Рождество в Су-Фолс - глава 9

Они в дороге уже пять часов, а Дин не произнёс ни слова, даже музыку не включил. Смотрит только на дорогу.
Сэма тяготит тишина в салоне, однако он даже не пытается завести разговор. Младший чувствует: пока он отсыпался более суток, у Дина состоялась очень серьёзная беседа с Матушкой Лисой, о результатах которой брат не желает говорить. Сэм владеет несколькими способами раскрутить старшего на откровенность, но сейчас все они представляются неуместными.

Хозяйка еле успела накормить Сэма. Дин давился каждой ложкой и, наконец, сбежал готовить машину.
- У тебя необыкновенный брат, - сказала Матушка, заворачивая еду в дорогу.
- Знаю. Я с четырёх лет смотрю на него, как на героя.
- Белый ферзь, - задумчиво проговорила женщина. – Он и не подозревает о своей силе… - Она посмотрела в глаза младшего Винчестера. – Вы стоите друга друга, мальчики. Продумывай каждый свой шаг, Сэм, будь очень осторожен. Жаль, большего сказать не могу.
Сэм благодарит, хотя от Матушки Лисы не услышал ничего нового: будь осторожен – так ведь каждый день это говорят.

Сэм поворачивает голову, чтобы посмотреть на своего невероятного брата, фигуру космических масштабов, и видит усталого парня, который одной рукой держит руль, а второй потирает глаза, зажав в зубах заушник очков.
- Никогда не прощу, что ты скрывался от меня! – неожиданно для самого себя говорит Сэм.
- Чувак… Мы уже всё обсудили, нет?
- Ты сто раз обещал, что будешь рядом всегда! А сам сбежал! - выпаливает младший и невольно съёживается, готовый получить в ответ: «Кто сбежал первым? Кто меня бросил?».
Но получает более неожиданное и жестокое.
Дин останавливает машину на обочине и разворачивается к брату, так и не нацепив очки, отчего подслеповатый взгляд по-детски беззащитен.
- Я ушёл потому, что недостоин тебя. И папы.
Сэм задыхается, словно получив удар в солнечное сплетение. Услышанные слова – на разрыв аорты, Дин не шутит, он действительно так думает!
Младший теряет дар речи. Он не знает, как объяснить этому упрямому героическому придурку, что тот всегда был примером ему, защитником, наставником, самым лучшим старшим братом, большим отцом, чем Джон.
- Сэм, я боялся навлечь на вас беду. Прости, что оставил тебя… Прости, братишка.

Сэм закрывает лицо руками и всхлипывает. Ему безмерно стыдно, однако удержаться он не может. Здоровенный шестифутовый мужик, битый и стреляный, ревёт, как шестилетний Сэмми, который спрятал отцовский дневник в надежде, что папа не пойдёт на работу и не пропадёт на несколько дней; он стойко выдержал допрос и расплакался, когда Дин взял вину на себя.
Дин наклоняется к мелкому, тянет его на себя, обхватывает за плечи.
- Ш-ш-ш… Сэм, всё будет хорошо. Мы справимся.
Конечно, так и будет. Чтобы поверить в это, Сэму достаточно услышать стук сердца брата и побывать в течение минуты в его объятиях.
Младший высвобождается и, уже не стесняясь залитого слезами лица, сердито говорит:
- Если ты ещё хоть раз посмеешь исчезнуть, я тебя убью!

* * *

Су-Фолс прочно оккупирован демонами с первой недели нашествия. Поэтому парни загоняют машину подальше в лес и идут пешком, хрустя мёрзлыми ветками.
Только-только развиднелось. Дин, как обычно, под ноги не смотрит, но никогда не запинается. Сэм шагает напролом, оступаясь, теряя равновесие, сквозь зубы комментируя каждое соприкосновение со стволами.
Даже в лучшие времена они не испытывали энтузиазма по поводу вылазок на природу. Хорошо, что «Автосвалка Сингера» расположена на окраине, и не нужно пробираться по улицам, рискуя наткнуться на демонов или их рабов.

И просто замечательно, что именно в сию минуту Бобби вывел Рамсфилда на утреннюю прогулку. Большой чёрный пёс гавкает раза два и машет хвостом, узнавая.
Старый охотник на призраков не смотрел с таким потрясением, как на шмыгающих простуженными носами Винчестеров. Его мальчики были живы и относительно здоровы, горбились под тяжестью сумок и оружия, потирали лиловые уши и ждали, когда их орошат святой водой.
Бобби трясущейся рукой вынимает флягу, плескает на парней и, когда те переглядываются, роняет баклажку, кидается к ним, облапив сразу обоих.


