Бродяга

  Холодно. В это время года всегда было сложно, но сейчас всё иначе. Я уже долго лежу на твёрдом камне, но он по-прежнему подобен льду. Свалявшаяся шерсть больше не сохраняет моё тепло. И ничего не может меня спасти.   
  Против своей воли я встаю. Ноги держат с трудом, но выбора нет. Слишком холодно. Повсюду торопятся люди. Они бегут по свои делам. И редко кто из них смотрит на меня. Я бегу по тоннелю и поднимаюсь по лестнице. Лужицы воды пропитывают и без того грязную шерсть. Хочется есть. На улице ещё тёмно, хотя островки света есть у каждого фонаря. Люди обходят меня стороной. Боятся.
  Подходя к мусорному баку, я принюхиваюсь. Опираясь лапами о край, я заглядываю внутрь, но не нахожу ничего кроме пепла от сигарет. Где-то в животе неприятно кольнуло, но я не обращаю внимания. Я привык.
  Тонкие снежинки кружатся на ветру и щекочут нос. Холод проникается всё глубже. Но голод сильнее. Я иду дальше. Снег под жёсткими лапами кажется мягким ковром. Хочется лечь и уснуть. Но голод сильнее.
Видя вдалеке мусорный бак, я сворачиваю и перехожу на противоположную сторону дороги. Больно ударив по пустому желудку, на меня налетает мужчина. Он кричит, но я с трудом улавливаю его слова. Голод сильнее.
  Добравшись до корзины, я чую тонкий запах выпечки. Роясь в баке, я случайно переворачиваю корзину. Так проще искать, но я ничего не нахожу. Лишь какие-то пакеты и бутылки. Нервно облизываясь, я возвращаюсь в переход. Может, чуть позже мне повезёт больше.
  Положив голову на лапы, я наблюдаю за людьми. Большинство из них носят тёплые куртки, но ещё больше тех, кто носит мех. Переведя взгляд на свою серую шерсть, я закрываю глаза. Так легче. И уже спустя мгновенье я засыпаю.
  Меня будит запах еды. Я открываю глаза и вижу юношу. Он стоит передо мной, держа в руке кусочек сосиски. Я поднимаю голову и смотрю на мясо. Словно в ответ просыпается желудок. Юноша бросает мне кусочек вместе с пакетом, и я не раздумывая хватаю еду. Не все люди такие. И всё равно я благодарен им.
  Хрустящий пакет застревает между зубов, и от него сложно отвязаться. Я съедаю всю добычу и облизываю обёртку. Никогда ещё утро не начиналось так хорошо.               
Поток людей увеличился, а с ним пришли и проблемы. Сквозь стеклянные двери вышел уборщик и, ударив метлой в бок, заставил меня убраться. Заскулив, я встаю и выбегаю на улицу. Я знаю, что вечером вернусь сюда.
  Холодный ветер залезает мне под шерсть. Если у меня и были блохи, то их уже не осталось. Я бы на их месте так не рисковал.
  Проходя мимо людей, я смотрю на их лица, но не вижу ничего искреннего, кроме нехватки времени. Его всем не хватает.
Зайдя в парк, я бегу по дорожке. Я люблю парки, здесь много таких как я.
  Чуть в стороне я замечаю собаку. Она небольшая и одета в нечто странное, что обычно носят люди. Бросив на меня короткий взгляд, она подходит ближе. У неё приплюснутый носик и плотная шерсть. Она выглядит нелепо в своём костюмчике, но я завидую ей. Собака подбегает ко мне, и поводок тянет её назад. Она останавливается. Я вижу жалость в её глазах и ухожу сам. Мне не поможет её сострадание. Мне уже ничего не поможет.
  Блуждая по улице, я всё больше всматриваюсь в серые камешки на снегу. И, кажется, что весь мир сузился до маленькой песчинки. А ведь когда-то давно всё было иначе.
  Только под вечер я замечаю, как стало холодно. Замёрзший снег сковывает мою шерсть, и хвост висит подобно рваной тряпке. На полуживых ногах я возвращаюсь домой. В свой единственный дом.
Повсюду опять люди. Я ложусь на привычное место, но понимаю, что не хочу спать. Даже тут, под крышей, слишком холодно. Камень подо мной стал мокрым и от этого кажется ещё холоднее.
  Чтобы отвлечься, я смотрю на людей, и в голову лезут воспоминания. Хотя я мало что помню. Лишь тепло и свет. И руки, мягкие и ласковые. Как они гладили мою белоснежную спину.Помню много смеха и радости. Кажется, было ещё что-то. Да, у меня было имя. И оно было похоже на меня. Жаль, что это было слишком давно.
Когда я открываю глаза, вокруг никого нет. Ветер залетает в слабо освещённый тоннель и поднимает обрывки газет. Я сильнее вжимаюсь в стену, но от этого не становиться легче. Не помню, чтобы когда-либо было так холодно. Я закрываю глаза лапой, но каждое движение даётся со страной тяжестью.
  К утру холод отступил, даже напротив, стало слишком тепло. Я осознавал, как горела моя шерсть, словно я долго лежал на солнце, но в этом не было радости. Почему-то я не мог подняться. Я лежал и смотрел, как с губ прохожих слетают облачка пара. Но откуда пар? Здесь же тепло.
  Где-то внутри я испытывал голод, но всепожирающий огонь подавлял его. Влага подо мной превратилась в настоящую лужу. Я хотел бы уйти отсюда, но тело было не моим. Даже вечно живой хвост перестал слушаться.
  Я вглядываюсь в закутанные лица людей. Я слушаю их голоса, и они кажутся какой-то далёкой песней. Глаза закрываются сами собой, и жутко хочется спать. Отдельные звуки сливаются в один спокойный гул. Шаги стали похожи на капли дождя, ударяющиеся об асфальт.
  Давление на глаза стало таким невыносимым, что я перестал бороться. Постепенно стихли все звуки. А потом и отступил жар. Мир отстранился и ушёл за беспросветную пелену. Я не помню ничего из того, что было потом. Зато я вспомнил своё имя. Меня звали Айсберг.