Что в названии тебе моём

Что в названии тебе моём, или роза, обрызганная духами
(статья со скобками)

До чего же вредная и цепкая привычка – читать описание книги на задней обложке! Их становится всё больше и больше, этих заманушных словечек (с непременной претензией на Литературную Критику), и чем больше этих цепких закорючек, тем больше лжи. Или чуши.

При всём моём уважении к Розендорферу, пожалуй, самое яркое и долгоживущее впечатление о нём будет не со страниц его произведений, а с обложки, где российский ловкач сравнил его «Четверги с прокурором» с произведениями Честертона. До сих пор я так смеялся только над шутками Вудхауса. Ладно бы сравнили с Чапеком, ещё куда ни шло. Впрочем, наш шустрый малый промахнулся: в Санкт-Петербургском метро не читают ни Честертона, ни Чапека, ни Розендорфера.

Спасибо, конечно, издательству OOO «Аст» вкупе с ЗАО НПП (о, родные аббревиатуры!!!) «Ермак» за серию BESTSELLER (латинскими буквами выглядит круче, бесспорно): хороших авторов они переводят, и на читателя ориентируются не одарённодонцового, нам, гурманам, titbits подбрасывают (как я загнул-то!). А вот обложечки серии кропает человек без вкуса и литературной совести. Иначе бы не было на них цитат из «Паблишерз Уикли» (склонись, скиф, пред авторитетом заморским!) и этих выделенных строчными буквами слов (читатель должен почувствовать, как мы радеем за книгу). Ну ладно, переживём.

Купил я роман Эллена Керцвайла The Grand Complication (Аст/Ермак, Москва, 2003) отнюдь не потому, что меня подманила аннотация, заканчивающаяся «…какая же тайна скрывается на пожелтевших от времени манускриптах (тот, кто первый сравнил женщину с цветком, – поэт, остальные – эпигоны), если за обладание ею – УБИВАЮТ (sic), убивают и убивают снова?» (И то верно, последующие убийства уже не воспринимаются так остро, как первое.) Сел читать. Повествование обаятельное, забавное, с интересной юмороиронией, а к середине романа я и думаю: ну так скоро убийство будет, и кого же найдут с трепанированным черепом? (Даже пикантно: тут сплошь хихиканье, читатель улыбается, а тут ему ЖАХ (ой, простите, вырвалось) трупом по мозгам…) А никого, любезные друзья. Убийств в романе нет, ну прям ни одного. (Наш приятель просто не стал дочитывать роман, быстренько сочинил горяченькое и получил денежку.) Как вам? Я так полагаю, можно даже иск в суд подавать.

Ах да, простите, я со своим английским… Автора зовут на самом деле Аллан Курцвейль, а роман именуется «Цветы зла», ой, мама миа, pardon my French, «Часы зла». Прочитав его, вы увидите связь оригинального названия The Grand Complication с часами, а вот зло… Что-то я туплю с возрастом. Прочитайте, пожалуйста, книгу (она того заслуживает) и скажите мне, есть там тема зла, или я такой невнимательный?

Подозреваю, что не переводчика это вина. Сдаётся мне, ложку дёгтя по бочке мёда усердно размазывают издатели (чтобы литература мёдом не казалась). И ещё думается: никого уже этими крючками не зацепишь (только любитель литературы потом будет долго морщиться), просто в привычку уже вошло – портить литературу сенсационно-журналистскими трюками.

Кирил Бонфильоли вот тоже. На обложке издания (Эксмо, Москва, 2006) написано про «взрывной коктейль из П.Г. Вудхауса и Яна Флеминга». Это потому, что фамилии русскоязычному читателю знакомы? Ах, ах. У нас ни один букинист не обходится без книг Вудхауса на русском (спасибо переводчикам) и Флеминга - на английском (лучше бы – наоборот). Ну ладно, сравнение с Вудхаусом Бонфильоли сам выпросил. А вот что касается «детективной линии», то критик из The Times Literary Supplement, написавший о весовой категории Хэммет - Чандлер, начитан лучше наших копирайтеров. Хотя, опять же, Хэммета можно упомянуть разве что оправдавшись «весовой категорией». Чандлер здесь явно при чём – есть в тексте и злая ирония, хоть и не такая усталая, как у Ч., и личность автора, на которой текст покоится, как на базальтовой плите. С серией Уэстлейка про приключения Дортмундера Бонфильоли, похоже, сравнивать не собираются: а кому надо? В конце концов, все эти аннотации – как в анекдоте: «Вы студент? Выйдите отсюда, эта экскурсия – для колхозников».