Бобби раскочегарил печку так, что мнилось, сейчас займутся жаром стены старого деревянного дома, снаружи кажущегося нежилым. Дымоуловитель модели Сингера работает прекрасно, и вряд ли кто-нибудь разглядит прозрачный столб дрожащего воздуха над трубой.
Дин отогревает ладони об изразцы, Бобби хлопочет у плиты, Сэм выкладывает снедь на кухонный стол. Один из свёртков, приготовленных Матушкой Лисой, неожиданно горяч и даже обжигает руки. Сэм тихонько ругается в изумлении и, развернув фольгу, обнаруживает вишнёвый пирог. Роскошный запах свежей выпечки настолько силён, что притягивает к столу остальных.
Бобби таращит глаза. Сэм радостно говорит старшему:
- Не остыл! За два дня! Это наверняка для тебя…
Дин улыбается в ответ и спрашивает Сингера:
- Старик, что ты знаешь о потомках атлантов?

Около полуночи Дин, накинув куртку, выходит на крыльцо покурить. Стуча огромными лапами по ступеням, к нему поднимается Рамсфилд. Винчестер гладит пса по лобастой башке, и тот с шумом падает к его ногам, кладя голову на ботинок.
Послезавтра двадцать четвёртое. Всё обговорено. Всё решено.
У Бобби удачно завалялся чертёж молла на Западной Двенадцатой. Дин подробно рассказал о Матушке Лисе и беседе с нею, о том, что исправить ситуацию может уничтожение желтоглазого демона, умолчав лишь о своей судьбе. «Тебе ж не выйти оттуда», - в отчаянии проговорил Сэм. «Главное – войти живым и выстрелить, на остальное плевать. Вдруг повезёт, и твари сразу же отправятся в Ад». По мнению Бобби, план был тупым, идиотским, совершенно невыполнимым, и ни один демон, даже самый мелкий бес, на него не купится, но, отворчав своё, старый охотник пообещал с утра пойти за припрятанным кольтом…
Винчестер смотрит в небо, и от подступивших слёз ледяные мерцающие звёзды расплываются радужными ореолами.

- Матушка, моя подруга ждёт ребёнка. Что будет с ним, когда изменится мир?
- Дин… Твой сын не родится.

* * *

Здание торгового центра в конце недлинной улицы – как на ладони. Как на мушке ствола.
Блёклое зимнее солнце висит в серой пелене, осыпающейся на землю пеплом снежинок.
Дин стоит возле «форда»; на нём отцовская кожаная куртка, неведомыми путями попавшая к Сингеру и сбережённая, которая и раньше была велика, а сейчас, на исхудавшем, висит, как на вешалке. Полу оттягивает кольт с одной-единственной пулей в барабане.
Он проводит рукой по лицу, смахивая влагу, и оборачивается к родным.

От затормозившего поодаль минивэна подходят брат и Бобби. Бледный Сэм с глазами, провалившимися в фиолетовые ямы, напоминает привидение; он часто сглатывает, словно пытается избавиться от комка в горле.
Дин коротко обнимает Бобби, шепнув: «Присмотри за братишкой…» Сингер, молча кивнув, уступает место Сэму.
Огромные ладони до боли стискивают плечи старшего Винчестера; Сэм ловит взгляд брата и умоляюще бормочет: «Пожалуйста, Дин… пожалуйста!..» Он не отдаёт себе отчёта, о чём просит – то ли не идти на смерть, то ли не беспокоиться, как Сэмми будет жить без него.
Дин улыбается мелкому, кривенько, плохонько – но улыбается.
- Вы там без героизма, ладно? Постреляли, чтобы оттянуть тварей от главного входа, и сматывайтесь.
- Какие из нас герои… - бормочет Сингер.
Они уходят. Сэм почти пятится, чтобы дольше видеть брата.
Хлопают дверцы, и «понтиак» отъезжает.

