раз. А то отслужу, как ещё жизнь сложится, может ни когда медведя и не увижу, вот так как тогда, да и боялись мы спрыгивать с тягача. Андрей подумал, подумал, ну ладно говорит, давай. Я прямо таки повис на скобе левой рукой и штык выше носопырки приставил и два раз с одной руки всадил две пули Мишке в башку. Подождали немного и спрыгнули с Андреем на землю. Он со стороны водилы, а я со своей. Помню правая ладонь аж вспотела так в шейку карабина вцепился. Медведь не шевелится. Ну и готов думаем.

   Я его двумя руками давай трясти в шерсть вцепился, отпускаю, а на ладонях хоть бы волосок. Ни линяет ни капельки ну шкура думаем будет – ахнешь. Стали его на спину переворачивать и видим что носопырка то у него с другой стороны как и голова. И двинул-то я ему в задницу двумя пулями так как я спутал пятку задней ноги его с носом. Он ноги поджал под себя, а я и спутал. Мужики поржали надо мной. Да и я посмеялся от души, а вот потом так ко мне шутка и прилипла и к месту и не к месту мужики, кто знал, конечно, про медведя похлопывали меня по плечу. Как ты мол Юра медведя на сто восемьдесят килограмм ( а он и  не меньше оказался) двумя выстрелами в задницу завалил. Сухенко Миша особо веселился, тот любитель был подтрунивать.

   А медведь таким и был. Когда шкуру выделали уже (один солдатик был местным) то ли  из Котласского района, толи из Няндомского, он шкуру в кочегарке и выделывал, так она как раз закрывала от пола и до пола диван-кровать у Рудяка дома. Разложенный диван. А дети его спать днём на ней любили, и было очень тепло. На полу прямо. А в квартирах у нас не особо жарко было. Шерсть то длинная была. Длиннее пальца среднего моего. А рост у меня метр восемьдесят пять.

   Короче мне повезло разделывать такого зверя. Но сначала мы замотали Мишку тросом с лебёдки АТСовской поперёк пуза и стали задом сдавать чтобы затянуть его в ручей и там разделать. Мы хоть и радовались очень, но помнили, что среди ночи будет возвращаться с 29-го лесозавода замполит. Он же поехал доски для ленинской комнаты тырить. А дорога из деревни к нам в дивизион метрах в пятидесяти от того места, где мы зверя ахнули, проходила. И точно, только мы спустились в ручей и приглушили двигатель, да и фары погасили, слышим наш студобекер урчит. Мы так называли ЗИЛ-157 на котором замполит поехал за лесом. Скоро проехал наш замполит и тогда уже спокойно при свете фар мы стали разделывать зверя.

   Я помню, поразили меня мышцы медведя на передних лапах особенно. У человека бицепсы снаружи руки, а у медведя очень крупная мышца как бы от локтя и через подмышку  к середине туловища стремится. Так она показалась нам самой мощной. Т. е. она работает как раз на удар лапой сверху вниз и при такой мышце перебить хребет лошади, как  пишут,  то что у медведя это получается иногда. Мы решили так, что и правильно пишут. Во всяком случае, наш медведь всё это сделал бы, не особо напрягаясь.

   И вот тогда я понял, как мудры наши жёны иногда бывают, а может они и всегда такие да маскируются умело. Ведь мы, празднуя неделю назад День Войск ПВО, и напившись изрядно, могли бы действительно в пешем так сказать строю, пойти на медведя и я там был главным закопёрщиком.
Мишкаа даже не поперхнулся нас бы, всех сожрал, с голодухи зимней. А наши бабы нас не пустили на такую позорную погибель, и мы должны быть им все благодарны потому как ещё раз повторяю, что с этим медведем шутки были бы плохи. Ведь Андрей расстрелял в медведя шестнадцать патронов и ни одного не промазал. Да я ещё ему в задницу две пули всадил на свою голову. Мне это потом напоминали до самого моего увольнения даже те, кто рябчика от зайца отличить не мог. Мы когда разделывали медведя  все эти дырки в нём и нашли. И ведь только мои дырки в задней части туловища, а Рудяк Андрей попадал только в голову и в грудину. В голову попали три или четыре пули. Целой не осталось ни одной крупной части черепа, а мозг так и не был им задет. Он у медведя маленьким оказался. Величиной с человеческий кулак. Мышцы, ворочающие нижнюю челюсть, такие огромные для меня показались, что даже если стрелять спереди ему в голову то запросто может по мясу пуля пройти. Да ещё и мозг где-то в районе затылка, как мне тогда показалось. Так что выбить мишке мозги не так-то просто. Так оно и получилось.

   А вот про сердце медвежье  мы потом в охотничьей книжке читали, что медведь это зверь, который крепок на рану, даже с пробитым сердцем он может пробежать метров сто пятьдесят. Наш медведь примерно столько и пробежал. Мы потом уже летом ходили и шагами меряли.

   Андрей же ему две пули в сердце всадил. А сердце у него просто огромное. Мне показалось моих кулаков пять или шесть по объёму. Одна пуля прошла по середине сердца ну и как положено входное отверстие поменьше, а выходное побольше, а вторая ближе к краю и та часть сердца, что меньше разорвалась пополам. А лёгкие и ребра на выходной стороне в рагу просто превратились без повара.

