Сочинение ко Дню Победы Партизан художник

Страсть к творчеству у Алексея Антоновича появилась ещё в детстве. Запоем читая книги о приключениях и путешествиях, он бурно насыщался их романтикой и одновременно успевал писать корреспонденции для газеты «Пионерская правда», вести дневник, где отмечал всё самое интересное из своей жизни. Потом на основе этих дневниковых записей он сочинил большой роман «Приключения Витьки Пудова», послал его в Москву, но ответа так и не дождался. Впрочем, Алексея это нисколько не расстроило. У него и без того было много дел. Сын бондаря, он слыл в своей деревне знатным мастеровым. Во втором классе сделал модель самолета, которая заняла первое место, в 12 лет сколотил первый стул, а потом занялся чуть ли не поточным производством игрушек для детского сада. Тогда же Алёша начал рисовать. Рисовал всё, что попало: от заголовков стенгазет до небольших картин. И когда встал вопрос, куда пойти учиться после школы, он, почти не раздумывая, выбрал художественное училище в посёлке Мстера Ивановской области, который был известен как народнопромысловый центр лаковых миниатюр.
Учёбе помешала война. Осенью 41-го училище закрыли, и Алексей пошёл работать на текстильную фабрику «Красный Октябрь» г. Иваново. Кульпова выбрали секретарем комитета комсомола и поэтому на фронт не взяли. Однако сидеть в тылу Алексей не собирался. В январе 42-го он добровольцем ушёл на войну. После полуторамесячных курсов в Гороховецких лагерях под Владимиром он оказался в самом пекле – в боях подо Ржевом, где наша армия пыталась завершить начатый под Москвой разгром немецко-фашистской группы армии «Центр». Немцы сопротивлялись отчаянно. Нашим удалось отбросить их на несколько десятков километров, но какой ценой! О той операции, которая потом получила название Ржевско-Вяземской, поэт Александр Твардовский писал:

             Я убит подо Ржевом,
             В безымянном болоте,
             В пятой роте, на левом,
             При жестоком налете.
             Я не слышал разрыва,
             Я не видел той вспышки,--
             Точно в пропасть с обрыва --
             И ни дна ни покрышки.
             И во всём этом мире,
             До конца его дней,
             Ни петлички, ни лычки
             С гимнастерки моей.