Название тоже супер – «Эндшпиль Маккабрея». Сто очков за фантазию. Стоит ли говорить, что ни один из персонажей не играет в шахматы на страницах романа? Кстати, фильм тут грядёт, его название тоже переведут как «Маккабрей», или будут вводить русского потребителя культуры в замешательство? (Кстати, говорят, критики уже разобрали фильм по кирпичику: хорошее предзнаменование!)

(Давайте уточним: фамилия героя Бонфильоли – Мортдекай, под таким названием фильм, скорее всего, и выйдет. Обратите внимание на букву «т», аллюзия к «морт» отнюдь не случайна. Переводчик неплохо справлялся по ходу романа с «говорящими» фамилиями персонажей, ну и Мортдекаю тоже досталось. Правда, я не смог обнаружить, какую цель преследовал переводчик, меняя не английскую фамилию героя.)

Ещё один хороший автор – Чарлз Дэвис. С ним понятно, он вообще завернул: ну какому русскому писателю придёт в голову назвать свою книгу «Иди вперёд, смышлёный мальчик» (Walk on, Bright Boy). Бред какой-то. Повесть, конечно, вокруг этой мысли и построена, к этому вся притча-призыв и сводится, и что же? Ищите эту книгу под названием «Мания» (Центрполиграф, Москва, 2008). Крепко. Ёмко. Никакой интеллектуальной фигни. Правда, серия называется the intellectual bestseller, ну, так, а о чём они все сейчас? О них, родных, маньяках. А рассуждения про Ибн Туфейлей, конечно, по притягательности не сравнимы.

И сколько их у меня на полках, книг с извращёнными кликухами вместо заголовков? А ну поглядим.

Энн Перри, «Туман над Парагон-уок». Это пусть, я понимаю, что перевод для русского читателя не назовёшь «Парагон-уок». Увы, с туманами там туго, как-никак события развиваются жарким летом, а нам всё равно.

Тим Лотт, The Seymour Tapes. Переведено как «Запретное видео доктора Сеймура». Это не про эротику, любителей Джеймс просят не беспокоиться. Просто поднимаются вопросы морали. (Кстати, перевод Rumours of a Hurricane как «Штормовое предупреждение» мне тоже не кажется правильным, но пройдёт ещё много времени прежде, чем со мной будут консультироваться по этим вопросам.)

Хосе Карлос Сомоса издан как «Афинские убийства, или пещера идей». Вы угадали: оригинал называется просто «Пещера идей», но нас оградили от изощрённого мышления автора, спасли, так сказать. Теперь всё встало на свои места: детектив это. Ну, примерно.

«Даффи» Дэна Кавана издан как «Даффи влип». Серия же Noir, какие там даффи без влипов?

Бенаквиста, «Недоразумение в спальном вагоне». Чтобы никто не подумал, что это – повесть Леонида Словина, перевели как «Охота на зайца». Действительно, автор слегка преуменьшил накал романа в своём непродуманном названии.

Николя Д’Этьен Д’Орв написал неплохой роман под названием «Последние дни Парижа». Не хотят русские последних дней Парижа, и вообще – вдруг кто-то подумает, что это не крутая книга? Москва смело выпускает его под названием «Тайна белой обезьяны». Прочитав роман, вы спросите – почему одной обезьяны, а не многих? Ну так для этого надо сперва его купить. Вы, читатель, на что купитесь, на Париж или на обезьяну?

Эта же Центрполиграфовская серия the intellectual bestseller, год 2008. Неплохая, довольно сложная, полная символики и размышлений о сложных периодах жизни повесть Зильке Шойерман "Час между собакой и волком". Рискну интеллектом и предположу, что в России не осталось ни одного издателя, который пропустит такое название в печать (оно отражено в романе и является значимым для понимания смысла, но это явно не Центрполиграфовский образ мысли). Книгу вы купите под названием "Девочка, которой всегда везло" - о! Теперь любой школьнице всё понятно, такое даже третьеклашка захочет купить! Тем более на обложке - кавайная девочка с большими глазами. (Почитайте рецензии на повесть в LiveLib), там в каждой из них написано, что оформление книги создаёт абсолютно неправильное представление о содержании.)

Эх, товарисчи, не было вас в XIX веке! А то бы пестрела русская литература названиями вроде «Маньяк с топором», «Убийца друга, или cherchez la femme», «Кровавый визит демона в Москву», «Армия зомби Чичикова» или «Выстрелы у Белкина».