Все в памяти моей... Гл. 25. А дальше...

    А  дальше - пошло-поехало... Он  мог  среди  ночи  привезти  друзей-приятелей  домой,  естественно,  с  цветами  и  подарками  для  жены  (меня),  и:

-  Мамуля,  принимай  гостей!
               
    И,  дабы  не  устраивать  скандал  ночью, (да  и  не  умела  я  скандалить!),    не  разбудить детей и соседей, приходилось быстро накрывать на стол,  успокаивать  расшумевшегося  Виктора  и потихоньку  выпроваживать  непрошеных  гостей, лезущих 
ко  мне  с  пьяными  комплиментами  и  лобызанием  рук.

    А  время  шло.  Все  чаще  Виктор  приезжал   домой    поздно ночью,  далеко  не  трезвый...  Обьяснял:  постоянные  высокие  гости  на  заводе, надо  угощать,  (а они  только  за  этим  и  ехали  на  завод!),  и  невозможно  самому  быть  в  стороне.  А  кроме  высоких  гостей  у него  часто  засиживались "завы" и  "замы"   магазинов,  начальство  летного  училища, директор  трикотажной  фабрики  и  пр.,  и  пр. Да  и  мое  начальство не упускало случая...

   Я  перестала бывать  с  ним в  ресторанах, на  вечеринках. Было  уже  противно  от  разнузданности  и  пьяной  распущенности  этих  сборищ. ( Ничто не меняется!
Пишу эти строки, а сама только прочитала у Юрия Нагибина, какие шабаши пьянства и  хамского разгула устраивали власть имущие во время страшной второй мировой!)...

      Но  все  же, -  нам  еще  было  хорошо  вместе,  когда  мы,  правда,  уже  очень  редко,  оставались  одни,  и  Виктор  был  трезв. Особенно я любила  такие  дни  на  даче.  Там  было  замечательно.  Деревянный  домик, (он  так  и  остался  внутри  незаконченным),  был  очень  хорош  своим  сосновым  запахом,  прохладой,  гладким  полом  из  широких  плах,  уютной  верандой  с  невысоким  крылечком. И    тут  же небольшой дворик, поросший густой травой - дерном,  его  Виктор  привозил  большими  пластами  из лесхоза. Георгины, высокие кусты цветущего золотого  шара,  «растрепанной  красавицы». Вечером  - аромат  ночной  фиалки... А в саду  яблони,  сливы,  малина,  смородина.  Дорожка, выложенная  широкой  серой  плиткой.  Когда  я  ее  подметала,  соседка,  Надежда,  смеясь,  говорила:

  -  Ну.  Света,  у  тебя  в  саду,  как  в  Кремле!
               
    Дети  уже  подросли,  мы  можем  оставить  их  дома  одних.
 
    Конец  лета.  Воскресенье.  Мы  вдвоем  в  саду.  Погода  уже  осенняя,  но  еще   тепло  днем,  хотя  ночью  уже  заморозки.  Я  копаюсь  в грядках,  Виктор,  как  обычно,  пошел  проведать  соседей.
 
     Неожиданно приезжают Роза Александровна с Алексеем Ивановичем и  уговаривают  нас,(вернее, меня, - Виктор  согласен),  ехать с  ними  на  озеро  в  Бельмесево,  там  уже  ждет  компания.
 
    Озерко  небольшое, вокруг березовая рощица. На  берегу, на еще зеленой траве,  накрыта «скатерть-самобранка»,  горит   костер. Нас  встречают  уже  подвыпившие  Валя  с  Игорем  и  Вера  с  мужем  Федором.  Вера – директор  гастронома,  Федор – какой-то  чин  в  милиции.  Все  они  лет  на  десять-двенадцать  старше  нас.  Обедаем. Женщины  пытаются  уговорить  и  меня  пить  вместе  с  ними  водку.  Я,  как  обычно,  не  в  своей  тарелке,  чувствую,  что  начинаю  злиться.  Виктору  хорошо  в  родной  компании.

    Солнце  все  выше,  хоть  и  по-осеннему, но  пригревает  здорово, становится жарко.  И  вот  уже  Игорь  с  Валей  зовут  всех  купаться.