У Алексея Кульпова первое впечатление от боя было другое.
- Мне всё было интересно, - улыбаясь, признаётся он. - Любопытства больше, чем желания стрелять. Такое состояние психологическое. Страха никакого. Как будто так и надо. Бегут туда-сюда, и я с ними. Кричим: «Ура!». Потом всё – приехали.
После этой атаки Кульпова вместе с другими новобранцами на месяц отвели в тыл на отдых. А потом снова в атаку и снова на том же направлении. А вот настроение уже изменилось:
- Наступали с криком. Мы пешили, но стреляли. Было страшно, потому что рядом падали, погибали ребята. Вот где уж было страшно. Но пытался выкручиваться. За снегом прятался. Везде свистит. Но – миновало.
Впрочем, страх выветрился быстро, и рядовой Кульпов, как и все, сражался бесстрашно. Тут-то ему, кстати, пригодились и его творческие навыки.
- Я соорудил мишень, - изображает руками это сооружение Алексей Антонович. - Тачку нашел, чучело сделал, на солдата похожее. Договорился с комвзвода и поставил недалеко от командного пункта. Немцы начали по этому чучелу пулять, и мы тем самым определили их пулемёты. Какой эффект был от этого, не знаю.
Такая хитрая операция проводилась не единожды. Как-то раз и умение играть на гармошке пришлось как нельзя кстати.
- Уже весна была. Комроты говорит: «Пошли со мной, возьми гармонь». А противник был во рву, за проволочными заграждениями. Цель у нас была одна: узнать огневые точки противника. Командир говорит: «Будешь играть «катюшу». Сели мы в подвале разбитого дома втроём и через рупор заиграла наша гармошка. Они услышали и стали стрелять. 5-6 залпов сделали. Наблюдателя ранило, а мне в гимнастерку воткнулся осколок. Я его потом долго берёг. После наша артиллерия ударила. А комроты сказал: «Молодец! Ты сыграл свою «катюшу», и мы своей «катюшей» поработали». Такая шутка была.
Шла весна 42-го. Бои на Западном фронте не утихали. Во время одного из них недалеко от Смоленска подразделение Кульпова оказалось в окружении. Окруженцам грозила голодная смерть. Но командир роты вызвал Алексея. Он отправил его за мешком с сухарями, показав направление на карте. Одному-то легче было через вражеское кольцо пробраться. Вот и пробрался. По темноте. Возвращаясь к окруженным товарищам (тоже ночью), нёс мешок, как реликвию. Задание было выполнено.
Через день-два рота пошла на прорыв. Микрооперация получилась, но от своих отстало 12 человек. Среди них – Кульпов. После небольшого совещания отставшие решили идти не через линию фронта (слишком крепка фашистская оборона), а в немецкий тыл на поиски партизан, о которых они уже были наслышаны. Сколько дней шли, Алексей Антонович спустя много лет и не помнит. Но во время этого рейда братья по оружию нападали на небольшие вражеские группы. Около одной деревни втретили девочку. Она им и помогла
- Лейтенант попросил её рассказать, сколько в деревне немцев и где они ходят. А в то время Смоленщина кишела партизанскими отрядами. Девочка подсказала, где проходят немцы, которые собирают по деревням продукты. Мы сделали засаду. Ждали долго. До вечера. Немцы уже боялись партизан, но деваться им было некуда. Мы троих-четверых убили, забрали продукты. Это были первые шаги партизанской жизни. Вскоре бойцы набрели на смоленских партизан, пережили с ними одну зиму и отправились дальше - в Белоруссию. Именно там они и стали настоящими партизанами. Кульпова назначили командиром подрывной группы отряда имени Жукова. И началась работа. Партизаны не давали немцам спокойно жить и появлялись обычно, когда их не ждали. Одну из операций Алексей Антонович помнит в мельчайших подробностях. Его группе дали задание взорвать поезд.
- Там насыпь была метров 8 высотой, - вспоминает партизан. - Мы сутки ждали плохой погоды. Там стояли бункера вдоль ж/д полотна. В них – по 3-4 человека немцев. Между ними расстояние в 1 км. Они ходили вдоль полотна, встречаясь друг с другом посередине. Нам нужно было ждать, когда они разойдутся. А поезд вёз проволоку и стройматериалы – 6 вагонов. Перед паровозом – площадка. Но мы выбрали удачный момент, подложили взрывчатку и взорвали её, когда прошла платформа.
Уничтожали партизаны и целые отряды фашистов, стоявшие в деревнях. Особенно Кульпову запомнился подвиг 16-летней девушки-партизанки.
- Мы послали её в деревню, где было 30 немцев. Она должна была собрать вокруг себя их всех. Когда они собрались, она песню запела партизанскую. Это было условным сигналом. Мы атаковали. Результат получился хороший.
Подобные операции не всегда заканчивались без жертв. Бывало и так, что после налёта партизан фашисты отыгрывались на мирных жителях:
- Рядом была деревня, и мы уже в отряде видели пылающий факел. Нам было жалко. Они согнали всех в сарай в деревне и подожгли. Партизаны были в шоковом состоянии. Мы узнали обо всём слишком поздно.
Припомнил Алексей Кульпов и девушку-предательницу:
- Заслали немцы-полицаи одну девочку к нам. Она должна была отравить партизан. У неё обнаружили яд. Сначала допытывались, откуда она и зачем пришла. Но ничего плохого обнаружить не могли. А тут партизан был один шустрый такой. Он говорит: «Разрешите, я найду». Ему разрешили. Он задрал ей платье и стащил трусы. А там – упаковочка ядовитая. – А это что такое? – И её сразу в КПЗ. Расстреляли как шпионку.
Сам Алексей не только с предателями, карателями и просто фашистами сражался. Ему, как художнику, приходилось выполнять и весьма необычные задания:
- Выпускали мы листовки. Мне сказали: завтра будет послана спецгруппа с листовками и карикатурами, так что рисуй. Я всю ночь их вручную и делал. Сделал штук 56. Гордился.
После освобождения Белоруссии в 44-м Кульпова оставили в спецвойсках МВД для борьбы с недобитыми фашистами и их прихвостнями бандитами-бендеровцами. Много их тогда по белорусским лесам шастало. Сильно досаждали они и мирным жителям, и военным, но по зубам получали крепко:
- Нам было дано задание – съездить на хутор. Нас – 8 человек, их – пять. Они спрятались в сарае. Мы их окружили, предупредили: выходите с поднятыми руками. Они – нет. Тогда один парень, пока мы его прикрывали, забрался на крышу, спустил через трубу лимонку на веревочке и – к нам. мы дернули за веревку. Взрыв. Двое убиты, двое ранены. Задача выполнена.
Несмотря на столь тревожную обстановку, Алексей во время отпуска привез с родины свою жену Катю, с которой их разлучила война спустя всего несколько месяцев после женитьбы. Послевоенная жизнь была сложной. Чтобы прокормиться, Катя торговала на рынке, а Алексей, будучи даже замполитом, не брезговал никакой подработкой, связанной с его художественными способностями:
- Писал рекламы кинотеатров, клубов, афиши. Кукольная фабрика была, так я куклы расписывал. Жена покупала по дешёвке вещи у солдат и продавала на базаре. Это было всё нелегально, неофициально. Всё было законспирировано. Я старался быть скромным.
В 1946-м Кульпова демобилизовали, и он вместе с семьёй (уже родилась дочка) вернулся на родину в Иваново все на ту же текстильную фабрику бригадиром грузчиков топливно-транспортного отдела. После тяжёлой производственной травмы получил вторую группу инвалидности, но сдаваться не собирался. Заочно пять лет проучился в строительном институте и с дипломом строителя-технолога стал работать на различных стройках страны. В 1967-м Кульповы перебрались в Балаково. Здесь Алексей Антонович работал на производственном объединении «Химволокно» и продолжал заниматься в свободное от работы время творчеством. Он соорудил под балконом столярную мастерскую (благо, что квартира на первом этаже) и мастерил в своё удовольствие. Не только сувениры из природного материала, но и мебель на заказ. Продолжает бывший партизан и картины рисовать. Его квартира напоминает картинную галерею. Свои работы он иногда выставляет в школах, в училищах. Темы полотен доморощенного мастера совершенно разные: от пейзажей до портретов, самый дорогой из которых портрет жены Кати, к сожалению, не дожившей до сегодняшнего дня. Не может забыть ветеран и свою партизанскую жизнь. Карандашные наброски, которые Кульпов делал в партизанском отряде, он оставил после войны в Миснке, в доме народного творчества. А картины, написанные позже, Алексей Антонович хранит, как самые ценные реликвии. Помнит он и ту самую 16-летнюю партизанку, которая в далеком 43-м помогла уничтожить небольшой отряд фашистов. Восхищённый ее мужеством, партизан посвятил ей стихи.

