Не обмани... Глава7

Дом председателя колхоза Петра Ефимовича Климова располагался почти в центре села. Затейливая резьба на ставнях, наличниках и карнизах украшала избу. В палисаднике, словно в дополнение к этой красоте, Нина Максимовна сделала клумбы и посадила свои любимые цветы.

За домом в сторону озера Петр Ефимович разбил фруктовый сад, который уже понемногу начал плодоносить. Он любил его особенно весной, когда яблони и вишни надевали свой белый наряд, и тогда он, сидя под деревом на скамеечке, и любуясь пышным цветением, всегда считавший себя неверующим, благодарил Бога за то, что вернулся с фронта живым. За годы войны он прошел много селений и городов, и в его сознании четко отпечатался дом его мечты.  Он построил его просторным и добротным, по городскому с тремя комнатами.

После свадьбы в спальню Вани были перевезены вещи Алевтины. На комоде она расставила свои фарфоровые статуэтки. На этажерке нашли свое место любимые книги, в шифоньере на плечиках висели ее платья, а над кроватью на стене она приладила репродукцию с изображением зимнего леса из журнала «Огонек».
 
Прошло уже две недели, как она живет в Ваниной семье.
«Как быстро пролетели дни. Вот уже завтра провожать Ванечку в город. А я все так же боюсь Нину Максимовну, и с трудом называю ее мамой. По-моему она замечает это и сердится».

Аля хотела уехать вместе с мужем в город и пробовала завести разговор об этом.
– Ведь можно же снять угол рядом с техникумом, а мне до родов устроиться на швейную фабрику ученицей, – робко предложила она.   
– Еще чего не хватало! – вспылила свекровь. – Ребенок должен родиться здоровым и жить по-людски, а не мыкаться по углам.
Ее поддержал Петр Ефимович, а Ваня к удивлению Алевтины, стоял потупив глаза, и молчал. И ей ничего не оставалось, как смириться.
 – Я буду приезжать, как можно чаще пока тепло, а зимой будут каникулы и приеду надолго. Не горюй, время летит быстро, – пообещал Иван, крепко прижимая ее к себе.

Утром за ним приехала председательская машина. Петр Ефимович занял место рядом с водителем, а Алевтина села на заднее сиденье рядом с мужем.
«Хоть до околицы провожу и простимся без лишних глаз», – с горечью думала она.
Тяжело далось ей расставание с Иваном. Она долго махала платком вслед уезжающей машине. Вот уже и пыль улеглась, и машина скрылась из виду, а она все стояла и смотрела застывшим взглядом вдаль, пока что-то мокрое не ткнулось в ее руку.

 Алевтина вздрогнула и словно проснулась после тревожного сна.
– Пират, милый, это ты! Идем домой, идем, мой хороший.
Она шла медленно, никого не замечая, погруженная в свои невеселые мысли. Пират остановился у калитки и вопросительно посмотрел на Алю. Ей очень хотелось пройти мимо, тянуло в свой родной дом, но она взяла себя в руки, отворила красиво расписанную калитку, и вошла во двор. Пестрые куры клевали рассыпанное по земле зерно, среди них важно расхаживал нарядный петух. Пират прошел в свою конуру, покрутился в ней и, наконец, улегся, высунув наружу свой нос; равнодушно глядя, как мирно копошились и кудахтали наседки, он прикрыл свои умные глаза и задремал.
 
Алевтина поднялась по ступенькам крыльца и прошла в сени. Стояли теплые и солнечные дни, поэтому дверь в избу была неприкрыта.  Из кухни донёсся неприятный, сварливый голос свекрови.
– ... и со стола даже не убрала. Вот тетя Нюра, какие нынче невестки. Избаловала, видно, ее Дарья! Дел никаких не видит, все за Ваней по пятам ходила. А у меня сама знаешь какое здоровье. Думала сынок женится когда-нибудь, мне помощницу приведет. Да видно от этой толку-то не будет.
– Да, что ты говоришь, Нинушка?! А я думала она хорошая, скромная девушка, – Алевтина узнала гнусавый голос бабы Нюры Поповой.
– А как же, хорошая! Хорошая до свадьбы не нагуляла бы. Испортила Ванюшке моему жизнь, связала по рукам и ногам. Ему учиться надо спокойно, а он рваться будет к ней. Какая уж тут учеба? Ты уж, тетя Нюра никому не сказывай, я тебе по-свойски все рассказала.
– Что ты, милая, ты же меня знаешь. Я сроду сплетнями...

Алевтина скомкала платок и прижала его к губам. Она попятилась назад от двери и уже не помня себя выскочила во двор. Распугав кур, мимо встрепенувшегося Пирата, через огород, бежала до самого озера, обжигаясь крапивой.
Немного отдышавшись, она пошла по тропинке, ведущей к дому родителей. От нахлынувшего отчаяния, внутри все плакало, впервые в жизни в ее сердце поселилось горе.

Дарья Ивановна кормила во дворе кур, когда Алевтина появилась перед ней.
Дочь бросилась на шею к матери и заплакала навзрыд.
– Детонька, что случилось? Ты из-за отъезда Вани так плачешь? Не надо, родная, не плачь.
Дарья Ивановна ласково гладила Алю по голове своими натруженными руками.
– Все будет хорошо. Ты и не заметишь, как пролетят три года. А вот ужо родишь и некогда скучать будет. Идем в дом, я сегодня пекла хлеб и блины.
Алевтина в объятиях матери почувствовала себя прежней маленькой и любимой дочерью. Она посмотрела на мать заплаканными глазами и улыбнулась. «Как я могу ей все рассказать? Чтобы еще и она страдала? Нет, я все сама преодолею».
 
– Мамочка, как же я тебя люблю! Только ты можешь так утешить. С тобой мне всегда легко и спокойно. Спасибо, мама! Мне нужно идти, я на минутку забежала. Петр Ефимович сказал, что я теперь буду работать библиотекарем в клубе. Катенька Евсеева тоже вчера уехала учиться в город. Вот я пока вместо нее поработаю до родов.

Алевтина попрощалась с матерью за калиткой и быстрым шагом пошла в свою новую семью, в новую жизнь.
Продолжение: http://www.proza.ru/2015/02/09/583