Детские мирки. Сельский

В украинском селе утро начиналось рано. Потому что, в отличие от дачи, где дедушка нас не будил, и мы спали, сколько захочется, бабушка в селе не позволяла это делать. Диалоги пишу на украинском, с местным диалектом, как они и звучали.

Так вот, рано утром слышу скрип дверей, а за ним, слова бабушки:

- Вставай вже, Наташа, хвате голодною спать.

Тут, вспоминается и детство моего отца, который тоже любил утром поспать подольше. Бабушка, его мама, будила такими словами (о чем вся родня с удовольствием до сих пор рассказывает, как семейный анекдот):

- Вставай, Только, гусочки їсти хочуть.
- Та хай вони повиздихають ті ваші гусочки…

И снова, в мое детство.

Голые ступни ощущают прохладу метлахской плитки на крыльце, куда еще не достали лучи солнца, а уголок крыльца, уже освещенный ими, согрелся легким утренним теплом. Помню.

Спрыгиваю с крыльца и яркое солнце вбрызгивает в глаза белым светом. Добегаю до летней кухни, где пахнет и горячей печкой, и вкуснятиной всякой. О, эти украинские стравы (еда)! Отдельная тема.

Быстро ем наготовленное, хотя, кушать на самом деле не хотелось. Просто, не было сил устоять от запахов и вида вкуснючей еды. И…

Нет, не гулять. В огород, собирать в жестянку с керосином колорадских жуков.

- Щоб вони пощезли.
- Під три чорти.

Это не я говорила. Может, бабушка, а может тетка. Но разносились такие ругательства во дворе частенько. А вот, мата никогда не слышала ни от кого в селе. Наверное, стыдно это было. Взрослые, тогда, стыдились своих поступков перед детьми. Было.

И вот, воля, с обеда и до самой ночи.

Бежим гурьбой детей разных возрастов на ставок.

- По селу, чі навпростець?
- Навпростець!

Больше километра, наверное, но идти весело, через край села, и не паханные, заросшие пахучими травами, поля. Девчонки в коротких простых ситцевых платьишках, без воротника и рукавов, но в косынках, мальчишки в бесформенных штанах, без рубашек, малышня в трусах, ага, сине-чернильного цвета.

Вот и ставок. Огромное озеро, созданное за счет дамбы, которую в селе называли БАМом. Глинистый высокий берег, на другой стороне, сельское стадо коров, куда быстро, на велосипедах, приезжают хозяйки с ведрами, для обеденной дойки. А мы купаемся. Ребята и девчата постарше своей компанией, а капышня своей. Я еще в капышне, но на мальчишку с другой компании – ФедькА, поглядываю. Веселый он и добрый. Мне так кажется.

Проголодавшись и нажарившись под палящим солнцем, уже не так живо, идем домой, срывая и жуя все, что попадается по пути. И, снова, одной компанией. ФедькО поменялся с какой-то девчонкой одеждой. В платье и косынке, он выглядит смешно и нелепо, т.к. руки и ноги у сельского пацана уже крепкие и накаченные, но бабка, которую мы встретили в поле, его не узнала. Он поздоровался с ней, мы засмеялись, а она еще долго оглядывалась, пытаясь понять «хто воно ото пішло».

По хатам разбрелись ненадолго. Не прошло и часа, как детвора снова стала собираться. Мы с двоюродной сестрой первые. Сидим посреди асфальтной дороги, проходящей через все село. Асфальт горячий, битум в некоторых местах подтаял. Мы тыкаем в эти места пальцами, пока они не становятся черными от смолы. Машин не боимся, их видно и слышно издалека. Да к тому же, в то время, если одна за час пройдет, в селе тема для разговора.

Подтягивается ребятня. У кого горбушка, посыпанная солью и политая пахучим подсолнечным маслом, у кого, отрезанный ломоть, посыпанный сахаром и побрызганный водой. А мы побежали за хлебом с домашним сливочным маслом, которое бабушка только что набила в трехлитровой банке.

Я уже этого не помню (спустя лет 15 мне рассказал соседский парень одногодка), но, наверное, именно в то время это и произошло. Он влюбился в городскую девчонку за то, что я поделилась с ним куском хлеба с маслом. А чуть позже, и он стал для меня сельской любовью. Тогда, никто из нас не осмелился выказать свою заинтересованность друг другом. Мы тоже стеснялись.

- Побігли за село, на могилу!

И снова вся разношерстная компания мчалась за новыми приключениями. Могила – это высокий холм за селом, с которого мы, ложась поперек, скатывались по суховатым скользким кустам тонкой травы вниз, в зеленое поле, за которым протекала не глубокая речка. На ее берегах росли грицики (пастушья сумка) – вкусная травка, когда она еще с молодыми стебельками. Ели мы ее много.

- Побігли вдягатися, бо скоро у клуб, буде якесь кіно.