25 Семь поколений - Семейные беды

Раскулачивание не прошло бесследно для семьи. Крайняя, крохотная избушка на два окошка с фасада и размером четыре на четыре метра, которую когда-то у Кувшиновской дороги сладили дед Галактион с бабушкой Лукерьей доживать жизнь. Теперь в эту крохотку и поселил Негоновский деревенский сход семью Василия и Анны, которая даже для ночлега была мала. В шестнадцати квадратных метрах не только жить - дышать было нечем! И восемь детей не пережили этой зимы.
Печальный счёт открыли неразлучные восемнадцатилетние старшие сёстры-двойняшки. Красавицы на выданье, тяжело пережили раскулачивание. У обоих были ухажёры, которые, почему-то, отшатнулись от них сразу после того, как спалили хутор. Оба перестали встречаться, стали сторониться на вечеринках, гулянках, куда сёстры не гнушались ходить.
В общем, слабоваты, оказались мужички!
Однажды холодным дождливым ноябрьским вечером сёстры вернулись с посиделок в соседней деревне, продрогшими, мокрыми до нитки. Одна из них сразу свалилась в жаркий бред. Пару дней металась в горячке, а на утро третьего стихла.
Вся семья была потрясена такой быстрой развязкой. Цветущую красавицу, не успевшую жить, хоронили всей деревней по первому снегу. Несостоявшийся жених робко подошёл к гробу, но через мгновение поспешно удалился, утирая внезапные слёзы.
Сестра в оцепенении ни на минуту не отходила от покойницы. Заглянула в могилу и, мертвенно побледнев, стала беззвучно шептать то ли причитания, то ли молитву. Её бывший милёнок испугался даже подойти к ней. Наблюдал издали.
Сестрица после похорон впала в тоску, стала чахнуть. Не прошло и сорока дней. Накануне нового 1930 года похоронили и её. Обоим парням-пустоцветам тоже не суждено было посеять своё семя на земле. Поболтавшись несколько лет, они без потомства сгинули на финской войне...
Прошло чуть больше недели, на Рождество скоропостижно со страшными коликами умер шестилетний сын.
В январе, феврале на стыке месяцев случился полный обвал смертей.
Тяжко родителям хоронить своих детей. Не просто было их вынашивать и рожать, но это физические страдания во имя жизни, а похороны, душевная боль на смерть. Каждые роды радостное событие, и, несмотря на мучения, никогда не возводились в подвиг. Как-то после войны Анна рассказывала соседке о своих родах тройни:
Будучи на сносях, не пошла на тяжёлую работу в поле, оставшись дома. Чувствовала, что вот-вот разродится. Закончила хлопотать по избе и от нечего делать, решила пойти довыдергать оставшийся ни уму ни сердцу на развилке трёх дорог треугольник льна величиной с сотку в версте от хутора. Всё  равно, думает, пару свободных часов куда-то пристроить нужно. И пошла, как на прогулку. Стояла тёплая солнечная погода. Не успела она надёргать суслон, как начались роды. Поняла, что не успеет вернуться до дому. Спустилась без паники в низинку, к маленькому родничку, распустила пару снопов льна, устроила подобие постели, порвала на пелёнки широкий сарафан. Из опыта знала, что будет двойня, поэтому тряпок заготовила побольше. Родила первого мальчика. Пока перевязывала пупок, обмывала ключевой водой, да пеленала и второй подошёл. Родила, запеленала, стала ждать послед, ан чувствует, что ещё не всё. Схватки не прекращаются. И родила третьего…
Вот так ушла одна, а часа через два-три  вернулись домой вчетвером!!!

... теперь одного за другим свезли на кладбище пятилетних сыновей-тройняшек.
В начале марта завершил этот печальный список двухлетний Галактион, родившийся через месяц после смерти прадеда и унаследовавший его имя.
Ближайшая медицина находилась в Торжке, поэтому причины смертей были разными и непонятными, но только не голод. Василий с сыновьями всегда обеспечивал семью рыбой, зверьём или, как забойщик скота, приносил положенные за работу головы, ливер и ноги. Просто в избушке получилась сильная перенаселённость. И, видимо, от тесноты за неполный год три дочери и пятеро сыновей покинули мир сей до срока.
Тяжко!