Прозрение к красоте

Открыв сей белый лист бумаги,
Напуган им, я в исступлении присел,
Лишь стал бы в половину слов поток сакрален
Как  жизнь тех сгубленных дубрав, что дали
Лес ради сей бумаги чинной,
вместившей мыслей сих поток невинный.

Что намолили наши предки, жили, чем мечтали,
Что смогли, а большей частью годы им не дали,
Не оторвав их бренны кости от земли,
Все то оставлено нам ими по наследству,
Не оглашенное, не писанное в твердь,
А лишь несомое веками и сообщенное нам
Птицами как весть,
Что нужно сохранить, что не утратить,
Что донести до внуков, не забыть,
И что Святыней сделать, как украсить,
Ту бренну память, которую корысти не сгубить.
Согбенную неволей потребления,
Наместничеством плоти и хотенья,
Ради всесущей алчности,
Ничем ту память не свернуть
С пути к истокам возращения,
Всенощного святого бдения, дабы в тиши
Трудов той истины достичь, что не доступна,
В суетности будней, мещанских прихотей
Безликой суете, что требует тиши безлюдной
И отречения до молчания в слепоте.
Лишь так им суждено познать природу,
Красоты мира созерцать,
любить природы непогоду,
в суровых  холодах зимы им не страдать,
а видеть в малом дар, в убогом чудо,
прозрение от немых потуг,
И красоту познать вдруг неоткуда,
В углях и пепле видеть им не только жуть,
А подлинное, но потерянное предками слепыми
Не видящими в подлинном, но бледном путь
Дорогами окольными лесными к прозрению и
Очищению от пошлости и серости своей,
Им суждено вдруг семя новой жизни
в истлевшее тело заново вдохнуть,
растить все те крупицы постепенно,
наследие то пристально беречь,
Которое теперь не возродить мгновенно,
Питать их знанием сокровенно,
Чтобы  когда-нибудь их спины разогнуть,
поставить на ноги, влить душу, смазать кровью,
Расправить крылья старых журавлей,
И отпустить последний раз их насладиться волей
Непаханых среднерусских полей.

12 марта 2012 года, понедельник, тихая морось весны.