Лет шестнадцать было ей,
Когда в лес она пришла.
Пролетела слава тут о ней:
Партизанкой смелою была.

Партизаны Женей её звали
Девчоночку в косичках
Все в отряде уважали
Её в коротеньких штанишках.

Ей присущи юмор, смех,
Смелость и отвага.
Своим примером увлекала всех
В сложную минуту, когда надо.

В деревне случай был такой,
Когда немцы были там.
Удалось проникнуть к ним одной
Всем на диво партизанам.

Смело девушка ходила
В руках с корзинкой по домам,
Считала немцев и следила,
Незаметно прячась за кустами.

Так, имея данные, она
И дом, где фрицы собрались,
Неожиданно задержана была,
Что косы чёрны расплелись.

Не растерялась Женя тут
И свою песенку запела.
Собрались солдаты в круг
Так, что душа у них кипела.

Песня громко раздавалась,
Как условленный сигнал.
Женя очень гордою казалась,
Приглашая этим партизан.

Язык русский искажая, офицер
Вдруг крикнул: «Хватит, рус!»
Сказать он дальше не успел,
Как кто-то выстрелил ему в грудь.

Оружейный залп обрушился
И взрывы от гранат.
Крик и стон послышался
От немецких тут солдат.

Так, с победой возвращались
Партизаны в лагерь свой,
Боевую песню распевали
О смелой Женечке такой!

Алексей Антонович любит жизнь. Он наслаждается ею. И хочет прожить долго.

2000 г.