Субботний вечер

               

      Та суббота была для меня рабочим днём: много работал, устал, а вечером, возвращаясь домой, ещё зашел за продуктами в магазин, что расположен в нашем микрорайоне. Купил там масло, хлеб, кефир, яблоки, положил всё это в пакет и направился к своему дому, вглубь квартала. За спиной, удаляясь,  гудело шоссе, где в безумии носились туда-сюда стаи разноцветных машин, а справа и слева от меня покорно стояли немытые продолговатые девятиэтажки – давно стояли, уже деревьями густо обросли. Вечернее солнце скрылось где-то за хаосом города, но, кажется, не до конца скрылось, поскольку было еще довольно светло,  и я, от усталости шедший неторопливо, успевал замечать, как во дворе бегает летняя детвора, как на детской площадке пьют пиво взрослые и как автомобили плотными рядами заняли всё, что смогли занять, и даже больше – некоторые перевалились через бордюр и уткнули рыла в газон, а некоторые брошено стояли на тротуаре, мешая мне идти. Картинки мирной жизни атаковали меня со всех сторон, а я лавировал меж погасшими машинами и упрямо шёл к цели, будто ввинчивался вглубь квартала. Мне ещё предстояло пересечь внутиквартальную дорогу и дальше по прямой продолжить остаток своего пути.
      Не дойдя метров двадцать до дороги, увидел, что по ней движется автомобиль, но движется медленно, этак неуверенно, будто не знает, куда ему ехать. Потом автомобиль совсем остановился там, где обычно никто не останавливается, и этим окончательно привлёк моё внимание. Я почему-то загадал, что сейчас из автомобиля выйдет молодой человек и будет корчить из себя некоего лощенного господинчика, хотя на деле он, может, всего лишь продавец какой-нибудь захудалой мебели или не менее захудалых холодильников. Менеджер по продажам! Да пятая нога дохлой собаки! И автомобилишко его потрепанный, хоть и серебристый пока.
      Вопреки моим ожиданиям из остановившейся машины никто не выходил, что ещё больше подогрело моё любопытство: интересно, почему он остановился и почему никто не выходит? Что в салоне творится?.. Наконец, открылась правая дверца, та, что со стороны пассажиров, и на свет божий появилась, как бабочка из кокона, молодая женщина в светлой курточке, которая, чуть вихляя (может, даже специально вихляя, поскольку смотрят) полными бедрами в джинсах, пешком направилась к восьмому дому. Покинутый ею автомобиль с трудом развернулся на нашей узкой дороге и уехал. Меня удивила какая-то нелогичность наблюдаемой картинки: почему автомобиль не подъехал прямо к дому, а остановился поодаль, да ещё с торца, где нет окон? Почему не подвёз женщину к самому подъезду, как это делает такси?
      «Да потому что это, ха-ха, это – конспирация любовников!» - мелькнула у меня весёлая догадка, и сразу всё объяснилось: женщина не вышла у самого подъезда потому, что из окна мог видеть муж, как она выходит из чужого авто; не сразу покинула машину – целовались на прощанье; водитель остановился поодаль - да чтоб не «спалить подругу». Маленькие хитрости неверных!
      После такой догадки нетрудно было предположить, что молодая женщина провела полдня с любовником и теперь, утомлённая, возвращается к мужу, на ходу придумывая или еще раз прокручивая в голове полный сценарий отчета, где была и что делала. Я посмотрел вслед удалявшейся женщине и усмешливо подумал: «А теперь начнётся ложь!» Представил, как через пять минут эта неверная молодуха войдёт в квартиру и начнёт лгать, лгать, лгать. Лгать словами, жестами, выражением лица, тоном голоса. Разыгрывать правдоподобный спектакль. Может, лгать ей будет легко и привычно, а, может, её собственная ложь будет вызывать в ней омерзение к себе, когда человек содрогается от каждого своего лживого слова – лжёт и недоумевает: «Как я так могу?»
      Для начала, как только окажется в квартире, захлопнет за собой металлическую дверь и со звяканьем бросит ключи на тумбочку, она изобразит недовольство чем-то, будто очень устала и у неё плохое настроение, ну, что-то вроде: «Опять обувь разбросали по всей прихожей!.. И не пропылесосили, поросята…». Изображенное недовольство поможет ей скрыть первый приступ вины, а дальше ложь станет естественнее и покатится гладко.
      Муж оторвётся от компьютера, выйдет из комнаты её встретить, а она чмокнет (ложь жестом) мужа, хоть и не хочется, говоря ему: «Привет, милый!» (ложь словом). Какой к чёрту «милый», если даже одно его прикосновение сейчас противно. Он послушно доложит, что гулял с сыном в парке больше двух часов, а после начнёт рассказывать, что там же на прогулке встретил Валерия Владимировича, знакомого их семье врача, живущего в соседнем доме. Одно время он лечил их сына, а потом куда-то пропал. «Оказывается, он ездил за границу на стажировку, представляешь?» - говорит муж, а она, снимая куртку, делает удивлённое лицо (ложь мимикой) – надо же, Валерий Владимирович отыскался! На деле, ей сейчас глубоко наплевать, где пропадал врач, но удивлённое лицо всё же сделала. Естественно, следующим вопросом мужа будет: «Ну, как там твоя подруга?», на который давно заготовлен совершенно «правдивый» ответ, что подруга выздоравливает и «тебе привет передаёт».