-   Так  купальников  нет, - это  Роза  Александровна.
               
-   Велика  беда! -  кричит  Валентина.

   И, ничуть не смущаясь, они  с Верой  раздеваются догола,  прямо  перед  нашими  глазами, у костра,  и,  как  две  грации, килограммов  по  сто  каждая,  взявшись  за  руки,  напевая,  идут  к  воде.

   Все  совершенно  спокойны,  одна я чувствую  себя  очень  неловко, словно  это  я,  голая,  стою  перед  всеми. Виктор, как  и остальные,  невозмутимо  наблюдает  за  представлением.
 
-  Осторожнее там! Смотрите под ноги! Не наступите на стекло!- напутствует Игорь,  муж  Валентины.

   А  у  меня  внутри  уже  все кипит: как  он  может  смотреть  на  этих женщин!    Ведь  я  рядом!  Как  ему  не  противно!
 
   Наверное,  я  вела  себя  глупо,  но  поделать  с  собой   ничего  не  могла.  Встала  и  пошла  прочь,  через  рощу,  к  своей  даче.  Дурацкие  слезы  обиды  и  стыда  застилали  глаза. Ждала: вот сейчас  он  догонит  меня, все  поймет...

   Догнал...  В  машине,  «газике»  с открытым  верхом,  где  на  заднем  сиденье  восседали  Валентина  с  Верой,  прикрыв  голые  бедра  пледом  и  развесив,  как  ведра,  свои  полные  груди.

   Когда  уже  дома  я  ему  сказала:

-  Как  ты  мог?  Тебе  что,  понравилось  все  это?
               
   Он  с  удивлением  посмотрел  на  меня:

- А  что  такого?  Ну,  нравится  им  так, - ну,  и  пусть!
               
  Я  поняла,  в  их  обществе  это  обычная  норма  поведения.  И  стало  совсем  гадко.
 
  Молчала. Терпела. Изо  всех  сил.  И  пропасть  между  нами  все  ширилась.

   Держала  все  в  себе.  Ни  с  кем,  даже  с  самыми  близкими  подругами,  не  делилась.  В  каждом  дне  искала для  себя  хорошее. Так было  легче. На  работу  шла  при  полном  параде,  оставив  дома  бессонную ночь с очередным   скандалом,  устроенным  Виктором,  когда  он  явился  к двум часам  после  полуночи,  (видите  ли,  я  не  отвечаю  на его  любовь так, как  ему бы, пьяному, этого  хотелось!),  наслушавшись,  кто  я  и  что  я,  и  как  меня  все-таки  он  любит...

   Все  это старалась  выбросить  из  головы  до вечера. И никто не  догадывался.  Мы  по-прежнему  были  для   всех   прекрасной  парой.  О  Викторе   говорили  с  уважением,  даже   как-то  подобострастно.  Я  знала  цену  этому  уважению...

   Помню,  как  один  мой  знакомый ,  встретив  меня  (после  такой  ночи)  по  пути  на  работу,  произнес:

-  Вот  идет  самая  счастливая  женщина  на  заводе!   Вы   всегда  улыбаетесь,  Светлана  Михайловна!  Так  и  хочется  сказать: вот у  этой  женщины  все  есть,  чего  она  только  не  пожелает!
               
-  Да,  конечно  все  есть!  И  даже  больше, чем  вы  думаете! -  рассмеялась я,  (а  что  еще  я  могла  ему  сказать?!).
               
   Догоняла  Галину, подругу,  и, видя  ее хмурое лицо, старалась   растормошить:

- Солнце  какое  с  утра!  Наверное,  день  будет  хорошим! – и слышала в  ответ:
               
- Что  хорошего?  Комары  зажрали!
               
- Да,  брось  ты!  Платье  у  тебя  новое,  симпатичное-е! – и  снова:
   
- Что  тут  симпатичного,  из  простыни  сшила,  ситца-то  нет,-  Володя (муж,  адвокат)  достал  постельное  белье  импортное,  вот  и  сшила!
               
-  Так  это  же  здорово!  Очень  красиво,  Галь!
               
-  Ничего  красивого  не  вижу.  Так  себе, -  ворчит  она...