  А то, что  весил он  килограмм сто восемьдесят или двести мы определяли так. Лежал он поперёк тягача, ну то есть от края одной гусеницы до края другой. В кабине три седения да ещё гусеницы потом с каждой стороны. Лапы он под себя поджал Так что длина всего туловища и есть ширина тягача метра на два с половиной. Я сразу сказал, что килограмм на сто восемьдесят потянет, а мужики да ну мол, меньше. А затаскивали мы его в кузовок по доскам, корячились при этом старательно, тогда Михасюта и говорит. Да такой и есть вес, а то и больше.

    А дальше пошло пиршество. Медведя сгрузили в каптёрку к Рудяку Андрею. Печень я занёс  домой и сказал жене чтобы жарила, а сами поехали в Лапоминку за водкой. Кстати когда поехали то снег такой густой повалил, что Вася Михасюта тягач почти вслепую по дороге до деревни вёл. Ну и радовались же мы, следы то все заметёт и не увидит ни чего ни кто.

   Разбудили продавщицу магазина. Помню она долго нас костерила, что среди ночи припёрлись. Кличка у неё в деревне была  «Летательный аппарат». Сначала долго вороной называли, а потом более современный вариант придумали. Ближе к утру мы у меня на кухне съели печень медведя жареную и запили всё это двумя бутылками водки.

   Разделили мы медведя не только между теми кто в этом деле задействованы были, но и тем кто надёжный и болтать не будет досталось немного. С Валерой Цахиловым мы жарили шею. Он каких-то трав в варево насыпал и варил долго, так что на весь подъезд запах медвежатины был. Конечно, ни кто не понимал, что это медвежатина, но то, что свеженина какая-то все поняли. Женщины заходили и спрашивали, что мол у всех тушёнка надоевшая по горло, а вы где мясо взяли. Мы как-то отбрехивались и что-то про деревню говорили сейчас уже точно и не помню. А в основном перекрутили всю медвежатину на котлеты, оно же совсем не жирное было да и жёсткое и волокнистое.

   Как мы не секретились, а всё равно кто-то что-то узнал. Тут же на следующий день ко мне подходит мой солдатик, который, кстати, был водителем этого же тягача и подчинялся он старшине фактически так как  это было хозотделение, а в штате они у меня были. Так вот подходит он и спрашивает мол медведь-то вкусный или нет? А я ему, что ты мол мелешь, какой медведь? А он да ладно товарищ старший лейтенант, я мол утром тягач стал техничить и в кузовок залез и чую запах звериный, я сразу борт откинул и по краю его пальцем ширк и точно медвежий жир. Значит когда медведя стягивали, на пол из кузовка и как скребком краем кузова деронули ну и жир всегда остаётся. У меня пауза была несколько секунд. Делать нечего молчи говорю и всё. А потом думаю а чего он такой умный на счёт медведей-то, и спрашиваю ты то откуда всё это знаешь. А я же из Вологодской области отвечает. С отцом не одного такого били. А надо сказать, что держался этот солдатик достаточно независимо и каблуками не щёлкал да и вид у него не щёгольский был и особой симпатии у офицеров не вызывал, а гляди-ка,  многое уже в жизни умеет. Я сталкивался с такими. Вроде пацан пацаном, а поближе рассмотришь, а он уже вроде и жизнь какую –то прожил и право на суждение имеет. Такие как правило были из северных областей или из Белоруссии.

   Андрей Рудяк взял себе шкуру, а я решил из головы чучело изготовить. Голова была как ведро, чуть шире может быть. Шкуру я с неё содрал натёр солью изнутри и положил в тепло на какое-то время. Мне так Лёшка Немна сказал. Он помнил как отец коровьи шкуры то ли выделывал то ли просто консервировал перед сдачей на заготпункт. Короче неделю шкура пролежала дома на кухне в тепле и полезла из неё шерсть. Да так сильно, что я  её отнёс солдатику который выделывал  основную шкуру медведя и он как-то её реставрировал и она лезть перестала хотя и поредела на ней шерсть. А потом он её пришил к основной шкуре и она стала как и положено ей, с головой.

   А сам череп, как я уже писал, на кусочки был поломан тремя выстрелами. Я, конечно, выварил голову в огромном бачке и отделил мясо от костей и потом склеивал кости и сушил их, чтобы жира не было. Пытался светильник сделать, так себе вышло. Пепельница средней паршивости, получилась, правда, из нижней челюсти. В общем шедевров мирового искусства у меня не вышло.

   И последний отголосок всей этой истории был где-то  в июне месяце. Приехал я как-то в полк и встречается мне на плацу майор Казыдуб. Был он тогда начальником штаба и мы  по службе были поближе с ним чем с другими офицерами полка. Ну, т. е. он меня знал не плохо. Он и спрашивает меня
Что ж ты мол не угостил медвежатиной а я ему как и всем. О чём Вы товарищ майор? Да ладно говорит, был тут Рудяк и рассказал всё.

   Вот так и кончилась медвежья история. Сухенко потом любил повторять, что это единственная войсковая операция, которая в Советской Армии прошла так успешно.

   Перед самым увольнением досталась мне, правда, шкура небольшого медведя. Произошло то, о чём я мечтал как охотник. Но это я расскажу в другой раз.
   
Мироненко Юрий.
Август 2009г.