      Её объяснение сегодняшнего отсутствия дома, её «легенда прикрытия» субботней случки, простите, отлучки, была такой: необходимо съездить за город, чтоб навестить заболевшую подругу. Не бог весть какое мудреное прикрытие, могла бы и позаковыристее придумать, но хорошо, что хоть такое есть. Муж сделает вид, что поверил, тем самым со своей стороны соврёт и одновременно поддержит разыгрываемый женой спектакль. А, может, ему «фиолетово», где шлялась его непутёвая жена – ему интереснее пребывать в интернете, где и порно есть, если хочется, и виртуальным сексом можно заняться с виртуальной же подружкой. Жена, вероятно, догадывается об этом, но благоразумно не интересуется, чем увлечен за компьютером её благоверный. На её ложь он отвечает своей ложью; она врёт, и он не искренен; она порочна, и он грешен. Их отношения густо замешаны на лжи. «Ради чего?- думалось мне, - или это такой способ жить, когда ложь привычна и обыденна?»
      Я как-то очень хорошо представил милую семейную сценку, в которой муж и жена врут и врут друг другу. Зачем? Спасают семью? Впрочем, для подобных отношений можно найти множество объяснений, но я, шагая домой, не стал перебирать в голове различные варианты объяснений  - скучно это, да и брезгливо как-то, будто ковыряешься в отношениях червей. Неприятно обнаруживать, что многие люди по сути животные, и живут, как животные. Даже нет, не животные, поскольку животные фактически безвинны, а – эгоистичные «трипы», как я их называю, которые исповедуют три «П»: поесть, поспать, потрахаться. За человеческой фигурой хочется видеть человека, а он – всего лишь ограниченный «трип». Вот в чём разочарование.
      Однако, приближаясь к дому, я по какой-то неуловленной ассоциации перекинул мостик на себя: «А я? Был ли я в роли мужа, которому жена, вернувшись от любовника, врёт, врёт, врёт?» От такого вопроса стало неприятно – не хотелось даже воображать себя обманутым. Был-не был, не знаю. Да, иногда подозревал жену, ревниво допытывался, где была, что делала (так она и сказала!), но не пойман – не вор. Невозможно в нынешней жизни большого города всё проверить, всё сопоставить и вычислить, где была жена, когда, с кем и т.п. Некоторые ревнивцы пристально следят за поведением жены, очень хорошо помнят всё, что говорила она вчера-позовчера, сопоставляют её прошлые слова с сегодняшними, ловят жену на неточностях, уличают, подозревают… Зачем? Здесь хочешь-не хочешь,  вынужден доверять жене. Так спокойнее. А какой смысл у недоверия? Какой смысл  сомнений и подозрений? Что можно улучшить недоверием? Бабью природу не переделаешь: захочет она изменить мужу – изменит, он и знать не будет.
      Меня самого немного удивляет мысль, что муж вынужден доверять. В отношениях с женой не естественное доверие, а – вынужденное? Только потому, что нет смысла не верить… Раздумывая так, я сам себе кажусь умудрённым и знающим, т.е. знаю, как бывает и как всё устроено в этой жизни. Да и сам был когда-то любовником, к которому приходила замужняя дама.
      Давно это было. В тот период жизни я, молодой, холостой и обуреваемый эротическими бреднями, жил один в отдельной квартире, жил бедно и свободно. Она знала меня, знала многое обо мне и тайком навещала мой приют, по пути оглядываясь и опасаясь быть «застуканной». Когда она входила, тут же просила поплотнее закрыть все двери, зашторить все окна и отключить все телефоны. Мы с нею вдвоём уединялись в сумеречной комнатке, будто исчезали из жизни – никто-никто не мог нас найти. «Только ты и я», - шептала, ласкаясь и прижимаясь, как маленькая, ко мне под одеялом. В уединении, когда всё закрыто, зашторено, она, будто мышонок в норке, чувствовала себя в безопасности, расслаблялась и - раскрывалась. «Я даже дома так не расслабляюсь, как с тобой», - делилась доверительно. Я в молодом эгоизме нацеленный на её тело, мало интересовался, а, по правде, совсем не интересовался, как она чувствует себя дома, в семье, как ведёт с мужем, что говорит ребёнку. Хоть бы разок спросил, каково ей в той жизни, где меня нет. А если и задавался вопросом, почему она навещает меня, то легкомысленно думал, что ей надо то же телесное, что и мне, что я такой суперский в постели…
      Не понимал по молодой дури и самовлюблённости, что замужняя искала тепла, хоть чуть-чуть, того тепла, что возникает от искренней привязанности и взаимности, когда хочется дарить; не понимал, что в семье ей было плохо: да, семья, муж, квартира, ребёнок, да, всё есть, а – тошно. Потому что ушла любовь, и муж стал чужим, как сожитель. И каждый день тошно.
      Как мы с нею в то время расстались, не помню. Наверно, потому не помню, что мне не было больно. А, может, потому, что её заменили другие… Но моя память мудрее меня – я потом часто вспоминал её, вспоминал с сожалением, что упустил её, что был так глуп. Вспоминания мои о ней со временем стали для меня ценностью, чем-то сокровенным, я их берёг и ни с кем не делился ими. Называл её про себя «моя замужняя нежная» и догадывался, что она тогда любила меня, что хотела быть со мной и ждала от меня каких-то решительных действий. Не дождалась.
      «Было. Много чего грешного было в моей жизни», - так думалось мне, усталому, и может, поэтому я не сильно осуждал ту молодую женщину, которая в субботу вечером на моих глазах вышла из машины любовника и пешком направилась к своему дому. Хотя – вру. Когда я, неся в пакете кефир, хлеб и яблоки, кинул взгляд на вихляющие бёдра уходящей молодки, всё же пробормотал под нос: «Вот сучка!»