Дин садится в машину и, закурив последнюю в жизни сигарету, проверяет пистолет. У него две обоймы подготовленных Бобби патронов. Охотник клялся, что ловушка для демонов и короткое заклинание, выгравированные на пулях, при попадании в тело мясного костюма изгоняют беса не хуже заклинания.
Винчестер вздрагивает, когда от молла начинают доноситься автоматные очереди и одиночные выстрелы. Это же стреляют и по Сэму! Не подставься, мелкий!
Береги себя, братишка…
- Всё, завязываю; говорят, вредно для здоровья, - сообщает Дин окурку и выбрасывает его в окно. Он откусывает золотой шарик с браслета и языком устраивает оберег на месте выбитого Азазелем коренного зуба. Потом хлопает по рулю. – Ну, двинули. Не подведи, чувак.


Получилось. Демоны клюнули, несмотря на всю примитивность плана. Вышибая стеклянные двери, врываясь в холл, Винчестер не встречает сопротивления – два раба, разбежавшихся от «форда» у входа, не в счёт.
Первые твари появляются, когда Дин выходит из машины. Он стреляет, заботясь лишь о том, чтобы пули попадали в конечности одержимых, и мысленно благодарит Бобби – его изобретение работает на все сто.

После того, как обоймы опустели, на загаженном каменном полу стонут и ворочаются пятнадцать человек, шестнадцатый мёртв, а владевшие их телами бесы с утробным воем и ультразвуковым визгом уносят свои чёрные дымные души в Ад.
Дин отшвыривает бесполезный кольт.

Похоже, он изрядно проредил нечистую компанию: до него добираются лишь пятеро демонов, которым повезло. Они подходят на дистанцию поражения медленно. У Винчестера есть несколько секунд, чтобы оглядеться, увидеть разгромленный, покорёженный холл, гигантскую искусственную ёлку - бурую из-за обвешавших её человеческих внутренностей, перевёрнутый крест с распятой обнажённой девушкой, ещё живой, судя по слабым подёргиваниям, гирлянды из голов, протянутые от одной стены к другой.
- Эй, уроды! Позовите Азазеля. Скажите, Винчестер пришёл повидаться.
- Господин занят! У нас тоже сочельник! – рычит ближайшая из тварей, вскидывая руку.

Дина приподнимает и вколачивает в пол. Это повторяется неоднократно. Оглушённый, утративший возможность дышать, почти потеряв сознание от дикой боли во всём теле, Винчестер понимает, что следующий удар о каменные плиты станет для него последним.
Но, к счастью, первый запал кончается, адская энергия не беспредельна, и, чтобы перевести дух, демоны решают его обыскать.
- Эта штука должна заинтересовать господина, - бес вертит в руках старинный револьвер. – Не верю в легенды, но... Пусть сам Азазель посмотрит, тот ли кольт. Эй, Фергус, пригласи господина.

Наклонившаяся к Дину тварь разочарованно говорит:
- Я не могу в него вселиться!
- Ищи тату, - советует другая, - с некоторых пор людишки начали страховаться с помощью пентаграмм.
Демон взрезает кинжалом свитер на парне, разрывает футболку и действительно обнаруживает на его груди татуировку в виде пентакля с языками пламени; её на всякий случай наколол Стив Карсон вскоре после прибытия Дина в монастырь.
- Сейчас я гляну на твою тушку изнутри, красавчик! – скалится бес.

Срезающий татуировку клинок, наверное, причиняет страшную боль, но тело, уже заполненное страданием до краёв, отказывается осознавать и её. Сквозь багровую муть Дин видит, как демон подцепляет кинжалом лоскут плоти и опасливо откидывает в сторону: «Жжётся…»
Через мгновение тварь вскакивает и изо всей силы пинает парня в бок.
- Он всё равно не впускает!
К нему присоединяются остальные.
Дина бьют ногами. Бьют по сломанным рёбрам, по размозжённым мышцам, по уже отбитым почкам и лёгким. Винчестер рефлективно защищает непослушными руками голову, но последний удар сапога приходится именно по ней.
И Дин летит во мрак…

«Наконец-то», думает он. Беспамятство – лучшее, что может быть, отдохнуть, хоть немного…
Расколотые шестерёнки в мозгу крутятся медленно, со скрипом, но всё же крутятся, и до Дина доходит: будь он без сознания, то думать бы не мог и не чувствовал, как его тело – безвольный мешок сводящей с ума боли – куда-то волокут.
Тогда почему темно?!
Ослеп.

Охотника подтаскивают к стене, усаживают, оперев спиной. Дин, будто со стороны, слышит свой слабый стон. Он сползает, но упирается левой рукой, чтобы окончательно не свалиться, – всё-таки сидячая поза представляется более достойной.
- Старый приятель пришёл со мной поквитаться? - голос незнаком, но интонации выдают Азазеля. – Или совершить самоубийство? Невмоготу уже, да?
Дин столь неистово хочет увидеть желтоглазую харю, что окружающее вдруг начинает медленно проявляться.
- Что молчишь, неудачник? Не можешь говорить или не хочешь? Давай поболтаем напоследок.

