Высоцкий

Это было почти сорок лет тому назад. Тогда для меня, десятилетней девчонки, произошло два запоминающихся события. На летних каникулах я гостила у бабушки в деревне. Однажды ночью, когда мы спали, вдруг послышался шум подъехавшей машины, лай собаки, незнакомые голоса. Приехали гости. Выглядывая из-под одеяла, я увидела, как красивая девушка обнимала и целовала бабушку. Гостями оказались моя старшая двоюродная сестра Ирина со своим мужем Николаем. Я знала о ней, но никогда её не видела. Она с мамой жила где-то в Крыму, после окончания школы уехала на знаменитую грандиозную в те времена стройку, называемую БАМ. Сейчас сестра с мужем – молодожены – были в отпуске, направлялись к морю, и на пару дней заехали проведать бабушку.

Вспоминаю, как не только меня, но и, кажется, всех в деревне удивил внешний вид наших гостей: у Николая, как и у Ирины, были длинные, по плечи волосы, они даже завязывали их в черную резинку, вырезанную из камеры велосипеда. Одеты они тоже были одинаково: брюки в широкую полоску обтягивали их фигуры так, что, казалось, одно неловкое движение и всё расползется по швам, а вот уже от колен шел клёш, как у волка из мультфильма «Ну, погоди!» И как сейчас помню название их вязаных в разноцветную полоску маек – рефлёнка, я тоже потом мечтала о такой. Когда мы утром отправились в магазин, соседи выходили посмотреть на наших приезжих. Николай с Ириной держали меня за руки, и я, как и они, кланяясь, здоровалась со всеми. Люди улыбались, качали головой и говорили вслед: «Где девка, а где парень – не разберёшь!». Мне тогда показалось, что сестра с мужем были такими богатыми и щедрыми, так как в сельском магазинчике накупили столько всего вкусного: пряников, конфет, консервов, колбасы, газировки, что даже продавщица радовалась. Помню, как заплакала бабушка, когда Ирина подарила ей цветастый большой платок. И вот когда был накрыт стол, Николай отвлёкся на минутку включить музыку. Он щёлкнул блестящими замочками и открыл чудо-чемоданчик. Это был проигрыватель. Я уселась рядом и не шевелилась, только наблюдала как Ирина крутила в руках яркий цветной журнал, потом она оторвала синего цвета, гибкую, непонятно из чего сделанную пластинку. Как же я радовалась, когда мне подарили этот красочный журнал с артистами, прочитала: «Кругозор». Радости моей не было предела. И вдруг синяя пластинка завертелась, заскрипела, и послышался хриплый голос певца. Казалось, что он в своей песне не только поет о боли, а стонет и кричит на всю хату, а, может, и на всю улицу. Маленькая была и не понимала смысла этой песни, но певец так умолял коней вскачь не лететь: «Чуть помедленнее кони, чуть помедленнее», – умолял певец, что у меня ком в горле стоял, я боялась пошевелиться. А тут ещё на корточках перед проигрывателем, закрыв глаза, нашептывая вместе с певцом слова, сидел Николай. Песня закончилась. Открыв глаза, вздохнув, Николай тихо сказал: «Это – Высоцкий! Запомни это имя, деточка!» Бабушка, покачав головой, что-то буркнула, перекрестилась. Два дня пока были гости, несколько виниловых пластинок кричали на всю хату.

«Кони привередливые» – трагическая песня, посвящённая смыслу жизни и вечным проблемам бытия. Для меня она стала одной из любимых песен Владимира Семёновича Высоцкого. И всю жизнь, когда слышала её в исполнении автора, а сейчас и в исполнении других артистов, эта песня возвращала меня в тот день моего детства, когда познакомилась с двоюродной сестрой и её длинноволосым мужем-хиппи. Они, строители БАМа, оплатив двойной тариф за проезд таксисту из города в деревню (в те времена это были сумасшедшие деньги), приехали проведать бабушку. Больше я никогда не виделась с сестрой.

А совсем недавно, зимой, через интернет, спустя сорок лет нашлась сестра Ирина. Я бы ни за что её не узнала, но среди фотографий сестры была одна старенькая, на которой была изображена та молоденькая, красивая девушка в футболке с надписью «строители БАМа». Из единственной переписки я узнала, что муж, Николай, работал на шахте, давно умер, там же работали два их сына. Я не успела ни о чем расспросить и рассказать о себе, так как переписка и связь с Донецком сейчас невозможна. Но я надеюсь, что вскоре мы обо всём поговорим, а, может, и встретимся, и вспомним наших родителей, так рано ушедших и, конечно же, нашу бабушку.