Мир вдруг раскрывается – он ярок и невероятно резок по сравнению с тем, который видел Дин последние полгода. Видимо, финальный удар не только отправил его в нокаут, но кое-что исправил в голове.
Демон стоит над ним в облике жгучего мачо-латиноса. Как всегда, мясной костюм приобретает неуловимые общие черты обладателя, поэтому Дин сразу узнаёт Азазеля.

Желтоглазый картинно рассматривает револьвер.
- Тот самый кольт… С одной-единственной пулей. Я считал тебя умнее, Винчестер. У тебя не было шансов! На что рассчитывал? Или это действительно самоубийство? Хорошо, уговорил, я убью тебя, только сначала влезу в твою тушку, и мы славно порезвимся. Мои подручные говорят, дескать, ты их не впускаешь. Сомневаюсь, что ты в силах удержать меня. - Азазель вынимает из кармана рогатый амулет. – Помнишь свою побрякушку? Возвращаю перед вселением, будь при полном параде. Кто бы мог подумать, что всё закончится именно так, да, охотник?

Присев перед Винчестером, тварь надевает ему на шею шнурок с кулоном, смотрит в глаза – сначала с ухмылкой, потом с изумлением и даже с замешательством.
Дин смеётся. Ему всё равно, что вместо вдохов у него натужные, бесполезные хрипы – почти впустую, а вместо выдохов изо рта выплёскивается кровь, оторопевшая рожа демона того стоит.

- Я не понимаю… - говорит Азазель. Он хватает кольт за ствол и рукояткой бьёт по пальцам опорной руки парня, дробя кости. – Впусти меня!
Дин валится на бок. Бес настолько разозлён, что кажется – сейчас ударит рукояткой в висок, а этого нельзя допустить.
Винчестер кое-как умудряется снова сесть и опять зло улыбается в оливковое лицо с пылающими жёлтым адовым пламенем глазами.
- Хочешь побывать в моей шкуре? Заходи, с-сука!
Вместе с кровью он выплёвывает в демона и золотую бусину.

Если бы Дина попросили описать ощущения человека, в которого вселяется тварь из Преисподней, он бы не смог. Потому что нет в людских языках слов, подходящих для этого.
Измученный разум, компенсируя недостаток лексикона, подсунул картинку: неодолимая мощь словно заталкивает Дина куда-то вниз, в подвал, в застенки полного бессилия, подчинения, нескончаемого унижения.

Он не сдаётся. Чёрт побери того, кто скажет, что Винчестер хоть раз уступил сверхъестественным монстрам!
Весь тайный и не менее дурацкий, чем явный, план был построен лишь на том, что после вторжения демона Дину удастся на какое-то время обрести контроль над своим телом. Это могло получиться – ведь сумел же отец вырваться и не позволить Азазелю добить старшего…

Дин рвётся ввысь, протискивается сквозь упругую чёрную лаву, нашпигованную осколками стекла, обломками клинков, иглами, шипами, бритвами, которые режут, пронзают насквозь, сдирают плоть с костей. Шаг почти незаметен, но Дин идёт вверх, а не скатывается в личную преисподнюю.

Нечистый дух гневается, его бесит бессмысленное упорство, с которым полураздавленный муравей пытается поднять подошву наступившего на него башмака. По чёрной массе пробегают алые сполохи.

В голове Винчестера грохочет издевательский гогот:
- Твой друг убит! А брата сейчас приведут сюда. Я придумаю для Сэма множество праздничных развлечений, а твои руки их осуществят. Весёлого рождества!

Твари посмели прикоснуться к мелкому?!!
Дин не знает, где находится душа, но в груди возгорается ослепительно-белый огонь чистой, святой ярости. Демон чувствует вспышку, он обожжён светом, ошеломлён, сбит с толку –

- и Дин вырывается на свободу.

Сколько у него времени? Секунда? Две? Три?
Мясной костюм Азазеля лежит ничком. Кольт брошен рядом, Дин без труда дотягивается до револьвера. Курок уже взведён.
Дин вдавливает дуло под подбородок и нажимает на спусковой крючок.


Последний толчок сердца.


Сэмми!..